порить. -  Выведите
этого человека отсюда. Мы потом продолжим разговор.
   - У меня разрешение до трех часов дня. Если хотите,  я  его  вам  покажу,
полковник, - вставил Дронго. - А как вы здесь оказались?  Так  уж  случайно?
Или вы приехали сюда с определенной у целью?
   - На что вы намекаете?
   - Режимный институт, - вздохнул Дронго. - Вам небось успели сообщить, что
на территории института появился неизвестный. К хорошему быстро  привыкаешь,
полковник. Я как-то за  эти  несколько  лет  успел  отвыкнуть  от  атмосферы
повального стукачества, которую насаждали типы вроде вас. Но,  очевидно,  на
секретных объектах количество сексотов  все  еще  превышает  допустимую  для
приличных учреждений норму. Разве не так?
   - Я не хочу с вами дискутировать на эту  тему,  -  поморщился  полковник,
поворачиваясь к выходу. - До свидания, Дронго. И не нужно вам  больше  здесь
появляться. Это нервирует людей. Вы сами должны все понимать.
   Когда он со своим сотрудником  вышел  из  коридора,  Дронго  взглянул  на
Михаила Михайловича.
   - А вы смелый человек, - улыбнулся он.
   - Да я с испугу  такой,  -  отмахнулся  Сыркин.  -  Я  просто  испугался.
Формально он прав. Посторонним на территорию института нельзя входить.
   - Чувствую, что мой разговор с Мастуковым сегодня может сорваться. Да и у
вас с Сергеем Алексеевичем будут крупные неприятности.  Кажется,  мне  лучше
покинуть территорию института.
   - Вы отказываетесь от расследования? - удивился Михаил Михайлович.
   - Конечно, нет. Я уйду только после того, как поговорю с Архиповым. Иначе
будет просто  некрасиво,  что  я  вас  бросил.  А  порядочные  люди  так  не
поступают.
   - Вы хотите пойти прямо сейчас? - уточнил Сыркин.
   - Я  думаю,  через  несколько  минут.  Нужно  дать  возможность  Левитину
высказать все, что он обо мне думает. И дать возможность Сергею  Алексеевичу
самому принять решение. А уже потом войдем в кабинет, когда он  окончательно
определится.
   - Вы мне начинаете нравиться, - засмеялся Михаил Михайлович, - идемте  ко
мне в кабинет. Мы сможем пересидеть там несколько минут, пока Левитин  будет
извергать  свое  негодование.  Признаюсь,  его  многие  не  любят  в   нашем
институте.  Он  слишком  правильный,  слишком  желчный,  короче  -   слишком
неприятный тип.
   Они вышли из здания. Рядом с Левитиным стоял  один  из  сотрудников.  Тот
самый, который сопровождал его и раньше. Для следователя у него были слишком
невыразительные глаза и грубые черты лица.
   - Я вас провожу, - уверенно сказал он. Михаил Михайлович тяжело вздохнул,
растерянно оборачиваясь к Дронго.
   - Конечно, - вдруг быстро нашелся Дронго, - только мне нужно отметить мой
пропуск у Архипова. Он мне подписывал разрешение. Вот сейчас отмечу  пропуск
и вернусь обратно.
   Сотрудник  ФСБ  кивнул,  Дронго  свернул  к  основному   зданию.   Михаил
Михайлович поспешил следом.
   - Быстро вы сориентировались, - восхищенно заметил Сыркин.
   - Боюсь, что нам нужно идти сразу к Архипову, - отозвался Дронго. -  Судя
по всему, мое появление здесь очень обидело Левитина.
   - Да, - согласился Михаил Михайлович, - он, по-моему,  очень  разозлился.
Что у вас с ним раньше было?
   - Ничего. Если не считать того факта, что я сумел  раскрыть  преступление
раньше целой группы сотрудников, одним из которых был сам Левитин. Вот с тех
пор он меня и недолюбливает.
   Они вошли в основное здание, снова поднялись на четвертый этаж и прошли к
приемной.
   - Он вас ждет, - сразу сказала секретарь, едва они появились в приемной.
   Сыркин шумно вздохнул и твердо зашагал к двери. Дронго последовал за ним.
В  кабинете  сидел   явно   расстроенный   Архипов.   За   столом   восседал
раскрасневшийся Левитин и еще один незнакомый  Дронго  мужчина  лет  сорока.
Когда они вошли, тот с любопытством уставился на Дронго, но не  произнес  ни
слова.
   - Вы еще не покинули территорию института? - разозлился Левитин. -  Я  же
вам объяснил, что это режимное предприятие.
