Париже Салима Мурсаева, президента компании "Прометей". Он был убит несколькими выстрелами в спину рядом с отелем "Бристоль", в котором остановился по прибытии в Париж. Особо подчеркивалось, что компания Мурсаева считалась одной из самых перспективных на нефтяном рынке страны. Дронго работал почти всю ночь, до четырех часов утра. Потом снова принял душ и лег спать, чтобы уже в девять часов утра проснуться и приняться за утренний туалет.
     В десять часов утра он подъехал к дому Мурсаевой. Женщина уже ждала его на улице. Она была в другом плаще, более светлом. И в строгом темном костюме. Макси-юбка, полуспортивного покроя пиджак, столь модный в этом сезоне. "Донна Каран", безошибочно определил Дронго. У этой женщины хороший вкус. Хотя она, кажется, работает в журнале, где пропагандируют именно эти фирмы.
     - Почему вы вышли на улицу? - упрекнул он женщину, когда она села к нему в автомобиль. - Мы ведь договаривались.
     - Я не думаю, что убийцы будут стрелять в меня прямо во дворе, на глазах у играющих детей, или попытаются на меня наехать.
     - Убийцам все равно, где стрелять, - заметил Дронго, - Робин Гудов давно уже нет. Остались одни подонки.
     Он еще раз напомнил Мурсаевой, что должен появиться в компании в качестве ее доверенного лица.
     - И прошу иметь в виду: если вы снова назовете меня Дронго, мне придется уйти оттуда раньше времени... Скажите, кто остался в "Прометее" вместо вашего брата?
     - Матвей Ивашов, - ответила Мурсаева, - он был первым вице-президентом компании.
     - Вы его хорошо знаете?
     - Да, конечно. Они дружили с братом. Тот ему очень доверял.
     - Мне кажется, ваш брат вообще доверял многим людям.
     - Да, - сухо согласилась она, - и поэтому пострадал. Не нужно было верить никому. Так легче жить. Чтобы потом не разочаровываться.
     Дронго ничего не ответил.
     - Почему вы молчите? - с вызовом спросила она. - Вы со мной не согласны?
     - Нет, не согласен. Можно остаться одному, если вообще не верить людям, - печально сказал Дронго.
     Она взглянула на него. Достала сигарету. Потом смяла сигарету и выбросила ее в окно. И лишь затем спросила:
     - Вы имеете в виду меня?
     - Я не имею в виду никого конкретно.
     - Нет, вы имели в виду меня, - упрямо сказала она. Работа в руководстве журналом научила ее ставить прямые вопросы. - В таком случае почему вы тоже живете один? - поинтересовалась она.
     - Может, именно поэтому, - признался Дронго. - Бальзак однажды сказал, что священники, врачи и адвокаты не могут уважать людей. Они слишком много о них знают.
     - Вы относите себя к категории адвокатов или врачей? - поинтересовалась она.
     - Священников, - ответил Дронго, - мне слишком много пришлось выслушать исповедей в своей жизни.
     Он замолчал. Она осторожно дотронулась до его руки.
     - Мне кажется, я не ошиблась, - призналась она, - вы как раз тот человек, который может мне помочь.
     Автомобиль подъехал к трехэтажному зданию компании. На пороге стояли двое охранников. Увидев выходивших, они переглянулись.
     - Вы к кому? - спросил один из парней.
     - К Ивашову, - сказала Мурсаева, - нам нужно с ним поговорить.
     - Он сейчас занят, - ответил второй, - и вообще компания не работает. Они никого не принимают.
     Эльзу нельзя было остановить подобным хамством. Она насмотрелась его достаточно.
     - Пропусти, - грозно сказала она, - неужели не видишь, с кем разговариваешь? Я сестра погибшего президента "Прометея" Салима Мурсаева. Показать тебе документы или поверишь на слово?
     Охранник пискнул нечто невразумительное, но Эльза, оттолкнув его, вошла в здание. Дронго вошел следом, ничего не сказав. В здании работало человек семьдесят. На втором этаже находился кабинет президента компании. Теперь в нем сидел не Ивашов, а назначенный представитель, собиравшийся проводить процедуру банкротства. Ивашов находился в своем кабинете, расположенном напротив. Секретарша, работавшая здесь при прежнем руководителе, узнав сестру Салима Мурсаева, расплакалась и объяснила, что именно происходит в их компании.
