а, как ты спасал ребенка. И вспомнила о своей подруге. Она должна была ко мне сегодня приехать. Мы вместе учились в пансионе. Ты понимаешь?
     - Нет, - честно признался он, не понимая, при чем тут ее подруга.
     - Мне стало страшно. Ты мог погибнуть. И я. Мы оба могли. Мне стало так страшно. - Она крепко прижалась к нему.
     - Ты вспомнила о ее болезни? - понял наконец Дронго.
     - Да, - кивнула она и после паузы добавила: - Я подумала, что любой человек может погибнуть в любую секунду. И я тоже. И тогда я ничего не узнаю. Никогда и ничего. И очень испугалась. Но ты не думай, что я только поэтому, - словно оправдываясь, сказала она, - честное слово, нет. Но мне действительно стало страшно. А тут появился ты. Такой сильный, добрый, надежный. Ты меня понимаешь?
     - Стараюсь, - вздохнул он, - а ты понимаешь, что сказал бы твой отец, если бы узнал, чем мы тут занимаемся?
     - Он не узнает.
     - Секрет полишинеля. И как долго ты собираешься от него скрывать это?
     - Он не узнает, - повторила она.
     - Пойми, Джил, каково мне сейчас. Получается, что я соблазнил девушку. А это не в моих правилах.
     - Тебе не нравятся девственницы?
     - При чем тут это! - улыбнулся он. - Господи, какой ты еще ребенок!
     - Почему ты считаешь себя стариком? - нахмурилась она. - Тебе нет и сорока. Седые волосы на висках не в счет.
     - А у меня волос вообще раз-два и обчелся.
     - Ничего. Мой отец тоже лысый, это придает мужчинам особый шарм.
     - Весьма слабое утешение.
     - Муж моей кузины старше ее на тридцать два года. У них четверо детей.
     - Надеюсь, ты не собираешься за меня замуж? - засмеялся Дронго.
     - Собираюсь, - ответила она, глядя ему в глаза. Он понял, что она не шутит, и перестал смеяться.
     - Ненормальная, ведь ты даже не знаешь, откуда я родом.
     - Уже знаю. Из Москвы. Никогда не была в России. Говорят, там очень холодно.
     - При чем тут холод? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Ты графиня, а я простой смертный. К тому же иностранец. Кстати, почему тебя зовут Джил? Это ведь не итальянское имя?
     - Английское. Мать хотела назвать меня Джиной, но отец настоял на Джил. Ему нравилось именно это имя. Короткое и звонкое. Он говорил, что оно как божье благословение, как удар колокола. Поэтому меня так назвали.
     - Титул к вам перешел по наследству или отец - граф в первом поколении?
     - Хочешь сказать, что сейчас титул можно купить, - рассмеялась она. - Нет, могу тебя огорчить. Титул пожалован нам еще в семнадцатом веке, триста лет назад. А до этого мы были баронами.
     - И ваша родословная насчитывает...
     - Почти семьсот лет. Почему у тебя такое лицо? Тебя не устраивают мои предки?
     - Господи. Разумеется, не устраивают. В тебе голубой крови больше, чем у всех жителей какого-нибудь среднего города, вместе взятых. Какая у тебя группа крови?
     - Еще раз должна тебя огорчить, у меня кровь не голубая, а самая обычная. Первая положительная. Ничего особенного. У большинства людей такая кровь.
     - Ты меня успокоила, - проговорил он, улыбаясь, - а я уж испугался, что у тебя аристократическая четвертая отрицательная. В этом случае у нас с тобой была бы дикая несовместимость.
     - А у тебя отрицательная?
     - Да, третья отрицательная.
     - Почти голубая кровь, - восхищенно произнесла она, - а ты еще смеешь меня упрекать.
     В этот момент пронзительно зазвонил телефон. Джил вздрогнула. Этот резкий звук, казалось, вернул их с неба на землю. Дронго снял трубку.
     - Слушаю.
     - Мы хотели выразить вам благодарность, - услышал он голос Уилкинсона. - С сегодняшнего дня вы почетный клиент нашего отеля и можете оставаться у нас так долго, как пожелаете. И безвозмездно.
     - Я вечером улетаю, - сказал Дронго, покосившись на Джил. Он заметил, как она вздрогнула.
     - Журналисты хотели взять у вас интервью. Мы готовим специальный репортаж о вашем мужестве.