   - Послушайте, полковник, - строго сказал  Дронго,  усаживаясь  за  столом
напротив, - я нахожусь здесь по просьбе моих знакомых. И на вполне  законных
основаниях. В институтские тайны я вмешиваться  не  собираюсь.  Насколько  я
помню, совсем недавно мне доверяли в вашем  ведомстве  куда  большие  тайны.
Неужели вы хотите, чтобы я позвонил прямо отсюда вашему руководству?
   - Вы мне еще угрожаете? - вспыхнул Левитин.
   - Он прав, - мягко, но твердо  сказал  Архипов,  -  это  я  попросил  его
приехать. Мне казалось, что нам необходим свежий взгляд. Я думаю, что ничего
страшного не произошло.
   - У вас опять появились эти журналы, - напомнил Левитин, - а вы говорите,
что ничего страшного не случилось.
   - Именно поэтому я и попросил приехать нашего гостя. Вы  ведь  уверены  в
виновности нашего охранника.
   -  Бывшего  охранника,  -  напомнил  Левитин.  -  Я  думаю,   следователь
подтвердил, что обвинение почти сформулировано, и мы скоро передадим дело  в
суд.
   Незнакомец, оказавшийся следователем прокуратуры, молчал. Он  смотрел  на
Дронго. Было видно, что тот ему интересен. Но пока он хранил молчание.
   - Вот видите, -  сказал  Архипов,  -  вы  все  -  таки  упорно  верите  в
виновность нашего охранника. А я не могу поверить, что этот молодой  человек
способен на такое страшное преступление.
   - Значит, это сделал кто-то из ваших сотрудников? - задел  больное  место
директора Левитин.
   - Не знаю, - растерялся Архипов, - я не знаю.
   У Левитина была маленькая голова, явно не пропорциональная его  развитому
торсу.   Прилизанные   волосы   почему-то   вызывали   чувство   гадливости.
Следователь, несмотря на сравнительно молодой возраст, ему  было  не  больше
тридцати пяти, уже начал лысеть, зачесывая остатки шевелюры назад, при  этом
его  седые  виски  особенно  бросались  в  глаза.  Обычно  они  с  Левитиным
появлялись в институте в штатском, но следователь был всегда одет в  немного
старомодный двубортный черный костюм, а полковник - в модный серый, с  тремя
пуговицами.
   - Ну вот видите, - торжествующе заметил полковник, - вы сами ни в чем  не
убеждены, а пытаетесь доказать нам, что арестованный Мовчан не  виноват.  Вы
ведь не знаете всех обстоятельств дела.  И  тем  более  не  стоило  вызывать
эксперта. Времена добровольных сыщиков давно прошли. Шерлок Холмс был  хорош
для девятнадцатого века. Сейчас конец двадцатого, и частные детективы,  даже
очень гениальные, - ядовито добавил он, - мало что могут.
   - Тогда вам тем более нечего  опасаться,  -  вставил  Дронго.  -  Или  вы
боитесь, полковник, что я снова вас обойду?
   Левитин нахмурился, но не стал возражать.
   Следователь неожиданно решил вмешаться.
   - Нет, - сказал он, - лично я не боюсь.  Полковник  обернулся,  собираясь
что-то возразить, но почему-то передумал. Архипов облегченно вздохнул:
   - Значит, возражений нет, - сказал он, - и наш гость может остаться.
   - Но он не сможет ходить по территории института, - напомнил  Левитин,  -
это запрещено.
   - Я был только в том  здании,  куда  разрешается  входить  даже  дежурным
охранникам, - парировал Дронго. - Надеюсь, вы это знаете?
   - Я все знаю, - отрезал Левитин. - И вообще я больше не намерен  говорить
на эту тему.
   - Вы считаете, что  убийцей  был  арестованный  вами  Мовчан?  -  спросил
Дронго.
   - Вы хотите меня допросить? -  нервно  уточнил  полковник.  -  Я  же  вам
объяснил, что мы никогда и ни  при  каких  обстоятельствах  не  рассказываем
посторонним лицам о ходе следствия. Неужели вы этого не знаете?
   - Я не  прошу  вас  рассказывать  мне  подробности  вашего  следствия,  -
возразил Дронго, - просто я полагаю, что могу оказаться полезным.
   - Мы убеждены в виновности  Мовчана,  -  сказал  следователь,  видя,  что
Левитин не намерен отвечать на вопросы. - Моя фамилия Климов. Михаил Климов.
Советник юстиции. Я много слышал о вас и о ваших аналитических способностях.
