ят еще сильнее, но он  по-прежнему  не
понимал, что происходит. Было непривычно  сухо  во  рту.  В  мотелях  такого
уровня в номерах нет мини-баров. Сухой закрыл дверь и вышел на улицу,  чтобы
купить бутылку воды. Когда он подошел к небольшому кафе, открытому с  самого
утра, он снова остро почувствовал, как болят ноги. Купив две бутылки воды  и
заказав чашку  кофе,  он  заметил  удивленный  взгляд  женщины,  стоящей  за
стойкой, и подумал, что, наверно, выглядит неважно, коли  она  так  на  него
смотрит. Еще бы - двухдневная щетина  на  лице,  мятая  одежда,  воспаленные
глаза. Он быстро выпил кофе, съел небольшую булочку и с двумя бутылками воды
вернулся в свой номер.
   Прибор стоял на месте, и он еще  полчаса  сидел  перед  ним  на  кровати,
мучительно думая, как  ему  быть.  Затем  поднялся  и  решительно  вышел  из
комнаты,  снова  направляясь  в  уже  знакомое  кафе.  Купив  карточку   для
телефонных разговоров, он вышел на улицу, отыскал кабину телефона-автомата.
   Войдя в нее, он вставил карточку и набрал номер телефона в Киеве.  Трубку
сняли сразу же.
   - Алло, - это была Надя. Говорить с  ней  не  имело  смысла,  можно  было
только подвести ее, и он положил трубку. Значит, все в порядке,  она  успела
выехать в Киев. Теперь все зависит от того, как быстро  он  смоется  отсюда,
чтобы затем позвонить Сирийцу и сообщить ему об  этом  непонятном  предмете.
Черт с ним, пусть забирает свой гребаный груз.
   Он вернулся в мотель,  еще  раз  посмотрел  на  непонятный  и  громоздкий
прибор, который перевернул всю его уже устроенную жизнь, и вышел из  мотеля,
решив никогда больше сюда не возвращаться. Но перед этим он заплатил за  три
дня вперед, подсчитав,  что  за  это  время  успеет  убраться  из  города  и
откуда-нибудь позвонить Сирийцу, чтобы тот забрал этот проклятый ящик.
   Он  сел  в  автобус,  идущий  на  север.  Перед  этим  специально   узнал
направление на Хельсинки, чтобы случайно туда не попасть. В автобусе он ехал
до четырех дня. Затем пересел в другой  автобус.  Сильно  кружилась  голова,
болели ноги, вдобавок его начало тошнить и сильно заболел живот. На какой-то
маленькой станции, не в силах больше сдерживаться, он вышел из  автобуса  и,
пройдя в станционный туалет, довольно долго пробыл там. А  когда  вышел,  то
обнаружил,  что  его  автобус  уже  давно  уехал.  На  станции  ему  кое-как
объяснили, что в трех киломметрах отсюда есть мотель. Он уже собирался  идти
туда, когда его снова скрутило. Так продолжалось около двух часов. Стало уже
темно, и он решил снова сесть на какой-нибудь автобус.  Один  из  автобусов,
подошедших к станции, был почти пуст, и он влез в него. Здесь  он  устроился
на заднем  сиденье  и  заснул.  Проснулся  оттого,  что  кто-то  сильно  его
тормошил. Стоявший  над  ним  водитель  что-то  говорил  по-фински.  Сухарев
поднялся, у него сильно кружилась голова, во рту было по-прежнему сухо,  все
тело болело.
   Было около одиннадцати часов  вечера.  Он  узнал,  в  каком  городке  они
находятся. Название ничего ему не говорило. Он вышел из автобуса и сразу  же
увидел телефон-автомат. Вставив карточку, набрал номер телефона Сирийца. Тот
тут же ответил.
   - Слушаю, - сказал он
   - Это я, - тихо произнес Сухарев.
   - Кто это? - удивленно спросил Сириец. Он ехал в аэропорт, чтобы  улететь
в Лондон. Все документы были готовы. Сириец решил  переждать  там,  понимая,
что в России его могут достать где угодно.
   - Это я, - тихо повторил Сухарев. Голова сильно кружилась, перед  глазами
плыло. Он едва держался на ногах.
   - Ты? - не поверил Сириец. - Ты сам позвонил?! Где ты находишься?  Откуда
ты звонишь?
   Он просто не верил своим ушам. Это было противоестественно, как  если  бы
вдруг ожил покойник.
   - У нас авария произошла на границе, - тяжело  дыша,  соврал  Сухарев,  -
ящик выпал из вагона. Ну а я его подобрал и в Хельсинки  привез.  Думал,  ты
будешь злиться, что так получилось, поэтому прятался, боялся тебе звонить.
