она никогда не забудет.
   - Спасибо.
   - У вас ведь много знакомых,  -  сказал,  уже  поднимаясь  со  стула,
Малявко. - Говорят, многие журналистки в вас влюблены.
   Римма поняла, что гость  готовит  западню.  Женщины  умеют  различать
лесть,  малейшие  отголоски  неискренности,  все,   чего   не   замечают
самодовольные мужчины.
   - Может, и влюблены, - благодушно шел на крючок  Кокшенов.  -  Сейчас
вот две журналистки были, перед вашим приходом. Зашли навестить.
   - Кривцова и Рыженкова, - улыбаясь, уточнил Малявко.
   Римма закусила губу. Ей хотелось ворваться и  остановить  Вадима.  Но
тот продолжал:
   - Они. Римма давно меня знает. Очень хорошая журналистка.
   - И смелая. Говорят, ее репортажи всегда бывают "гвоздем" номера.
   - Правильно, - улыбнулся Вадим. -  Ах  черт,  забыл  ей  сказать  про
магнитофон.
   - Какой магнитофон? - переспросил Малявко. - Мы же его вам вернули.
   Римма сделала еще один шаг, припадая к двери и боясь пропустить  хотя
бы слово.
   - Да нет, - с досадой перебил его Вадим, -  не  мой  магнитофон.  Она
вчера дала мне свой магнитофон, а я забыл его в кармане куртки. У Федора
дома. Черт, как неловко получилось. Нужно ей срочно позвонить и сказать.
   - Дайте ее телефон, я ей позвоню. Мы с ней лично знакомы, -  охрипшим
голосом произнес Малявко.
   Римма беспомощно смотрела  по  сторонам.  Как  вмешаться,  остановить
Вадима?
   Что сделать? Вокруг шастали только женщины в белых халатах.
   - Запишите ее телефоны, - редакционный и домашний. Скажите, что с  ее
магнитофоном все в порядке. Пусть не волнуется.
   - Обязательно скажу, - кивнул Малявко,  записав  телефоны.  -  А  как
найти вашего Федора? Как его фамилия, где он живет?
   - Зачем это вам? - с подозрением спросил Кокшенов.
   - А если она захочет сама поехать к нему за своим  магнитофоном?  Вы,
насколько я понимаю, еще долго не сможете подняться.
   - И то верно, - согласился Вадим, - я  и  не  подумал.  Запишите  его
адрес и телефон.
   "Не говори!" - хотелось крикнуть Римме. Но она стояла,  вцепившись  в
ручку двери, и молчала.
   Кокшенов продиктовал адрес и телефон.
   - Обязательно передам, - вкрадчивым голосом пообещал  Малявко.  -  До
свидания. Всего хорошего.
   Он повернулся, чтобы выйти из палаты. Римма испуганно отшатнулась  от
двери и бросилась к Свете.
   - Это не тот магнитофон! - пробормотала она.
   - Что? - не поняла подруга.
   - Это не тот магнитофон, - с досадой бросила Римма,  увлекая  подругу
за угол.
   Малявко быстро шел по направлению к лифту.
   - Вадим сказал ему, у  кого  находится  мой  магнитофон!  -  крикнула
Римма. - Мы должны их опередить. Бежим быстрее.
   - Стой! - крикнула Света, удерживая ее за руку. - Посмотри, кто стоит
во дворе. Только не подходи близко к окну.
   Римма приблизилась к окну, встав с левой  стороны.  И  похолодела  от
ужаса.
   Подняв голову и глядя на окна больницы, у "Волги"  стоял  Бондаренко.
Второй убийца сидел в машине. Римма сделала шаг назад.
   - Они ищут нас, - сказала она непослушными губами.

Глава 17

   В половине пятого вечера Дронго перевернул последнюю страницу в папке
материалов, предоставленных ему Бозиным. В нескольких пухлых папках было
все, что можно было  собрать  за  эти  дни.  Акты  экспертиз,  показания
свидетелей, оперативные версии, которые разрабатывались в  этот  период,
беседы с обоими судьями, изгнанными после опубликования  громкой  статьи
Звонарева. При этом оба судейских чиновника, обиженные на Звонарева, еще
больше были обижены  на  саму  систему,  которая  выбрала  именно  их  в
качестве  "козлов  отпущения".  Показания  одного  из   судей   особенно
запомнились Дронго. Сам того не желая, Бозин зафиксировал  поразительное
обвинение самой судебно-следственной системе страны.
   Один из свидетелей напрямую заявил, что в этой стране все судьи берут
взятки, а кто не берет, тот ненормальный.
