ва начал кашлять. Обозов посмотрел на него и негромко сказал:
     - Кажется, Клавдия.
     Все посмотрели туда, где сидела бледная от ужаса Клавдия. Увидев, что все смотрят в ее сторону, она испугалась еще больше.
     - Она всем давала лед, - неуверенно пробормотал Леонид Соренко.
     - Вот именно, - почему-то раздраженно сказал Обозов. Затем посмотрел на Дронго: - Мы теряем время. Позвать комиссара?
     - Конечно, - кивнул Дронго, - я думаю, будет правильно, если мы не будем ничего трогать. Давайте вернемся в комнату и дождемся полиции.
     Он еще раз посмотрел на остатки разбитого стакана. Затем, внезапно наклонившись, принюхался. "Никакого запаха", - подумал он, глядя на остатки виски, разлитые по полу. Осторожно, стараясь не наступить на лужицу, Дронго вышел в гостиную. Обозов уже вышел из номера, чтобы позвать комиссара Террачини из соседнего номера. Все подавленно молчали. В комнате кроме Дронго сидели пять человек. Леонид и Клавдия Соренко, Дмитрий и Елена Жураевы, Олег Торчинский. "Вместе с Обозовым их шестеро, - подумал Дронго. - Получается, что они главные подозреваемые. Ведь Марк Лабунский скончался так внезапно, словно его отравили. Он занимался спортом и не был похож на гипертоника с больным сердцем, хотя после смерти жены, вполне мог переволноваться".
     - У него были проблемы с сердцем? - спросил Дронго у Клавдии Соренко.
     Она покачала головой:
     - Никогда. Он занимался спортом. Был абсолютно здоровым человеком.
     Едва она произнесла эту фразу, как дверь стремительно открылась и в комнату вбежали комиссар, несколько сотрудников полиции и Уорд Хеккет. За ними вошел Обозов. Террачини поспешил на балкон, сотрудники полиции бросились к погибшему.
     - Вот это да, - сказал Хеккет, выходя на балкон, - это уже просто кровавая драма. Какой-то "Тит Андроник" получается. Кто его отравил?
     Вопрос был риторический. Хеккет обвел взглядом всех присутствующих, потом насмешливо заметил:
     - Кажется, вы решили перебить друг друга. Я думаю, вам лучше не мешать. Запереть вас в каком-нибудь номере, и вы будете истреблять друг друга до тех пор, пока не останется один - самый сильный.
     - Хватит, Хеккет, - раздраженно сказал Дронго, - не время для каламбуров.
     - А я не шучу. Вы опять оказались случайным свидетелем. Честное слово, я могу подумать, что их убивают не без вашего участия. Как он умер?
     Хеккет смотрел на Дронго, но тот промолчал. Тогда Хеккет посмотрел на Обозова.
     - Он стоял на балконе и пил виски, - объяснил Обозов, - мы были в комнате. Внезапно он пошатнулся и уронил стакан. А потом упал на пол. Мы бросились на балкон - он был мертв.
     - А кто наливал ему виски? - спросил Хеккет.
     - Никто. Он сам налил себе из бутылки, - показал на бутылку Обозов.
     Он хотел до нее дотронуться, но раздался резкий оклик комиссара:
     - Не трогайте бутылку! - Комиссар вошел в комнату и взглянул на собравшихся. - Его отравили, никаких сомнений нет. Его отравили, - повторил комиссар, - у погибшего синие губы. Я думаю, что сейчас вернутся наши эксперты и сделают предварительное заключение. Если бы я знал, что вы собираетесь убивать друг друга, я бы не отпустил нашу бригаду, - в сердцах добавил комиссар. Затем взглянул на Дронго. - Вы все еще здесь? И вы, конечно, опять оказались случайным свидетелем и ничего не видели?
     - Видел, - спокойно парировал Дронго, - видел, как он умер.
     - Вы издеваетесь? - спросил комиссар. - Мне кажется, вы опять главный свидетель и главный подозреваемый. Это вы принесли бутылку из соседнего номера?
     - Нет, - ответил Дронго, - к сожалению, не я.
     - Почему, к сожалению?
     - Тогда бы я точно знал, что в бутылке ничего не было. Хотя я думаю, она ни при чем. Из этой бутылки пили несколько человек, и ничего с ними не случилось. Поэтому вы напрасно считаете, что найдете яд в бутылке.
