ь второй раз, там находился мистер Квернер.
   - Правильно, - кивнул Квернер, - а до этого я беседовал с вами.
   - Миссис Холдер должна была выйти и пройти  через  весь  холл,  чтобы
подняться на первый этаж, - продолжал Дронго, - а мистер Квернер  уверял
нас, что никого не видел.  Он  наверняка  не  должен  был  увидеть  свою
сообщницу, но не увидеть Тиллиха он не мог. А это значит, что его самого
не было в этот момент в холле. Миссис  Холдер  за  это  время  не  могла
добежать до первого этажа и вернуться обратно.  Это  сделал  сам  Людвиг
Квернер. Он все рассчитал по минутам.
   Но Линда испортила его показания.  Она  не  сразу  поднялась  к  сэру
Энтони, а спустя некоторое время, так как зашла к себе в номер. И  когда
спускалась на первый этаж, увидела идущего ей навстречу Стивена Чапмена.
А это значит, что его номер был пуст именно тогда, когда он  проходил  к
лифту. В это время мистер Квернер поднимался в другом  лифте  на  первый
этаж, а Тиллих бежал по лестнице.
   Тиллих успел вбежать в номер Чапмена и поговорить по телефону  в  тот
самый момент, когда Квернер вызвал короткое  замыкание.  Но  он  еще  не
знал, что Тиллиху удалось за это короткое время проскользнуть в  комнату
Стивена Чапмена.
   Конечно, Тиллих не видел Квернера, иначе бы сразу его  выдал,  но  на
первом же допросе мы бы легко выяснили, что Тиллих пробегал через  холл,
когда там никого не было. Ему было невыгодно  об  этом  рассказывать,  а
мистер Квернер этого не знал. Поэтому он так уверенно сказал, что  никто
не проходил мимо него. Вы ошиблись,  Квернер.  Вы  хотели  гарантировать
алиби своей напарнице и в результате сами подставились.
   Квернер мрачно усмехнулся, достал  трубку,  а  потом  положил  ее  на
столик.
   - Я никогда не доверял агентам Восточного блока, - хрипло сказал  он,
сверкнув глазами. - Вы очень опасный человек, Дронго.
   - У меня оставались только трое подозреваемых, - сказал Дронго, глядя
ему в глаза. - Когда мистер Симура ушел, мы узнали о телефонном звонке с
аппарата Стивена Чапмена. Разумеется, многие эксперты  поняли,  что  это
был Тиллих, которому во что бы  то  ни  стало  нужно  было  предупредить
корейцев. Кроме того, именно он собирал у нас мобильные телефоны  и  мог
точно знать, у кого остался хотя бы один аппарат.
   И я понял, что возможный напарник убийцы должен  сделать  все,  чтобы
убрать Тиллиха. Из комнаты, в которой  мы  находились,  ушли  трое.  Вы,
мистер Хашаб и мистер Хеккет. Потом мы нашли вас у  номера  Тиллиха.  Не
сомневаюсь, что и в этот раз  вы  обеспечивали  алиби  своей  напарнице.
Несчастный Тиллих заперся в одном из номеров, когда к нему  вошла  Элиза
Холдер. Она попыталась его успокоить  и  налила  ему  коньяк.  Когда  он
вспомнил об Эндерсе и отказался  пить,  она  ударила  по  стакану,  и  в
результате несчастный сделал один глоток. Она очень торопилась и поэтому
засунула Тиллиху карточку-ключ от номера  Эндерса,  смяв  фотографию  во
внутреннем кармане. Ей хотелось свалить  всю  вину  за  преступления  на
Тиллиха.
