Разве  это  не
лучшее доказательство?
   Все молчали.
   - Есть сильные люди, а есть слабые,  -  произнесла  словно  про  себя
Кирсанова, - а Рауф был сильным. Просто мы этого не замечали. Мы думали,
что он слабый, а он обращал весь свой гнев против себя. И в конце концов
наказал себя сам.
   - Я напишу  рапорт,  -  сообщил  ошеломленный  майор  Ахмедов,  -  вы
совершили чудо.
   Он  понял,  что  завтра  сможет   доложить   обо   всем   начальству.
Преступление было раскрыто за один вечер. Такой успех наверняка  вызовет
одобрение начальства.
   - Не нужно, - отмахнулся Дронго. Он посмотрел на собравшихся и сказал
в заключение:
   - Надеюсь, после сегодняшнего вечера вы еще раз захотите встретиться.
Может быть, не сразу, не на будущий  год.  Но  через  несколько  лет  вы
поймете, что самые лучшие и самые светлые ваши  воспоминания  все  равно
связаны с детством и друг с другом. Конечно, если они светлые. А  насчет
Рауфа... В одной мудрой книге есть такие слова: ?Знать слаба твоя  сила,
коли в час скорби ее оказалось мало?. У  Самедова  просто  не  оказалось
этой силы. До свидания.
   Он повернулся к двери. Вейдеманис пошел следом.  Когда  они  ушли,  в
классе стояла тишина. Все обдумывали слова Дронго.  Уже  в  коридоре  их
догнал Раис Аббасов.
   - Вы приехали по моей просьбе, - виновато сказал он. - Какой  гонорар
я вам должен заплатить?
   -  Ничего,  -  покачал  головой  Дронго,  -  вы  и  так  сделали  мне
своеобразный подарок, заставив вспомнить детство, свою школу, приехать в
родной город. Больше ничего не нужно.
   - Когда вы будете уезжать, я вас провожу, хотя бы отвезу в аэропорт.
   - Спасибо, я еще должен навестить родителей. И только потом полечу  в
Рим. До свидания.
   Пожав руку Аббасову, Дронго  и  Вейдеманис  спустились  по  лестнице.
Выйдя из здания, они обнаружили, что, несмотря на полночь, было  светло.
Полная луна освещала город.
   - Только ничего не говори, - попросил Дронго своего друга, -  сегодня
у меня был тяжелый день.
   - Это был дурной сон, - сказал Вейдеманис, - завтра ты  проснешься  и
забудешь о нем. Или постараешься забыть, если сможешь. 46



   Чингиз АБДУЛЛАЕВ
   ЛИНИЯ АЛЛИГАТОРА


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  tp://www.bestlibrary.ru

   Величайшая трудность для тех, кто занимается  изучением  человеческих
поступков, состоит в том, чтобы примирить  их  между  собой  и  дать  им
единое объяснение, ибо обычно наши действия так резко противоречат  друг
другу, что кажется невероятным, чтобы они исходили из одного и  того  же
источника.
   Мишель де Монтень "О непостоянстве наших поступков"

Вступление

   Он часто вспоминал эту сцену... И восприятие ее каждый раз менялось в
зависимости  от  ситуации.  Несколько  лет  назад,  в  Таиланде,  они  с
приятелем смотрели ферму аллигаторов,  где,  кроме  разведения  страшных
животных,  местные  дрессировщики   показывали   и   различные   фокусы.
Собственно,  ферма  была  коммерческим   заведением,   здесь   разводили
крокодилов на продажу и для выделки их особенной кожи. Именно тогда один
из дрессировщиков, пожилой человек лет семидесяти, подошел совсем близко
к аллигатору,  демонстрируя  полнейшее  спокойствие.  Но  когда  за  ним
двинулся и один из самых храбрых зрителей,  тот  предостерегающе  поднял
руку.
   - Нельзя, - сказал  сурово,  -  нельзя  подходить  ближе.  У  каждого
аллигатора есть своя линия, своя черта, переступив которую,  вы  уже  не
сможете убежать. Я стою чуть сбоку и знаю, куда нужно прыгнуть в  случае
опасности. А вы этого не  знаете.  Вы  не  успеете  убежать.  Они  очень
проворные и очень хитрые животные, эти бестии. Не смотрите, что он лежит
так спокойно, как будто спит, с закрытыми  глазами.  На  самом  деле  он
ждет, когда вы переступите черту, пройдете линию, за которой  он  сможет
вас достать. И тогда вам уже ничто не поможет.  Он  умеет  прыгать,  как
обезьяна. Мы говорим: если  дьявол  решит  принять  чье-то  обличье,  он
превратится в аллигатора.
   Огромный аллигатор в этот момент  открыл  глаза,  словно  поняв,  что
именно говорит стоявший рядом с ним человек. И действительно  прыгнул  в
его сторону. Но дрессировщика там уже не было. Ведь он  не  сказал,  что
еще более опасным и хитрым животным является сам  человек.  Хотя  Дронго
знал это, пожалуй, лучше других.

