то  ты  разбогател  как  раз  после
того, как закрыл дело погибшего эксперта. Это навело на очень интересные
мысли о твоих  доходах.  При  зарплате  помощника  прокурора  нельзя  за
несколько месяцев так разбогатеть. К тому же ты  совсем  недавно  еще  и
выезжал в Германию, проведя там  вместе  со  своей  супругой  почти  два
месяца. А когда я вспомнил, что после знакомства с  тобой  к  нам  вдруг
стали проявлять  интерес  посторонние  люди,  то  понял,  все  сходится.
Поэтому у меня только два вопроса. Как погиб Коротков? И кто эти люди?
   Сарыбин, неприятно прищурясь, слушал молча. В какой-то момент он даже
напрягся, словно готовясь резко обернуться, но Дронго, чутко уловив  его
намерение, еще сильнее вдавил дуло пистолета в его спину.
   - Я жду ответа.
   Сарыбин молчал.
   - У меня мало времени, - сказал Дронго, - ты  напрасно  тянешь.  Тебя
никто не ждет, если не считать жены.
   Когда он это сказал, Сарыбин вздрогнул. Дронго  уловил  это.  Жена...
Они два месяца провели в Германии... Появившиеся деньги... И  отсутствие
детей. А вдруг...
   - Если ты сейчас не ответишь на мои вопросы, то сначала  я  пристрелю
тебя, а затем поднимусь и убью твою жену, - жестко  сказал  Дронго,  сам
удивляясь тому, насколько грязно он играет.
   И в этот момент Сарыбин не выдержал.
   - Нет, - хрипло сказал он, -  ради  бога  только  не  это.  Не  нужно
трогать мою жену. Она ни при чем. Она ничего про это не знает.
   - Говори, - потребовал Дронго.
   - Они мне  угрожали,  требовали,  чтобы  я  закрыл  дело.  Предлагали
огромные деньги. Там было сразу ясно, что Короткова  убили.  Видны  были
следы борьбы, его сначала оглушили, а  затем  бросили  вниз.  Но  я  был
вынужден написать, что он попал в котлован случайно.
   - Сколько тебе заплатили?
   - Пятьдесят тысяч долларов. Они обещали дать еще, но больше ничего не
дали. Я должен был закрыть дело Короткова.
   - Кто был экспертом по делу Короткова?
   - Профессор Бескудников.
   - Он тоже дал заключение, что Коротков погиб сам?
   - Нет. Он подписал заключение другого эксперта, даже не посмотрев  на
труп.
   Он считал, что можно подписать и так.
   - Почему?
   - Не знаю. Но он не смотрел, это абсолютно точно.
   - А кто на самом деле был экспертом в деле Короткова?
   - Полеванов. Никита Полеванов. Он работает в институте  Бескудникова.
Он подготовил заключение, которое потом подписал профессор.
   Сарыбин чуть повернул голову.
   - Может, я закурю?
   - Потерпи. Курить вредно, - негромко сказал Дронго, - у тебя  жена  в
положении.
   Сарыбин повернулся, уже не обращая внимания на пистолет.
   - Откуда ты знаешь? Вы ее?..
   - Нет-нет. Она сидит дома и ждет тебя. Не волнуйся. Я просто спросил,
учитывая, что вы были два месяца в Германии. Ну зачем еще на два  месяца
можно выезжать в Германию? Вы ведь туда поехали на лечение?
   Сарыбин опустил голову. Глухо сказал:
   - У нас шесть лет не было детей. Шесть лет! А теперь  врачи  сказали,
что все будет в порядке.
   - Поздравляю. Ты не ответил на мои два вопроса. Вернее, не ответил на
второй. Кто они такие?
   - Я не знаю, - выдохнул Сарыбин, - я действительно  не  знаю.  Просто
мне  оставили  телефон,  предупредили,   что   делом   Короткова   могут
интересоваться разные люди, в том числе и иностранцы.  Особенно  просили
обратить внимание на любых американцев, которые могут здесь появиться.
