ой  Дьякова,  когда
подполковник официально и строго объявил благодарность молодому  офицеру
за  проявленную  бдительность,  тот  наконец  обратил-таки  внимание  на
девушку.
   Молодой офицер снова подсел к ней, уже не интересуясь ее компьютером.
Она же была заинтригована детективной историей и все пыталась  узнать  у
молодого  человека,  каким  образом  он   сумел   вспомнить   фотографию
рецидивиста через два года, в тот самый момент, когда  Дьяков  переходил
государственную границу.
   Офицер рассказал о своей семье и своем младшем брате, а в  заключение
неожиданно пригласил девушку на ужин. Она  согласилась,  не  раздумывая.
Уже прощаясь с девушкой до  вечера,  пограничник,  еще  не  успокоившись
окончательно, обронил:
   - Все-таки интересно, каким образом рецидивист и контрабандист Дьяков
сумел  получить  служебный  паспорт  и  визу?  Неужели  в  нашей  стране
действительно можно купить все?
   Ответом было красноречивое молчание сотрудницы. Девушка, несмотря  на
свой возраст, действительно считала, что купить можно абсолютно все. Это
было нормальным явлением в том ненормальном государстве, в  котором  они
теперь жили.
   А Дьяков, сидевший в белой "Волге", смотрел на деревья, мелькавшие по
сторонам дороги. Он лучше других знал, как, кто и  для  чего  купил  ему
этот паспорт. Они уже въезжали в  город,  когда  из  проносящегося  мимо
джипа  раздалась  автоматная  очередь.  Сначала  никто  не  понял,   что
происходит. Лишь когда водитель автомобиля, вскрикнув, уронил голову  на
руль, разом закричали все находящиеся в машине люди. В том числе  и  сам
Дьяков, уже понявший, кто стреляет в их машину.
   Раздалось еще несколько  выстрелов,  и  сидевший  справа  от  Дьякова
офицер ФСБ навалился на него, тяжело  хрипя.  Другой  офицер,  пользуясь
тем, что  машина  замедлила  ход,  открыл  дверцу  и  вывалился  наружу.
Потерявшая  управление  машина  свернула  в  овраг  и  после   очередной
автоматной очереди, которую вели сразу  из  двух  автоматов  сидевшие  в
джипе  люди,  врезалась  в  дорожный  щит.  Оглушенный  Дьяков  все  еще
надеялся, что  эти  операция  проводится  для  его  спасения,  но  когда
попытался выбраться из машины, было  уже  поздно.  Еще  одна  автоматная
очередь, и машина вспыхнула как спичка, а затем взорвалась, похоронив  в
обломках и самого Дьякова, и двух сотрудников ФСБ.

Глава 5

   В Москву они возвращались втроем. Роудс взял билеты в первом  классе,
салон которого был почти пуст, и  они  расположились  на  трех  передних
сиденьях, позволив Сигрид занять место между ними. Дронго иногда замечал
ее изучающий взгляд, направленный на  него,  и  не  мог  понять  причину
такого   странного   любопытства,   явно   выходящего   за   рамки   той
заинтересованности, которую  должна  была  проявлять  обычный  секретарь
сенатора к частному детективу даже  в  столь  экзотических  местах,  как
страны СНГ.
   Дронго внимательно изучал все документы, предоставленные ему Роудсом,
когда снова почувствовал взгляд Сигрид. Он поднял голову.
   - Вы раньше читали эти документы? - спросил он у молодой женщины.
   - Да, - кивнула она, - я готовила все документы для мистера Роудса.
   Сенатор собирается опять жаловаться в прокуратуру. Он поэтому меня  и
взял. Я знаю русский, польский и французский языки. Но  работаю  у  него
недавно, всего две недели.
   - Меня всегда поражает, как европейцы  легко  овладевают  языками,  -
пробормотал  Дронго,  -  я,  к  сожалению,  знаю  только  английский   и
итальянский.
   Даже французский, который мне так нравится, не сумел выучить.  Иногда
мне кажется, что это моя природная лень.
   - Но зато вы хорошо говорите по-английски, - улыбнулась Сигрид.
   - Вы еще лучше говорите по-русски. Кстати, где вы его изучали?
   - В Стокгольме. Я специализировалась на славянском отделении. Поэтому
изучала польский и русский языки.
   - А вы раньше бывали в России? Или в СССР?
   - Нет, никогда.
   - Странно, мне иногда кажется, что я вас где-то видел.
   Сигрид закусила нижнюю губу, не решаясь посмотреть на него.