   - Останови машину, - приказал Сириец водителю.
   - Мы опоздаем на рейс, - обернулся к нему один из телохранителей.
   - Мы никуда не летим, - рявкнул Сириец. - Ты сейчас где?  -  закричал  он
Сухареву. - Где ты находишься? Ящик с тобой?
   - Со мной, - подтвердил Сухарев, - я хочу тебе его вернуть.  Сириец.  Это
твой груз, мне чужого не нужно.
   "Сукин сын", - подумал Сириец и снова закричал:
   - Где ящик?
   - У меня он. Не волнуйся ты. Он у меня спрятан.
   - Твою мать, - захрипел разъяренный Сириец, - где ты его спрятал, куда ты
его дел? Говори!
   - Я его тебе сдам, Сириец, - прошептал Сухарев, - только  уговор:  ты  ни
меня, ни Надю не трогаешь.
   - Черт с тобой, - заорал Сириец, - я согласен. Где груз?
   - Завтра, - вдруг сказал Сухарев, - завтра твои ребята пусть ждут меня  в
Хельсинки. Я туда приеду. Пусть мне приготовят пятьдесят кусков, и  я  верну
тебе твой груз.
   Он вдруг понял по остервенелому тону Сирийца, что тот никогда не  простит
ему этих долгих часов волнения и тревоги.  И,  поняв  это,  он  решил  пойти
ва-банк. Раз им так нужен этот непонятный ящик, пусть заплатят деньги. Пусть
заплатят ему  пятьдесят  тысяч.  И  пропади  они  все,  вместе  с  Сирийцем,
пропадом.
   - Согласен, - сразу, не раздумывая, заорал Сириец, и Сухарев пожалел, что
не попросил больше.
   - Завтра в семнадцать часов дня, в Хельсинки, - сказал он, - встретимся с
твоими ребятами у конторы, где Федор обычно получает груз. На терминале.  Но
скажи ребятам, чтоб без глупостей, иначе никогда ничего про ящик не  узнают.
Ты меня знаешь, Сириец, я шутить не стану.
   - Да-да, - поспешно согласился Сириец и, не выдержав, уточнил:
   - А ящик у тебя? Ты его не открывал?
   - А на кой он мне нужен, твой ящик? Ты ведь в  нем  не  деньги,  наверно,
перевозишь, - напряженно  пошутил  Сухарев,  морщась  от  боли.  По-прежнему
сильно болела и кружилась голова.
   - Хорошо, - закричал Сириец, подумав, что Сухой наверняка врет. Ящик  он,
конечно, вскрыл и, ничего  не  поняв,  решил  обменять  ненужный  прибор  на
деньги. Черт с ним, пусть подавится, лишь бы груз точно дошел по назначению.
А там разберемся. - Завтра в семнадцать, - согласился он, - только будь  там
обязательно. Минута в минуту.
   - Буду. - Сухарев повесил трубку. Сириец обессиленно откинулся на  спинку
сиденья. В такую удачу было невозможно поверить. Словно в  последний  момент
ему улыбнулась сама судьба. Раздался еще один  звонок.  Он  решил,  что  это
Сухарев, и сразу поднял телефон.
   - Да?
   - Ты, говорят, устроил  стрельбище  на  даче?  -  раздался  низкий  голос
Законника. - Показательные стрельбы провел по своим коллегам?
   - Ах ты сукин сын, - разозлился Сириец. - Ты,  сука,  ко  мне  еще  убийц
посылать надумал? Кишка тонка.
   - Дурачок, куда ты бежать надумал? Тебя ведь из-под земли достанут и твои
кишки на барабаны намотают.
   - Не пугай, сволочь. Все уже. Теперь я тебя пугать буду.  Второй  ящик  я
нашел, завтра его сдам нашим  друзьям  в  Хельсинки.  Сам  сдам,  а  ты  мне
проценты заплатишь за погибших ребят и  за  погром  на  моей  даче.  За  все
заплатишь. Законник.
   - Ты нашел груз? - не поверил тот. - Как это нашел?
   - Вот так, - торжествующе произнес Сириец, - и теперь  смотри,  чтобы  не
мои кишки, а твои на барабан не намотали. Пока я твой поганый груз искал, ты
ко мне убийц подсылал. Может, ты и не хотел,  чтобы  я  этот  ящичек  нашел?
Может, так и передать твоим благодетелям? А?
   - Где ящик?