   После чего она вернулась к вам. - Дронго сделал шаг вперед, глядя  на
Квернера и стоя боком к женщинам. - Я не сомневаюсь, - продолжал  он,  -
что сейчас миссис Бердсли скажет нам, что она довольно долго простояла с
вами и что миссис Холдер присоединилась к вам позже. Когда мы подошли  к
дверям номера, где проживал Тиллих, миссис  Бердсли.  сказала  мне,  что
Хеккет куда-то  убежал,  а  Элиза  Холдер  только  сейчас  подошла.  Она
появилась из коридора, - сказал Дронго, глядя  в  глаза  Квернеру  и  не
поворачивая. головы, - верно, миссис Бердсли?
   - Да, - ответила Сюзан Бердсли сдавленным от ужаса голосом, посмотрев
по сторонам, - все так и было.
   - Вот видите. -  Дронго  даже  не  повернулся  в  ее  сторону.  -  Вы
проиграли, Квернер. Слишком много ошибок допустила ваша напарница.
   - Это все ваши фантазии, Дронго, - сказал Квернер,  взяв  со  столика
трубку и медленно набивая ее табаком. - У вас нет доказательств.
   - Есть, - усмехнулся Дронго, - и любой суд  присяжных  примет  их.  И
дело даже не в том, что Элиза Холдер была сестрой Ядвиги Клеменсевич.  У
меня  есть  конкретные  доказательства.  Я  думаю,  что  полиция   легко
установит,  что  голос  звонившего  экспертам  идентичен  голосу   Марка
Холдера, бывшего супруга миссис Холдер-Клеменсевич.
   - Возможно, - посмотрел на него Квернер, - но при чем  тут  я?  Кроме
ваших домыслов о моем участии в этих преступлениях, у вас ничего нет.
   - Есть, - сказал Дронго. - Вы ведь любите пиво, мистер  Квернер,  как
настоящий баварец. - Трубка в  руках  Квернера  начала  дрожать.  Зрачки
стали расширяться от ужаса. - И поэтому, - продолжал Дронго,  -  никогда
не останавливаетесь в частных английских пансионах или на квартирах.  Вы
ведь всегда живете в отелях. Вот последний  факс  из  отеля  "Виктория",
находящегося в двух километрах от имения  Чапмена  в  Ричмонде,  который
поступил только что. Вы жили в  этом  отеле,  мистер  Квернер,  даже  не
потрудившись зарегистрироваться под чужим именем. Ровно три года  назад,
как раз за пять дней до убийства Роберта Чапмена,  вы,  якобы  случайно,
оказались в этом отеле. Как вы полагаете, присяжные заседатели поверят в
подобную случайность?
   Дронго не успел договорить. Квернер швырнул в него трубку  и  вскочил
на ноги, выхватывая небольшой "браунинг" из кармана.
   - Будь ты проклят! - прохрипел он. - Я не думал, что ты  сумеешь  все
так просчитать.
   Доул встал, пытаясь помешать Квернеру. Полынов  бросился  к  ним,  но
было ясно, что они не  успеют.  Никогда  Дронго  не  ощущал  себя  столь
огромным и беззащитным.  И  в  этот  момент  раздался  выстрел.  Квернер
пошатнулся, взглянул на Дронго и с грохотом упал  на  столик,  опрокинув
стоявшую на нем вазу. Все посмотрели на стрелявшего. Под пледом  у  сэра
Энтони был пистолет, который тот успел  вытащить  и  выстрелить  первым.
После этого он перевел пистолет на Элизу Холдер.
   - Нет! - крикнул комиссар Брюлей. - Этого нельзя делать, сэр Энтони!
   Пистолет в руках старика дрожал. Элиза сидела  выпрямив  спину  и  не
глядя в его сторону. Сидела как безжизненная мумия, словно не собиралась
более никогда ни с кем разговаривать.
   - Ты... - выдохнул сэр Энтони. - Я тебя... ты... как ты  могла?..  Ты
моя... - Он задыхался, продолжая держать пистолет в руках.
   - Сэр Энтони, - строго сказал Доул, - отдайте пистолет.  Квернера  вы
убили в порядке самозащиты. Мы все  будем  свидетелями,  но  стрелять  в
миссис Холдер , нельзя.
