рических времен, говорят, пришел  сюда
сразу после окончания института  и  двадцать  пять  лет  протрубил  в  нашем
отделе. Вот это кадр. Какой характер нужно иметь, чтобы  двадцать  пять  лет
ходить на работу в одно и то же место.
   - А Зинков?
   - Что Зинков? Хороший  ученый,  говорят,  будет  со  временем  директором
института. Ученик моего дяди. -  Вы  знакомы  с  его  супругой?  -  -  Имела
удовольствие, - сухо  сообщила  Оля.  -  Она  работает  начальником  другого
отдела.
   - У вас еще работает Коренев?
   - Сашенька потрясающий мальчик, - оживилась Оля, - тихий  и  застенчивый.
Таких сейчас уже нет. Он даже краснеет, когда со мной разговаривает. Честное
слово, мне иногда хочется его совратить. По-моему, он еще девственник.
   - Вам не говорили, что у вас злой язычок?
   - Все время говорят. Но я к этому привыкла. В кабинет  вошел  Сыркин.  Он
посмотрел на Ольгу, оценил ее ножки, вызывающе поднявшие мини-юбку.  Покачал
головой.
   - Елена Витальевна права, - сказал он, - нужно вам  запретить  появляться
на работе в таком виде.
   Ольга вскочила, сверкнув глазами.
   - Все ко мне придираются, - зло бросила она. - Вроде я ничего не понимаю.
Вот и с Аллой так было. Вы все ее не любили.
   - Ты хоть при посторонних глупости не говори, - строго заметил Сыркин.  -
Почему мы ее не любили? Кто тебе сказал? Я к ней очень хорошо относился.
   - Вы ко всем хорошо относитесь, - улыбнулась Ольга, - я не  вас  имела  в
виду.
   - Ну тогда тем более нечего языком молоть. Оля улыбнулась еще  шире.  Это
был человек, который умел радоваться жизни.
   - У вас есть еще вопросы? - спросила она у Дронго.
   - Нет, - ответил тот, улыбаясь в ответ.
   - До свидания. - Оля вышла из кабинета, не оглядываясь.
   - Вот характер, - мрачно констатировал Михаил Михайлович.
   - Что-то случилось? - спросил Дронго, заметив его подавленность.
   - Только что Носов нашел журнал. Еще один. Я уже  не  знаю,  что  делать.
Будем обыскивать всех при входе.
   - Где нашел?
   - У себя в кабинете. Он на первом этаже сидит.  Кто-то  вошел  к  нему  в
кабинет и бросил журнал на стол. Да просто издеваются над нами!
   - Нет, - нахмурился Дронго, -  боюсь,  что  нет.  Кто-то  усиленно  хочет
убедить нас, что в институте появился маньяк.
   - А вы думаете, его не существует?
   - Как раз наоборот. Маньяк существует. Но я думаю, что это маньяк  совсем
иного сорта. Пойдемте вниз, мне еще нужно познакомиться с двумя женщинами  и
десятком  ваших  мужчин,  которые  находились  в  тот  вечер  на  территории
института.
   - Может, вы пообедаете?
   - Нет, я боюсь опоздать.
   - Что? - не понял Михаил Михайлович.
   - Мне кажется, что ежедневные напоминания  о  себе  не  случайны.  Убийца
имеет какой-то свой план, и мы должны сделать все, чтобы ему помешать.

Глава 8

   Они спустились вниз. День заканчивался, и даже в научном институте царило
то  оживление,  какое  бывает  перед  уходом  домой  в   любом   многолюдном
коллективе. Сыркин  шел  первым.  Непосредственно  под  кабинетом  Моисеевой
находился кабинет начальника отдела Фирсовой. Сыркин тихонько постучался.
   - Войдите, - раздался молодой сильный голос.
   Михаил Михайлович пропустил вперед Дронго.  В  этом  кабинете  начальника
отдела тоже все было очень функционально,  все  было  подчинено  работе,  но
здесь  работала  женщина.  Об  этом  говорил  и  тонкий  аромат  французской
косметики, и пестрый веер разноцветных фломастеров и ручек, раскинувшийся на
столе, и копия "голубых танцовщиц" Дега, висевшая  на  стене  и  создававшая
некое подобие уюта.