Но это совсем другой случай. Мы нашли отпечатки пальцев на ручке  двери,  на
его  платке,  который  валялся  рядом,  на  платье  убитой.  Это   отпечатки
арестованного. Улик более чем достаточно. А с журналами просто кто-то  решил
позабавиться.
   - Но если он маньяк, то почему он бросил все и сбежал. Это ведь глупо?  -
настаивал Дронго. - Такой глупый побег. Он ведь имел  судимость,  знал,  что
значит оставлять  подобные  улики.  Отпечатки  пальцев  повсюду.  Почему  он
оставил свой платок? И даже не выключил свет, выбежав  из  комнаты.  Вам  не
кажется, что логичнее согласиться с его версией,  что  он  сбежал,  попросту
испугавшись?
   - Вам уже все рассказали, - мрачно бросил Левитин. -  Поздравляю,  Михаил
Михайлович, вы уже успели рассказать обо всем.
   - Возможно, что у него был  неуправляемый  срыв,  а  потом  -  спонтанное
решение сбежать, - ответил Климов. - Мы не исключаем  и  такой  вероятности.
Хотя психиатры  полагают,  что  парень  вполне  вменяем,  просто  замкнут  и
подавлен. Но в его положении это понятно.
   - Как вы его взяли?
   - Он пытался встретиться со своей  женой.  Мы  установили  наблюдение  за
семьей. В момент встречи мы его и взяли.
   - И вы настаиваете на том, что он  маньяк?  Человек,  который  не  сбежал
после таких чудовищных обвинений из города, а  пытался  увидеться  со  своей
женой?
   - Все против него, - возразил Климов,  -  он  собирался  предложить  жене
уехать вместе с ним куда-то в Сибирь. Поэтому и оставался  в  Москве,  ночуя
где-то у друзей. Мы проверяем все его показания.  Возможно,  на  нем  еще  и
другие преступления.
   Левитин снисходительно усмехнулся и спросил:
   - Вы закончили со своими вопросами? И теперь разрешите нам уйти?
   - Закончил. Только мне кажется, что вы все равно поторопились  со  своими
выводами. Насколько я  понял,  охранник,  принявший  дежурство,  обязан  был
совершить обход. И зачем ему убивать женщину в  помещении,  где  слышны  все
крики и его могут обнаружить. Если он маньяк, то он должен был подготовиться
к этому преступлению. И тем более не оставлять своего  платка  и  отпечатков
своих пальцев. Здесь что-то не сходится.
   - Это оправдание для адвокатов, - отмахнулся Левитин.  -  Или  вы  хотите
сказать, что убийцей был  кто-то  из  сотрудников  института?  Мне  остается
думать, что маньяк кто-то из ученых, а не имевший судимость охранник? Вы для
этого пригласили сюда вашего эксперта, Сергей Алексеевич? - иронично спросил
он у директора. - Насколько я помню, вы всегда доказывали мне, что никто  из
ваших людей не может быть маньяком.
   - Я и сейчас так считаю, - ответил Архипов, - но ведь кто-то  опять  стал
хулиганить.
   - Мы все проверим, - заверил его Левитин.
   - Вы проверили всех, кто был в тот момент в здании института?  -  спросил
Дронго у Климова.
   - Всех, - подтвердил следователь прокуратуры, - все  девятнадцать  мужчин
были нами проверены.
   - Почему девятнадцать? Да, да,  правильно.  Вы  ведь  считаете  вместе  с
Мастуковым. Но ведь в тот вечер на  территории  института  было  еще  восемь
женщин.
   - Вы и это знаете, -  зло  заметил  Левитин.  -  Мне  кажется,  вам  пора
работать здесь вместо Михаила Михайловича. Вы обладаете такой информацией.
   - Психиатры считают, что женщины не бывают маньяками, - с улыбкой пояснил
Климов, - хотя мы проверили на всякий случай и всех оставшихся  женщин.  Там
четыре уборщицы и еще четыре научных сотрудника института -  от  заместителя
директора до младшего научного сотрудника. Но у  всех  есть  твердое  алиби.
Почти все покинули территорию института в одно и  то  же  время.  Сотрудницы
раньше, уборщицы позже. Но все вместе. Среди девятнадцати  мужчин  некоторые
ушли позже обычного. Их мы проверяли очень тщательно. Но ни к кому не смогли
придраться. Я думаю, что в  вас  говорит  просто  дух  противоречия.  Я  вас
понимаю. Иногда самые простые решения кажутся не самыми верными. Но  это  не
тот случай. Убийца был Павел Мовчан, и мы намерены передать дело в суд.