   К пяти часам Дронго приехал в МУР. У него была  назначена  встреча  с
полковником Демидовым, одним из самых известных  сотрудников  уголовного
розыска столицы. Уголовники уважительно  называли  его  "стариком".  Все
знали об абсолютной честности Демидова, о его  умении  соблюдать  данное
слово. Среди воров в законе он даже считался  своеобразным  авторитетом,
которому можно абсолютно доверять.  Именно  с  ним  дважды  перед  своей
гибелью  встречался  Звонарев,  когда  готовил  материал  о  наркотиках.
Демидов, переведенный в МУР,  чтобы  заняться  этой  проблемой,  пытался
поставить заслон многочисленным торговцам наркотиками, чтобы хоть как-то
сдержать лавину "белой смерти", наступающей на город. К концу девяностых
наркомания стала не просто серьезной  проблемой  города  и  страны,  она
превратилась в проблему общенационального масштаба почти во всех странах
СНГ.
   Торговцы наркотиками, пользуясь отсутствием внутренних  границ  между
государствами содружества, беспрепятственно перевозили свой смертоносный
груз с маковых плантаций на рынки сбыта.
   Они давно были знакомы, и поэтому Демидов сразу же  принял  Дронго  в
своем кабинете, догадываясь, о чем хочет поговорить с ним гость.
   - Вы дважды встречались с погибшим Звонаревым, - начал Дронго,  когда
они сели за стол. В этом кабинете, в отличие от кабинета Бозина,  Дронго
не отказывался ни от крепкого чая, ни от крекера, который ему  сразу  же
предложили, выставив на закусочный столик.
   - Встречались, - кивнул Демидов, -  он  был  очень  толковый  парень.
Пытливый, дотошный. Жаль, что все так получилось.
   - Что его интересовало? Какая проблема?
   - Та же, что и нас всех. Наркотики. Распространение наркотиков  среди
молодежи. Он считал,  что  общество  недооценивает  эту  беду.  Конечно,
справедливо считал. Опубликовал две очень  мужественные  статьи,  многое
назвал своими  именами.  В  общем,  парень  был  с  головой,  мне  такие
нравятся. Я был очень расстроен, когда узнал, что его "заказали".
   - Ваши клиенты не могли этого сделать?
   - Конечно, могли, - раздумчиво  протянул  Демидов.  -  Могли,  но  не
сделали.
   - Почему? - быстро спросил Дронго.
   - Вы его материалы читали? Те две статьи, которые вышли в "Московском
фаталисте"?
   - Читал.
   - Тогда должны были обратить  внимание  на  его  стиль.  Мы  ведь  не
называли конкретных имен перекупщиков. Проблема была  в  детях,  которых
нужно спасать от этого зла. У меня уже  семилетние  наркоманы  на  учете
стоят. Вот о чем он писал.
   Поэтому вряд ли его "заказал" кто-нибудь из моих  клиентов.  Нет,  не
думаю. И потом, они со мной бы связываться не захотели. Все знали, что я
разрешил Звонареву собирать материал.  Значит,  "заказывая"  журналиста,
они, в общем-то, наносили удар по мне. Такой этикет в их воровском мире.
А такие вещи не прощаются. Я с ними никогда не паскудничаю, наркотики им
не подкладываю, лишнего ничего не вешаю. И если кто-нибудь из них  решил
мне вот таким подлым образом ножку подставить, то они сами знают, что за
это будет. И потом,  такие  вещи  в  нашей  среде  скрыть  трудно.  Если
"заказал" и решил меня уколоть, то обязательно об этом должен трепаться,
иначе какой смысл в таком уколе. А я за две недели ничего  подобного  не
слышал. Значит, не мои, это почти наверняка.
   - Но он занимался этой проблемой достаточно давно,  говорят,  однажды
даже посетил какую-то квартиру перекупщиков.
   - Которая была  под  нашим  контролем,  -  подмигнул  Демидов.  -  Вы
думаете,  мы  просто  так   позволим   журналисту   лезть   в   квартиру
перекупщиков? Да его там на кусочки разрежут,  и  никаких  следов  никто
никогда не найдет. Конечно, мы ему помогали. Но так и должно быть. Я  же
не мог отпустить парня одного в этот ад.
   Мы обычно контролируем передвижения всех наших людей. Таков порядок.
   - Значит, была подставка? - улыбнулся Дронго.
   - Не совсем. Перекупщик был  настоящий.  Просто  это  один  из  наших
информаторов.  Он  прекрасно  знал,  что,  если  с  журналистом   что-то
случится, мы  ему  руки-ноги  поотрываем.  Он  даже  специальную  охрану
вызвал, чтобы своего гостя охранять. В общем, все, как положено.