     Комиссар подошел к столу, посмотрел на бутылку виски. Потом обернулся и приказал:
     - Никому не дотрагиваться до этой бутылки.
     Все сидели на своих местах. Никто и не собирался этого делать. Комиссар устало опустился на стул. У него были красные, воспаленные глаза. Очевидно, он рассчитывал уехать сегодня ночью домой, чтобы завтра допросить остальных участников встречи. Но второе убийство перечеркнуло все его планы.
     - Мы будем сидеть с вами до утра, - зло сообщил комиссар, - и каждый из вас будет мне рассказывать, где он был в момент смерти Лабунского. И я не уйду из этой комнаты, пока не найду убийцу. Предположим, что его супругу убили из-за драгоценностей, которые мы пока так и не нашли. Но почему убили ее мужа? Допустим, в отеле действовал неизвестный грабитель, который каким-то неведомым мне образом прошел в номер Екатерины Лабунской и задушил ее. Но кто тогда убил ее мужа? Здесь не было никого, кроме вас. И я могу полагать, что один из вас или двое принимали непосредственное участие и в убийстве Лабунской, и в убийстве ее мужа.
     - Может, в него стреляли? - вставила Елена Жураева. - Может, в него стрелял какой-нибудь киллер?
     Она плохо понимала по-английски, но смогла уловить смысл некоторых слов комиссара. Высказав свое предположение, она взглянула на остальных. Жураева слышала это слово по телевизору и теперь вспомнила о наемных убийцах, про которых рассказывали в одной популярной передаче. Муж толкнул ее локтем и громко прошептал: "Дура". Жураева обиженно замолчала.
     - Что она сказала? - спросил Террачини.
     - Она считает, что в Лабунского могли стрелять, - засмеялся Хеккет, который понял, что именно сказала женщина.
     Комиссар достал сигареты. Потом взглянул на Торчинского. Тот молчал, не решаясь возражать, и комиссар, щелкнув зажигалкой, закурил сигарету.
     - Кто принес бутылку? - снова спросил комиссар.
     - Я, - ответил Обозов, - я принес обе бутылки. Вот они стоят на столике. Одна начатая, я ее так и взял из нашего номера. А другая - закрытая. Ваш помощник разрешил мне забрать бутылки. Я принес их в наш номер, и Лабунский налил себе виски из этой бутылки.
     - Кто-нибудь еще пил из этой бутылки? - спросил комиссар.
     Обозов перевел его вопрос для всех присутствующих.
     - Я, - ответил Жураев, - я наливал себе из этой бутылки.
     - И я, - вставил Соренко, - я тоже сделал несколько глотков.
     - Вот видите, - сказал Дронго, - с ними ничего не случилось.
     - Кроме виски он ничего не клал к себе в стакан? - спросил Хеккет. - Обычно кладут лед.
     - Он положил лед, - кивнул Обозов. - Клавдия принесла нам ведерко льда, и он положил себе в стакан лед. Но лед положили и все остальные.
     - Клавдия Соренко - сестра его жены? - уточнил комиссар.
     - Да, - ответил Обозов.
     - Она единственная наследница погибших? - спросил Террачини.
     Обозов улыбнулся. Он посмотрел на Дронго и улыбнулся еще шире.
     - Что смешного я спросил? - разозлился комиссар.
     - Вы думаете, что их убили, чтобы получить наследство? - спросил в свою очередь Обозов.
     - Я только хотел уточнить, кому было выгодно убийство супругов Лабунских. Получается, что - сестре погибшей.
     - Нет, - сказал Обозов, - она двоюродная сестра, кузина. По нашему законодательству она не считается родственником первой степени. Сначала идут дети, потом - родители, затем - внуки, родные братья, сестры. В общем, до Клавдии Соренко очередь бы не дошла.
     - У погибших были дети?
     - Нет. Но у Лабунского жива мать. И есть родной брат, а у его жены - родная сестра. Поэтому вряд ли ваши подозрения имеют хоть какие-то основания.
     - Это мне решать, - поднялся со своего места комиссар. - Итак, начнем все заново. Убийство произошло у всех на глазах. Если в бутылке ничего не было, если со льдом ему не положили яда, то получается, что убийца бросил яд в стакан погибшего. Такое может быть?
     - Нет, - сказал Дронго, - не может.
     - Почему? - мрачно осведомился комиссар.
