ндрей Константинович. Дронго прислушался. Было тихо. Здесь были старые замки, и открыть такую дверь было совсем не сложно. Дронго достал универсальную отмычку, которая была всегда в его чемодане. Он открыл дверь. Лариса стояла в конце коридора. Вошел в номер. Огляделся. Вещей здесь не было. Вообще, не было видно, что в номере кто-то остановился. Дронго вышел из номера. Лариса взглянула на него.
     - Там никого нет, - сказал он, - и вещей - тоже.
     - Но этого не может быть, - попыталась возразить она.
     - Можете убедиться сами, номер пустой. Его вещей там нет.
     - Он звонил и назвал нам именно этот номер. Может, он потом его сменил. Нужно спросить у портье.
     - Нет. Она наверняка предупреждена, и если мы попытаемся что-нибудь узнать, то окажемся под наблюдением. Лучше ничего не спрашивать. Помочь мы ничем не сможем, а себя засветим.
     Они вернулись в свой номер. Лариса достала аппарат и, позвонив по известному ей номеру, сообщила, что Андрея Константиновича нигде нет.
     - Как это нет? - спросил кто-то злым голосом. - Куда он мог пропасть?
     - Не знаю, - призналась Лариса, - но в номере его нет. И вещей - тоже.
     - Сидите в отеле и никуда не выходите, - приказал ее собеседник.
     - Мы останемся в отеле до утра, - ответила Лариса.
     Она убрала аппарат и посмотрела на Дронго.
     - Я могу принять душ? Или вы снова заставите меня оттуда вылезти?
     - Не заставлю. Можете спокойно идти в ванную. А я подожду, пока вы закончите, и приму душ позже. Кровать у нас одна, но я попрошу принести второе одеяло.
     Лариса не ответила и направилась в ванную комнату. Через полчаса, высушив феном волосы, она вышла из ванной. Дронго сидел в кресле и читал газету.
     - Мне не нравится таинственное исчезновение вашего напарника, - сказал он, убирая газету. - Думаю, нам нужно выяснить, куда он исчез. И куда делись в таком случае его личные вещи? Еще вчера он был именно в этом номере. Мы же не могли ошибиться вдвоем. А если бы он поменял свой номер, он бы нам обязательно сообщил.
     Он пошел в ванную комнату, разделся и встал под струю горячей воды. Сквозь шум воды он услышал приглушенный голос Ларисы. Он вышел из ванной, подошел к двери и прислушался.
     - Не знаю, что случилось, - оправдывалась она. - Не могу понять, что могло произойти. Но его нигде нет. Да, нет. Я говорила. И вещей тоже нет. Я все понимаю. Конечно, понимаю.
     Дронго вернулся и встал под душ. Включил воду сильнее. Как южный человек он не выносил холода ни в помещениях, ни во время купаний. Зато он мог мыться почти кипятком. Закрыв глаза, Дронго наслаждался горячей водой, когда услышал, что дверь в ванную открылась. На пороге стояла Лариса, которая внимательно на него смотрела. Он задернул занавеску до конца и спросил:
     - Вы решили показать мне, как это неприятно, когда отвлекают человека, принимающего душ?
     - Нет. Не считайте, что мне приятно смотреть на вас голого. Мне только что позвонили. Нашелся Андрей Константинович.
     - Где? - Он забыл, что стоит под душем и отдернул занавеску. Она окинула его взглядом с головы до ног, и, очевидно, оставшись довольна осмотром, удовлетворенно кивнула.
     - В больнице, лежит с переломом черепа, сломанными ребрами и позвоночником. Сегодня утром он попал под машину, которая сразу скрылась. А его вещи забрала из номера полиция. Она уже сообщила в российское посольство о случившемся.
     - Думаете, это случайно?
     - Конечно, нет. Извините, я вам мешаю.
     Она вышла из ванной комнаты. Он достал полотенце и торопливо вытерся, надел халат и тоже вышел.
     - Это не могли сделать немцы. Зачем им прибегать к таким подлым приемам. Они вполне могли его просто выслать. Или не допустить встречи с Менартом. А вместо этого они устраивают аварию. Это не немцы, - повторил Дронго. - Тогда одно из двух. Либо это американцы, либо те, по приказу которых Гайслер стрелял в своего лучшего друга, когда-то спасшего ему жизнь.