   -  Здравствуйте,  -  поднялась  им  навстречу   женщина.   У   нее   было
запоминающееся, даже красивое лицо.  Чуть  удлиненный  овал  лица,  короткая
челка,  закрывавшая  лоб  и  почти  падавшая   на   глаза.   Прическа   чуть
странноватая, потому что уши были открыты. Красивые чувственные губы, прямой
нос. Впечатление немного портила шея, выдававшая возраст. Дронго эта женщина
понравилась. В последнее время он стал замечать, что  ему  нравились  именно
сорокалетние женщины. Может, это  было  приближение  некоего  порога,  когда
шумные девицы начинают раздражать, или же обретение мудрости,  когда  можешь
наконец оценить изречение, кажется, рожденное  французами:  женщина  подобна
вину, а чем вино старше, тем оно крепче.
   - Добрый день, - поздоровался Дронго.
   - Добрый день. - У нее были грустные и немного настороженные глаза. Такие
глаза бывают у людей, переживших невероятную боль. Похожий взгляд  он  видел
однажды у пойманного оленя, попавшего в капкан. Печальные и мудрые глаза.
   Он вспомнил рассказ Михаила Михайловича, поведавшего, что  несколько  лет
назад у Фирсовой в автомобильной  катастрофе  погиб  муж.  Сыркин,  вошедший
следом, почтительно пожал руку женщины.
   - Людмила Давыдовна Фирсова. А это наш эксперт Дронго.
   - Как вы сказали? Дранго? Вы из Югославии?
   - Нет, Дронго. Это мой псевдоним. Просто я не люблю, когда меня  называют
по имени-отчеству. Такая вот причуда...
   - Странно, - усмехнулась она,  -  обычно  у  мужчин  не  бывает  подобных
комплексов. Или у вас какое-то необычное имя?
   - Самое обычное. Даже очень распространенное. Но мне так удобнее.
   Людмила Давыдовна показала на стулья, стоявшие у ее стола.
   - У вас ко мне дело? - спросила она гостя.
   - Да. Мне хотелось бы услышать от вас  кое-какие  подробности  о  вечере,
когда было совершено убийство в институте.
   - Ах вот вы о чем. Вы, значит, эксперт по вопросам преступности?
   - Я эксперт-аналитик.
   - К сожалению, мне нечего вам рассказать. Я не так хорошо  знала  убитую.
Говорят, она была довольно интересным существом. Мужчин в их отделе  я  знаю
гораздо лучше, - улыбнулась Фирсова.
   - Простите, Людмила Давыдовна, мне казалось, что вы  должны  знать  всех,
кто там работает. Это ведь отдел вашего супруга.
   - Я ведь сказала, что знаю многих. Ольгу Финкель, например, знаю неплохо.
И всех, кто работал со мной вместе много лет. А Хохлова пришла  недавно,  мы
были с ней мало знакомы.
   - Ваш муж не рассказывал вам о ней?
   - А почему мой муж должен мне о ней рассказывать? - спросила  Фирсова.  -
Достаточно и того, что  мы  работаем  вместе.  Если  мы  еще  и  дома  будем
обсуждать производственные вопросы,  то  представляете,  что  это  будет  за
семья?
   - Представляю, - согласился Дронго. - Окно  вашего  кабинета  выходит  на
здание технического отдела. Вы никого  не  видели  в  тот  вечер?  Возможно,
кого-то из неизвестных вам людей?
   - Нет, никого. Я вообще не люблю смотреть в окно. Кроме того, был  вечер,
темно. А вы полагаете, что убийцей был  чужой  человек,  который  проник  на
территорию института?
   - Почему вы так решили?
   -  По  вашему  вопросу.  Вы  спросили  "видела  ли   я   кого-нибудь   из
неизвестных". Я работаю в Институте давно и всех знаю  в  лицо.  Значит,  вы
предполагаете, что убийца мне неизвестен?
   - У вас мужская логика, - улыбнулся Дронго.
   - Это виновата моя  работа,  -  без  тени  улыбки  сообщила  она.  -  Вас
интересуют еще какие-нибудь подробности?
   - Если можно, еще  несколько  вопросов.  Как  вы  думаете,  почему  убили
Хохлову?
   - Полагаю, на сексуальной почве. Очевидно, кто-то из мужчин,  который  не
сумел добиться ее расположения. Иногда в жизни такое случается.
   - И вы думаете, что мужчина может таким вот странным  образом  добиваться
своей цели?
   Она с интересом взглянула на него. Снова едва заметно улыбнулась.
   - У вас интересная манера вести беседу. Но я не считаю себя  специалистом
по части мужчин. Мои интересы лежат несколько в другой области.  Но  на  ваш
вопрос я отвечу. Мужчина, по-моему, способен добиваться цели любым способом.
Как и женщина. И это,  наверное,  нормально.  Биологические  законы  диктуют
поведение индивидуумов.