   - Она убила моего внука, - прохрипел сэр Энтони, уже собираясь нажать
на спусковой крючок.
   - Стойте! - крикнул Дронго. - Она ведь ваша родственница!  Ее  родная
сестра родила вам ребенка! Она тетя этого ребенка!
   Сэр Энтони взглянул на молодую женщину. Если бы она шевельнулась,  он
бы ее убил. Но она сидела, даже не В глядя в его сторону, словно ей было
все безразлично. И тогда он опустил пистолет и заплакал.
   - Как ты могла? - беззвучно плакал старик. -  Как  ты  могла?  Бедный
Роберт...
   Подошедший комиссар Брюлей забрал у него пистолет.
   - Вызовите полицию и врачей, - сказал он, обращаясь к  Полынову.  Тот
кивнул головой.
   - Глупец! - раздался недовольный голос Хашаба. - Как будто не мог нас
заранее подготовить.
   - Он индивидуалист, - поддержал его Хеккет, - все  время  хочет  быть
первым.
   - Господа, - строго сказал Доул, - только что  мистер  Дронго  сделал
работу, за которую мы должны быть ему благодарны.
   - Боюсь, что  благодарность  -  это  свойство  благородных  людей,  -
добавил Симура.
   ЭПИЛОГ В комнате находились четверо мужчин. Двоим было за  семьдесят.
Третьему - под семьдесят. И лишь четвертому - только сорок. По  возрасту
он годился сидевшим напротив него пожилым людям в сыновья. Густые  клубы
дыма наполняли комнату. Двое из присутствующих дымили  своими  трубками.
За столом сидели Мишель Доул, комиссар Брюлей и Кодзи Симура. А напротив
в кресле расположился Дронго.
   По  предложению  Доула  они  собрались  в  этом  кабинете  известного
английского клуба, чтобы отметить свое расставание.  По  желанию  Дронго
гонорар разделили на всех экспертов, приехавших в Дартфорд. На всех  без
исключения. На восемь человек.  В  том  числе  там  были  доли  погибших
Важевского  и  Квернера.  Их  семьям  не  дано  было  узнать  обо   всех
подробностях, но внушительные суммы на их счетах появились на  следующий
день.
   Ужин был закончен, все необходимые слова уже были  сказаны.  Мужчинам
подали чай. Двое из них достали трубки.
   И тогда наступил момент, ради которого они собрались в этой  комнате.
По знаку Мишеля Доула они отложили свои трубки и  неожиданно  поднялись.
Дронго поднялся следом за ними, еще не понимая, что  именно  происходит.
Трое пожилых мужчин стояли перед ним.  Высокий,  худощавый,  подтянутый,
серьезный Мишель Доул, мягко и грустно  улыбавшийся  комиссар  Брюлей  и
абсолютно невозмутимый Кодзи  Симура,  одетый  почему-то  не  в  обычный
европейский костюм, а в национальный костюм японского дворянина.  Дронго
удивленно взглянул на них. Он не ожидал такого финала.
   - Мистер  Дронго,  -  сказал  Кодзи  Симура,  -  возможно,  это  наша
последняя встреча не только в этом году  и  в  этом  столетии,  но  и  в
уходящем тысячелетии.
   Дронго вдруг понял, что Доул пригласил его в клуб не просто  так.  Он
не мог даже представить себе, что здесь произойдет нечто подобное.
   - На протяжении последних лет самыми  великими  и  самыми  известными
экспертами  считались  мой  английский  коллега  Мишель   Доул   и   его
французский собрат  комиссар  Дезире  Брюлей,  -  торжественно  произнес
Симура.
   - Вы могли бы назвать и  свою  фамилию,  -  пробормотал  великодушный
комиссар.