   - У вас довольно распространенная для Швеции  фамилия.  Простите,  но
когда вы оформляли документы в аэропорту, я обратил на это  внимание,  -
продолжал Дронго.
   - Да, Андерссон довольно распространенная в Швеции фамилия, - сказала
Сигрид, на этот раз не улыбнувшись.
   Она  выжидательно  смотрела  на  Дронго,  словно   предугадывая   его
следующую фразу.
   Но в этот момент в разговор вмешался Роудс, и слова,  которые  просто
обязан был произнести Дронго, она не услышала.
   - У вас есть где остановиться в Москве? Или вы будете жить с  нами  в
отеле?
   - Конечно, у меня есть своя квартира, - кивнул Дронго, -  но  я  буду
жить вместе с  вами.  И  не  из  соображений  экономии.  Во-первых,  так
удобнее, во-вторых, я собираюсь часто наведываться на свою  квартиру,  а
судя по документам, которые вы мне дали, там могут  оказаться  люди,  не
очень заинтересованные в моем успешном расследовании.
   - Вы все-таки надеетесь что-то  найти?  -  тяжело  вздохнув,  спросил
сенатор Роудс.
   - Безусловно. И начать я хочу сразу с экспертов.  Здесь  две  подписи
патологоанатомов. Профессор Бескудников и эксперт  Коротков.  Я  немного
слышал о первом из них. Он достаточно известный специалист  в  Москве  и
вряд ли мог допустить такой просчет.
   - Мне об  этом  тоже  говорили,  -  помрачнел  Роудс,  -  следователи
прокуратуры  ссылаются  именно  на  него,  когда  говорят  о  том,   что
экспертиза была проведена верно. Они убеждены, что  Бескудников  не  мог
ошибиться. Но я ведь знаю, что он ошибся.
   - Это мы проверим на месте, - кивнул Дронго.
   Разговаривать с Роудсом было достаточно сложно, приходилось  говорить
громче обычного. Между ними сидела  Сигрид.  А  разговаривая  громко  на
английском языке, они обращали на себя внимание даже в полупустом салоне
первого класса.
   Роудс замолчал, снова закрыв глаза. Сигрид тихо сказала Дронго:
   - Он очень тяжело переживает смерть старшей дочери. До сих пор  носит
в кармане ее фотографию.
   - Понимаю, - нахмурился Дронго.
   В последнее время он плохо себя чувствовал, по ночам  болело  сердце,
словно его прежняя  беспорядочная  и  опасная  жизнь  мстила  ему  таким
образом. А может, сказывались последствия тяжелого ранения в  Нью-Йорке,
когда он чудом остался жив.
   Любезная стюардесса принесла еду, и они  отвлеклись  от  темы,  столь
страшной для Роудса и объединившей этих трех пассажиров.  В  Москву  они
прилетели  поздним  вечером.  В  аэропорту   их   встречал   автомобиль,
присланный из американского посольства. В отеле "Балчуг"  были  заказаны
номера для всех троих. Сигрид позвонила прямо из самолета по  мобильному
телефону и заказала номер для Дронго.
   - Вы будете ужинать? - спросила она, когда они вышли из автомобиля  у
входа в отель.
   - Да, - улыбнулся Дронго, - это сказывается на моей комплекции, но  я
люблю плотно ужинать по ночам.
   - Как французы, - засмеялась Сигрид, - в таком случае увидимся  через
полчаса в ресторане.
   - А мистер Роудс?
   - Он никогда не ужинает  так  поздно,  -  пояснила  молодая  женщина,
проходя следом за сенатором в здание.
   В  Америке  прочно  прижились  нетрадиционные  законы  феминисток,  и
мужчины  уже  не  обязаны  были  уступать  место  женщинам,  тем   более
собственным секретарям.
   Поднявшись в свой номер, Дронго по привычке принял душ, переоделся  и
ровно через полчаса спустился вниз, чтобы поужинать  со  спутницей.  Она
по-прежнему его очень интересовала, так как все время казалось,  что  он
видел где-то ее лицо.
   Усевшись на диван в холле отеля, он терпеливо  ждал  Сигрид.  Наконец
она появилась в другом конце холла. Теперь на ней  был  голубой  брючный
костюм, волосы распущены. Она была очень похожа на ту,  другую  женщину,
которую он знал когда-то, в другую эпоху. И не похожа одновременно.
   Нет, скорее похожа. То же лицо, та  же  фигура.  Хотя  не  совсем.  У
дочери черты лица более тонкие, изящные. Ее  мать  напоминала  роскошную
львицу. Эта девушка скорее похожа на японскую статуэтку, имеющую задатки
стать в будущем львицей. Как он сразу не разглядел эти  знакомые  черты,
эти глаза.