   - Как вы думаете, с чем конкретно связано убийство Звонарева? Вы ведь
человек опытный, раньше на убийствах  "сидели".  Вам  и  карты  в  руки.
Почему его убили?
   - Не знаю. Но  не  думаю,  что  за  его  статьи.  Он  был  достаточно
осторожен. На рожон не лез. Иные журналисты ведут  себя,  будто  с  цепи
сорвались.  Звонарев  сто  раз  отмерял,  прежде  чем  отрезать.  Умный,
присматривающийся. Вот так бы я сказал.  Нет,  по  рабочим  мотивам  его
шлепнуть  не  могли,  это  точно.  Такие  ребята  обычно  далеко   идут,
становятся либо политиками,  либо  бизнесменами.  У  него  была  хорошая
голова, светлая. Он понимал правила игры. Нет, нет, за работу его  убить
не могли. Это я точно тебе говорю.
   - Тогда почему же?
   - Искать нужно,  -  невозмутимо  ответил  Демидов,  -  может,  что-то
личное. Или совсем другое.  Долги  какие-нибудь.  Все  версии  проверить
нужно. Может, его просто кто-то подставил. А уж на судей, о  которых  он
статью написал, зря валят.
   Все словно взбесились. Полное фуфло. Судьи у нас малахольные,  им  бы
дело вовремя и правильно закончить. У них  тоже  свой  план  имеется.  Я
хорошо знаю обоих уволенных судей. Они на такое не  способны.  Никто  из
них в жизни бы киллера не нанял. Себе дороже. Бедняг выперли  из  судей,
теперь должны работу искать. А при другом варианте им и вовсе грозила бы
"вышка" или пятнадцать лет.
   И еще учтите: судей у нас в колониях особенно не любят. Так зачем  им
рисковать из-за мальчишки? Два солидных, "упакованных" человека  -  свои
квартиры, машины, дачи, любовницы, дети, внуки. Зачем  им  неприятности?
Нет, судьи не могли.
   - Тогда кто?
   - Пока не знаю. И не мои - это точно. Я бы им за  такое  дело  головы
поотрывал. Они четко знают: нельзя нападать на гражданских.  И  на  моих
ребят  тявкать  не  позволю  -  язык  оторву  напрочь.   Они   прекрасно
обеспечены, многие давно миллионеры. А я ведь если узнаю, что кто-то  из
них "заказал", так я начну "заказывать", только держись.
   - Скажите, полковник, статьи, которые готовил Звонарев,  вы  смотрели
лично?
   Визировали перед тем, как они появлялись в газете?
   - Конечно, смотрел, - хмыкнул Демидов, - а как же иначе. В нашем деле
глаз да глаз нужен.
   - Тогда у меня больше нет вопросов,  -  поднялся  Дронго,  протягивая
полковнику руку, - спасибо вам.
   - Заходите, если еще понадобится, -  улыбнулся  Демидов.  -  Вы  ведь
раньше, говорят, трудились по нашему ведомству. И тоже искали  порошочек
и его несунов.
   - Когда это было, - грустно вздохнул Дронго, -  в  другой  жизни.  Мы
тогда сотрудничали с "Интерполом".
   - Наслышан. Хорошо сотрудничали. Говорят, вам даже дырки сделали?
   - И не одну, полковник. До свидания.
   Он вышел из МУРа, когда часы показывали седьмой час. До  назначенного
времени оставалось  около  сорока  минут,  и  он  успел  заехать  домой,
переодеться и даже принять душ. Белье, прилипающее к телу, особенно  его
раздражало. В семь часов вечера он входил в кафе "Флейта",  где  у  него
была назначена встреча с  подполковником  ФСБ  Углановым,  с  которым  в
последнее время встречался Звонарев.
   В зале было уже довольно многолюдно, и Дронго с трудом протиснулся  в
угол,  к  заказанному  столику.  На  заранее  договоренную  с  Углановым
фамилию.  Здесь  подполковник  ФСБ,  очевидно,  встречался   со   своими
информаторами.  Кафе  облюбовала   "панкующая"   молодежь   -   торчащие
дикобразными иглами волосы всех цветов радуги, оголенные  руки  и  плечи
парней и девиц  украшала  татуировка.  Среди  танцующих  было  несколько
бритоголовых, несколько одетых в кожаную  форму  "мотоциклистов",  почти
все щеголяли в цепях, серьгах, продетых либо в правое ухо, либо в нос. У
одной девушки кольцо торчало в оголенном пупке.
   Дронго подумал, что он совсем не понимает эту публику. Или не  хочет,
поймал себя на мысли. Они другие - но чего хотят, к чему стремятся?