Глава 1

   Чтобы нормально засыпать по ночам, нужно иметь  либо  пустую  голову,
что  гарантирует  отсутствие  всякого  рода  переживаний,  либо  тяжелую
физическую  работу,  выматывающую  так,  что  сон   воспринимается   как
заслуженный отдых. Во всех остальных случаях, особенно  если  вам  около
сорока лет и вы все еще не женаты, спокойный  сон  представляется  вещью
почти невозможной.
   Он плохо спал  последние  дни.  Может,  сказывалось  отсутствие  того
самого напряжения, к которому привык за многие годы.  Может,  сказывался
его переломный возраст, с  наступлением  которого  ясно  осознаешь,  что
лучшая часть жизни уже позади. Может, сказывались атмосферные явления, о
которых так любили писать в газетах. Но он спал плохо, ворочаясь в своей
постели иногда до самого утра.
   Собственно, он и раньше был "совой", предпочитая ложиться  не  раньше
четырех-пяти утра. Но сейчас не помогали даже ночные  бдения.  Возможно,
это было связано с отсутствием привычных нагрузок на мозг.
   У него  были  две  постоянные  квартиры.  В  Москве,  ставшей  теперь
столицей чужого государства, и  в  своем  родном  приморском  городе,  в
котором он рос и мужал. Приехав сюда два месяца назад, он дал себе слово
ничем больше  не  заниматься,  просто  читать  любимые  книги,  смотреть
телевизионные передачи и встречаться с  еще  оставшимися  знакомыми.  Но
мир, царивший за окном, властно  вторгался  и  в  его  квартиру,  стоило
только включить телевизор или взять свежие газеты.
   Бессмысленное, бесперспективное, варварское противостояние  в  Чечне,
когда с обеих сторон проявлялись чудеса мужества и героизма, приводившие
к еще большей крови, вызывало возмущение и тем обстоятельством,  что  на
этой войне еще больше проявлялось самых низменных человеческих  качеств,
словно  напоказ  выставленных  всевозможных   пороков.   Беспрецедентная
жестокость,  откровенный  бандитизм   с   обеих   сторон,   мародерство,
пренебрежение  человеческой  жизнью,  характерные   для   любой   войны,
становились нормой и на этой, превращая ее в самую кровавую бойню  конца
двадцатого века. Не хотелось слушать новости, не хотелось  снова  видеть
изувеченных и раненых людей,  зачастую  становившихся  просто  разменной
монетой для откровенных циников и мерзавцев, возглавлявших обе стороны.
   В этот день он заснул лишь в седьмом часу утра  и  уже  через  четыре
часа проснулся от настойчивого звонка  в  дверь.  Посмотрев  на  часы  и
пробормотав проклятие, с трудом поднялся с постели. В такой  ранний  для
него  час  он  никого  не  ждал,  и  этот  звонок  вызвал  тем   большее
раздражение. Подойдя к двери и убедившись, что  звонит  неизвестный  ему
человек, он отошел, намереваясь вернуться в  постель.  Когда  незнакомец
снова настойчиво позвонил и, уже обращаясь к  кому-то  стоявшему  рядом,
сказал громко по-английски: "Может, его нет  дома?"  -  Дронго  еще  раз
посмотрел  на  незнакомца.  Более  внимательно.  Очень  дорогой   костюм
сдержанных тонов, подобранный в тон шелковый галстук,  хорошо  уложенные
волосы,  холеное,  надменное,  несколько  вытянутое  лицо  с   красными,
воспаленными глазами. На всем его облике  лежала  печать  какой-то  беды
либо растерянности,  характерной  для  людей,  впервые  столкнувшихся  с
неразрешимой задачей или с большим горем. Дронго чуть поколебался и лишь
затем спросил:
   - Что вам нужно?
   - Извините, - сказал чей-то  женский  голос  за  дверью,  и  рядом  с