     - Лабунский поставил стакан на столик, - пояснил Дронго. - Я стоял рядом и видел, как он взял стакан, положил в него лед, взял сигару и вышел на балкон. А потом мы услышали, как разбился стакан и Марк упал на пол.
     - Значит, стакан был не все время у него в руках? - уточнил комиссар.
     - Нет, он находился на столике, - показал на столик в центре гостиной Дронго, - и если кто-нибудь попытался бы взять стакан, мы бы все это увидели. Уверяю вас комиссар, что ничего подобного не было.
     - Вы считаете меня идиотом? - покраснел от возмущения комиссар. - Вы же опытный эксперт, наверняка тоже видите явные признаки отравления. А его синее лицо? И вы считаете, что его не отравили?
     - Нет, - сказал Дронго, - я считаю, что его отравили.
     - Тогда каким образом? - заорал комиссар. - Каким образом этот проклятый убийца попал в их номер и задушил его жену? Каким образом неизвестный убийца умудрился отравить Марка Лабунского, если до его стакана никто не дотрагивался?
     - Не кричите на меня, - твердо сказал Дронго, - это не самый лучший способ.
     - Извините, - чуть успокоился комиссар, - но вы сами видите, в каком я состоянии. Два убийства подряд. Можно сойти с ума. Все подозреваемые сидят в комнате, а я не знаю, кому предъявить обвинение.
     В номер вошли сотрудники бригады, проводившие осмотр трупа Екатерины Лабунской.
     - Опять убийство? - невесело спросил один из них. Но увидев лицо комиссара, осекся и поспешил на балкон.
     - Паоло, - позвал своего помощника комиссар, - возьми людей и обыщи все номера в нашем отеле. Все без исключения.
     Он с вызовом посмотрел на Дронго, но тот промолчал.
     - Это не законно, - попытался вставить Торчинский.
     - У меня нет другого выхода, - объяснил комиссар, - зато есть веские основания полагать, что в ваших номерах можно найти какие-нибудь предметы, орудия убийства. Хотя вы правы. Сначала мы проведем личный досмотр. Ведь если убийца отравил Марка Лабунского и никто не выходил из номера после его смерти, значит, можно предположить, что яд все еще находится у преступника.
     - До смерти Лабунского из номера выходили Обозов и Клавдия Соренко, - напомнил Дронго. - Если убийца решился на такое дерзкое преступление, значит, он предполагал что его могут обыскать.
     - Извините, но в этих обстоятельствах я вынужден настаивать на обыске, - комиссар поднялся. - Паоло, - приказал он помощнику, - найди среди наших сотрудников женщину. И обыщите всех здесь присутствующих. Всех без исключения. И мужчин, и женщин. А если ничего не найдете, обыщите их номера.
     - Супруги Жураевы не живут в этом отеле, - вставил Обозов, - может, их отпустить?
     - Никто не уедет отсюда, пока мы не закончим расследование, - твердо сказал комиссар. - Где они живут?
     - В отеле "Эксельсиор" на Виа Венетто.
     - Значит, проведем обыск и там. Я должен понять в конце концов, что здесь происходит.
     Комиссар прошел снова на балкон. Эксперты уже работали с телом.
     - Как ты думаешь, - спросил комиссар у одного из них, - он умер от инфаркта?
     - Нет, - убежденно ответил криминалист, - конечно, нет. Его отравили. Смерть была мгновенной. Хорошо, что виски не вытерли с пола. Мы возьмем жидкость на анализ и все проверим. Остатки стакана тоже заберем. И бутылку.
     - Перед смертью он положил лед в свой стакан, - добавил комиссар, - было бы неплохо, если бы ты взял и образцы льда. Ведерко стоит на столике в гостиной.
     - Возьмем, - кивнул криминалист, - не беспокойтесь, комиссар, если там есть хотя бы частичка яда, мы ее найдем.
     - Мне нужно найти человека, который этот яд положил, - заметил комиссар.
     Его сотрудники обыскали покойного. Кредитные карточки, бумажник, визитки, носовой платок, пластиковая карточка-ключ от дверей, паспорт. Ничего необычного. Дронго видел через стекло, как все эти предметы складывали на столик. Комиссар молча смотрел на них, и, когда все вещи были сложены, он вернулся в комнату и, не сказав ни слова, вышел в коридор. Хеккет, все еще находившийся в комнате, усмехнулся:
     - Ну и задачку вы ему задали.