     - Андрею Константиновичу от этого не легче.
     - Верно. Но нам будет проще работать, если мы хотя бы попытаемся понять, кто это мог быть. И соответственно вычислим наших возможных соперников.
     Он с неудовольствием посмотрел на двуспальную кровать. Второе одеяло уже принесли, а на диване он бы явно не поместился.
     - Может, мне поспать в кресле, - рискнул предложить Дронго.
     Она изумленно взглянула на него. Чуть усмехнулась.
     - Вы стесняетесь или боитесь? - уточнила Лариса.
     - Боюсь, рядом с такой красивой женщиной, - улыбнулся Дронго.
     - Ничего. Я обещаю, что не дам вам возможности отличиться, как с Габриэллой. Вас устраивает такая гарантия?
     - Вполне. Только я не это имел в виду. Я сплю беспокойно, могу вам помешать.
     - Надеюсь, вы не кричит во сне. И вас не мучают кошмары.
     - Убедили, - кивнул Дронго, - завтра нам нужно будет выяснить, что случилось с Менартом и почему Андрей Константинович не смог с ним встретиться. Кажется, мы остались вдвоем.
     - Меня предупредили, чтобы мы не пытались с ним связаться, - сообщила Лариса. - Официальный представитель российского посольства будет здесь и выяснит, как это могло случиться.
     Она легла спать гораздо раньше него. Дронго еще сидел перед телевизором, по привычке продумывая сложившуюся ситуацию и план на завтра. Во втором часу ночи он наконец отправился спать. Женщина спала достаточно чутко. Стоило ему войти в комнату, как она проснулась, а взглянув на него, повернулась на бок и укрылась с головой. Дронго осторожно прошел к своей стороне кровати и, тяжело вздохнув, снял халат. Затем он лег в постель, повернул голову и взглянул на женщину. Потом укрылся одеялом и закрыл глаза. В эту ночь они спали беспокойно, просыпаясь от каждого звука. Утром он проснулся раньше обычного. Она уже была в ванной. Он посмотрел на смятую постель рядом с собой и улыбнулся. В его жизни были и такие невероятные случаи.

     За пять дней до начала событий.
     Вашингтон.
     16 октября 1999 года

     В любом государственном учреждении свои бюрократы и свой путь прохождения бумаг. Самое уязвимое место спецслужб - это деньги, которые должны отражаться в бухгалтерских отчетах, словно речь идет о закупке оптовой партии мороженой рыбы или детских колготок. Таковы требования во всех демократических государствах. Но даже и не в демократических спецслужбы должны тратить деньги, по возможности отчитываясь за каждый доллар. Понимая, с какими проблемами сталкиваются профессионалы, законодатели иногда идут на некоторые уступки, но, как правило, все равно требуется отчетность. Сами спецслужбы, также понимая сложность ситуаций, всегда имеют фонд для необходимых выплат, которые не всегда указываются в отчетности. В общем, задача любой спецслужбы - быть достаточно закрытой, а проблема любой власти - должным образом контролировать своих профессионалов, чтобы они не чувствовали себя совершенно независимыми.
     Пятьдесят миллионов долларов, которые нужно было перевести в четыре банка, были очень большой суммой даже для ЦРУ. В истории спецслужб еще не случалось подобной покупки и поэтому в Министерстве финансов была затребована специальная сумма. Запрос разведывательного ведомства был удовлетворен, и деньги должны были поступить на специальные счета, откуда их следовало перевести в банки, указанные Барлахом. Но в Америке тоже есть своя бюрократия, и согласование всех вопросов заняло около недели, несмотря на личное вмешательство директора ЦРУ.
     Еще вчера стало ясно, что деньги поступят на счета ЦРУ в начале следующей недели. И тогда же можно будет начать переводить их за границу. Сегодня, в субботу, был обычный выходной день и многие американцы отправлялись на уик-энд. Погода стояла удивительно теплая, несмотря на ноябрь. Роскошный "кадиллак" двигался по трассе с довольно высокой скоростью. Очевидно, мужчина, сидевший за рулем, куда-то торопился. Часа через два после того, как он выехал из Вашингтона, автомобиль свернул с трассы и направился по узкой дорожке к мотелю. Рядом находилась бензоколонка. Мужчина взглянул на часы и остановился в трехстах метрах от нее. Очевидно, он прибыл сюда раньше времени и теперь ждал. Минут через пятнадцать показался серебристый "шевроле", который медленно проехал мимо его машины. За рулем сидела женщина лет сорока - сорока пяти. Она подъехала к бензоколонке, заправила машину и двинулась в сторону мотеля. "Кадиллак" направился следом. За поворотом, там, где машин не было видно со стороны бензоколонки, они остановились.