   - Завтра  предъявлю.  -  Сириец  радовался  от  всей  души.  Он  оказался
победителем по всем статьям. - Если хочешь, можешь завтра  сам  приехать  за
головой твоего друга Папани.
   - Его убили?
   - Нет, он умер от сердечного приступа, - с лающим смехом сказал Сириец, -
ему ведь много лет было. Как и тебе. У нас говорят - одна голова  хорошо,  а
две лучше. Улавливаешь?
   - Ты сначала ящик предъяви, - мрачно посоветовал Законник.
   - Ящик, считай, у меня в кармане. И ты у меня в кармане со  всеми  своими
погаными потрохами.  Ты  теперь  мой  кровный  должник.  Теперь  ты  мне  за
найденный ящик в десять раз  больше  заплатишь.  А  потом  мы  поговорим,  -
издевался Сириец.
   Его собеседник отключился. Сириец  посмотрел  на  телефон  и  мечтательно
протянул:
   - Еще как поговори-им...

Москва. 9 августа

   Президент вышел мрачный и суровый, всем своим видом подчеркивая  важность
момента. На этот раз на совещание пригласили  и  министра  иностранных  дел,
успевшего вернуться в  Москву,  и  руководителя  пограничной  службы.  Кроме
традиционных руководителей, присутствовали еще  и  министр  по  чрезвычайным
обстоятельствам, и директор Федерального агентства правительственной  связи.
Манюков, как обычно, сидел одним из последних в левом ряду.  Он  видел,  что
Президент  нервничает,  и  хорошо  понимал  его  состояние.  На  сегодняшнее
заседание пригласили и начальника Генерального штаба, который  до  появления
Президента все время о чем-то шептался с министром обороны.
   Президент вошел в зал, и все поднялись. Он коротко кивнул головой  и  сел
первым. Не давая времени на раскачку, начал:
   - Вы все знаете о том, что произошло.  Случилось  то,  чего  мы  все  так
боялись, о чем все время предупреждали наших военных. И вот очередной  срыв.
- Президент чуть не стукнул кулаком по столу. -  В  нашем  Центре  в  Сибири
произошло хищение. Комиссия, которая там работает, ничего не смогла сделать.
Только выводы свои представила. Они нам так  хотят  помочь,  -  зло  сообщил
Президент, - понимают, что мы все хотим знать, как это  могло  случиться.  И
если уж случилось, то куда увезли это оружие? Может, его в Чечню увезли  или
куда похуже? Может, оно сегодня рванет у нас в Москве,  в  метро  где-нибудь
или на Красной площади. И весь город сотрет с лица земли. Пусть директор ФСБ
отчитается, а мы послушаем и сделаем выводы.
   Директор встал, чувствуя на себе  сочувственные  взгляды  коллег.  Только
премьер сидел нахмурившись.
   - Комиссия, работающая в Центре, пришла к выводу, что  хищение  произошло
два месяца назад. Пропал один военнослужащий, подозреваемый в причастности к
хищению.  Погибли  двое  сотрудников  Центра.  Сегодня  мы  имеем  основания
считать, что за этим хищением стояли и внешние силы.
   - Что это значит? - повысил голос Президент.
   - Чтобы украсть подобные заряды, -  пояснил  директор,  -  нужно  заранее
позаботиться  об  их  изоляции,  о   защите   от   радиоактивности.   Заряды
радиоактивны, и это представляет некоторую сложность  в  обращении  с  ними.
Однако  за  несколько  недель  до  хищения   в   Москве   произошло   внешне
немотивированное убийство одного  из  сотрудников  научно-исследовательского
института. Он был убит вместе с женой, и милиция посчитала, что  это  ошибка
бандитов, перепутавших квартиры,  хотя  и  тогда  были  некоторые  сомнения.
Сотрудник разрабатывал средства защиты от радиации.  И  кое-чего  добился...
Вчера  на  коллегии  рассмотрен   этот   вопрос,   определены   приоритетные
направления работ, созданы специальные  поисковые  группы.  К  расследованию
привлечены лучшие специалисты, в том  числе  и  эксперты,  сотрудничающие  с
Интерполом и ООН. Пока что мы определяем направление поисков, исходя из двух
версий. Первая - похищенный груз все еще находится в пределах страны, вторая
- он был вывезен за рубеж.
   Директор не сказал про Чечню, чтобы не подливать масла в  огонь,  но  про
нее вспомнил премьер.
   - А если эти заряды попали в Чечню? - спросил он.
   - Нет, - ответил директор, - мы считаем, что это практически  невозможно.
Во-первых, у нас там действует многочисленная агентура. А во-вторых, они  бы
не стали столько времени скрывать такое оружие, а давно бы попытались как-то
о нем заявить.