   - Поведение Хохловой могло спровоцировать кого-то из мужчин?
   - Я этого не говорила. Но могу предположить, что она знала своего убийцу.
   - Некоторые считают, что убийцей был Павел Мовчан. Вы его хорошо знали?
   - Вообще не знаю. Но в лицо я бы его узнала. Он был нашим охранником, и я
с ним никогда не разговаривала.
   - Вы в тот вечер находились в своем кабинете?
   - Кажется, да, но точно не помню. Впрочем, нас допрашивали  на  следующий
же день и проверяли по минутам, где и кто был в момент убийства.
   - И где были вы?
   - Здесь, в основном здании.  Остались  два  сотрудника  моего  отдела,  с
которыми мне нужно было разобрать некоторые бумаги.
   - Кто именно?
   - Фортаков и Зимин.
   - Они были у вас в кабинете?
   - Не совсем. Сначала в их, потом в моем кабинете. Мы работали примерно до
семи вечера, а потом вместе ушли. Мы даже уехали вместе с Фортаковым.  Мы  с
мужем его подвезли.
   - Их фамилии есть в нашем списке? - спросил Дронго, доставая список.
   - Есть, - кивнул Сыркин, - их обоих допрашивали. Зимин дважды разводился,
так этого несчастного мучили в прокуратуре три часа. Они  почему-то  считали
его особенно неблагонадежным.
   - Специалисты, - презрительно сказала Фирсова.
   - А почему неблагонадежным? - заинтересовался Дронго.
   - Так ведь он два  раза  разводился,  -  повторил  Михаил  Михайлович,  -
значит, не способен ужиться с женщинами. Ну а раз у него такой характер,  то
он вполне мог... Во всяком случае, что-то подобное.
   - Интересно, - засмеялся Дронго, - не  знал,  что  частые  разводы  могут
повлиять  на  отношение  к  человеку   правоохранительных   органов.   Очень
интересно. И последний вопрос:  как  вы  считаете,  маньяк-убийца  мог  быть
сотрудником вашего института?
   - Не знаю. Не мне судить. Но думаю, что нет.  Однозначно  ответить  я  не
могу. Для этого у меня мало фактов.
   - Спасибо, - Дронго поднялся, - извините, что отняли у вас время.
   - Ничего. Это было даже интересно, - сказала она.
   Когда они вышли, Сыркин не удержался от оценки.
   - Сильная женщина. А я, кажется, дал маху с этим Зиминым. Она  ведь  тоже
два раза замужем. Но у нее случилось такое несчастье.
   - Во-первых, она не была разведена. А во-вторых, это чистой воды идиотизм
подозревать мужчину в женоненавистничестве  только  на  основании  двух  его
разводов. Скорее наоборот, он истинный  ценитель  женских  достоинств.  Ищет
истину. Свой идеал.
   - Это вы скажите Левитину, - пробормотал Сыркин. - Видели бы вы,  как  он
мучил бедного Зимина.
   - Он сейчас в институте?
   - В Новосибирске, в командировке. Вообще у нас сейчас средств  почти  нет
на командировки. Но, как только немного появилось денег, мы сразу  отправили
его в Новосибирск, подальше от этого жуткого Левитина.
   - Когда он должен вернуться?
   - Через три дня. Если хотите, поговорите с ним.
   - Если к тому  времени  в  этом  еще  будет  необходимость,  -  загадочно
произнес Дронго.
   Они спустились по лестнице на второй этаж. Пройдя  немного  по  коридору,
Сыркин открыл дверь. На этот раз он не стучал. В большой комнате, выходившей
окнами на  другую  от  проходной  сторону,  сидело  человек  десять  женщин,
работавших в белых халатах.  Дронго  заглянул  внутрь.  Типичная  обстановка
больших и бедных научных коллективов конца девяностых.
   - Раиса Асафовна, - окликнул одну из женщин Михаил Михайлович.
   Сидевшая за первым столом женщина подняла голову, взглянув на него своими
раскосыми, настороженными глазами.
   - Здравствуйте, Михаил Михайлович, - проговорила женщина. - Зачем  я  вам
понадобилась?
   - Не могли бы вы выйти в коридор, - попросил Сыркин.
   Женщина вышла вслед за ним. В конце коридора, у большого  бокового  окна,
их ждал Дронго. Это окно  как  бы  разделяло  две  части  здания  пополам  и
освещало весь коридор.
   - Наш эксперт хочет задать вам несколько вопросов,  -  кивнул  на  Дронго
Михаил Михайлович.