   -  Мне  можно  будет  почитать  дело?  -  спросил  Дронго.  -  В  порядке
исключения.
   Следователь взглянул на Левитина. Формально полковник  был  выше  его  по
званию. Советник юстиции соответствовал воинскому званию  подполковника.  Но
юридически  следователь   считался   независимой   процессуальной   фигурой,
способной самостоятельно  принимать  решения  об  ознакомлении  кого-либо  с
уголовным делом. Левитин молчал, ожидая решения Климова.
   - Хорошо, -  сказал  наконец  следователь.  -  Вообще-то  это  у  нас  не
практикуется. Но, учитывая вашу известность, я сделаю исключение. Приезжайте
завтра в одиннадцать к нам в прокуратуру, я вам разрешу  почитать  некоторые
наши материалы.
   - Спасибо.
   - Кажется, нам пора, - недовольно буркнул Левитин, не  скрывающий  своего
раздражения решением следователя.
   Он поднялся, взглянул на Климова. Тот остался сидеть  за  столом,  словно
размышляя, как ему поступить.
   - Вы едете? - недовольным голосом спросил Левитин.
   Формально они были из разных учреждений. Но существовало и такое понятие,
как корпоративная этика. Следователь кивнул, поднимаясь следом.
   - До свидания, - он. протянул руку Дронго на прощание.
   Левитин, вышел, попрощавшись только  с  Архиповым.  На  Сыркина  он  лишь
сверкнул глазами. Дронго холодно кивнул. Когда они ушли, Архипов обратился к
своему гостю:
   - Извините нас, я не думал, что он так быстро все узнает.
   - Это вы меня извините. Я, кажется, начинаю причинять вам неудобства, еще
ничего не узнав.
   - Неужели убийцей был этот молодой человек? - вздохнул Архипов, - Как все
это страшно.
   - Мы больше не будем вам мешать, - предложил Дронго, - если вы разрешите,
мы пройдем в кабинет Михаила Михайловича и немного  побеседуем.  -  Да,  да,
конечно, - рассеянно согласился Архипов, - поступайте как считаете нужным.

Глава 4

   Кабинет  у  Сыркина  был  небольшой,  скромный,  но   уютный.   На   двух
подоконниках стояли рядком цветы в красивых расписных горшках. Поймав взгляд
гостя, хозяин кабинета кивнул, улыбаясь:
   - Это моя жена расписывает. Она любит цветы. У нас весь дом в зелени, вот
я и решил часть сюда переместить. Садитесь, я сейчас попрошу принести чай.
   - Спасибо, - поблагодарил Дронго, - давайте сначала  пройдемся  по  нашим
спискам. Как я понял, люди из ФСБ проверяли основном мужчин. И хотя  я  пока
не  знаю  на  чем  основывается  уверенность  следователя  прокуратуры,   но
начнем-ка с прекрасного пола.
   - Климов прав, - заметил Сыркин, - женщин маньяков  не  бывает.  Это  мне
говорили и на моей прежней работе. Вообще не бывает.
   - Тогда тем более пробежимся по их списку и перейдем к мужчинам. Кто  эти
восемь женщин, которые в тот вечер задержались?
   - Четыре уборщицы. Они обычно работают  по  вечерам,  когда  все  уходят.
Вообще-то в тот вечер их должно было быть пять человек, но Сойкина не смогла
выйти, заболел ребенок. И они работали вчетвером, - Михаил Михайлович поднял
телефонную трубку и попросил принести в кабинет чаю.
   - Давайте по порядку, - предложил Дронго. - Первой идет Моисеева.  Она  у
вас тоже заместитель директора?
   - Да, по науке. Профессор Моисеева, Елена Витальевна. Ей  пятьдесят  пять
лет. Я поверю скорее, что это я совершил убийство, чем  Моисеева.  Настоящий
ученый, прекрасная женщина. У нее немного плохое  зрение,  она  носит  очки.
Кажется, минус пять. В тот вечер она задержалась в своем кабинете.
   - Если вы и дальше будете давать характеристики подобным же образом, то я
просто не смогу работать, - засмеялся  Дронго.  -  Вы  так  охарактеризовали
Моисееву, что мне уже не хочется ничего спрашивать.
   - Она одержима наукой. Даже замуж не вышла. Есть такие одержимые женщины.
   - Согласен. Второй указана Фирсова. :
   - Да,  Людмила  Фирсова.  Начальник  отдела.  Очень  интересный  человек,
умница, работает у нас восемь лет. Четыре  года  назад  она  потеряла  мужа,
погиб в автокатастрофе. Она очень сильно переживала. Даже попала в  больницу
с сердечным приступом. А в прошлом  году  немного  отошла,  вышла  замуж  за
нашего сотрудника, руководителя другого отдела - Георгия Зинкова.  Вообще-то
они давно знали друг друга. Очень интересная женщина.