   - Смыслом нашей жизни было служение людям и  закону.  Именно  так,  -
подчеркнул Симура, - сначала людям и только потом  закону.  Мы  помогали
там, где могли помочь. Мы разоблачали там, где нужно  было  разоблачать.
Мы проявляли милосердие там, где можно было проявить  милосердие.  И  мы
проявляли жестокость там, где она была необходима.  Но  нам  много  лет,
мистер Дронго. Мы принадлежим уходящему  тысячелетию.  А  вы  -  человек
нового миллениума, нового века. Сегодня мы принимаем  вас  в  наш  клуб,
объединивший самых известных экспертов всего мира.
   Отныне вы всегда можете рассчитывать  на  нашу  помощь,  понимание  и
поддержку.
   Отныне вы равный среди равных.
   Впервые в жизни Дронго почувствовал, что не может ничего сказать.
   Впервые в жизни он почувствовал, как  глаза  наполнились  слезами,  а
горло  перехватил  непривычный  спазм.  Он  хотел  поблагодарить,  хотел
произнести какие-то слова, соответствующие данному моменту. И не мог. На
него смотрели три пары мудрых  и  все  понимающих  глаз.  Трое  стариков
стояли перед ним, и Дронго вдруг подумал, что сегодня он получает  самую
высшую награду в своей жизни, которую никто и никогда не сможет  у  него
отобрать. Именно здесь, в Лондоне,  на  исходе  тысячелетия,  на  исходе
двадцатого века.
   И тогда он внезапно понял, что именно он должен сделать. Он опустился
на колени перед стоявшими напротив него людьми.
   - Не равный, - сумел пробормотать Дронго, закусив  губу,  -  нет,  не
равный. Я сделал столько ошибок в своей  жизни!..  Я  так  ничему  и  не
научился...
   И он вдруг почувствовал, что может заплакать. Первый раз в  жизни  он
может  расплакаться  счастливыми  слезами.  И   впервые   в   жизни   он
по-настоящему счастлив. Трое  мужчин,  дружелюбно  смотревших  на  него,
улыбались, они хорошо понимали его состояние. Дронго  почувствовал,  как
предательская влага наполняет его  глаза.  Ему  было  стыдно  и  приятно
одновременно. Он стоял на коленях перед своими великими  наставниками  и
беззвучно плакал, не стесняясь своих слез.
   Потому что истинные мужчины редко плачут. А  счастливыми  слезами  не
плачет почти никто. И если такое случается хотя  бы  один  раз  в  жизни
мужчины, значит, его жизнь  удалась.  Даже  если  он  и  не  эксперт  по
расследованиям.



   Чингиз АБДУЛЛАЕВ
   ПУТЬ ВОИНА


Анонс

   Восток - дело тонкое. А японцы - и вовсе особый мир. Европейцу их  не
понять.  Эксперт-аналитик  Дронго,  прибыв  в  Токио  для  расследования
убийства, сталкивается  не  только  с  криминальной  загадкой,  но  и  с
загадкой японской души.
   По всем раскладам никто из подозреваемых - респектабельных банкиров -
убийцей быть не мог. И тем не менее трупы есть. Но,  в  самом  деле,  не
"ниндзя" же, проникший в Комнату, где проходило  совещание,  стрелял  из
пистолета? А другого объяснения у Дронго пока нет. Оно  найдется  позже,
когда ему откроется та самая тайна японской души...

   "Знаешь противника и знаешь себя -  победа  будет  за  тобой;  знаешь
себя, а  его  не  знаешь  -  один  раз  победишь,  на  другой  потерпишь
поражение; не знаешь ни  себя,  ни  его  -  каждый  раз  будешь  терпеть
поражения".
   Из китайского трактата "Сунь-Цзы".

Глава 1

   Самолет пошел на посадку. Когда включились  огни,  Дронго  машинально
застегнул ремни. Перелет был утомительным, даже в салоне первого класса.