   - Да, пожалуйста, - как-то испуганно произнесла женщина. Ее испуг заметил
и Сыркин.
   - Не волнуйтесь, - сказал он, - и не нужно переживать. Мы все знаем,  что
вы не виноваты.
   - Меня все время подозревают, - тихо произнесла женщина.
   - Почему? - спросил Дронго.
   - Мы с ней поспорили в тот день, - объяснила Сулахметова.  -  Она  должна
была принести нам данные технического отдела и забыла вовремя  это  сделать.
Без них мы не могли закончить работу. Поэтому я позвонила и напомнила им  об
этих данных. Она прибежала сюда и устроила мне скандал:  мол,  я  специально
наябедничала Зинко-ву. И все об этом знали.
   - Ну, если за это убивать человека, то тогда в трудовых коллективах у нас
шли бы гладиаторские побоища, - пошутил Дронго, желая  ободрить  женщину.  -
Никто вас не подозревает. Я только хотел задать вам несколько  вопросов.  Вы
были в тот вечер на территории института?
   - Да, я немного задержалась из-за Хохловой. Но  потом  она  принесла  все
данные, и я быстро закончила работу.
   - Когда закончили?
   - Минут двадцать седьмого.
   - Вы были одна?
   - Да, я осталась одна.
   - И потом вы ушли домой?
   - Нет,  -  убитым  голосом  сообщила  Сулахметова,  -  потом  я  пошла  в
технический  отдел.  Хотела  отдать  им  уже  систематизированные  данные  и
поговорить с Аллой. Объяснить, что я ничего Против нее не имела.
   - Объяснили?
   - Нет. В лаборатории ее не оказалось. Я спросила, где она, и мне сказали,
что в другой комнате. Но ее и там не было. Я подумала, что она уже  ушла,  и
направилась к проходной. Вот и все.
   - Кто был в этот момент в лаборатории?
   - Алексанян, Коренев, Шенько. Они были втроем.
   - АЗинков?
   - Его не было. Он вошел, когда я ужевыходила из лаборатории.
   - Кто вам сказал про Хохлову? С кем именно вы говорили?
   - С Алексаняном. Он мне  сказал,  что  Хохлова  должна  быть  в  соседней
комнате. Но ее там не было.
   - Больше вы там никого не видели?
   - Нет, никого.
   - И ничего не слышали? Криков о помощи, например.
   - Нет, не слышала. Я пошла к проходной, торопилась домой. У в  тот  вечер
был день рождения моей свекрови.
   - Поэтому  вы  так  нервничали  и  хотели  поскорее  получить  данные  из
техотдела? - понял Дронго.
   - Да, я говорила об этом вашему  следователю.  Он  даже  приезжал  к  нам
домой, проверить паспорт моей свекрови и убедиться, что я его не обманула.
   "Узнаю дотошного Левитина", - подумал Дронго. - Понятно, - сказал  он,  -
извините, что мы вас отвлекли от работы. И последний вопрос. Как бы вы могли
охарактеризовать Хохлову? В нескольких словах.
   - Я? - растерялась женщина. - Я не знаю... Я не знаю...
   - Вы ведь с ней работали в одном институте,  как  я  понял,  даже  иногда
общались.
   - Она была хорошая женщина,  -  медленно  и  мучительно  подбирая  слова,
произнесла Раиса Асафовна, - только немного необязательная, веселая...
   - Это все, что вы можете сказать?
   - Все. Я ее не так хорошо знала.
   - Спасибо, - поблагодарил Дронго, - до свидания.
   Сулахметова как-то неопределенно кивнула и пошла в свою комнату. Дронго и
Михаил Михайлович вошли в кабину лифта, чтобы подняться на четвертый этаж.
   - Уже шестой час, - заметил Сыркин, посмотрев на часы.
   - Поздно, - согласился Дронго.
   - Хотите еще с кем-то поговорить?
   - Если можно, с Носовым и этим... кажется, Фортаковым из отдела Фирсовой.
   - Я их позову ко мне в кабинет, -  кивнул  Сыркин,  -  и  заодно  попрошу
принести нам бутерброды из столовой, вы у нас сегодня целый день и даже  чаю
не выпили.
   - Ничего. Потом поем.
   Выходя  из  кабины  лифта,  они  увидели  идущего  им  навстречу   Сергея
Алексеевича. Тот замедлил шаг.
   - Как у вас дела? - спросил он, обмениваясь рукопожатием с обоими.
   - Трудно, - честно признался Дронго, - пока все идет трудно.