     - Добрый день, - кивнула женщина, - вы просили о срочной встрече. Что случилось?
     - У нас на будущей неделе должен пройти перевод на невероятную сумму - пятьдесят миллионов долларов, - сообщил мужчина. - Его контролирует лично директор ЦРУ. Абсолютная секретность, никто не знает, куда именно будут переведены деньги. Но мне удалось узнать, что деньги высылаются по указанию резидента ЦРУ в Берлине Давида Страуса.
     - Что это может быть? - спросила женщина.
     - Не знаю. Думаю, вам нужно проверить через свои источники в Германии. Речь идет об очень важном деле. Исключительно важном. Возможно, такая невероятная сумма понадобилась для оплаты информации, которую должны передать нашим представителям в Берлине. Если я не ошибаюсь, речь идет о бывших агентах восточногерманской разведки, "законсервированных" в Германии. В Берлине находится специальный представитель ЦРУ по таким вопросам Майкл Кардиган.
     - Спасибо. Я все передам, - кивнула женщина. - На ваш счет поступят деньги из Сан-Франциско.
     - Вот некоторые данные, - сказал мужчина и протянул ей лазерную дискету. - До свидания.
     Его машина направилась в сторону мотеля, а "шевроле" развернулся в обратную сторону. Вечером сообщение было получено резидентом СВР в Вашингтоне. Еще через сутки оно было в Ясеневе, в штаб-квартире СВР. На следующий день этой проблемой уже занимались Осипов и Минулин.
     Всем сотрудникам Службы внешней разведки, работавшим в Германии, было поручено выяснить, с кем могли выйти на связь офицеры ЦРУ, также работавшие в Германии. Через два дня стало известно, что германская БНД следит за своими американскими союзниками, которые собираются купить материалы чрезвычайной важности. Были предприняты самые невероятные усилия, чтобы установить, с кем именно мог встречаться прибывший из Лэнгли специальный представитель директора ЦРУ Майкл Кардиган.
     Это срочное задание получил и сотрудник ЦРУ, передавший сведения о выплате столь значительной суммы. Все понимали, как опасно давать подобное поручение своему "кроту", оставшемуся единственным ценным источником в Лэнгли после крушения карьеры Эймса. Но узнать имя человека в Германии было невозможно. Его не знали даже сотрудники БНД, продолжавшие наблюдать за американскими коллегами.
     Только двадцатого октября, когда деньги уже были переведены на счета, сотрудник ЦРУ, работавший на Москву, наконец сообщил имя человека, с которым встречался Кардиган. Это был Дитрих Барлах, бывший сотрудник полиции и бывший осведомитель "Штази". Сотрудники германского отдела СВР всю ночь работали с архивными документами и данными по старым картотекам. К утру выяснилось, что Барлах был связан с одним из членов группы Хеелиха, когда-то проводивших срочную эвакуацию особо ценных документов восточногерманской разведки. Сомнений не осталось. Кто-то из сотрудников группы сумел сделать копии и теперь через Барлаха предлагал их американцам. Рано утром двадцать первого октября было послано категорическое предписание остановить Барлаха любым путем.
     В этот день Барлах должен был получить сообщение о том, что все деньги переведены. На вечер была назначена его встреча с Кардиганом. Он вернулся домой, прошел на кухню, и в этот момент его кошка выскочила на балкон. Он вышел следом за ней. В доме прогремел взрыв. Дитрих Барлах, рухнувший вместе с балконом на землю, остался жив только чудом.

     На следующий день после начала событий.
     Берлин.