     - Напрасно он так нервничает, - заметил Дронго, - это не самое лучшее состояние, в котором можно анализировать преступление. Мне кажется, мы несколько увлеклись и потрясение от двух убийств подряд не позволяет нам успокоиться и разобраться в случившемся.
     - Вы же спокойны, - сказал Хеккет, - значит, вам и карты в руки. Хотя мне лично и так все понятно. Я раньше немного сомневался, а сейчас я убежден в своей версии.
     - В какой версии?
     Хеккет взял Дронго за руку и увел в другую комнату.
     - Неужели вы ничего не поняли? - спросил он. - Это ведь абсолютно очевидно. Убийца находится в соседней комнате, и мы с вами точно знаем, кто он.
     - В таком случае вы гораздо лучше меня разбираетесь в человеческой психологии, - пробормотал Дронго. - Я пока еще не решил, кто именно совершил убийство.
     - А кто мог его совершить? Вы ведь слышали, о чем говорил Террачини с подозреваемыми. Кроме мужа, который отдал у нас на глазах свои ключи Обозову, и жены, которую задушил неизвестный убийца, сюда мог подняться только этот певец, Олег Торчинский. Конечно, он и совершил оба убийства.
     - Каким образом?
     - Он поднялся на девятый этаж и ждал, когда к нему придет эта женщина, - объяснил Хеккет, - они были любовниками, он в этом признался...
     - Он сказал, что в близких отношениях они были пять лет назад.
     - И вы ему поверили? Неужели вы считаете, что мужчина прилетает на встречу с женщиной, с которой он был близок много лет назад. Конечно, нет. Они и сейчас были любовниками. Они договорились о встрече, и он поднялся наверх раньше нее. Поднялся на свой этаж, чтобы обеспечить себе алиби.
     - Что дальше?
     - А потом она нарочно опрокинула на себя стакан. Вы ведь видели, как она неожиданно махнула рукой, и официант не удержал в руках поднос. Все было рассчитано. Кстати, когда вы ушли, мы узнали у дежурной потрясающий факт. Оказывается, сегодня днем Лабунская попросила выгладить ей два платья. Два, - торжествующе повторил Хеккет, - а это значит, что она заранее знала, что опрокинет на себя что-нибудь, испортит во время ужина платье, чтобы иметь возможность подняться наверх и переодеться в другое. Согласитесь, она не могла знать, что испачкает себе платье, если не планировала этого сама.
     - Предположим, я соглашусь. А что было потом?
     - Все очень просто, - продолжал Хеккет. - Она нарочно поднялась на девятый этаж и прошла мимо дежурной в номер к Торчинскому. Затем через несколько минут демонстративно вышла из номера, чтобы создать алиби себе и своему любовнику. Несчастная женщина даже не подозревала, что тем самым подставляет себя под удар и становится невольной жертвой, которая обеспечит алиби своему убийце. Она вернулась к себе на этаж и больше никуда не выходила. Через несколько минут появились вы с Обозовым. Она дождалась, когда вы уйдете, открыла дверь своему любовнику и впустила его в номер.
     - Каким образом он попал в коридор? - поинтересовался Дронго. - Ведь он не проходил мимо дежурной на десятом этаже, а двери аварийного выхода открываются только изнутри.
     - Вот именно, - кивнул Хеккет, - они все просчитали. Она специально побывала на девятом этаже и вышла оттуда. Затем поднялась к себе на этаж, дождалась, когда вы уйдете, и вышла в коридор. Он прошел на аварийную лестницу, поднялся с девятого этажа на десятый, и она открыла ему дверь. Затем они вошли в номер и предались любовным утехам. Или он сразу задушил ее, спустился вниз и вышел с первого этажа, где открывается дверь. А затем вернулся в ресторан, обеспечив себе абсолютное алиби. Вот вам и все загадочное преступление. Я думал, вы меня опередите. Но очевидно, в нашем деле, как и в спорте, выигрывает сильнейший на данный момент игрок.
     - Предположим, все это правда, - сказал Дронго, - все так и случилось. Но каким образом Торчинский убил мужа Лабунской? И зачем? Если он уже убил свою любовницу?
     - Мой друг, эти фрейдистские мотивы мне сложно объяснить. Может, он ненавидел ее мужа, отбившего такую женщину. Ведь он известный певец. Может, ему было неприятно, что "богатый мешок" уводит от него любимую женщину, и он решил отомстить. В общем, мне кажется, все ясно.