     Дронго и его спутница вошли в кабинет Ивашова. Ему было лет пятьдесят. Это был высокий грузный мужчина. Короткие волосы, подстриженные ежиком, мясистые щеки, второй и третий подбородки, крупный нос, небольшие глаза. Увидев вошедших, он радостно всплеснул руками и, быстро поднявшись, проявил грацию, не свойственную столь крупной фигуре.
     - Здравствуйте, Эльза, - он пожала руку ей, затем Дронго, - очень хорошо, что вы пришли. Мне стыдно признаться, что нет времени вас навестить. С этой глупой процедурой банкротства. Но мы пока боремся, пока пытаемся отстоять свое право на существование.
     - Познакомьтесь с моим юристом, - показала она на Дронго, называя его по имени-отчеству.
     - Очень приятно, - Ивашов пожал руку Дронго. - В кабинете Салима уселся этот представитель и пытается доказать, что нужно банкротить и закрывать нашу фирму. Представляете? У нас одних активов на двадцать пять миллионов долларов. А они из-за этого долга готовы закрыть наш "Прометей".
     - Неужели вы не можете им объяснить? - поинтересовался Дронго. - Ведь у вас в прошлом году оборот был семьдесят миллионов долларов.
     - Верно, - кивнул Ивашов, даже не удивившись, что Дронго знает эти цифры. Он, видимо, считал, что сестра президента компании ввела его в курс дела.
     - У нас в стране все происходит подобным образом, - признался Ивашов, тяжело вздыхая, - вы же понимаете, что ничего не бывает просто так. Кому-то понадобилось ликвидировать нашу компанию. Сначала убрали Салима Мурсаева, а теперь придумали этот долг и процедуру банкротства. Они действуют по заказу, это всем понятно. Мы вполне платежеспособны, но нужно уничтожить конкурентов. Вы еще не знаете самого главного. Северная нефтяная компания - наш главный поставщик - отказалась продлить с нами контракт и разрывает договорные отношения. И вы хотите, чтобы я поверил в случайность подобных наездов?
     - Они отказались поставлять вам нефтепродукты? - понял Дронго.
     - Вот именно, - мрачно подтвердил Ивашов, - в общем, куда ни кинь, всюду клин. Жаль, что с нами нет Салима. Он был такой осторожный, такой умный. Извините меня, Эльза, но я искал какое-нибудь завещание или распоряжение Салима. Он ведь хотел уступить вам часть своих акций. Но мы не нашли никаких письменных распоряжений. Наверно, он просто не успел их сделать. Если понадобится подтвердить в суде, что он хотел оставить вам акции, я всегда готов. Если, конечно, у нас вообще останется компания. Они делают все, чтобы нас уничтожить.
     - Кому выгодно вас уничтожить? - поинтересовался Дронго. - У вас были конкуренты?
     - У кого их нет, - махнул двумя руками Ивашов, - в наше время нужно больше бояться не конкурентов, а друзей, чтобы не задушили в объятиях. У нас ведь друзья хуже врагов. Мы считали, что в Северной компании наши друзья, а они нам нож в спину воткнули. При Юре Авдеечеве такого бы не случилось.
     - Я не понимаю ваших трудностей, - попросил пояснений Дронго, - ведь если у вас есть деньги расплатиться по долгам, почему вы этого не делаете?
     - Каким образом? - пожал плечами Ивашов. - Все наши счета заморожены. Нефть с апреля к нам не будет поступать. Чем мы будем заниматься? Вылетим в трубу даже без процедуры банкротства. Скоро нечем будет платить сотрудникам. Нужно разблокировать наши счета для начала и дать людям возможность нормально работать.
     - Вы можете сказать, кто за всем этим стоит?
     - А все и так знают. Если сверху не будет приказа, ничего не произойдет. Неужели нужно называть конкретные фамилии? Вы же понимаете, что все давно решено, - обреченно сказал Ивашов.
     - Я немного туповат, - сообщил Дронго, - и мне трудно понять ваши намеки. Вы не могли бы более конкретно сообщить, кому мешала ваша компания?
     - Неужели вы думаете, что я буду называть фамилии?