   Пораженный Дронго вскочил с дивана, ошеломленно глядя на  подходившую
к нему молодую женщину.
   - Я идиот, - сказал он, когда она подошла к нему совсем близко,  -  я
должен был  давно  все  понять.  Польский  и  русский.  И  ваша  фамилия
Андерссон. Вы Сигрид Андерссон, как же я этого раньше не  понял.  Вы  та
самая девочка, о которой говорил мне еще пять лет назад  Адам  Купцевич.
Мы как раз недавно с ним встречались. Вы, очевидно, дочь Урсулы? Как  же
я вас сразу не узнал?
   - Здравствуйте, Мигель Гонсалес, - улыбнулась Сигрид, - кажется,  так
вас тогда звали? Теперь вы меня  действительно  узнали.  Я  все  гадала,
когда это произойдет. В самолете мне даже показалось, что вы нарочно  не
хотите говорить на эту тему. Адам Купцевич  много  рассказывал  мне  про
легендарного Дронго и про ваши приключения с ним тринадцать  лет  назад.
Вы ведь тогда были вместе с моей матерью.
   Ее мать погибла в  Нью-Йорке,  когда  Алан  Дершовиц  установил  свое
адское взрывное устройство в их машине. Как раз накануне  бракосочетания
Адама и Урсулы. Она погибла  сразу,  а  Адам  остался  без  ног.  Спустя
несколько лет Дронго нашел Дершовица в  Констанце  и  застрелил  его.  И
только после этого успокоился, словно выполнил свой долг  перед  другом,
ставшим инвалидом, и женщиной, в которую он был тайно влюблен.
   Но еще тогда Дронго  узнал,  что  Урсула  имела  дочь.  Во  время  их
предпоследней встречи с Купцевичем тот как раз говорил ему о том, что он
виделся с дочерью Урсулы, которая была студенткой. С тех пор прошло пять
лет.
   Последний раз они встречались с Адамом совсем недавно, но  тогда  они
ничего не говорили о дочери Урсулы. Так и должно быть. Бывшая  студентка
превратилась в красивую молодую женщину.
   - Значит, это ты порекомендовала сенатору Роудсу обратиться к  Дюнуа?
- вдруг спросил Дронго.
   - Наоборот, - по-прежнему улыбаясь, сказала Сигрид, -  меня  как  раз
рекомендовали Роудсу в качестве секретаря уже после того, как  он  узнал
про Дюнуа.
   - Идем в ресторан, - предложил Дронго, заметив, что на них смотрят со
всех сторон, - там мы сможем спокойно поговорить. Ты слишком  красива  и
вызываешь повышенный интерес к своей особе.
   - Надеюсь, что вы сказали это только  в  порядке  комплимента,  а  не
сожаления, - улыбнулась женщина.
   Он предложил ей руку. В ресторане было удивительно мало людей, и  они
заняли  крайний  столик  у  стены,  предпочитая  не  афишировать  своего
присутствия.
   Бесшумно возникший официант так же бесшумно принял заказ и исчез.
   - Что произошло? - спросил Дронго. - Или это все игра?  Я  снова  вам
понадобился. Но Роудс явно не играет. И эти документы совсем  не  похожи
на забавную игру. Тогда в чем дело, Сигрид?
   - У него действительно большое горе, - подтвердила она, -  и  это  не
игра.
   Просто мистер Дюнуа решил, что будет лучше, если и я прилечу вместе с
сенатором сюда, в Москву.
   - И давно вы  работаете  на  специальный  комитет  экспертов  ООН?  -
помрачнел Дронго.
   Он не  хотел  признаваться  самому  себе,  что  его  взволновала  эта
неожиданная встреча. И тем  больше  его  взволновала  неожиданная  связь
Дюнуа с дочерью Урсулы.
   "Или у них работают семьями", - подумал он зло.
   - Я не работаю там вообще, - сообщила Сигрид,  -  мне  двадцать  пять
лет, и я уже два года как работаю в американском управлении по борьбе  с
наркотиками. Я ведь американская гражданка, муж у меня  был  американец,
но после развода я взяла фамилию матери.
   - У вас был муж? - удивился Дронго. - И вы  даже  успели  развестись.
Мне вы кажетесь совсем юной.
   - Мы разошлись полгода назад, - охотно пояснила Сигрид, - просто  ему
не нравились мои частые отлучки из дома. А я не очень люблю, когда  меня
контролируют.
   - Кто-нибудь в Москве знает, где именно вы работаете?