     - А где доказательства его вины? - поинтересовался Дронго, пропустив выражение "мой друг". Сейчас не стоило спорить о таких деталях.
     - А какие еще доказательства вам нужны? - удивился Хеккет. - Только у него была карточка от лифта, только его могла впустить Екатерина Лабунская в свой номер.
     - Но вы можете ошибаться, - улыбнулся Дронго. - А если кто-нибудь другой поднялся по лестнице? Не обязательно выходить на аварийную лестницу и подниматься с девятого этажа. Можно подняться и с четвертого, и с первого. Ведь выйти на лестницу можно с любого этажа, а войти, если Лабунская откроет вам дверь, можно и на десятом. Значит, получается, что все присутствующие так или иначе могли совершить это преступление?
     - Не все, - нахмурился Хеккет, - ведь в этот момент отсутствовал только Торчинский.
     - Разве? - напомнил Дронго. - Если вы помните, мы с Обозовым тоже поднимались на десятый этаж. Вы говорили, что выходил Марк Лабунский. Когда мы пришли, не было Леонида Соренко. Затем выходили супруги Жураевы. Может, пока жена задержалась или обеспечивала алиби своему мужу, тот поспешил по лестнице, убил женщину и вернулся назад. Такое вполне возможно, если принять вашу версию, что убитая сама открыла дверь своему убийце. Вернее, две двери, сначала - в коридоре, затем - у себя в номере.
     - Вы меня удивляете, - разозлился Хеккет. - Ваш скептицизм может уничтожить любую версию. Тогда нужно начинать все заново. Но вы забыли один важный момент.
     - Какой? - спросил Дронго.
     - Среди присутствующих только Торчинский был любовником погибшей, и только ему она могла открыть дверь.

Глава девятая

     Они вернулись в гостиную. Тело Лабунского унесли. Эксперты, закончив работу на балконе, уже успели выйти из номера. Комиссар подозвал к себе Обозова, чтобы еще раз с ним поговорить. Оставшиеся в номере мрачно смотрели друг на друга, обмениваясь лишь односложными репликами. Хеккет, вошедший в гостиную вместе с Дронго, оглядел собравшихся, задержав взгляд на Торчинском, хмыкнул и вышел из номера. Почти сразу в комнату вошли два сотрудника полиции - мужчина и женщина. Женщина увела Елену Жураеву и Клавдию Соренко в другую комнату, чтобы провести там личный досмотр. Мужчин обыскивал мрачный сотрудник полиции лет пятидесяти. Он действовал довольно ловко: сначала тщательно обыскал оставшихся - Жураева, Соренко, Торчинского и Дронго. Затем попросил каждого из них по очереди раздеться. И так же тщательно начал осматривать одежду.
     В это время в комнату вошел комиссар и стал молча наблюдать, как обыскивают мужчин.
     - Неужели вы полагаете, что убийца мог оставить при себе такую важную улику? - поинтересовался Дронго.
     Комиссар не обратил внимание на его вопрос. Два убийства подряд, очевидно, выбили его из колеи. Он посмотрел на Дронго и молча вышел из гостиной.
     - Интересно, почему не обыскивают Обозова? - проворчал Соренко. - Я бы проверил его в первую очередь.
     - Почему? - поинтересовался Торчинский.
     - Он был самым близким человеком погибшего, - пояснил Соренко, - он принес эту бутылку, он мог незаметно подложить яд. Я лично ему никогда не доверял.
     - Тоже мне комиссар Мегрэ, - зло пробормотал Жураев, - лучше бы молчал. Может, этот итальянец понимает по-русски?
     - Ну и пусть понимает. Из-за этого типа обыскивают мою жену. И вообще, мне надоел этот отель. Мы переедем утром в ваш отель.
     - До утра еще нужно дожить, - мрачно пошутил Жураев.
     - Думаете, убьют кого-нибудь из нас? - изумился Соренко. - Убийца не остановится на этом?
     - Может, это маньяк, - предположил Жураев, - может, он не остановится, пока не убьет всех остальных.
     - Нас осталось пятеро, - сказал Соренко с нервным смешком. Он оглядел присутствующих. - Мы четверо и Обозов. Кто из нас маньяк?
     - Вы забыли еще про женщин в соседней комнате, - вежливо напомнил Торчинский.
     - За свою жену я