   - Это ваше мнение? - уточнил Президент.
   - Нет, это мнение наших экспертов.
   - Они считают, что можно найти и  вернуть  заряды  обратно?  -  Президент
упорно не смотрел на него, и это было хуже всего.
   - Наши эксперты считают, что это возможно, - твердо заявил директор, - но
шансы не очень большие. Сейчас мы определяем  направление  поиска.  Пока  мы
считаем, что ситуация не вышла из-под контроля, так как похищенные заряды не
были где-либо предъявлены или использованы для шантажа.  Возможно,  что  они
все еще в пределах нашей страны.
   - Садитесь, - махнул рукой  Президент.  -  Какие  рекомендации  у  других
министерств?
   - Наши специалисты уже работают, -  доложил  тяжело  поднявшийся  министр
обороны, - мы передали сообщение всем военным атташе.  Готовы  задействовать
возможности Генштаба, Главного разведывательного  управления.  При  Генштабе
создан аналитический центр, который отслеживает информацию,  поступающую  со
всего мира. Пока никаких тревожных сигналов мы не имеем.
   - Мы предупредим все наши посольства, вставил министр иностранных дел,  -
чтобы сотрудники наших представительств тоже отслеживали любую информацию по
этому вопросу.
   - В нашем министерстве  создана  особая  группа,  -  доложил  министр  по
чрезвычайным ситуациям, - люди готовы вылететь по первому сигналу.
   Президент мерно кивал, словно соглашясь с каждым их словом. Он  отрешенно
смотрел перед собой, ожидая, когда выступит каждый из присутствующих.
   - В Службе внешней разведки мы собираем  тех,  кто  работал  с  подобными
зарядами, - доложил  руководитель  разведки,  -  попытаемся  дать  их  общие
рекомендации по этой проблеме.
   - Общие рекомендации, - грозно повторил Президент, - все у нас  вот  так.
Общие  рекомендации.  Ясно  одно  -  перед  нами  возникла  очень  серьезная
проблема. И уже несколько дней мы не можем  ее  решить.  И  ни  у  кого  нет
серьезных предложений.
   Все молчали.
   - Простите, - сказал вдруг Манюков, вставая. Президент  кивнул,  разрешая
ему говорить.
   - Мне кажется, что мы должны признать наличие проблемы и  заявить  о  ней
международному сообществу, - сказал, чуть запинаясь, Манюков.
   - Нет, - решительно возразил министр иностранных дел, - американцы  знают
о существовании у нас такого  оружия.  Наверно,  знают  и  некоторые  другие
государства. Но ни мы, ни  они  официально  никогда  не  признавали  наличия
такого оружия. Если мы признаем его существование, то это  будет  не  только
наша проблема. Это придаст  многим  странам  импульс  к  созданию  подобного
оружия.
   - Правильно, - решительно поддержал его министр обороны, - сейчас  многие
страны сдерживает отсутствие  у  них  ракетного  потенциала.  А  если  будет
доказана принципиальная возможность создания подобной ядерной мини-бомбы, то
контроль за вооружениями будет невозможен. Этого делать нельзя.
   Манюков  испуганно  молчал.  Он  не  ожидал  подобной   нервной   реакции
министров. Президент согласно наклонил голову.
   - Правильно, - сказал он, - не нужно пока сообщать  всему  миру  о  наших
проблемах. Как ваша комиссия? Они уже закончили свою работу? - спросил он  у
директора ФСБ.
   - Нет, - сразу поднялся тот, - они еще  работают.  Сегодня  ночью  к  ним
вылетел еще один эксперт. Он бывший аналитик ООН, и мы рассчитываем  на  его
помощь.
   - Хорошо, - кивнул Президент, - но учтите, что  у  вас  мало  времени.  Я
отложил свой отпуск и остаюсь в Москве до тех пор, пока не будут улажены все
проблемы. Мы обязательно должны  решить  их  самостоятельно.  Почему  вы  не
можете найти своего военнослужащего?  -  строго  посмотрел  он  на  министра
обороны. - Если он  дезертир,  то  его  всегда  можно  найти.  Куда  он  мог
сбежать?
   - Мы его найдем, - решительно ответил министр.
   - Сколько времени вам нужно?  Министр  обороны  посмотрел  на  остальных,
нерешительно вздохнул и попросил:
   - Три дня.
   - Хорошо. Три дня, - согласился Президент.  -  А  вам  сколько  нужно?  -
обратился он к директору ФСБ. - За два месяца ничего не смогли сделать, даже
не узнали,  что  у  вас  под  носом  произошло  хищение,  -  пробормотал  он
раздраженно.