     22 октября 1999 года

     Кардиган снова воспользовался старым трюком Страуса, чтобы уйти от наблюдения немцев. Но он напрасно вчера прождал весь вечер Барлаха. Тот так и не появился. В ярости Кардиган готов был придушить его собственными руками. Во все банки было послано предупреждение о заблокировании счетов, на которые были переведены деньги. Но выяснилось, со счетов не было снято ни одного доллара. Через полтора часа после того, как Барлах не пришел на встречу, в кабинет к Кардигану вошел Давид Страус. Кардиган изумленно поднялся, глядя на резидента. Таким он его никогда не видел. У Страуса было красное лицо и, казалось, сейчас он взорвется от охвативших его чувств.
     - Я предупреждал вас, Кардиган, что нашим представителям не следует появляться у дома Барлаха, - тяжело дыша, сказал Страус.
     - Что случилось? - Кардиган понял - произошло нечто непоправимое.
     - Сегодня в доме Барлаха заложили взрывчатку, - сообщил Страус. - Мои представители уже были на месте. Когда Барлах вернулся домой, бомба взорвалась.
     - Не может быть. - Кардиган опустился на стул и закрыл лицо руками. Это был крах, это был конец его карьеры, конец его мечтам. - Не может быть, - тупо повторил он, уставившись в одну точку.
     - Может, - безжалостно сказал Страус. - Мне кажется, русские нас опередили. Это не немцы - они забрали бы Барлаха к себе. Это могли сделать только русские, им было необходимо убрать Барлаха.
     - Что нам теперь делать? Начнем снова проверять все старые связи Барлаха? - растерянно спросил Кардиган. - Черт побери, как все глупо получилось. Как это могло случиться?
     - Не знаю. Но хочу вас немного успокоить. Барлах не погиб, он сейчас в больнице.
     За всю свою жизнь Кардиган не слышал более обнадеживающего известия. Он вскочил со стула.
     - Барлах жив! Я еду к нему.
     - Нет, - сурово сказал Страус. - За нами следят. Сегодня вы никуда не поедете. Если Барлах выживет, то завтра его навестит мой представитель. И мы попытаемся узнать, где документы. Вам нельзя там показываться ни при каких обстоятельствах. Иначе Барлаха заберут немцы, которые и без того будут его допрашивать, чтобы докопаться, почему произошел взрыв. Но пока Барлахом занимаются офицеры полиции. А если вы там появитесь, то им заинтересуется БНД. Вы хотите окончательно сорвать всю операцию?
     - Нет, - испугался Кардиган, - конечно, нет.
     На его красивом холеном лице появилось выражение растерянности. Обычно самоуверенный Майкл, похожий на киноактера или политика, сейчас совсем потерял голову и с надеждой смотрел на стоявшего перед ним Страуса.
     - Мы сделаем так, - твердо сказал Страус. - Чтобы не срывать начавшуюся операцию, вы позвоните Тенету и расскажите ему о нашей неудаче.
     - Да нет, - окончательно растерялся Кардиган, - может, лучше вам позвонить? Я не знаю, как мне быть. Может, лучше вам обо всем рассказать. Это ваши люди узнали о том, что Барлах был ранен. Я не знаю подробностей.
     - Хорошо, - кивнул, поморщившись, Страус.
     "Слизняк, - подумал он с отвращением. - Все эти молодые прохвосты ведут себя так. Когда он победитель, его трудно остановить. Он рвется сам доложить директору и, забыв обо мне, рассказывает, как он успешно руководит операцией. А когда случаются провалы, он просит меня поговорить с руководством. Эти молокососы не привыкли держать удар. Слишком у них комфортные условия. Поработал бы он в Берлине, когда еще существовала Стена. Тогда было в тысячу раз труднее. Кроме мощного КГБ, действовала и разведка ГДР, успехи которой были известны во всем мире".
     - Я позвоню, - кивнул Страус и вышел из кабинета.
     На следующий день Барлаха навестил его "родственник", приехавший из Ганновера. Для начала он показал фотографию Данери и Кардигана и объяснил недоверчивому Барлаху, что его послали именно американцы. Но после взрыва Барлах не хотел никому верить. "Родственнику" пришлось набрать номер Кардигана и передать аппарат Барлаху, чтобы тот лично переговорил с уже знакомым ему человеком. Барлах чудом остался жив, и врачи считали, что через две-три недели он сможет выйти из больницы.