головой незнакомца появилась приятная женская головка, - мы хотели бы  с
вами переговорить.
   Она говорила по-русски достаточно чисто, почти без акцента, но тем не
менее Дронго уловил определенные паузы перед гласными, столь характерные
для людей, говоривших на английском.
   - Вы ошиблись, - равнодушно отозвался он;
   - Нет, - торопливо сказала женщина, - нам нужны именно вы, Дронго.
   Это было уже действительно интересно. Откуда они знают  его  адрес  и
даже его кличку? Он щелкнул замком, открывая дверь. На лестничной клетке
стояли  незнакомый  ему  мужчина  лет  шестидесяти  и  молодая  женщина,
очевидно,  его  переводчик,  лет  тридцати.  Гость  действительно   имел
импозантную внешность, мощный  подбородок,  характерный  нос  с  большой
горбинкой, глубоко посаженные глаза и почти седые волосы.  У  женщины  в
лице было что-то неуловимо скандинавское: то  ли  большие  темно-зеленые
глаза, то ли несколько тяжеловатый подбородок, не  бросающийся  в  глаза
из-за красивого чувственного  рта,  а  может,  собранные  в  тугой  узел
светлые волосы позволяли относить ее к северному типу.
   При этом Дронго мог поклясться, что видел раньше это  красивое  лицо,
хотя молодая женщина была очень молода,  на  вид  не  более  двадцати  -
двадцати пяти лет.
   Отсюда было видно, что на нижней площадке стоят двое  молодых  людей,
терпеливо ждущих любых распоряжений. В свою очередь  нежданные  гости  с
интересом смотрели на  высокого  широкоплечего  лысоватого  мужчину  лет
сорока. Бросались в глаза его большой  лоб,  тонкая  линия  губ,  прямой
ровный нос, внимательный, изучающий взгляд. Он потер рукой подбородок  и
задал вопрос:
   - Кто вы такие?
   - Это мистер Джозеф  Роудс,  -  пояснила  молодая  женщина,  все-таки
по-русски она говорила с ощутимым акцентом, - он прилетел из Вашингтона.
А я его переводчик.
   - А у переводчика есть имя? - насмешливо осведомился Дронго.
   - Да, конечно, - смутилась женщина, - меня зовут Сигрид.
   - И что вы хотите, Сигрид?
   - Мистер Роудс хочет с вами переговорить.
   Дронго посмотрел в воспаленные глаза стоявшего перед ним человека.  И
прочитал в них нечто такое, что не позволяло больше шутить либо  держать
этих людей на пороге квартиры. Он распахнул дверь и сказал по-английски:
   - Проходите. Надеюсь, эти молодые люди внизу не  станут  ломиться  ко
мне в дом?
   Роудс повернулся и махнул рукой.
   - Подождите внизу, в машине, - резко сказал он.
   Это был уверенный голос человека,  привыкшего  распоряжаться.  Дронго
обратил на это внимание.
   Роудс и его спутница прошли в  столовую  по  коридору,  заставленному
полками с книгами. Гости обратили внимание, что книги были на нескольких
языках,  однако  больше  всего  на  русском  и  английском.  В  столовой
пришедшие удобно расположились в глубоких креслах. Дронго принес бутылку
хорошего французского коньяка  и  набор  шоколадных  конфет.  Прошел  на
кухню, поставил чайник, глянул в небольшое зеркало, висевшее в коридоре,
и, оставшись недовольным своей несколько помятой  физиономией,  вышел  к
гостям. Он уселся на диване,  напротив  незнакомцев,  потревоживших  его
столь неожиданно.
   - Теперь я к вашим услугам, господа, - сказал он, разливая  коньяк  в
небольшие фужеры.
   Гость не притронулся к спиртному. Он  просто  внимательно  следил  за
хозяином квартиры, словно изучая его и  оценивая  его  возможности/  Это
было настолько очевидно, что Дронго, усмехнувшись, сказал:
   - Так обычно разглядывают на базаре лошадей при покупке.
   Роудс смутился. Отвел глаза. Резкие черты его лица не смягчились.
   - Вы так  хорошо  говорите  по-английски,  -  удовлетворенно  сказала
Сигрид, - вам не нужен переводчик.
   - Вы правы. Мистер Роудс,  очевидно,  хотел  со  мной  познакомиться,
чтобы сообщить нечто важное. И я  рискну  даже  предположить,  не  очень
приятное для него.
   Хмурый взгляд Роудса не обещал ничего  хорошего.  Изумленная  женщина
посмотрела на Дронго:
   - С чего вы взяли?
   - Мне так кажется.
   Женщина взглянула на своего спутника. Она  заколебалась,  не  решаясь
перевести слова хозяина дома.
   - Мистер Роудс, - Дронго смотрел в глаза  незваному  гостю,  -  я  не
фокусник и не астролог. Если вы приехали получить какую-то консультацию,
я могу сделать все, что сделал бы любой человек. Если  зачем-то  другим,
извините. Это не по моей части.
   Роудс заколебался. Вздохнул. Потом достал из  кармана  пачку  сигарет
"Картье", очень дорогую зажигалку.
   - Здесь можно курить? - спросил он, и Дронго кивнул ему.
   Роудс судорожно достал сигарету и несколько раз щелкнул зажигалкой.
   Очевидно, он раньше не курил, так как обращался с  зажигалкой  совсем
не как заядлый курильщик. Дронго обратил внимание и на этот штрих.
   - Мне рекомендовали обратиться к вам, мистер... - он не стал называть
его имени, - мне просто сказали,  что  есть  человек,  способный  решать
некоторые вопросы достаточно нетрадиционным способом именно здесь.  И  я
решил найти вас.
   - Кто вам сказал?
   Роудс затянулся. Потом ответил:
   - У меня есть  связи.  В  Вашингтоне,  в  Пентагоне,  в  Лэнгли.  Мне
посоветовали  обратиться  именно  к  вам,  уверяя,  что  вы  лучший   из
экспертов-аналитиков в странах СНГ. Один из наших общих знакомых, мистер
Пьер Дюнуа, помог мне найти вас. Думаю, вы его помните.
   - Прекрасно помню, - кивнул Дронго.
   Он  не  стал  говорить,  что  Дюнуа  практически  спас  ему  жизнь  в
восемьдесят восьмом году, когда его тяжело ранили в Нью-Йорке. Он  тогда
заменил сиделку и врачей, бережно выхаживая своего друга.
   Роудс достал из кармана письмо, протянул Дронго. Тот раскрыл конверт,
достал листок.
   "Дорогой друг, - писал Дюнуа, - я рад и горжусь  твоими  успехами,  о
которых иногда мы слышим и у  нас,  за  океаном.  Сенатор  Джозеф  Роудс
пережил страшную трагедию. Думаю, что ты мог бы хоть как-то помочь  ему.
Ты лучше всех подходишь для этой работы.
   С уважением и любовью к тебе твой Пьер Дюнуа".
   Дронго дочитал письмо. Положил бумагу и конверт на столик.  И  поднял
глаза на гостя.
   - Что у вас случилось? - спросил, уже понимая, что  все  его  догадки
были верными.
   В ответ Роудс опустил  голову.  Потом  с  силой  раздавил  сигаретный
окурок в пепельнице. Тяжело вздохнул и, глядя в глаза Дронго, сказал:
   - Дело в том, что я полгода назад потерял свою старшую дочь.  Потерял
ее в Москве. Никто не сумел объяснить мне, что здесь произошло и как она
погибла.
   Вразумительного ответа я не получил до сих пор. А  мне  нужно  знать,
как все случилось. Именно поэтому я здесь. И именно поэтому вы  мне  так
нужны, мистер Дронго. Я хочу знать, как и из-за чего погибла  моя  дочь.
Хотя  бы  для  того,  чтобы   отомстить.   И   еще   одно   немаловажное
обстоятельство. У меня растет младшая дочь. И я должен защитить себя  от
повторения подобных трагедий. Вы понимаете мои мотивы?
   - Рассказывайте, - выдохнул Дронго, - я вас слушаю.