   - Американцев? - не поверил услышанному Дронго.
   - Да. Поэтому  я  сразу  позвонил  по  телефону,  который  мне  дали,
предупредил их, что вы уже приехали. Вот и все. Кто  они  и  почему  так
интересовались делом Короткова, я не знаю.
   Дронго опустил пистолет.
   - Можешь повернуться, - сказал он, - надеюсь, ты  не  станешь  делать
глупостей и не оставишь свою жену вдовой еще до того, как она родит.
   Сарыбин повернулся, посмотрел на Дронго:
   - Вы действительно американец? Внешне  вы  похожи  на  итальянца  или
испанца.
   Но слишком хорошо говорите по-русски.
   - Нет, конечно. Я не иностранец. Просто я  здесь  по  просьбе  одного
моего знакомого. Кстати, можешь закурить.
   Сарыбин достал сигареты, зажигалку. Тяжело вздохнул.
   - Как чувствовал, - сказал он, - все получилось так глупо.  Не  нужно
было мне вообще связываться с этим делом.
   - Я сейчас уйду, - сказал Дронго, глядя в глаза стоявшему  перед  ним
человеку, - но ты подумай еще раз перед тем, как я уйду.  Ты  не  сказал
мне, кто эти люди и почему они так интересовались Коротковым. Сейчас  ты
мне назовешь номер телефона, и я  попытаюсь  узнать,  кто  они.  Но  это
сопряжено с риском, они могут догадаться,  кто  именно  выдал  мне  этот
телефон. Будет значительно легче, если ты сам скажешь  мне,  откуда  эти
люди.
   Сарыбин курил сигарету, уже  не  реагируя  на  слова  Дронго,  словно
размышлял, как ему поступить.  Небольшая  полоска  света  пробивалась  с
улицы, и в полутьме были видны расплывшиеся контуры его  лица  и  огонек
сигареты.
   - Говори номер телефона, - предложил Дронго.
   - Они из ФСБ, - выдохнул Сарыбин, - они с самого начала сказали  мне,
что эта операция должна быть под их полным контролем. И предложили такую
сумму денег. Я не мог отказаться. Просто не мог.
   - Почему?
   Сарыбин снова замолчал. Докурил сигарету, выбросил ее, махнул  рукой,
словно собираясь  решительно  покончить  с  прежней  жизнью,  и  наконец
сказал:
   - Я еще на юридическом факультете был... в общем, работал на КГБ. Мне
казалось, все давно забыли. Но они помнили. А я не мог отказаться, когда
они мне начали угрожать.
   - Старые грехи, - задумчиво произнес Дронго, -  мы  часто  платим  по
старым счетам. По какому номеру ты звонил?
   Сарыбин назвал номер телефона.
   Дронго  записал.  Убрал  наконец  пистолет.  И  сказал  на   прощание
злополучному помощнику прокурора:
   - Все, что ты  мне  сообщил  сегодня,  останется  между  нами.  Никто
никогда об этом не узнает. Но на будущее: не  стоит  уступать  еще  раз.
Иначе потом просто превращаешься в  проститутку,  которую  каждый  может
взять, когда ему захочется.
   За деньги или бесплатно, это уже дело вкуса.
   Он вышел из гаража, оставив Сарыбина одного. Теперь он знал некоторые
подробности этого загадочного  дела.  Но  до  разгадки  тайны  было  еще
далеко.
   Дронго остановил первую проезжавшую мимо машину  и  попросил  отвезти
его в отель "Балчуг". Был уже девятый час вечера.
   Приехав в отель, он поспешил принять горячий душ,  так  успокаивающий
нервы.
   Перед тем как войти в ванную комнату, он еще  раз  позвонил  в  номер
Сигрид, но та снова не ответила. Когда он позвонил сенатору,  послышался
его уверенный гортанный голос, и Дронго положил трубку.