   - Кроме вас, никто. Даже в американском посольстве  убеждены,  что  я
просто секретарь сенатора Роудса.
   - В таком случае вы должны мне объяснить, зачем  сюда  приехали?  Или
дело погибшей Элизабет Роудс каким-то образом связано с вашим визитом  в
Москву?
   - Да, - осторожно сказала Сигрид,  -  связано.  Мы  с  самого  начала
подозревали возможность такого исхода.
   Официант принес первые закуски и бутылку вина. Дронго никогда не  пил
крепких алкогольных напитков, предпочитая только красное или белое  вино
хорошего качества. Он любил португальские  и  ливанские,  израильские  и
французские, итальянские  и  испанские  марки.  Но  более  других  любил
грузинские сорта вин, почти исчезнувшие в последние  годы  на  просторах
СНГ. Официант откупорил бутылку испанского вина, разлил  его  в  высокие
бокалы и так же бесшумно исчез.
   - Здесь вам не Америка, Сигрид, - печально заметил Дронго,  -  я  уже
однажды был свидетелем смерти вашей матери. Москва сегодня - это  Чикаго
тридцатых  годов.  Здесь  убивают  без  всякой  пощады  и  стреляют,  не
раздумывая. Это очень опасно, девочка, и ты напрасно ввязалась  в  такую
сложную  авантюру.  Думаю,  я   вполне   могу   провести   расследование
самостоятельно.
   - Это мое задание, -  возразила  Сигрид,  -  я  обязана  узнать,  как
погибла Элизабет.
   - Можешь мне просто помогать. Хотя я все-таки не  до  конца  понимаю,
при чем тут ваше управление? Или  Элизабет  писала  что-то  о  поставках
наркотиков? Или вы ее в чем-то подозревали?
   - Нет, - Сигрид оглянулась и вдруг, наклонившись, тихо прошептала:
   - Элизабет Роудс была нашим сотрудником. И мы не сомневались с самого
начала, что ее убрали из-за  того,  что  она  кому-то  сильно  помешала.
Именно поэтому решено было послать меня. Я должна узнать причину  смерти
Элизабет и кому именно она могла помешать.
   - Господи, боже ты мой, - выдохнул Дронго, - только этого  нам  и  не
хватало.

Глава 6

   Когда  тебе  поручают   такое   неприятное   дело,   это   однозначно
свидетельствует,  что  тебя  не  любит  начальство.  Виктору  Юдину  шел
тридцать второй год, и его  явно  не  любило  начальство.  Работавший  в
городской прокуратуре старшим следователем, он  уже  досыта  насмотрелся
на. убитых и растерзанных людей.
   Вот и теперь, стоя у сгоревшего автомобиля, он, недовольно  покусывая
губы, смотрел, как грузят на носилки останки  трех  сгоревших  в  машине
людей.
   Сотрудники ФСБ и прокуратуры суетились вокруг места  происшествия.  К
Юдину подошел незнакомый  мужчина  лет  пятидесяти.  Он  был  небольшого
роста, в темной кожаной кепке и такой же куртке, темные брюки  дополняли
гардероб. Он мог быть и водителем автомобиля "Скорой помощи", и случайно
оказавшимся  на  месте  катастрофы  дачником.  Но  подошедший  к   Юдину
незнакомец коротко представился:
   - Полковник Самойлов  Дмитрий  Николаевич.  Я  возглавляю  группу  по
расследованию этого происшествия.
   - Виктор Юдин, - протянул руку следователь.
   Он  и  сам  не  особенно  любил  носить  темный  официальный  костюм,
предпочитая джинсы и куртку. Но сегодня он был как раз в костюме и плаще
и даже надел новый галстук, подаренный полгода назад его сослуживцами  в
честь присвоения ему нового, очередного  прокурорского  звания  "младший
советник юстиции".
   Сам Юдин был чуть выше среднего роста и уже начинал лысеть,  искренне
огорчаясь по этому поводу. Но до сих пор предпочитал ходить с непокрытой
головой даже в самые сильные морозы.
   - Вы знали погибших? - спросил Юдин.
   - Знал, - помрачнел полковник, - у  Костюкова  остались  две  дочери.
Никак не могу привыкнуть к этому  бардаку,  -  в  сердцах  произнес  он,
доставая сигареты.
   - Что-нибудь про этого сукина сына известно? - показал Юдин  на  труп
погибшего Дьякова, - Все известно. Три судимости, последний раз бежал из
колонии. Был в розыске как особо опасный преступник. Обнаглел настолько,
что собрался прорываться через границу, даже не изменив свою  внешность.
