ила Линовицкая, - это вам не частные дела Халуповича. В эти преступления могут быть втянуты очень влиятельные люди.
     - Учту, - кивнул он.
     - И еще, - сказала она на прощание, - вы, наверно, думаете, что я отправила тогда девочку в колонию? Но я добилась, чтобы она осталась в городе. Мы нашли ее родственницу, двоюродную сестру бабушки, у которой она поселилась. А Халупович тогда выделил им деньги. Вы были обо мне слишком плохого мнения.
     - Я не сомневался, что вы так и сделаете, - сказал Дронго, - полагаю, что вы не успели еще сменить номер своего телефона и после расследования разрешите мне вам позвонить? До свидания.
     Когда он закрыл дверь за собой, она улыбнулась. Ей нравился этот независимый и такой не похожий ни на кого мужчина.

Глава 12

     Клуб "Орфей" был одним из тех заведений, которые возникли в Москве в начале девяностых, когда новая жизнь казалась такой заманчивой, а богатые люди, появившиеся неизвестно откуда и не признававшие кредитных карточек, расплачивались пачками наличных долларов. Тогда в клубе танцевали голые стриптизерки, появлялись мордастые богачи в красных пиджаках с лоснящимися лицами и вороватые чиновники, делавшие деньги, которые совсем недавно им и не снились. На улице первых ждали бритоголовые охранники в спортивных костюмах, а вторые садились в советские машины, которые довольно скоро были заменены на "Мерседесы" и "БМВ" последних моделей.
     Постепенно все менялось. Исчезли охранники в спортивных костюмах, и их места заняли бывшие сотрудники спецслужб, одетые в традиционно темные костюмы и отличавшиеся от прежних телохранителей одной важной особенностью: гораздо более осмысленными взглядами. Затем постепенно исчезли красные пиджаки. Чиновники исчезли еще раньше. На их местах появились молодые люди, одетые в дорогие, но не очень эффектные костюмы. Вместо наличных денег гости начали расплачиваться кредитными карточками. А вместо стриптизерок в клубе начали появляться популярные певцы и певицы. В общем, из обычного ночного притона начала девяностых с его атрибутами - паханами, новыми миллионерами, голыми девушками, обычными разборками "Орфей" превратился в респектабельное заведение, куда пускали лишь членов клуба, уже успевших внести достаточно высокий взнос. Теперь здесь нельзя было увидеть обычных проституток с улицы, которым платили от пятидесяти до ста долларов за час. Если проститутки и появлялись в клубе, то только в сопровождении мужчин, а их "услуги" стоили гораздо больше годовой зарплаты обычного российского служащего.
     Дронго и Кружков приехали в клуб к семи часам вечера, когда обычные клиенты только собирались. На входе их остановили двое охранников. Гости любезно сообщили, что являются друзьями Павла Головина и хотят увидеться с руководителем клуба. Дронго уже узнал от Кружкова, что директором-распорядителем клуба был некто Юрий Мальгасаров, который работал в "Орфее" уже больше четырех лет.
     Имя Головина подействовало, и гостей пропустили в здание клуба. Охранник провел их в кабинет директора. Мальгасаров оказался мужчиной невысокого роста с непропорционально большой головой и длинными, вытянутыми руками. Ему было чуть больше пятидесяти. Одетый в светло-синий костюм, он носил широкие, весьма элегантные галстуки фирмы "Леонардо", которые стоили около двухсот долларов и отличались буйной расцветкой. Энергично пожав руки гостям, он пригласил их разместиться на синем кожаном диване, стоявшем в его кабинете, а сам уселся в другое кресло, которое было немного выше дивана. И таким образом Мальгасаров был на одном уровне со своими гостями.
     Попросив секретаря принести гостям кофе, он любезно улыбнулся. За годы, проведенные в клубе, он научился радоваться появлению любых гостей, понимая, как важно поддерживать имидж респектабельного заведения, в котором бывают политики, бизнесмены, журналисты и звезды шоу-бизнеса и где не должно быть обычных бандитских разборок, продажи наркотиков и дешевых проституток. Хотя вообще-то все это было, но в закамуфлированной форме. "Орфей" часто посещали и некоторые руководители правоохранительных органов, в том числе один заместитель министра обороны и один заместитель генерального прокурора страны. А имея столь влиятельных клиентов, клуб мог работать, не опасаясь милицейских проверок и облав. К тому же в местном управлении милиции прекрасно знали, кто составляет основную массу клиентов клуба, и поэтому не старались проявлять ретивость в отношении именно "Орфея".