   Набросив после душа халат,  он  снова  позвонил  Сигрид,  по-прежнему
никто  не  ответил.  Это  начинало  его  нервировать.  Переодевшись,  он
отправился в сюит сенатора, который находился на одном этаже  с  Сигрид.
Постучавшись сначала к Сигрид и не дождавшись ответа,  Дронго  прошел  к
сенатору. Тот открыл сразу, словно ждал его за дверью.
   -  Добрый  вечер,  -  мягко  поздоровался   сенатор,   -   проходите,
пожалуйста, как у вас дела?
   - Сегодня лучше, чем вчера, - честно признался Дронго - вы не знаете,
где сейчас Сигрид?
   - Не знаю, - Роудс удивился. - Я думал, она с вами.
   - Она не приезжала в отель с самого утра? - встревожился Дронго.
   - Приезжала. Я видел ее после обеда. Даже спросил, как у вас дела,  и
она сказала, что все в порядке. Она заказала мне билеты на Вашингтон. Но
потом я ее не видел.
   - Вы улетаете? - удивился Дронго.
   - Да, - кивнул Роудс, - я думаю, так будет лучше.
   - Что произошло? Вы не хотите больше расследовать дело вашей дочери?
   - Я думаю, что она  вполне  могла  не  вписаться  в  тот  поворот,  -
уклонился от ответа сенатор, избегая смотреть в глаза Дронго,  -  а  что
касается алкоголя, то эксперты могли просто напутать.
   - И давно вы  пришли  к  такому  выводу?  -  холодно  поинтересовался
Дронго.
   Сенатор отвернулся. Прошел к мини-бару  и,  достав  бутылочку  виски,
плеснул себе в стакан.
   - Думаю, так будет лучше для всех, - твердо сказал он.
   -  В  чем  дело,  сенатор?  -  Дронго  понял,  что  произошло   нечто
неожиданное. - Что случилось,  пока  меня  не  было?  Вы  встречались  с
Магдой? Что она вам сказала?
   - Она  только  подтвердила  некоторые  мои  подозрения,  -  задумчиво
ответил  Роудс,  -  поэтому  я  не  вижу  необходимости   в   дальнейшем
расследовании.
   Дронго покачал головой.
   - Вы не правы, сенатор. Я не могу остановиться на полпути. Мне  нужны
веские основания, чтобы прекратить расследование.
   - Это семейное дело, - твердо сказал Роудс, - я благодарю вас за все,
что вы сделали,  и  готов  оплатить  все  издержки,  связанные  с  вашим
пребыванием в  Москве.  И  прошу  вас  с  этого  дня  прекратить  всякое
расследование.
   - Но почему?
   - Дело касается моей семьи. Позвольте мне не указывать вам причину...
   Ошарашенный Дронго понял, что сенатор больше не скажет ему ничего. Он
стоял словно оглушенный. Можно  было  ожидать  чего  угодно,  только  не
такого неожиданного  хода.  Почему  Роудс  отказывается  от  дальнейшего
расследования? Что такого страшного он мог узнать вчера  в  американском
посольстве, а сегодня  от  Магды?  Может,  ему  сказали,  что  его  дочь
работала на американское правительство?
   Но тогда тем более непонятно, почему он не хочет  знать,  как  именно
она погибла.
   Чего-то Дронго не мог понять. Он чувствовал, что сместились  какие-то
акценты и произошло нечто странное, заставившее сенатора  принять  столь
неожиданное решение.
   - Хорошо, - согласился Дронго, делая последнюю попытку, - но я думаю,
будет лучше, если вы побеседуете на эту тему со своим секретарем.
   - При чем тут Сигрид? - отмахнулся Роудс.
   - Тем не менее я прошу вас не принимать  поспешных  решений.  Сначала
вам лучше поговорить с ней. Возможно, она  сумеет  убедить  вас  немного
подождать.