     - Вы видите, герр Барлах, какие неприятности возможны в подобных случаях, - сказал Кардиган. - Все уже готово, как вы просили. Деньги переведены. Вы можете сказать, когда мы получим наш долг?
     - Я скажу завтра, - сразу ответил Барлах. - Завтра я вам позвоню и все скажу. Пусть ваш представитель оставит свой аппарат. Мой остался в доме. И не приходите больше сюда, иначе меня и здесь найдут.
     - Хорошо, - согласился Кардиган. - Он оставит вам аппарат.
     - И немного денег, - попросил Барлах, - у меня ничего не осталось.
     - Пять тысяч марок на расходы вам хватит? - поинтересовался Кардиган. - Мы их привезем вам немедленно.
     - Распорядитесь, чтобы мне передали их в руки, - сказал, задыхаясь, Барлах.
     - Обязательно. Врачи считают, что вы поправитесь. Всего хорошего.
     Кардиган закончил разговор и взглянул на Страуса. Тот кивнул в знак согласия.
     - Деньги мы пошлем, - сказал Страус. - Но как он свяжется со своим человеком? Ведь он в больнице. Значит, этот человек к нему придет? Нет, не думаю. Этого просто не может быть. Профессионал не станет так глупо себя подставлять. Это невозможно. Тогда каким образом они свяжутся? Он же не будет звонить ему по нашему телефону.
     - Вы можете его прослушать?
     - Конечно. Мы учли возможность, что Барлах может попросить оставить ему аппарат для связи.
     Кардиган почувствовал себя уязвленным. О таком развитии событий он не подумал.
     - Нужно еще раз просмотреть все списки знакомых Барлаха. Может быть, среди них есть человек, у которого эти документы, - предложил Кардиган.
     - Мы проверяем, но нам приходится быть очень осторожными, чтобы не вызвать подозрения немцев, которые внимательно за нами следят.
     - Сейчас русские тоже будут за ним следить, - сказал, нахмурившись, Кардиган. - Если они узнают, что он жив, то попытаются его снова убрать.
     - Такая опасность существует. Но я думаю, что у нас есть в запасе несколько дней. Русские не станут так упрямо добивать Барлаха, понимая, что это вызовет подозрение. Кроме того, они наверняка станут искать информаторов Барлаха. Нужно срочно передать в ЦРУ. У нас появился русский "крот", который выдал Барлаха. Представляете, Кардиган, насколько эти документы важны для русских, если они готовы подставить своего "крота" в ЦРУ, лишь бы не засветить "апостолов", работающих в Европе. Подождем до завтра, когда Барлах наконец скажет нам про эти документы.
     На следующий день Барлах позвонил и сообщил, что передача документов состоится десятого ноября. Когда он закончил разговор, Кардиган спросил Страуса.
     - Он кому-то звонил? Как он узнал про документы? У него же их нет с собой в больнице. Где он их возьмет?
     - Не знаю, - ответил Страус, - но он не блефует. Раз сказал десятого, значит, его коллеге каким-то непонятным образом удалось с ним связаться.
     - Десятого, - повторил Кардиган. - Я сижу здесь уже целый месяц. Надеюсь, что десятого ноября мы наконец получим эти документы.
     Он впервые употребил слово "мы", вместо "я", и Страус добродушно усмехнулся. "Этих молодых щенков нужно учить, - в который раз подумал он. - И, конечно, проверить, как Барлах получил информацию, если он никому не звонил и к нему никто не приходил. Это интересная задача".

     Зуль.
     5 ноября 1999 года

     Утром они смотрели друг на друга с некоторой симпатией. Очевидно, Лариса была уверена, что он попытается воспользоваться ситуацией. В свою очередь он чувствовал себя несколько неловко. С одной стороны, она слышала его встречу с Габриэллой и могла составить о нем весьма превратное представление. Но с другой - подобный аскетизм тоже не всегда говорит в пользу мужчины. В этом есть нечто аномальное, если молодой мужчина не испытывает желания к молодой женщине. И хотя ему уже минуло сорок, а ей было тридцать пять, они были еще достаточно молоды, чтобы не обращать внимания на такие моменты.
     За завтраком Дронго изложил Ларисе свой план. Следовало быть особенно осторожными. После случившегося с Ан