     - Уверен, что вы хотите это сделать. И не нужно стесняться такого хорошего порыва, господин Ивашов. Подумайте сами, что происходит. Убит президент вашей компанией, ваш близкий друг. Через некоторое время убивают одного из руководителей компании, которая была связана с вами договорными отношениями. Потом эта компания объявляет о разрыве всяких отношений с вами. И наконец специально для "Прометея" вводят ускоренную процедуру банкротства. Насколько я знаю, некоторые банки до сих пор не расплатились с долгами населению после августа девяносто восьмого, и тем не менее их до сих пор не считают банкротами.
     - Значит, так было нужно, - ответил Ивашов, - не делайте вид, что вы живете на Марсе. У нас всем и про все известно.
     - И тем не менее считайте меня марсианином. Кому мешала ваша компания? Мне нужны конкретные имена.
     - Мы ведь конкурируем с холдингом "Объединенной нефтяной компании" - ОНК, - выдохнул Ивашов, - а там в руководстве очень известные люди. Говорят, что часть акций принадлежит... - он снова поднял руку вверх.
     - Неужели господу богу? - предположил Дронго.
     - Шутите, - покачал головой Ивашов, - самому премьер-министру. И еще некоторым заинтересованным людям. Конечно, они могут наехать на нас после убийства Салима. Им ничего не стоит закрыть нашу компанию.
     - Подождите, - прервал его Дронго, - мне кажется, вы немного нелогичны. Зачем убивать президента вашей компании, если можно так легко вас закрыть? Если у вас были такие долги и можно было вас уничтожить, зачем прибегать к столь крайним мерам, как убийство? И тем более таким людям. Они могли легко разорить вас и без этого.
     - Да, - недовольно признался Ивашов, - все правильно. Но я не говорил, что убийство Салима заказал кто-то наверху. Возможно, это просто совпадение...
     - Совпадений такого рода не бывает, - возразил Дронго, - кирпич просто так на голову не падает.
     - Наверно, вы раньше работали следователем, - вздохнул Ивашов, - все время пытаетесь поймать меня на слове. Я сам ничего не понимаю. И если бы понимал, то давно бы уже ушел отсюда. Или дал кому-нибудь в морду.
     - Это не всегда продуктивно, - возразил Дронго. - Кто сообщил вам о разрыве отношений Северной компании с "Прометеем"?
     - Их вице-президент Гаврилов.
     - А почему не сам президент компании?
     - Не знаю. Гаврилов - исполняющий обязанности. Он заменил погибшего Авдеечева.
     - Прямо как на войне, - недовольно пробормотал Дронго, - "погибшего", - повторил он, - хотя, наверно, все правильно. Кажется, Маркс сказал, что перед большой прибылью капиталист не остановится ни перед чем. Самые большие прибыли в стране именно в нефтегазодобывающем комплексе. Поэтому сюда тянутся не только премьеры, но и бандиты. Вы не знаете, зачем Мурсаев в такой ситуации вдруг решил уехать в Париж?
     - У него были свои дела, - мрачно ответил Ивашов, - трудно нам без него. Очень трудно. Извините, Эльза, что должен такое говорить при вас.
     - Ничего, Матвей, я все понимаю.
     - Боюсь, что нас закроют, - вздохнул Ивашов, - вы знаете, Эльза, как мы сопротивляемся. Сколько жалоб написали. И в арбитраж, и в правительство, и в Комитет по антимонопольной политике. Ничего не помогает. Пока не помогает, - добавил он.
     - Можно обратиться к журналистам, - предложила Мурсаева. - У меня много знакомых...
     - Только не это, - хмуро возразил Ивашов, - вы знаете, как у нас относятся к подобным вещам. Если обратился к журналистам, значит, ты против власти. Выходит, тебе нельзя доверять. Такие вещи у нас не прощают.
     - Именно поэтому и не прощают, - сказал Дронго, - что вы всегда чего-то боитесь. Боитесь оказаться не в той команде, боитесь прослыть "чужаками", боитесь испортить отношения с чиновниками. Они нагло закрывают дело, которому вы отдали часть своей жизни, а вы пишете письма с жалобами в арбитраж, надеясь, что вас услышат.
     - Вы хотите, чтобы я взял ружье и пошел кого-нибудь стрелять? - спросил Ивашов. - Вы на это меня толкаете? Но я так не могу. Это не мой метод.
     - Неужели ваши акционеры так спокойно реагируют на закрытие фирмы?