Из Франкфурта летели без посадки до Токио. На протяжении  многих  часов,
проведенных в роскошном кресле, Дронго чувствовал себя не совсем хорошо.
Особенно когда самолет  начинало  трясти  и  предупредительный  немецкий
пилот   включал   сигнал,   оповещающий   пассажиров   о   необходимости
пристегиваться ремнями. Не помогали  ни  алкоголь,  ни  удобное  кресло,
которое легко превращалось в кровать. Комфорт  в  первом  классе  -  это
абсолютный сервис и приватная обстановка, хотя  по  большому  счету  нет
никакой разницы, в каком классе летишь. Всех одинаково трясет,  несмотря
на величину кресла.
   Он пытался уснуть, но спать  в  самолете  не  удавалось,  и  поэтому,
достав свой ноутбук, он снова и снова просматривал  информацию,  которая
могла ему понадобиться в Токио.
   Дронго летел в Японию второй раз в  жизни.  Он  уже  провел  в  Токио
несколько дней, когда прибыл сюда осенью девяностого года  с  делегацией
сторонников мира. С тех пор прошло одиннадцать лет. Токио  изменился,  и
законченный комплекс аэропорта Нарита стал одним из самых современных  и
технически оснащенных сооружений подобного типа  в  мире.  Дронго  убрал
свой ноутбук, посмотрел в окно. Внизу уже был виден гигантский  комплекс
аэропорта.
   Огромный лайнер авиакомпании "Люфтганза" плавно снижался.
   "Если бы не приглашение Симуры, я бы  никогда  не  решился  на  такой
длительный перелет", - подумал Дронго. Хотя почему бы и не  прилететь  в
Токио, в котором не был столько лет.
   Он успел  переодеться,  и,  когда  пассажиры  первого  класса  начали
спускаться по лестнице, на нижний этаж, чтобы выйти из  салона,  он  был
уже в костюме, чувствуя привычно  затянутый  узел  галстука  на  шее.  С
годами у него не менялись пристрастия. Когда-то привыкший к костюмам  от
Валентине, он не менял своего выбора уже много лет. Аромат  "Фаренгейта"
сопровождал его повсюду. Он носил обувь "Балли", предпочитая  эту  фирму
всем остальным.
   Пройдя пограничный контроль, он нашел свой чемодан, который выехал на
транспортерную ленту, с характерным оранжевым  ярлыком,  указывающим  на
приоритетный багаж пассажира первого класса. Глядя на остальные чемоданы
пассажиров первого класса, Дронго усмехнулся. Почти  все  чемоданы  были
похожи друг на друга. "Виттон", "Делсей", "Самсунайт".
   Положив чемодан и свой ноутбук на тележку, он  прошел  зеленую  линию
таможенного контроля и оказался  перед  толпой  встречающих.  Перед  ним
возник высокий японец с короткой стрижкой, глубоко запавшими  глазами  и
небольшим шрамом на подбородке.
   - Мистер Дронго. - Незнакомец не  спрашивал,  он,  очевидно,  получил
точное описание гостя, которого должен был встретить.
   - Да, это я.
   - Я Сиро Тамакити, - представился мужчина, чуть  наклонив  голову,  -
меня послал господин Симура, чтобы я вас встретил.
   - Очень любезно с его стороны, - наклонил голову в ответ Дронго.
   Мужчина взял его тележку и  покатил  ее  к  выходу.  Больше  не  было
произнесено ни слова.
   Они вышли на стоянку, где находились  автомобили,  припаркованные  по
строгой схеме, указывающей, где  именно  можно  оставлять  свою  машину.
Тамакити замер на месте, Дронго же недоуменно огляделся.  Длинный  белый
"Мицубиси" представительского класса, с темными стеклами, подъехал к ним
и остановился рядом с тележкой. Из автомобиля быстро вышел водитель,  он
открыл багажник и положил чемодан в машину. Дронго  успел  забрать  свой
ноутбук, с  которым  редко  расставался.  Затем  водитель,  поклонившись
Тамакити, протянул  ему  ключи.  Тот  с  ответным  поклоном  принял  их.