     - Ни в коем случае. Пусть даст интервью начальник вашей службы безопасности.
     - Благодарю вас, - сказал мистер Уилкинсон, - вы очень любезны. Скромность украшает вас так же, как мужество.
     - Смотрите не перехвалите меня, - произнес Дронго, - единственная просьба - дать мне поспать в оставшиеся несколько часов.
     - Конечно, я распоряжусь, чтобы вас не беспокоили.
     - Спасибо. - Дронго положил трубку и повернулся к Джил. Она лежала на животе, уткнувшись в подушку.
     - Все это прекрасно, если бы не было так грустно, - сказал он по-русски, перефразировав известное выражение.
     - Что ты говоришь? - подняла голову Джил.
     - Мне нужно возвращаться в Москву.
     Она замерла в его объятиях. Потом чуть-чуть отодвинулась.
     - Что ты сказал?
     - Мне нужно возвращаться в Москву, - повторил он.
     Джил какое-то время молчала. Потом вскочила с кровати.
     - Нет, - кричала она, - ничего не говори. Молчи.
     Она что-то искала, растерянно оглядываясь по сторонам. Он тоже вскочил, привлек ее к себе.
     - Успокойся, успокойся, - говорил он, сжимая ее в объятиях. Она вся дрожала. - Ты должна меня понять. Я приехал сюда по важному делу. Ты сама видела, что мог произойти взрыв, если бы мы вовремя не вмешались. То же самое может случиться в Москве. Мне обязательно нужно вернуться туда. Сегодня же!
     - Нет, - упрямо повторяла она сквозь слезы, - нет.
     Он покрывал ее нежными поцелуями, пытаясь успокоить. Но она вырывалась и плакала.
     - Не надо. Не хочу. Не хочу.
     - Значит, тебе понравился сегодняшний взрыв, значит, ты хочешь, чтобы гибли дети и старики? Чтобы умирали люди? - Он знал, что только так сможет ее образумить.
     - Но почему ты? Ты ведь спас уже столько людей.
     - Я спасал одного конкретного человека, - признался Дронго, - меня попросили об этом. Я не могу отвечать за все человечество.
     - А ребенок? Девочка, которую ты спас?
     - Это получилось само собой. Думаю, это я обязан ей своей жизнью. Если бы не эта малышка, я не нашел бы в себе сил убежать от места взрыва, потому что был в полном изнеможении.
     - Не говори так, - испуганно попросила она, - не нужно.
     Он взял ее руку и церемонно поцеловал, словно где-нибудь на балу. Это заставило ее улыбнуться.
     - Извини, - бросил он, - я ведь не обещал задержаться здесь еще на несколько дней. Да ты и не спрашивала об этом.
     - Не спрашивала... - эхом отозвалась Джил.
     - В Москве я должен предотвратить покушение на одного человека, которого мне поручено охранять.
     - Охранять... - повторила она.
     - Мой рейс в половине второго ночи, - продолжал Дронго. - Пойми меня и не усугубляй мое чувство вины. Мне и без того тошно.
     - Сколько у нас осталось времени? - спросила она.
     - Часа три, а то и меньше, - резко ответил он. - Если, конечно, нас не побеспокоят.
     - Можно мне полететь с тобой в Москву? - вдруг спросила она.
     Он тяжело вздохнул. Конечно, Джил ему нравилась, но не до такой степени, чтобы отказаться от своей комфортной свободной жизни. Это пока не входило в его планы.
     - У тебя есть виза? - спросил он, втайне надеясь, что визы у нее нет.
     Она покачала головой с таким несчастным видом, что сердце у Дронго болезненно сжалось.
     - Ничего, - сказал он, снова лицемеря, - ее можно получить в российском посольстве.
     Видимо, она почувствовала в его голосе фальшивые нотки, потому что глаза ее гневно блеснули.
     - Не нужно считать меня дурочкой, - с вызовом сказала она, - я все понимаю. Отпусти меня, и я уйду.
     Он разжал объятия. Она пошла было к своей одежде, но потом снова повернулась к нему.
     - Я тебе совсем не нравлюсь?
     В таких случаях нужно что-то говорить. Он смотрел ей в глаза, чувствуя, что не смеет обидеть эту прелестную девушку. Оказаться мерзавцем, оскорбить ее невниманием в такой знаменательный для нее день.
     - Нравишься, - сказал он и не покривил душой. - Очень нравишься.
     - Может, останешься еще хоть на день?