   Сенатор посмотрел на Дронго. Медленно покачал головой.
   - Я  достаточно  зрелый  человек,  чтобы  не  менять  своих  решений.
Благодарю вас еще раз. Но эта тема закрыта.
   - До свидания! - зло сказал Дронго, выходя из номера.
   "Старый кретин, - кипел он от возмущения, направляясь в свой номер. -
Если ему не нужно, то он вообще может бросить все расследование".  Зачем
ему нужны эти дурацкие тайны убитой девушки  и  погибшего  эксперта?  Он
вполне может обойтись и без расследования  этого  грязного  дела.  Нужно
найти Сигрид и объяснить ей все мотивы. Может, действительно,  ей  самой
лучше поговорить с сенатором и убедить его не спешить.
   Дронго вернулся в свой номер,  все  еще  возмущаясь.  Снова  позвонил
Сигрид.
   Она опять не ответила.  Он  включил  телевизор.  Показывали  какой-то
фильм о мафии.
   На  экране  герои  стреляли  каждые  две  минуты,  убивая  немыслимое
количество людей.
   Дронго вздохнул и  выключил  телевизор.  И  в  этот  момент  зазвонил
телефон. Он поднял трубку.
   - Слушаю вас.
   - Твоя девочка у нас, - сказал незнакомый  голос  по-английски,  -  а
теперь мы хотим познакомиться с тобой.

Глава 18

   По договоренности с Самойловым Юдин решил еще раз побывать в кабинете
бывшего заместителя председателя таможенного комитета Леонтьева. Получив
разрешение прокурора, Виктор взял  майора  Уханова,  и  они  поехали.  В
здание комитета они попали, лишь получив  специальные  разрешения.  Даже
удостоверения  сотрудников  прокуратуры  и  милиции  не  очень  помогли.
Пришлось подождать, пока обоим  посетителям  выписывали  пропуск.  После
смерти Леонтьева подобные меры предосторожности не казались лишними.
   В опечатанный кабинет  их  проводил  комендант  здания,  широкоплечий
высокий мужчина с большим выпирающим животом. Непослушный чубчик  волос,
который он все время поправлял, делал его похожим на  упитанного  бобра.
Когда они подошли к дверям  в  приемную,  выяснилось,  что  прокурорские
печати давно сорваны.  Комендант  долго  кряхтел,  краснел,  внимательно
глядя на дверь, но ничего путного сказать не мог.
   - Почему сорвана наша пломба? - строго спросил Юдин.
   - Наверное, что-то понадобилось в приемной или в кабинете. Поэтому  и
вошли, - смущенно пояснил комендант после долгого молчания.
   - У вас всегда так наплевательски относятся  к  запретам?  -  уточнил
Виктор.
   - Нет, почему, - рассудительно ответил комендант. - Вот  видите,  моя
печать цела, значит, я сам потом приходил, все здесь проверял.
   - Да вы не должны были вообще  открывать  дверь,  -  проворчал  Юдин,
входя в приемную.
   Уханов шагнул следом, скрывая улыбку. Он хорошо знал,  как  реагируют
на всякие запреты в таможенном комитете.
   В приемной был относительный  порядок,  и  Юдин,  не  останавливаясь,
прошел к дверям кабинета. Достал ключи, попытался  открыть  дверь  и  не
сумел этого сделать. Ключ даже не влезал до конца в скважину замка.
   - Мы поменяли замок, - виноватым голосом объявил комендант.
   - Почему? - окончательно разозлился Виктор.
   - Решили, что лучше будет, если  поменяем,  -  пояснил  комендант,  -
ключи забрала прокуратура, а мы не знали, когда нам их вернут.
   - Дело еще не закрыто, - напомнил Юдин, - могли бы не своевольничать.