     - Какие акционеры? - переспросил Ивашов. - Я могу вам показать последний список акционеров. Двадцать пять процентов плюс одну акцию Салим заложил в банк, чтобы взять кредит. Пять процентов были у Авдеечева и сейчас должны перейти к его наследникам. Пять процентов у меня. Еще разная мелочовка. Пять процентов имел один пивовар, земляк нашего Мурсаева. Правда, часть акций была у государственной нефтяной компании. И они скупали их у различных мелких держателей. Насколько я знаю, они имели уже до двадцати процентов акций. Но на большее не могли претендовать. Остальные акционеры им ничего не продавали.
     - Я не понял, - вдруг сказал Дронго, - вы говорили, что государственная нефтяная компания ОНК конкурирует с вами. А сейчас выясняется, что у них есть двадцать процентов ваших акций? Как это возможно?
     - В нашей стране все возможно, - усмехнулся Ивашов, - все, что хотите. Хотя такое возможно и в любой другой стране. Зачем разорять конкурента, если можно купить его компанию? Это называется бороться по-капиталистически. А когда нас давят налоговыми проверками и отказываются без вразумительных объяснений поставлять нефть, то это уже борьба по-социалистически. Хотя какая нам разница? В общем, ОНК владеет двадцатью процентами акций, и слава богу, что у них нет контрольного пакета.
     - Но двадцать пять процентов плюс одна акция заложены в банке, - напомнил Дронго, - и если ОНК перекупит ваш долг, присоединив к нему пять процентов, то они автоматически станут владельцами "Прометея"?
     - До этого дело не дойдет, - уверенно сказал Ивашов, - пять процентов акций есть у меня, у нашего друга-пивовара, у семьи Юры Авдеечева и еще у одной компании. И никто из нас не собирается рисковать своим пакетом акций. Мы все уверены, что "Прометей" еще себя покажет. Я говорил с женой Авдеечева, она категорически отказывается продавать акции.
     - В таком случае остается пожелать вам удачи, - пробормотал Дронго, - и дайте мне телефон семьи Авдеечева.
     - Зачем это вам нужно? - удивился Ивашов. - Прошло столько времени после его смерти. Уже четвертый месяц.
     - Вдруг понадобится, - сказал Дронго. - Говоря вашими словами, два убийства подряд так просто не бывают. Значит, кто-то был заинтересован в этих убийствах. И вы посмотрите, какая география. Салима Мурсаева убили в Париже, а его друга застрелили в Сыктывкаре. Странно, что они решились на такое преступление в столь маленьком городе.
     Ивашов вздрогнул, посмотрел на Дронго и покачал головой.
     - Вы опасный человек, - сказал он, - боюсь, что у Эльзы будут с вами проблемы.
     - Наверно, - согласился Дронго, - именно поэтому она и попросила меня заняться ее делами.

Глава 5

     Когда они вышли из здания компании, был уже полдень.
     - Вот видите, - сказала Мурсаева, - мы ничего нового не узнали. Ни дома у Аллы, ни здесь, в компании. Я была права. Нам нужно сразу лететь в Париж и искать там исчезнувшего Сафиева.
     - Нет, - возразил Дронго, - сначала мне нужно отправиться в Сыктывкар.
     - Куда? - изумилась она. - Вы это серьезно? В какой такой Сыктывкар? Только этого мне не хватало. И вообще я не понимаю, зачем нам туда ехать, - в сердцах сказала она.
     - Женская логика меня иногда поражает, - пробормотал Дронго, - в Париж у вас есть время лететь, а в Сыктывкар вы не можете.
     - Я могу как-то объяснить свою поездку в Париж, - пояснила она, - наш журнал - всего лишь русский вариант известного французского издания. Поэтому насчет Парижа никаких лишних вопросов не будет. К тому же, я думала, вы знаете, чем отличается Париж от Сыктывкара.
     - Знаю. Но вы плохо меня слушаете. Я не говорил, что мы поедем в Сыктывкар вместе. Я отправлюсь туда один.
     - Зачем? - все еще не понимала она. - Что вы хотите там найти? Вы вообще представляете, где это находится? И как туда добираться?
     - Во всяком случае, не на полюсе. Кроме того, сейчас конец марта, и, значит, там будет не особенно холодно.
     - Вы рискуете, - тихо сказала она, - неужели вы не понимаете, что можете не вернуться оттуда живым. Там убили Юру Авдеечева...