   - Третьей указана Сулахметова.
   - Раиса Сулахметова  работает  у  нас  уже  шесть  лет.  Старший  научный
сотрудник. Скромная, отзывчивая женщина. У нее, правда, есть  судимый  брат,
но он сейчас отбывает наказание. Ей тридцать девять лет.
   - За что судимый?
   - Не знаю. Не интересовался. Кажется, хищение, но все точно записано в ее
личном деле.
   - Узнайте, пожалуйста, мне интересно, за что именно его посадили. Раз  вы
все равно не даете мне поработать в отделе кадров.
   - Хорошо, - смущенно сказал Михаил  Михайлович,  делая  отметку  в  своем
блокноте, - я сам все проверю.  Вы  должны  понимать  наши  особенности.  Мы
действительно не имеем права никого из посторонних знакомить с личными досье
на наших сотрудников.
   - Вы мне это уже говорили. Я только хотел  подчеркнуть,  как  трудно  мне
будет работать. Давайте следующую. Четвертой у вас указана Ольга Финкель.
   - Младший  научный  сотрудник.  Работает  у  нас  полтора  года.  Хорошая
девочка.  Два  года  назад  закончила  институт.  Она  племянница  академика
Финкеля, близкого друга нашего Сергея Алексеевича.
   - Я его знаю, - кивнул Дронго, - остается еще четыре фамилии.
   - Это наши уборщицы. Они работают по всей территории. Первая...
   - Не нужно представлять каждую. Достаточно если вы назовете  мне  фамилию
той, которая убирала в здании, где было совершено убийство.
   - В том-то все и дело, - оживился Сыркин, - там должна  была  работать  в
тот вечер Сойкина. Поэтому убитую нашли так поздно.  Иначе  бы  уборщица  ее
обязательно нашла.
   - Ее, конечно, проверяли?
   - Еще как, - вздохнул Михаил Михайлович. - Ее проверяли в первую очередь.
Но ребенок действительно болел, даже два раза "Скорую" вызывали. Почти сорок
температура была. Вообще никакая мать никогда не будет врать  насчет  своего
ребенка. Из суеверия. Женщина может придумать что угодно, только  не  ложную
болезнь своего дитяти из страха, что тот заболеет на самом деле. У  ее  сына
была очень высокая темпера тура,  это  выяснили  на  следующий  день,  когдa
мальчик еще болел.
   В этот момент в кабинет вошла  молодая  де  вушка  с  подносом.  Высокая,
стройная, в вызывающе короткой  мини-юбке,  красавица  была  обладательницей
маленького носика, темных миндалевидных глаз  и  модной  короткой  прически.
Девушка сложила в улыбку свои тонкие губки, расставляя чай на столике.
   - Это наша Оля, - представил ее Михаил Михайлович.
   - Очень приятно, - кивнул Дронго.
   - А это наш эксперт. Он знает твоего дядю, - Сыркин показал на гостя.
   - И мне приятно, - улыбнулась девушка, выходя из кабинета.
   - Красивая, - кивнул Дронго. - Когда в институте узнали, что  Сойкина  не
приедет на работу?, Она звонила, предупреждала о своей задержке?
   - Да, но она позвонила мне где-то часов в пять. Вообще-то никто не  знал,
что она не придет. Только я и мой помощник Сережа Носов.  Мы  подумали,  что
ничего не случится, если она один день и не выйдет. Я даже  Архипову  ничего
не сказал.
   - Понятно. Значит, восемь  женщин.  А  кто  были  остальные  девятнадцать
мужчин? Один из них Мастуков, это я  уже  понял.  А  остальные  восемнадцать
человек?
   - Кого только в списке не было, - вздохнул Сыркин, протягивая  бумагу.  -
Вы чай пейте, а то остынет.
   - Ничего, - усмехнулся Дронго, - я люблю не очень горячий. У вас в списке
указаны все мужчины, начиная с Архипова и вас.
   - Да, верно. Я тоже в тот вечер задержался на работе, - подтвердил Михаил
Михайлович, - мы с помощником оставались примерно  до  семи  вечера  в  моем
кабинете. Как подумаю, что я мог увидеть убийцу, даже не по себе становится.
   - С тем самым Носовым, который знал про Сойкину?
   - Да, с ним. Но про Сойкину знал и я.
   - Носов никуда не отлучался из вашего кабинета с шести до семи вечера?