Глава 2

   Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он посмотрел  на  стоявший
слева от него аппарат, словно  решая,  стоит  ли  вообще  прикасаться  к
телефону. И только когда  раздался  пятый  звонок,  он  наконец  включил
магнитофон, подсоединенный к аппарату, и поднял трубку.
   - Господин  Леонтьев?  -  спросил  незнакомый  голос.  Каждый  раз  -
незнакомый голос, как будто звонивших был целый легион. Или они набирали
добровольцев садистов?
   - Что вам нужно? - устало спросил он. Кажется, за эти дни он научился
чувствовать, когда именно они позвонят,  и  безошибочно  угадывать  тех,
кого он больше всего опасался.
   - Вы должны были  решить,  -  напомнил  незнакомец,  -  мы  ждем  уже
достаточно долго.
   - Я помню, - торопливо сказал  хозяин  кабинета,  -  но  это  не  так
просто, как вам кажется. Я должен продумать варианты.
   - Вы говорите о них уже вторую неделю. Мы не можем столько ждать. Нам
нужно ваше согласие. И как можно быстрее.
   - Я еще не готов, - пробормотал  он,  уже  не  думая,  каким  образом
сумеет оправдаться.
   - Это не оправдание, - жестко заметил очередной незнакомец.
   Все-таки интересно, почему они каждый раз говорят разными голосами?
   - Перестаньте, -  быстро  перебил  его  Леонтьев,  -  неужели  вы  не
понимаете, что такие вещи быстро не делаются?
   Ему было важно, чтобы они как можно больше наговорили  на  пленку.  В
нужный момент можно будет использовать пленку против мерзавцев,  которые
ему звонят.
   Хотя он понимал: если его подозрения окажутся  оправданными,  ему  не
поможет даже такая пленка. Звонившие в любом случае будут неуязвимы  для
него. Но попытаться стоило в любом случае.
   - Вы тянете с ответом уже  столько  времени,  -  снова  напомнил  его
собеседник, - а сегодня был последний день.
   - А если я соглашусь?
   Может, стоит попытаться таким образом? И они раскроются?
   - Тогда и будет настоящий разговор. И не нужно  с  нами  хитрить.  Вы
напрасно тянули время.
   - Я прошу дать мне еще три дня.
   - Нет, - жестко сказал незнакомец, - вы исчерпали свой лимит времени.
И не вздумайте с  нами  играть  в  кошки-мышки.  Себя  вы,  возможно,  и
спасете. Надеюсь, вы помните, что у вас есть две дочери. И они  ходят  в
ту самую школу, которая находится совсем недалеко от вашего дома. Причем
ваш водитель довозит их только  до  поворота.  Вы  ведь  понимаете,  как
сильно они рискуют, когда переходят улицу.
   Может появиться случайная машина и...
   - Замолчите, - почему-то шепотом сказал он.
   - Теперь вы действительно все поняли. До свидания.
   Телефон отключился. А он остался сидеть в кресле с трубкой  в  руках.
Потом медленно набрал номер знакомого ему телефона. Послышался  знакомый
бас.
   - Иван Дмитриевич, - сказал Леонтьев, - нам нужно принимать  решение.
Мне опять звонили, угрожали. Я просто вынужден  буду  это  сделать.  Мне
понадобятся деньги.
   - У меня их нет. Ты ведь знаешь, что сейчас происходит.  Я  никак  не
могу дать тебе нужную сумму.
   - Мне нужно хотя бы половину.
   - Они все в  обороте.  Вытащить  их  за  несколько  дней  невозможно.
Объясни, что тебе нужно подождать.
   - Но поймите...
   - И не нужно меня убеждать, Леонтьев. Все равно ничего не получится.
   - Они могут прийти ко мне в любой момент.  Вы  ведь  знаете,  они  не
будут шутить.
   -  Придумай  что-нибудь.  Они  должны  понимать,  что  дела  так   не
делаются... Ты толковый человек, сам можешь все объяснить.
   На том конце снова гудки, и  он  осторожно  кладет  трубку  на  рычаг
телефона.
   Потом, вспомнив про магнитофон, выключает и его. Кажется, он случайно
записал оба разговора. Может, это и к лучшему. Он  перематывает  пленку,
прослушивает, затем ставит во второй раз. Именно в  этот  момент  в  его
кабинете появляются двое незнакомых молодых людей в  светлых  перчатках.
"Странно, что они вошли  без  доклада",  -  мелькнула  последняя  мысль.
Незнакомцы молча подходят к нему, пока он  соображает,  что  нужно  этим
ребятам.
   Один вдруг с силой тянет на себя его руки, а второй достает пистолет.
   Леонтьев еще не понимает, что они хотят сделать, и даже  не  успевает
спросить, когда второй вошедший приставляет к его виску дуло пистолета и
стреляет.  Мозг  и  кровь  растекаются  по   стене.   Убийца   осторожно
перекладывает пистолет  в  руку  убитого  и,  кивнув  напарнику,  быстро
направляется к выходу. Другой идет следом за ним.
   Они выходят вместе. Через минуту в кабинете Леонтьева появляется  его
секретарша, вызванная в другое крыло  здания  по  какому-то  пустяковому
делу. И тогда из кабинета заместителя начальника республиканской таможни
раздается громкий крик.

Глава 3

   Мистер Роудс помолчал, словно раздумывая, с чего начать, и,  прикурив
очередную сигарету, приступил к своему нелегкому рассказу.
   - Моя дочь Элизабет с детства мечтала работать в газете.  Она  всегда
хотела быть собственным корреспондентом крупного издания в  какой-нибудь
экзотической стране. И успела побывать повсюду: от Африки и Индонезии до
Латинской Америки.
   Она знала несколько языков, в том числе испанский. Особенно давно она
хотела побывать в Москве, где, по ее мнению,  было  довольно  интересно.
Она прибыла в Россию