     Они сели в автомобиль. Водитель обернулся к Дронго.
     - Вам звонили, - доложил он. Дронго вывел свой городской телефон на мобильный аппарат, и теперь каждый звонок ему домой одновременно дублировался и на мобильном аппарате. Водитель слышал, как идет запись на автоответчик, но сам в разговор не встревал.
     - Звонил какой-то Паша, - сообщил водитель, - по-моему, он напуган.
     - Он и вчера был испуганный, - холодно сказала женщина.
     - Он оставил номер своего телефона? - спросил Дронго.
     - Да. Его номер записан на автоответчике.
     Дронго взял аппарат и прослушал сообщение. Затем набрал номер мобильного телефона Паши.
     - Господи, - жалобно простонал Паша, - как хорошо, что вы позвонили.
     - Что у вас случилось?
     - Сегодня утром меня встретили двое мужчин. Когда я хотел навестить Аллу. Она после вчерашнего очень напугана. А тут еще эти типы. Они спрашивали меня о вашем визите. Я, конечно, попытался отмолчаться...
     - Но потом решили рассказать, - перебил его Дронго, - они вам угрожали?
     - Еще как. По-моему, они отбили мне почки, - признался Паша, - я сейчас лежу дома. Вы бы видели, как они меня обрабатывали.
     - Что они хотели?
     - Узнавали про вас. Спрашивали, зачем вы приходили к Алле. В общем, я, конечно, не все им рассказал, но вам лучше больше туда не приходить.
     - Это они вас просили мне сказать об этом, - понял Дронго, - сами вы бы не решились на такой мужественный шаг.
     - Сегодня в час дня они будут вам звонить. Я звонил, предупреждал, но вас не было дома.
     Дронго взглянул на часы. Было уже двадцать минут первого. Для того чтобы выслушать незнакомцев, ему не обязательно ехать домой.
     Он убрал аппарат.
     - Его избили и напугали, - пояснил он сидевшей рядом женщине, - кто-то идет за нами по следам. Вы уверены, что никому не говорили о своем решении обратиться ко мне?
     - Уверена. Кто это был? - встревожилась она.
     - Если бы мы знали. Пока я ни в чем не уверен. Они скоро мне перезвонят. А пока у нас есть время, мне нужно срочно познакомиться с моим предшественником. С Леонидом Кружковым.
     - Он абсолютно никчемный человек, - решительно заявила она, - не понимаю, почему вы так настаиваете. У вас в машине можно курить?
     - Можно, - разрешил Дронго, - и тем не менее позвольте мне с ним познакомиться. Где находится его агентство?
     - Какое агентство? - рассмеялась она. - Я платила ему по две тысячи долларов в месяц и оплачивала все расходы. А в результате ничего не получила. Сейчас я найду телефон этого типа, - она порылась в сумочке и достала сначала пачку сигарет, а затем и свою записную книжку. Она продиктовала номер телефона. Потом вытащила сигарету и, щелкнув зажигалкой, закурила.
     Дронго набрал номер незадачливого частного детектива. И почти сразу услышал взволнованный голос:
     - Да, я вас слушаю. Кто это говорит?
     - Здравствуйте, - вежливо поздоровался Дронго, - я говорю с господином Кружковым?
     - Да, а кто это говорит?
     - Мы не знакомы. Меня обычно называют Дронго.
     - Что? - не поверил Кружков. - Бросьте меня разыгрывать. Это ты, Арсений? Опять решил устроить розыгрыш?
     - На этот раз нет, - усмехнулся Дронго, - это действительно я. Можете мне перезвонить и убедиться. Я дам вам свой телефон.
     - Не может быть, - растерянно произнес Кружков, - боже мой. Вы тот самый Дронго? Вы сами мне позвонили?
     - Не знаю, что вы имеете в виду, говоря "тот самый". Но мне кажется, что вряд ли по Москве бегают несколько человек, которым нравится, когда их называют подобным птичьим именем.
     - Да, да, конечно. Извините. Вы действительно Дронго? Я вас слушаю. Никогда не мог даже предположить, что буду с вами разговаривать. Подождите, - засомневался Кружков, - а как вы узнали мой телефон?
     - Мне дала его Эльза Мурсаева.
     - Ах вот в чем дело, - несколько разочарованно произнес Кружков, - ну, тогда все понятно. Она поступила правильно.