     - Нет, - твердо произнес он, - я должен улететь сегодня.
     - Тогда я провожу тебя в аэропорт.
     - Нельзя, пойми, это невозможно!
     - Ты любишь женщину, которая была с тобой? - вдруг спросила Джил. - Я видела, как она на тебя смотрит.
     - Нет, не люблю. Она уже улетела.
     - Мне холодно, - сказала Джил.
     Он поднял ее и понес на постель.
     - Ты не забудешь меня? - спросила Джил.
     Господи! Какие у нее были в этот момент глаза! Он склонился над нею и неожиданно для самого себя произнес:
     - Я буду тебя ждать. Получишь визу и прилетишь ко мне.
     - Да, - сказала она, не в силах отвести от него взгляд. - Так я и сделаю.

День второй. Москва.

21 час 02 минуты

     Две машины подкатили к дому, когда стрелки часов показывали девять. Группа захвата из восьми человек была в полной боевой готовности. Они оцепили дом, когда подъехала третья машина с Демидовым и Корниенко.
     Квартира жены Деружинского находилась на третьем этаже, и сотрудники ФСБ намеревались попасть туда через соседний балкон. Двое сотрудников отправились в подъезд рядом. Еще шестеро поднялись наверх, приготовившись к штурму квартиры в случае сопротивления. Сотрудник в штатском позвонил в дверь и прислушался. Через некоторое время раздались шаги и кто-то посмотрел в "глазок". Но члены группы захвата отошли в сторону, и их не было видно.
     - Кто там? - спросил женский голос.
     - Извините, - ответил сотрудник в штатском, - мне нужна Алевтина Деружинская. У меня к ней дело.
     - Какое еще дело? - грубо спросила женщина. - Приходите утром.
     Сотрудники ФСБ уже перелезали на ее балкон, помогая друг другу.
     - Я из фирмы. Петр Нестерович просил передать вам вот это. - Он показал пакет.
     Довольно быстро выяснилось, что бывшая супруга Мартына Деружинского работает в небольшой косметической фирме агентом по распространению и что продукцию ей привозят нарочные от руководителя фирмы Петра Нестеровича. За дверью воцарилось молчание. Сотрудник прислушался. Женщина шепотом с кем-то спорила, что-то доказывала. Потом сказала:
     - Хорошо, оставьте пакет у двери, я его потом заберу. Вы уж извините, я прямо из душа и поэтому в неглиже.
     - Конечно, - сказал сотрудник. Он положил пакет у дверей и стал спускаться по лестнице.
     Двое сотрудников на балконе готовы были поддержать основную группу в случае неудачи. Тяжелую металлическую дверь выломать было трудно, приходилось ждать, когда хозяйка выйдет за пакетом.
     За дверью выжидали, очевидно, наблюдая за лестничной клеткой в "глазок". Когда прошло несколько минут, послышался звук открываемого замка. Руководитель группы захвата подал знак подчиненным, чтобы приготовились.
     И как только дверь открылась и женская рука потянулась к пакету, руководитель группы дал сигнал о начале штурма. Три сотрудника ринулись к двери и, сбив с ног женщину, ворвались в квартиру. Еще двое на балконе приготовились поддержать штурм огнем. Три офицера ринулись в комнату, оставив на полу женщину. Ей было лет тридцать, не больше. Она не кричала, не плакала. Никто и представить себе не мог, какая здесь разыграется трагедия.
     Женщина вскочила на ноги, бросилась на одного из сотрудников и вцепилась ему в глаза. Офицер взвыл от боли, завертевшись на месте. Двое других на секунду отвлеклись, и тут началось.
     Внезапно раздались выстрелы. Один, второй, третий. Два офицера рухнули на пол, а третий, которому женщина вцепилась в глаза, отшвырнул ее и расстрелял из автомата. В это мгновение из спальни выскочил мужчина, уже в годах, седой. Он приставил ко лбу офицера пистолет и снес ему буквально полчерепа. После чего бросился к двери и ударом ноги закрыл ее.
     Два сотрудника ФСБ с балкона открыли огонь, но в комнате никого не было. Они ворвались туда, выломав стекло и оконные рамы, намереваясь пробиваться дальше. Руководитель группы захвата с двумя сотрудниками бросился к квартире, но дверь была заперта.