Водитель отошел на шаг, почтительно  ожидая,  когда  Тамакити  сядет  за
руль. Дронго удивленно оглянулся, не понимая, почему водитель остается в
аэропорту. Затем, пожав плечами, направился  к  передней  дверце,  чтобы
сесть рядом с Тамакити, но тот вежливо покачал головой.
   - Вам лучше сесть сзади, - показал он на другую дверцу.  По-английски
он говорил достаточно хорошо.
   Дронго шагнул к задней дверце, открыл ее  и  увидел...  самого  Кодзи
Симуру, который улыбался ему с заднего  сиденья.  Покатый  лысый  череп,
редкие волосы, внимательные глаза. Под ногами у Симуры лежала его палка.
Он был одет в кимоно фурисодэ -  нарядное  кимоно,  предназначенное  для
особых выходов. Дронго сел в машину и протянул руку  пожилому  человеку.
Он был потрясен поступком Симуры. Тому было далеко за семьдесят, и в его
возрасте не следовало приезжать в аэропорт,  чтобы  встретить  человека,
годившегося ему в сыновья.
   - Сэнсэй... - вежливо начал Дронго.
   - Не нужно говорить так торжественно, - устало посоветовал Симура,  -
я рад тебя видеть. Он протянул  руку  и  сжал  ладонь  Дронго.  Тамакити
оглянулся и, улыбнувшись, мягко тронул машину с места. Симура убрал свою
руку. Для сдержанных японцев подобное  проявление  чувств  было  жестом,
выходившим за рамки обычных представлений о гостеприимстве.
   Кодзи Симура уже давно был легендой Японии. Вместе с  Мишелем  Доулом
из Англии и комиссаром Дезире Брюлеем  из  Франции  он  основал  синклит
самых  выдающихся  аналитиков  мира,  в  который  два  года  назад   был
торжественно принят и Дронго.  Именно  поэтому  Дронго  с  удовольствием
согласился прилететь в Токио, к своему наставнику. Он знал  Симуру,  тот
не стал бы вызывать человека по пустякам. И уж  тем  более  не  стал  бы
настаивать на его прилете,  приуроченном  к  определенной  дате.  Однако
приезд Симуры в аэропорт его поразил. Он знал,  что  у  старика  тяжелая
болезнь почек и он почти все время проводит  в  больничной  палате  либо
дома, покидая свою квартиру лишь  в  исключительных  случаях.  Очевидно,
приезд Дронго и был таким исключительным случаем. К тому же Тамакити сел
на место водителя,  чтобы  в  салоне  автомобиля  не  было  постороннего
человека, - Спасибо, что прилетел, - тяжело сказал  Симура,  откидываясь
на спинку сиденья. - Мне нужно было с  тобой  поговорить,  и  поэтому  я
решил приехать в аэропорт.
   - Вам не следовало приезжать, - пробормотал Дронго.
   - Не нужно, - прервал его старик, - я знаю, как долго ты летел. Но  я
специально пригласил именно тебя, Дронго.
   - Я понимаю, - кивнул он, ожидая продолжения разговора.
   Симура замолчал. Он словно собирался с  силами.  Тамакити  на  всякий
случай, обернувшись, посмотрел на него. Но  старик  лишь  отдыхал  перед
началом длинного монолога.
   - Мне нужен был именно ты, - задумчиво повторил Симура.
   Машина выезжала на трассу.  Японские  дороги  однажды  использовались
великим Тарковским в его  фильме  "Солярис".  Эти  кадры  Дронго  хорошо
помнил, "Солярис" был одним из его любимых фильмов.
   - Дело в том, что у нас случилось неприятное происшествие, - выдохнул
старик. - В прошлом году в автомобильной катастрофе  погиб  руководитель
службы безопасности одного из круп