     Секретарем Мальгасарова оказалась девушка лет двадцати. Высокого роста, с широко расставленными голубыми глазами, она была похожа на фотомодель. Дронго уже давно обратил внимание на эту особенность. Чем ниже и некрасивее был начальник, тем выше и симпатичнее у него была секретарь. Недостатки руководителя подсознательно компенсировались очевидными достоинствами его секретаря.
     - Мне сказали, что вы были другом Паши, - переспросил Мальгасаров, - но мы, кажется, не были с вами знакомы.
     - Да, - согласился Дронго, - я только недавно с ним подружился. Мы были знакомы и с Аллой.
     - Бедная Аллочка, - вздохнул Мальгасаров, - она была такой простодушной, такой доверчивой. Всем верила, абсолютно всем. Как могло так получиться, что ее убили, сам не понимаю. Как вас зовут? Она мне не говорила, что у нее был такой друг.
     - Мы бывали у нее дома, - сообщил Дронго, - это мой друг Леонид Кружков, а я Дронго.
     - Не может быть, - радостно воскликнул Мальгасаров, - вы тот самый Дронго, о котором мне говорил Паша? Конечно, я о вас слышал. Он мне рассказывал, что вы приходили к Аллочке. У него, кажется, даже были неприятности из-за вас.
     "Этот Головин вдобавок к своим недостаткам еще и болтун", - недовольно подумал Дронго.
     - Были, - кивнул Дронго, - но мне кажется, что сейчас у него еще более крупные неприятности.
     - Как ужасно, - вздохнул Мальгасаров, и его крупные глаза изобразили скорбь, - его арестовали за убийство Аллочки. Это такая глупость. Они были друзьями столько лет.
     - Откуда вы знаете, что его арестовали?
     - У нас в клубе знают все городские новости еще до того, как они попадают в центральные газеты, - гордо заявил Мальгасаров, - я уже днем знал, что его арестовали. Причем арестовали ни за что. Он не мог убить Аллочку, это всем ясно. Всем, кто его знал.
     - В таком случае почему вы не идете к следователю и не рассказываете ему обо всем?
     - Вы думаете, что они мне поверят? Да и потом, наши следователи не любят, когда в их дела суют нос непрошеные гости. Зачем им мешать? Они сами во всем разберутся. Я думаю, что любой следователь поймет, что такой человек, как Паша Головин, не мог убить Аллочку.
     - А если не поймет?
     Секретарь Мальгасарова внесла три чашечки кофе.
     - Не нужно плохо думать о наших славных сыщиках, - улыбнулся Мальгасаров. Улыбка у него была словно приклеенная. Вообще рот и глаза существовали на лице автономно друг от друга. Дронго обратил внимание на руки директора. Крупные узловатые пальцы и непропорционально большие руки на небольшом теле. Такие руки вполне могли сломать шейные позвонки молодой женщины.
     - Вы один из владельцев клуба? - поинтересовался Дронго.
     - Ну что вы, - усмехнулся Мальгасаров, - я всего лишь директор, нанятый служащий. Живу на зарплату. Владельцы клуба у нас совсем другие люди. - Мальгасаров взял свою чашечку двумя пальцами. Непонятно было, как он ухитряется держать эту чашечку в своих ручищах. Она должна была сломаться.
     - Вы бывали в доме у погибшей? - спросил Дронго.
     - Конечно, бывал. Мы все были друзьями Аллочки. И я так сожалею, что все это случилось. Она была такой жизнерадостной, такой веселой.
     - Вы давно ее знаете?
     - Уже лет десять. Я помню ее совсем молодой, когда она только приехала в Москву. И провернула такую фантастическую карьеру. Вы знаете, что ее муж был сложным человеком. Кавказцы вообще ревнивы по натуре, а тут он стал обладателем такой красивой женщины. И соответственно вел себя как владелец. Я ему много раз говорил, что не нужно так нервничать, когда Аллочка встречает своих прежних знакомых. Они часто бывали у нас в клубе.