     Седой бросил взгляд на женщину. Та слабо улыбалась, лежа в луже крови и прерывисто дыша. Рана оказалась смертельной. Седой, а это был не кто иной, как полковник Слепнев, поднял пистолет, прицелился и на мгновение замер, словно спрашивая у женщины разрешения. Она кивнула. На раздумье были секунды. В дверь уже ломились.
     - Извини, - сказал он, глядя ей в глаза.
     - Да, - прошептала она, все еще силясь улыбнуться. Дикая боль пронзала ее израненное тело. И тогда он выстрелил ей в сердце. За мгновение до смерти она успела закрыть глаза.
     Двое нападавших с балкона уже продвинулись в коридор, когда Слепнев за шиворот втащил одного из убитых офицеров в туалет, находившийся рядом с дверью. Марек, выскочивший с пистолетом, отстреливался от нападавших и слышал, как ломятся в дверь остальные сотрудники группы захвата.
     - У нас гости, - крикнул Марек.
     - Сейчас выйду, - крикнул в ответ Слепнев, появляясь в коридоре. Он уже успел снять с убитого бронежилет и надеть его на себя.
     - Отойди! - закричал он Мареку и, когда подельник чуть посторонился, проверил оружие и подошел к двери, готовый действовать.
     - Что у вас происходит? - спросил Корниенко у командира группы захвата, включив переговорное устройство.
     - Моих людей убивают, как баранов, - закричал тот, - там целая группа террористов. Они заперлись в квартире и убивают моих людей. Из первой штурмовой группы погибли все до одного.
     - Там Слепнев, - сказал Демидов, - я вызову наших людей.
     Он достал телефон. Корниенко с неудовольствием посмотрел на него и достал свой.
     - Срочно пришлите подкрепление, тут вооруженные террористы.
     Марека ранили в плечо, он взвыл от боли и рухнул на пол. Слепнев обернулся, выругался и, достав второй пистолет, открыл беспорядочную стрельбу. Оба офицера ФСБ получили ранения. Один оказался отброшенным к балконной двери и сполз на землю, оставляя за собой длинный кровавый след. Второй был ранен в левую руку и в шею, отполз в сторону и громко взывал о помощи.
     - Все, - сказал Слепнев Мареку, - отсюда они уже не полезут.
     - Я ранен, - стонал Марек, - у меня перебито плечо.
     - Идти сможешь?
     - Вроде бы смогу, - Деружинский попытался подняться.
     - Тогда будем прорываться.
     Во входную дверь снова стали ломиться. Это была вторая группа захвата. Соседи, слышавшие выстрелы и дикие крики, в ужасе попрятались. Но кто-то все же вызвал милицию.
     Через десять минут внизу уже выли сирены. Вся квартира была в дыму.
     - Марек, - сказал Слепнев, - мне нужно отсюда вырваться. Если удастся, потом и тебе помогу.
     - Понятно, - кивнул тот.
     - Нас предали, - сказал полковник. - Кто-то навел их на след. Будь осторожен.
     - Постараюсь.
     - Держись до последнего, - попросил Слепнев, - я постараюсь прорваться. Иди в спальню. Там можно забаррикадироваться и отстреливаться. Дай мне хотя бы пять минут.
     Они обменялись рукопожатиями. Слепнев бросился к туалету, когда над головой прогремел выстрел. Это стрелял из столовой раненый сотрудник ФСБ.
     Марек скрылся в спальне. Дверь наконец поддалась, и в квартиру ворвались сотрудники ФСБ. Услышав крики о помощи, один из них бросился в столовую, а остальные двое открыли огонь по спальне, где был Деружинский.
     - Как это могло получиться? - спросил Корниенко. - Каким образом они оказались вместе?
     Наверх уже спешили сотрудники милиции и уголовного розыска. Повсюду слышались крики, выстрелы, плач перепуганных соседских детей. Сотрудники отнесли убитых товарищей вниз, положили на землю. Демидов обратился к вырвавшемуся из этого ада оперативнику, чтобы узнать, что именно произошло в квартире, но тот ничего не ответил и поспешил к стоявшим во дворе машинам.
     Марек не успел даже расстрелять первую обойму. Ему удалось продержаться всего полторы минуты. Разъяренный гибелью своих людей, командир группы захвата ворвался в спальню и длинной очередью буквально перерезал Деружинского пополам. Тот даже не почувствовал ни боли, ни страха.
     - Здесь был еще второй! - закричал из столовой раненый.