Его и  узнал  пограничник.  Дьякова  взяли  уже  в  самолете,  когда  он
готовился вылететь в Амстердам. Вещей у него не было.  Только  небольшая
сумка. И восемь тысяч долларов наличными..
   - У него был еще служебный паспорт, - напомнил Юдин.
   - Да, мы сейчас это проверяем. Откуда он мог получить такой  паспорт?
Кто его выдал? Я уже попросил моих сотрудников связаться с Министерством
иностранных дел. Мы вам сразу сообщим результаты проверки.
   - Спасибо.  -  Юдин  имел  спокойный,  мягкий  характер  и  не  любил
демонстрировать  свою   исключительность,   настаивая   на   безусловном
приоритете прокуратуры в делах такого рода.  Впрочем,  он  знал  правила
игры, ФСБ всегда предпочитала проводить  свои  специальные  проверки  по
любому факту, в котором были задействованы их сотрудники. И тем более  в
случаях, когда гибли оперативники их службы.
   Трупы уже погрузили в машины, когда к Самойлову подошел один  из  его
сотрудников.
   - Мы отвезли Кошкина в больницу. Он нам все рассказал по дороге.
   - Он в порядке?
   -  Да,  он  хорошо  отделался.  Легкое  сотрясение  мозга,   ссадины,
кровоподтеки.
   Врачи говорят, что отпустят его домой уже сегодня.
   - Что он рассказал?
   - То, что мы знали. Неизвестный джип серебристого цвета  без  номеров
неожиданно оказался рядом с ними, и из него открыли стрельбу сразу двое,
их машину расстреливали из автоматов. Костюков  погиб  сразу,  а  Кошкин
успел выпрыгнуть, перед  тем,  как  машина  врезалась  в  щит.  Пока  он
доставал пистолет и стрелял, джип уже успел уехать, но  Кошкин  убежден,
что сумел в него попасть.
   - В ГАИ сообщили? недовольно спросил Самойлов.
   - Они уже знают.
   - Вы все поняли? - повернулся полковник к Юдину.
   - Да, - кивнул  тот,  -  видимо,  действовали  профессионалы.  Причем
достаточно быстро. Я думаю, в аэропорту был с Дьяковым кто-то еще, он  и
сообщил об аресте Дьякова.
   - В самолете, - быстро уточнил Самойлов, - в  самолете.  Его  забрали
оттуда.
   - В самолете, - согласился Юдин, - похоже, что у него был напарник.
   Наверное, с мобильным сотовым.  Сейчас  у  всех  эти  пищалки.  Любой
уважающий себя бандит имеет несколько таких телефонов. Вот его напарник,
наверное, и позвонил из самолета. Как считаете, самолет уже приземлился?
   Полковник посмотрел на часы.
   - По-моему, уже да. Прошло больше трех часов. Он должен был  сесть  в
Амстердаме. Нам придется проверить весь список пассажиров.
   - Обязательно, - уставшим голосом согласился Юдин, - как вы  думаете,
зачем он летел в Амстердам? Если хотел просто  улизнуть  из  страны,  то
почему таким способом? Можно было спокойно уйти  через  Брест,  где  его
никто не знал. Или через любую другую границу. А он решил лететь  именно
из Москвы.
   - Обнаглели, сволочи, - поморщился Самойлов, - так себя ведут,  будто
им все дозволено.
   - Не думаю, - осторожно заметил Юдин, - он ведь не новичок. Настоящий
рецидивист, профессионал.  Значит,  должен  был  все  просчитать.  А  он
рискнул.
   Может, надеялся на свой паспорт и  на  напарника,  который  находился
вместе с ним?
   Самойлов ошеломленно посмотрел на следователя.
   - Вы думаете, он прикрывал своего напарника?
   - Он мог быть при нем. Или тот был при этом.  Но  они  были  связаны.
Связаны настолько, что Дьяков был уверен в своих возможностях. Нам нужно
подъехать в аэропорт прямо сейчас. Заодно побеседуем и с  пограничником,
- предложил Юдин.
   - Согласен, - кивнул полковник, - идемте ко мне в машину. Здесь и без
нас поработают.
   - Володя! - крикнул Юдин эксперту-криминалисту, работающему внизу,  в
овраге. - Я еду в аэропорт. Увидимся вечером. Постараюсь к  шести  часам
вернуться.
   Когда они уже сидели на заднем сиденье черной "Волги",  мчавшейся  по
направлению  к  аэропорту,   полковник,   достав   очередную   сигарету,
раздраженно заявил:
   - Никак не могу привыкнуть к подобным убийствам.  Уже,  казал