     Мальгасаров сделал глоток из чашки. Кружков внимательно следил за беседой, не решаясь вмешиваться или задавать какие-нибудь вопросы.
     - Она стала богатой женщиной, - в тон высказываниям своего собеседника кивнул Дронго.
     - Очень богатой, - усмехнулся Мальгасаров.
     - И одним из акционеров вашего клуба? - вдруг спросил Дронго.
     Мальгасаров не поперхнулся. Но он задержал во рту глоток кофе и через секунду, сделав усилие, пропустил жидкость в горло. Глаза его при этом недобро блеснули. Затем он осторожно поставил чашечку на блюдце. Убрал руку, словно опасаясь неловким движением сломать остальные чашки. И ответил тихим вопросом:
     - Почему вы так думаете?
     - Мне так показалось, - уклонился от ответа Дронго, - так это неправда? Или правда?
     - Я не спрашиваю отчета у наших гостей, - сдержанно сказал Мальгасаров, - сюда приходят очень богатые люди, и я не знаю, у кого из них акции каких компаний, в том числе кто владеет нашим клубом. Мне известно имя только одного владельца, который и является президентом нашего клуба, имея семьдесят процентов всех акций. А мелкие акционеры меня мало волнуют. Президент всегда может заблокировать любое решение всех остальных акционеров.
     - А вы говорили, что знали убитую много лет, - напомнил Дронго, - я думал, что вы были с ней достаточно близки.
     Мальгасаров нахмурился. Он действительно сказал об этом несколько минут назад. Отрицать подобное было бессмысленно. Он понимал, что узнать имена акционеров не так сложно. И поэтому мрачно молчал. Врать не имело смысла, а говорить правду он не хотел.
     - Как вы думаете, кто мог ее убить? - спросил Дронго. - Вы ведь ее давно знали. И всех ее друзей.
     - Люди меняются, - мрачно выдавил из себя Мальгасаров, - сегодня он один, а завтра другой. Большие деньги меняют людей. Я не знаю, кто мог желать ее смерти. Она ни с кем не враждовала, никому не мешала. Вы же не знаете, кто избил Пашу и кто угрожал вам.
     - Не знаю, - согласился Дронго, - но делаю все, чтобы узнать.
     - Желаю удачи, - пробормотал Мальгасаров, - только учтите, что Аллу мы уже не вернем. Может, если бы вы послушались их, она была бы жива.
     - Даже так, - Дронго взглянул на Кружкова, - значит, вы все-таки считаете, что убийство Аллы связано с коммерческой деятельностью ее мужа?
     - Я ничего не считаю, - осторожно заметил Мальгасаров, - но сами подумайте, кому это было нужно. Вас ведь предупреждали. Сначала убили ее мужа, потом его друга. Кстати, этот друг тоже бывал у нас частенько. А потом убивают жену Мурсаева. И вы думаете, что все это случайно? Я точно знаю, что Паша не мог убить Аллу. Но кто ее убил, я вам сказать не могу. Вообще, вокруг этой компании, которую возглавлял ее муж, много каких-то слухов, сплетен, инсинуаций. У них там, кажется, Ивашов остался. Он мне говорил, что компания нуждается во внешнем менеджменте. Но что там будет, никто не знает.
     Дронго взглянул на Кружкова, разрешая ему задать свой вопрос. И молодой человек сразу ринулся в бой.
     - Когда вы в последний раз были у нее? - спросил Леонид.
     Мальгасаров смерил его презрительным взглядом. Потом вздохнул и сказал:
     - Не нужно таким тоном, молодой человек. Я же вижу, как вы на меня смотрите. И ваши вопросы... Я был у нее давно, когда у Аллы погиб муж и я считал себя обязанным пойти к ней и выразить соболезнование. Больше я у нее не был.
     - А Головина вы знали хорошо?
     - Почему знал? Мы и сейчас друзья. Я этого никогда не скрывал. Паша у нас часто бывал, он любил к нам приезжать, рассказывал о своих делах. Его незаконно арестовали, и я могу сказать это где угодно.
     - Давайте откровенно, - вмешался Дронго, - вы ведь умный человек, господин Мальгасаров. И опытный. Вы уже знаете, что мы эксперты, проводим частное расследование по факту убийства Салима Мурсаева. И мы хотим, чтобы вы нам помогли. Возможно, что оба убийства супругов каким-то образом связаны, и тогда опасность может угрожать не только Головину, но и всякому, кто близко знал обоих супругов.