   А разве в  дни  нашей  молодости  все  понимали  сумасшествие  вокруг
"Битлз" или  "Роллинг  стоунз"?  В  пятом  классе  он  и  еще  несколько
мальчишек отпустили волосы под  знаменитую  четверку  Джона  Леннона,  и
завуч отправила всех в парикмахерскую.
   Тогда в знак протеста все мальчики класса постриглись наголо. И целых
два месяца гордо сверкали бритыми лбами, стоически  выдерживая  насмешки
ребят  всей  школы.  Может,  поведение  нынешних  "разноцветных"  вполне
укладывалось в бунт прежних длинноволосых. Впрочем,  почему  он  так  уж
отделяет от себя новое поколение. До возраста полной мужской зрелости  у
него есть еще один год. Ему  тридцать  девять.  Но  он  чувствовал  себя
гораздо старше, словно прожил уже несколько жизней, и в тридцать  девять
ощущал себя семидесятилетним стариком.
   "Работа такая", - подвел он итог своим размышлениям,  оглядываясь  по
сторонам. И сразу  же  поймал  на  себе  заинтересованный  взгляд  очень
молодой хорошенькой  девушки,  почти  девчонки,  явно  демонстрировавшей
себя. Уже несовершеннолетние вышли "на дело", с горечью  и  раздражением
подумал он.
   В кафе входила группа  молодых  людей  и  среди  них  высокая,  очень
высокая девушка с пикантной родинкой на носу. Сквозь глубокий разрез  ее
эффектного длинного черного платья проглядывали при каждом шаге красивые
стройные ноги.
   Дронго, с трудом оторвав взгляд от девушки и внутренне  обругав  себя
"старым ослом", почувствовал за спиной человека.  Это  Угланов,  подумал
он, еще толком не разглядев ни его глубоко посаженных глаз,  ни  носа  с
небольшой горбинкой над упрямо выдвинутым вперед подбородком, ни  резких
морщин, производящих довольно странное впечатление на его,  в  общем-то,
молодом лице - Угланову не было еще и сорока.
   - Добрый вечер, - сказал  Угланов  как  бы  между  прочим,  глядя  на
танцующих молодых людей, - вы хотели меня видеть?
   - Не столько видеть, сколько поговорить. Но в такой  обстановке  это,
наверное, трудно сделать. Не поехать ли нам в более тихое место?
   - Разве вас не предупреждали? - Угланов удивленно взглянул на него.
   - О чем?
   - Странно, - не ответил на вопрос Угланов,  -  я  думал,  вы  знаете.
Здесь каждый день с  семи  до  девяти  вечера  у  меня  что-то  подобное
дежурству. Это, если хотите, мой объект.  И  все  мои  "связники"  могут
найти меня здесь.
   - Они знают, что вы подполковник ФСБ?
   - Думаю, что многие. Раз в полчаса я выхожу в туалет покурить,  и  по
дороге  со  мной  можно  переговорить.  Или  сунуть  в  карман  записку.
Некоторые так и делают. Иногда ругают, иногда просят о встрече.
   - Мне  казалось,  что  специфика  вашей  работы  подразумевает  некую
секретность.
   - Это раньше так было, - улыбнулся Угланов, - игра в  шпионы.  Сейчас
ребята раскусят шпиона за минуту. У нас есть внедренные агенты  -  таких
не отличишь от всей публики. А я сижу здесь как штатный сотрудник ФСБ, к
которому любой из них может обратиться в трудную минуту. В том  числе  и
хозяева кафе. По-моему, это устраивает всех.  Меньше  бывает  скандалов.
Когда дерутся, я, впрочем, не вмешиваюсь. Это проблема милиции.
   Дронго почувствовал на  себе  взгляд.  Обернувшись,  он  увидел,  что
девушка с родинкой, заинтересовавшись, смотрит в их сторону.  Кто-то  из
компании отпустил  шутку,  очевидно,  связанную  с  двумя  "старичками",
сидевшими в углу, - красавица прыснула от  смеха,  не  сводя  взгляда  с
Дронго.
   - Ваша основная проблема -  неформальные  молодежные  объединения?  -
уточнил Дронго.
   - Вот именно, - кивнул Угланов,  поднимая  два  пальца  правой  руки.
Бармен, увидев это, кивнул в знак приветствия.
   - Сейчас принесут джин-тоник.  Кстати,  больше  вам  здесь  лучше  не
появляться. Если вас увидели со мной,  значит,  сделают  соответствующие
выводы.
   - Поэтому вы и назначили встречу именно здесь? - разозлился Дронго.