   - Откуда мы знали, что вы захотите приехать еще раз? -  рассудительно
сказал  комендант.  -  У  нас  уже  приказ  есть  о  назначении   нового
заместителя. Он  с  понедельника  должен  занять  этот  кабинет.  Я  уже
докладывал  руководству,  мне  сказали,  что  назначение  подписал   сам
Черномырдин. Значит, нужно будет кабинет отдавать новому заму.
   Уханов улыбнулся. С законами не считались нигде: ни в  правительстве,
ни в министерстве, ни тем более в Думе. Законы писались как бы  сами  по
себе, для людей с улицы. Для  "посвященных"  они  были  лишь  правилами,
которыми можно было пренебрегать.
   Виктор не стал больше ничего говорить. Войдя в кабинет, он огляделся.
   - Здесь все оставлено, как было? - спросил коменданта.
   - Да, - подтвердил тот, - кажется, да. Я  его,  покойника,  застал  в
кабинете, когда меня позвали. Он сидел в том кресле, а пистолет выпал  у
него из рук на пол. Я к нему подошел и  пистолет  подобрал.  Он  весь  в
крови был.
   - А вы знаете, что  в  подобных  случаях  ничего  нельзя  трогать?  -
сердито осведомился Юдин.
   - Знаю. Но я  хотел  на  пистолет  посмотреть.  Может,  наше  оружие,
табельное.
   Когда убедился, что не наше, от сердца отлегло.
   - А в материалах дела ничего нет про этот пистолет, - покачал головой
Виктор. - Совсем все с ума посходили.  Делают,  что  хотят.  Пишут,  что
хотят.
   Он прошел к столу, осмотрел его полированную поверхность.
   - Здесь, наверное, еще и убирали.
   - Уборщица поработала, - подтвердил комендант, - но вы не волнуйтесь,
она только пыль вытирала. Ничего больше не трогала. Я сам лично следил.
   - Лучше бы вы занимались своим делом,  -  отмахнулся  Юдин,  -  здесь
наверняка все переставили после самоубийства Леонтьева.
   - Нет, - обиженно отозвался комендант, - ничего  не  трогали.  Просто
пыль убирали и книги. Вы не волнуйтесь,  мы  следим  за  порядком.  Сюда
никто не входил и не выходил.
   - Хоть на этом спасибо, - пробормотал Виктор, проходя за стол.
   Здесь стояли правительственные телефоны с гербом  бывшего  Советского
Союза, обычный  селектор.  Юдин  выдвинул  ящики  стола.  Обычные  ящики
нормального чиновника. Деловые бумаги, скоросшиватель,  ручки,  какие-то
цветные папки.
   Виктор сел в кресло бывшего заместителя.  Покрутился  на  вращающемся
сиденье. Комендант с ужасом смотрел на него. По его мнению,  садиться  в
кресло самоубийцы  означало  наверняка  навлечь  на  себя  разного  рода
неприятности. И хотя сам комендант был атеистом и  никогда  не  ходил  в
церковь, тем не менее он искренне верил, что садиться в подобное  кресло
нельзя.
   Виктор открыл еще  один  ящик  стола.  Похоже,  здесь  лежала  личная
переписка  самоубийцы.  Юдин  достал  пачку  исписанных  страниц,   стал
внимательно  их  перечитывать.  Ничего  необычного.  Нормальная  деловая
переписка.
   Уханов заглядывал в различные ящики мебельной стенки.  В  баре  почти
ничего не было, за исключением двух бутылок  нарзана  и  банки  какой-то
неизвестной жидкости, очевидно, пива.
   - Он что, был трезвенником? - спросил, усмехаясь, майор.
   - Какое там, - возмутился комендант, - любил закладывать покойничек.
   Господи, прости меня. Хотя и умел держаться.
   - А почему в баре нет бутылок со спиртным? - спросил Уханов.
   - Вот сволочи,  -  возмутился  комендант,  -  значит,  и  мою  печать
срывают, и на мой замок ключи нашли. Уже достали. Вчера  здесь  еще  две
последние бутылки стояли.