     - Что вы от меня хотите? - Мальгасаров не скрывал своего нетерпения. Его губы кривились в усмешке, но глаза внимательно наблюдали за собеседником.
     - Ваш президент владеет семьюдесятью процентами акций, - напомнил Дронго, - по нашим сведениям, среди акционеров была и погибшая. Сколько процентов акций клуба у нее было?
     - Немного. Мне кажется, процентов десять или двадцать. Я точно не знаю. Это просто не мое дело.
     Врет, подумал Дронго, но не стал уличать собеседника. Вместо этого спросил:
     - А какое отношение "Орфей" имел к нефтяному бизнесу? Почему клуб "Орфей" решил приобрести пять процентов акций компании Салима Мурсаева?
     - Ах вы и это знаете, - усмехнулся Мальгасаров. Он чуть расслабился, ослабил широкий узел своего галстука.
     - Президент клуба "Орфей" Георгий Шенгелия был близким знакомым семьи Мурсаевых, - улыбнулся Мальгасаров, - я думал, что вы об этом знали. Шенгелия выделил часть акций "Орфея" супруге Мурсаева, а тот в свою очередь уступил часть акций своей компании. Вот такой обмен.
     - Это неравнозначный обмен, - возразил Дронго, - оборот нефтяной компании исчислялся в десятках миллионов долларов, а оборот вашего клуба в лучшем случае миллион долларов в месяц. Если Мурсаев был в своем уме, то почему он согласился на подобный обмен?
     - Такие вопросы меня не интересуют, - снова разозлился Мальгасаров, - я рассказал вам все, что я знал. И больше того, что было нужно. Вы не официальные следователи, а я не обязан вам все рассказывать.
     - Вы ведь прекрасно понимаете, что факт обладания акциями скрыть было невозможно, - возразил Дронго, - достаточно проверить списки акционеров в нефтяной компании и в вашем клубе. Это не секрет. Секрет в том, почему Мурсаев и Шенгелия пошли на подобный обмен?
     - Не знаю, - резко ответил Мальгасаров, - я ничего больше не знаю. Я вас принял, ответил на все ваши вопросы, рассказал все, что знал. Больше я ничего не знаю, - он первым поднялся из своего кресла, нависая над гостями, - я думаю, нам не о чем больше разговаривать.
     - Да, - согласился Дронго, поднимаясь и оказываясь гораздо выше Мальгасарова, - спасибо за ваш прием и ваши откровенные ответы.
     - До свидания, - Мальгасаров поправил галстук и протянул руку. Такие ладони бывают у борцов, подумал Дронго. И уже направляясь к выходу, спросил:
     - Вы раньше борьбой не занимались?
     - Занимался, - усмехнулся Мальгасаров, - я даже был чемпионом Москвы.
     Дронго и Кружков вышли из здания клуба. Леонид озадаченно смотрел на своего наставника.
     - И вы ему поверили? - тихо спросил Кружков. - Вы думаете, он говорит правду?
     - Насчет акций - да. Врать не имеет смысла. Всегда можно проверить список акционеров. А вот насчет обмена... Я не верю в дружеские чувства, при которых отдаются такие деньги. Салим Мурсаев не стал бы просто так предлагать пять процентов акций своей компании кому попало. Значит, был конкретный интерес. И нам теперь нужно собрать все сведения не только о Сушкове, но и об этом Шенгелия.
     - Мне теперь заниматься этим грузином? - поинтересовался Кружков.
     Дронго остановился. Строго взглянул на своего молодого напарника.
     - Значит, так, - серьезным тоном сказал он, - если хочешь со мной работать, запоминай мои принципы. Первый, и самый главный принцип - это абсолютная порядочность. По отношению не только к другим людям, но и к себе самому. С этим у тебя, кажется, проблем нет. Второй принцип, не менее важный, уважение всех людей независимо от их имущественного положения, национальности или религиозной принадлежности. Чтобы я никогда не слышал от тебя таких слов - "про этого грузина". У грузина есть имя и фамилия. Как у каждого человека. Мир для нас с тобой делится на порядочных людей и подлецов, против которых мы боремся. Но ни в коем случае ни на русских, грузин, евреев или азербайджанцев. Ты меня понял? Кстати, еще немного о принципах. Ты ведь сейчас работаешь на меня. А я получил аванс, который мне выдала Мурсаева. Десять тысяч долларов. Значит, часть из них - твой гонорар. Справедливо?