   - Конечно, - кивнул Угланов. - Это  удобно.  Кроме  того,  мне  нужно
иногда с кем-то встречаться и беседовать, а то решат, что  здесь  и  так
слишком много внедренных агентов.
   - Звонарев готовил  материал  о  таких  агентах?  -  спросил  Дронго,
подавив раздражение.
   - Нет, - ответил Угланов, бросив на него тревожный взгляд. - Конечно,
нет.
   Вы думаете, это мы его убрали? - усмехнулся он. - Но для этого у  нас
есть способы похитрее, чем бездарно стрелять в журналиста на лестнице. И
потом, зачем нам это нужно?
   - Может, он узнал слишком много о внедренных агентах?
   - О них даже я ничего не могу узнать.  Или  вы  думаете,  что  у  нас
работают только дилетанты? Внедренные агенты имеют  своих  прикрепленных
офицеров, с которыми и выходят на личный контакт. И любой из находящихся
в зале может оказаться таким агентом. Или -  не  оказаться.  Гарантий  в
таком деле не бывает.
   Девушка продолжала смотреть в  его  сторону,  и  Дронго  почувствовал
некоторое неудобство. Если бы это происходило в Париже или в  Нью-Йорке,
если  бы  за  соседним  столом  сидела  женщина  от  тридцати  и...   до
бесконечности - никаких проблем. С годами ему начали нравиться женщины в
возрасте. Он уже не находил прежней  прелести  в  молоденьких  женщинах,
понимая, что неопытная и капризная партнерша может испортить всю радость
интимной встречи. Раньше, десять-двадцать  лет  назад,  он  хохотал  над
глупым, как ему всегда казалось,  утверждением  французов,  что  женщина
подобна вину - чем старше,  тем  лучше.  В  двадцать  лет  это  казалось
фантастикой. В тридцать было достаточно вульгарно. Когда ему исполнилось
почти сорок, он постиг мудрость высказывания. Но  за  соседним  столиком
сидела молодая, очень молодая и красивая женщина и смотрела на Дронго.
   А  вокруг  танцевали  и  неистовствовали  десятки  ее  сверстников  и
сверстниц. И когда, вопреки его убеждениям, в нем созрело острое желание
пригласить ее на танец, он вдруг с  раздражением  подумал,  что  годится
этой девушке в отцы.
   - Вы хорошо знали Звонарева? - спросил он Угланова.
   - Неплохо, - кивнул подполковник, - мы даже  с  ним  один  раз  здесь
встречались.
   - Всего один раз?
   - Здесь, да. А вообще виделись несколько раз. Весьма толковый молодой
человек.  Наверное,  перешел  кому-то   дорогу.   У   журналистов   свои
профессиональные трудности, - пожал плечами Угланов.
   К ним протиснулся официант и поставил на столик два высоких  стакана,
наполненных почти до краев.  Угланов  поблагодарил  его  кивком  головы.
Дронго заметил, как поморщился официант, отходя от их столика. Очевидно,
Угланова здесь не очень жаловали. Впрочем, он платил им той же монетой.
   - Как вы думаете, почему его убили? - спросил Дронго. Вопрос пришлось
почти прокричать, так как музыка вдруг оглушительно взревела.
   - Не знаю, - прокричал в ответ Угланов, - возможно, из-за его статей.
   Говорят, многие журналисты получают деньги,  пишут  заказные  статьи.
Может, он не вернул кому-нибудь деньги. Или не  написал  того,  чего  от
него хотели.
   К "его" девушке подошел молодой  человек,  пригласив  на  танец.  Она
отказала ему, продолжая смотреть в его сторону.
   - Вы думаете, его убили из-за этого? - спросил Дронго.
   - Не знаю, - раздраженно ответил Угланов.  -  У  меня  своих  проблем
хватает, чтобы еще заниматься проблемами каждого журналиста.
   - Он встречался с кем-нибудь? Я имею в виду неформальную молодежь.
   - Да. С представителями двух или трех клубов. Кажется, трех.  У  меня
записано, но точно не помню.
   - Вы можете дать мне их адреса?
   - Хотите пойти по его стопам? - усмехнулся Угланов. - Ну,  ну,  желаю
удачи.
   Только вы напрасно ищете. Я ведь понял, что  вы  из  милиции  или  из
прокуратуры.
   Убийцы не там. Это все шпана. Они сами могут ограбить и даже  прибить
человека.
   Но нанимать убийцу - кишка тонка.  Для  этого  нужны  деньги,  связи.
Ребята на такое не способны. Он ходил в три клуба. Если  хотите,  я  дам
адреса. Но уверен - убийц Звонарева нужно искать в другом