   - Ну и бардак у вас, - в сердцах ответил Виктор,  -  а  еще  пропуска
выписываете.
   - Почему бардак? - обиделся комендант.  -  Наоборот,  порядок.  Кроме
своих, сюда никто войти не может. Все  под  охраной,  под  контролем.  А
новый  заместитель  придет,  все  равно  прикажет  выкинуть  все   вещи,
оставшиеся от прежнего.
   - Целая философия, - махнул рукой  Виктор  и  посмотрел  на  стоявший
рядом магнитофон, - хорошо, хоть его не унесли.
   - Куда же его унесут? Он же казенный, - всерьез обиделся комендант, -
в реестре числится. У меня его Леонтьев за два дня до  смерти  попросил.
Говорит, принеси из отдела мне один  магнитофон.  Ребята  обычно  его  с
собой берут, когда первичное дознание проводят.
   - Про "первичное дознание" знаете, а про элементарный порядок забыли,
- заметил Уханов.
   Виктор посмотрел на небольшой магнитофон и  нажал  кнопку.  Зазвучала
легкая музыка.
   - Я тоже включал, - кивнул  комендант,  -  и  ваш  прокурор  включал.
Ничего там нет. Просто Леонтьев любил музыку слушать. У него  здесь  еще
другой магнитофон стоял. Шикарный такой. Но его унесли ваши  сотрудники.
Обещали вернуть и включить в опись  вещей.  Но  до  сих  пор  ничего  не
вернули.
   Музыка  продолжала  играть.  Виктор  поднял  руку,  чтобы   выключить
магнитофон, когда вдруг услышал чей-то голос.
   "Господин Леонтьев?"
   Находившиеся в кабинете мужчины замерли. Комендант  даже  крякнул  от
неожиданности. Уханов посмотрел на магнитофон, но ничего не сказал.
   "Что вам нужно?" - раздался уставший голос.
   - Это сам Леонтьев, - уверенно сказал комендант.
   Виктор приложил палец к губам, попросив не шуметь.
   "Вы должны были решить, - услышали они, -  мы  ждали  уже  достаточно
долго.
   - Я помню, - явно нервничая,  ответил  Леонтьев,  -  но  это  не  так
просто, как вам кажется. Я должен продумать варианты.
   - Вы говорите о них уже вторую неделю. Мы не можем столько ждать. Нам
нужно ваше согласие. И как можно быстрее.
   - Я еще не готов", - ответил бывший заместитель.
   Возникла пауза, на пленке раздавалось лишь шипение.
   "Это не оправдание", - очень жестко сказал незнакомец.
   - Кто это? - спросил Виктор.
   - Не знаю, - изумленно ответил комендант.
   "Перестаньте, - снова раздался  голос  Леонтьева,  -  неужели  вы  не
понимаете, что такие вещи так быстро не делаются.
   - Вы тянете с ответом уже столько времени, а  сегодня  был  последний
день".
   Уханов сел на стул рядом с Юдиным, внимательно  вслушиваясь  в  слова
говоривших. Изумленный комендант продолжал стоять.
   "А если я соглашусь? - вдруг спросил Леонтьев.
   - Тогда и будет настоящий разговор. И не нужно  с  нами  хитрить.  Вы
напрасно тянули время.
   - Я прошу дать мне еще три дня.
   - Нет, вы исчерпали свой лимит времени. И не вздумайте с нами  играть
в кошки-мышки. Себя вы, возможно, и спасете. Надеюсь, вы помните, что  у
вас есть две дочери. И они ходят в ту  самую  школу,  которая  находится
совсем недалеко от вашего дома. Причем ваш водитель довозит их только до
поворота. Вы ведь понимаете, как сильно  они  рискуют,  когда  переходят
улицу. Может появиться случайная машина и...
   - Замолчите, - дрожащим от волнения шепотом сказал Леонтьев.
   - Теперь вы действительно все поняли. До сви