   - Мы делаем все, что можем.
   - Сколько  вам  нужно,  чтобы  решить  ваши  проблемы?  -  повысил  голос
Президент.
   И директор понял, что он обязан назвать  срок.  Все  замерли.  Все  молча
ждали, когда он назовет какую-нибудь цифру. Любая цифра была нереальной, это
понимали все. И все сознавали, что он должен что-то  сказать.  Он  не  имеет
права молчать.
   - Десять дней, - наконец выдавил директор, - нам нужно десять дней.
   Президент, тоже понявший, что любой срок будет нереален,  уже  пожалел  о
своем вопросе. Но он был задан, и срок назван.
   - Хорошо, - вздохнул Президент, - пусть будет десять дней.

Поселок Чогунаш. 10 августа

   Он прилетел в Чогунаш вечером девятого августа.  Особенности  перелета  с
запада на восток таковы,  что  ко  времени,  проведенному  в  полете,  нужно
прибавлять и реально прошедшее время. Ведь Земля  вращается.  В  результате,
вылетев в ночь с восьмого на девятое и сделав три пересадки, Дронго прилетел
в Чогунаш девятого вечером.
   Он не любил самолетов. Более того, он даже боялся этих ревущих  громадин,
которые, по его мнению, вопреки всяким законам притяжения взлетали  в  небо,
преодолевая тысячи километров. Умом он понимал, как это происходит,  но  все
равно не очень любил летать  в  самолетах.  Однако  приходилось  каждый  раз
садиться в разные типы летательных аппаратов и снова и снова  подниматься  в
воздух.
   Несмотря на тяжелый перелет, он не отправился спать, а решил поговорить с
офицерами, проводившими расследование в Центре. Генерал Земсков, узнавший  о
прибытии  непонятного  штатского  эксперта  с   неясно   очерченным   кругом
полномочий, даже не стал встречаться с ним. По его примеру генерал  Ерошенко
также уклонился от встречи. Кроме того, у него были свои  проблемы.  Министр
обороны в ультимативной форме приказал  разыскать  исчезнувшего  Мукашевича,
достать его хоть из-под земли. Были подняты  войска  округа,  оповещены  все
соседние области, переданы сообщения в Министерство  внутренних  дел.  Ильин
занимался координацией поисков, а Левитин, узнавший, что  Земсков  отказался
принимать приехавшего эксперта, тоже сослался на занятость.
   Они действительно были очень заняты. Предстояла проверка двадцати четырех
человек, один из которых - руководитель лаборатории, где  работали  погибшие
сотрудники, - вызывал наиболее пристальный  интерес  Левитина.  Несмотря  на
возражения полковника Машкова, он отстранил от работы Шарифова и  весь  день
обстоятельно допрашивал его, призвав на помощь прокурора.
   Именно поэтому получилось так, что Дронго сидел в столовой в  двенадцатом
часу вечера и ужинал  в  гордом  одиночестве,  когда  туда  вошел  полковник
Машков.
   - Добрый вечер, - сказал он, с некоторым любопытством взглянув на Дронго.
   - Здравствуйте, - Дронго продолжал есть.
   - Можно присесть? - спросил, улыбаясь, полковник.
   - Садитесь, - кивнул Дронго, - кажется, ваше руководство не очень склонно
встречаться со мной. Вы, по-моему, как и я, не абориген.
   - С чего вы взяли? - заинтересовался Машков.
   - Когда вы входили, то открыли дверь и  осмотрелись,  как  обычно  делает
человек, не знающий, работает ли в столь поздний час  столовая.  Кажется,  у
вас тоже много работы.
   - Верно, - рассмеялся его собеседник и представился:
   - Полковник Машков. А вы можете не называть себя. Я уже знаю, что к нам в
Центр прилетел Дронго. Так, кажется, вас называют по всему миру. К  тому  же
вас трудно не узнать.
   У Дронго была мощная фигура, широкий разворот плеч, высокий  рост,  и  он
больше походил на  профессионального  спортсмена,  чем  на  аналитика.  Лишь
высокий  выпуклый  лоб   свидетельствовал   о   том,   что   он   занимается
интеллектуальным трудом.
   - Спасибо. Вы давно в Центре?
   - Нет. Несколько дней.
   - Тихо тут, - кивнул за окно Дронго.
   - Да, - согласился Машков, - хотя, несмотря на ночь,  сейчас  вовсю  идет
работа.
   - А как сотрудники добираются до поселка?
   - Туда ходят автобусы каждые два часа. Хотя с двух  ночи  до  шес