     Стали искать второго. Между тем сотрудник ФСБ, к которому обратился Демидов, так и не подошел к нему, а направился к одной из машин, сел за руль и стал медленно выезжать со двора.
     "Интересно, куда он сейчас едет?" - подумал Демидов, взглянув на сотрудника, лежавшего на земле.
     - Где второй? - раздались крики сверху, когда Демидов увидел завернувшую за угол машину и бросился к своему автомобилю.
     - Скорее, - крикнул Демидов, махнув рукой Корниенко, - садитесь в машину. Он уходит.
     Корниенко, не понимая, что происходит, бросился к машине.
     - В чем дело?
     - Быстрее, он уходит. Это Слепнев.
     В следующее мгновение Демидов уже выезжал со двора, крикнув водителю одной из машин ГАИ, чтобы следовал за ними. Корниенко в ярости стиснул зубы. Значит, Слепнев был там. Если они его упустят, он никогда себе этого не простит.
     Наверху командир группы с ужасом смотрел на страшную картину. В столовой лежал убитый офицер и еще один тяжелораненый. У лежавшего на полу в коридоре пульс еще прощупывался. Один, почти голый, с разбитым лицом, валялся в туалете. Пятого сотрудника вообще нигде не было, но командиру сообщили, что двое его людей спустились вниз. Он был в шоке и только сокрушенно качал головой. У двери лежала женщина, добитая кем-то из террористов. Из распахнутого халата проглядывало ее молодое, белое тело. А в спальне, залитый кровью, лежал Марек. Для него все закончилось в один миг.
     - Почему двое? - вдруг спросил командир группы. - А все остальные здесь? Двое... - Он вдруг понял, по какой причине один из его сотрудников оказался раздетым.
     - Остановите его! - закричал старший офицер, бросаясь к балкону. - Остановите! Это полковник Слепнев.

День второй. Лондон.

22 часа 10 минут

     Он часто размышлял о том, какая странная штука время. Оно то стремительно мчится, и годы летят как мгновения, то замедляет свой бег, превращая мгновения в годы.
     Они не заметили, как прошли еще два часа. Он старался забыть о близкой разлуке, а Джил что-то увлеченно рассказывала, смеялась, предавшись воспоминаниям. Ей хотелось рассказать все, исповедаться перед этим странным, так внезапно ворвавшимся в ее размеренную жизнь человеком. Ей казалось, что еще в пансионе она видела его в своих мечтах, девичьих снах, вела с ним нескончаемые беседы. Что она знает его давно и ждала встречи с ним. Воспитываясь в пансионе, она не знала ни материнской ласки, ни любви брата, ни отцовской заботы, ей так не хватало тепла и нежности. Но нынешней ночью она была вознаграждена с лихвой. Неизвестный мужчина сразу стал близким и родным. Казалось, его сильные руки способны защитить ее от всех превратностей судьбы.
     Снова зазвонил телефон. Джил вздрогнула, вспомнив, что время неумолимо. Еще немного, и от этой встречи останется лишь воспоминание, сладкое и горькое. Он поднял трубку.
     - Здравствуй, - сказала Елена, - мы вылетаем. У нас все в порядке.
     - Прекрасно, - ответил он.
     Чисто женским чутьем Суслова уловила в его голосе какие-то необычные нотки.
     - У тебя проблемы? - спросила она.
     Он посмотрел на Джил. Глаза девушки были мечтательно устремлены вверх, лицо выражало счастье, какое редко выпадает человеку.
     - Нет, - ответил он, - вроде бы нет.
     - Полетаев уже на борту. Встреча прошла нормально. Когда ты вылетаешь?
     - Через три часа.
     - Удачи. - Она хотела еще что-то сказать, он это почувствовал, но почему-то раздумала и быстро закончила разговор.
     Через сорок минут нужно выезжать. Джил заметила, что он посмотрел на часы.
     - Тебе пора, - сказала она таким тоном, будто вынесла себе смертный приговор.
     - Не будем говорить об этом, - попросил он, встав и направляясь в ванную. Когда он вернулся, она все еще лежала в постели. Услышав его шаги, открыла глаза и вымученно улыбнулась. Затем поднялась и вышла из комнаты.
     Он уже заканчивал одеваться, когда Джил появилась в халате, и, чтобы не стеснять ее, вышел в холл. Достал галстук из шкафа, долго завязывал. Затем вошел в комнату. Джил уже была одета и в к