     - Не очень, - выдавил Кружков, - я пока ничего не сделал.
     - Ты дурака не валяй, - строго сказал ему Дронго, - сейчас поедешь со мной и получишь свои деньги. И давай договоримся раз и навсегда. Пока ты работаешь со мной, я сам решаю, сколько и когда тебе платить. Не понравится, можешь увольняться. Договорились?
     - Да, - улыбнулся наконец Леонид, - только я согласен с вами работать и просто так. Вы такой человек...
     - Все, - прервал его Дронго, - и давай без подхалимажа. Поехали ко мне. А насчет Шенгелия можешь не беспокоиться. Я сам постараюсь проверить его досье через свои каналы.

Глава 13

     После того как уехал Кружков, Дронго сел к телефону. Ему нужно было получить как можно больше сведений о Георгии Шенгелия, владельце клуба "Орфей". У Дронго было много знакомых не только среди руководителей преступного мира, но и среди бывших сотрудников ФСБ и СВР. Через час он уже знал некоторые подробности жизни владельца клуба "Орфей". Шенгелия было тридцать восемь лет, он родился в Тбилиси, закончил Московский институт радиоэлектроники и автоматики в восемьдесят пятом году. Учился в аспирантуре, защитил кандидатскую диссертацию в восемьдесят восьмом. Полтора года работал в научном институте, затем ушел в бизнес. В девяносто втором занимался продажей алюминия, в девяносто четвертом стал одним из крупнейших поставщиков металла в Прибалтику. В девяносто восьмом потерял брата, которого убили неизвестные в Санкт-Петербурге. Акции клуба "Орфей" перешли к Георгию Шенгелия от его убитого брата, и он стал фактическим владельцем клуба весной девяносто восьмого года. Один из знакомых Дронго вспомнил, что Шенгелия был родственником самого Рашковского. А это уже было очень серьезно. Рашковский был королем преступного мира, своего рода "каппо ди тутти капи", настоящим "крестным отцом", о влиянии которого ходили легенды.
     Тем не менее самого Шенгелия в преступных связях никто не обвинял. Хотя клуб "Орфей" был местом, в которое, кроме известных людей, любили приезжать и некоторые главари преступных группировок. Получив все эти сведения, Дронго заодно узнал, что сам Шенгелия был не только владельцем клуба, но и совладельцем престижного модельного агентства, в котором отбирались девушки для работы на Западе.
     В десятом часу вечера позвонила Эльза Мурсаева.
     - Я только недавно приехала домой, - призналась она, - меня вызывала следователь, которая ведет дело о гибели Аллы.
     "Кажется, Валентина Олеговна достаточно рьяно взялась за это дело, - подумал Дронго, - она сегодня провела на работе больше двенадцати часов. Интересно, почему она так торопится. Ведь могла перенести разговор с Мурсаевой на завтра. Неужели хочет устроить со мной негласное соревнование? Первой найти преступников. Иногда бывает трудно понять логику женщины. Напрасно феминистки считают, что мы одинаковые. Мы все-таки разные. Для нее важно найти преступника, чтобы самоутвердиться и доказать мне свой профессионализм. Для меня важно найти убийцу, чтобы убедить прежде всего себя в своем профессионализме. Вот такие разные подходы".
     - О чем она вас спрашивала? - устало спросил он.
     - Обо всем, - ответила Мурсаева, - о наших отношениях, о их жизни с Салимом, о их совместных доходах. Вы знали, что Алла имела акции клуба "Орфей"?
     - Нет, - ответил Дронго.
     - Пять процентов, - сообщила Мурсаева, - следователь уже успела все проверить.
     Мальгасаров говорил про десять-двадцать. Значит, он сознательно завысил проценты. Понимал, что даже двадцать процентов акций "Орфея" не равнозначны пяти процентам, нет, даже одному проценту акций нефтяной компании Мурсаева.
     - Вы тоже об этом не знали? - поинтересовался Дронго.
     - Откуда? Я думала, она поэтому и продает дачу, что у нее нет денег. А она, оказывается, еще имела акции. И мне ничего не