   - А мне сказали, что все уже  выяснено.  Павел  .признался,  -  несколько
смутился Архипов.
   - Кто вам сказал?
   - Левитин. Он даже позвонил в академию, вызвал меня к телефону.
   - Он ошибся, - устало ответил Дронго, - парень решил сознаться  лишь  для
того, чтобы;  вырваться  из  многоместной  камеры,  где  над  ним  наверняка
издевались. Его ведь считают почти сексуальным маньяком.
   - Да, это отвратительно. И если он не виноват, то отвратительно вдвойне.
   - Я думаю, что он не виноват. Просто вошел, увидел убитую,  вспомнил  про
свою судимость и сбежал. Испугался.  Днем  звонил  следователь.  Ваш  бывший
охранник пытался покончить жизнь самоубийством.
   - Какая дикость, - вздохнул Архипов, - я позвоню генеральному  прокурору.
Этого нельзя так оставлять.
   - Они уже поняли свою ошибку.
   - Я все равно позвоню, - горячился Архипов, - у меня же  стоит  на  столе
эта чертова "вертушка".
   - Не нужно звонить, - попросил Дронго, - парню ваш звонок  все  равно  не
поможет. Им нужны факты и доказательства.  А  отпустить  сейчас  Мовчана  из
тюрьмы не сможет даже генеральный прокурор.  Слишком  тяжелые  улики  против
него.
   Архипов удивленно посмотрел на него.
   - Никогда не видел вас таким. меланхоличным.
   - Пытаюсь понять действия убийцы. До сих пор мне не совсем ясны мотивы...
   - Вы все-таки надеетесь на успех?
   - Безусловно, - он не успел договорить. Из своего  кабинета  вышли  Елена
Витальевна и еще несколько незнакомых Дронго мужчин.
   - Елена Витальевна, - окликнул ее Архипов, - вы видели вчерашние данные?
   Он сразу забыл про несчастного охранника. Дела института были  не  просто
его работой. Это была  его  жизнь.  Моисеева  подошла  к  директору,  что-то
азартно объясняя. Один из мужчин начал спорить. Во время  разговора  Архипов
обернулся, посмотрел на Дронго и виновато произнес:
   - Извините. Но я ему завтра обязательно позвоню.
   И снова включился в спор. Дронго заметил настороженный взгляд,  брошенный
на него Моисеевой. Очевидно, он был ей все же  интересен.  Сыркин  осторожно
тронул плечо Дронго.
   - Идемте в мой кабинет, - предложил  он.  -  Устраивайтесь  поудобнее,  я
сейчас все же вызову нашу буфетчицу и... да, да, Носова с  Фортаковым.  Хотя
лучше сначала Фортакова. Носов  все  равно  не  уходит  с  работы,  пока  не
попрощается со мной, - сказал Михаил Михайлович.
   - Хорошо, - устало кивнул Дронго. Михаил Михайлович, выходя, обернулся на
гостя.
   - У меня к вам один вопрос, - сказал Сыркин, - если вы разрешите,  я  его
вам задам.
   - Конечно, разрешу, - удивился Дронго. - Почему вы не спрашиваете меня  о
дыре в заборе, о которой говорил  Григорьев.  Мы  ее  заделали  сразу  после
убийства. Мне казалось, что она вас должна заинтересовать в первую очередь.
   - Нет, - возразил Дронго, - это было бы слишком просто. И слишком хорошо.
Использовав некий неохраняемый проход,  на  территорию  института  проникает
неведомый маньяк, который убивает  женщину  и  сразу  исчезает.  Такие  вещи
случаются в кино или в романах.  В  жизни  ничего  подобного  не  бывает.  Я
абсолютно убежден, что убийца ходил рядом с Хохловой, что он все еще  здесь.
И надеюсь, что я  смогу  указать  вам  на  человека,  который  совершил  это
страшное преступление. Поэтому я не верю ни в какую  дыру.  Это  все  равно,
если бы вы оставили на один час дверь своей квартиры незапертой, и именно  в
этот час и в этот день к вам домой залез вор, который решил вас обокрасть.
   - Но открытая дверь может его  спровоцировать,  -  упрямо  сказал  Михаил
Михайлович.
   - Может. Но не на квалифицированное воровство. Скорее на  обычную  кражу.
Быстро взять что плохо лежит. Нет, убийца  был  очень  опытный  человек.  Он
наверняка знал, что в тот вечер не будет работать уборщица Сойкина,  и  труп
не обнаружат раньше  восьми  вечера.  Возможно,  убийца  знал  и  про  Игоря
Садовничего, который уехал из отдела раньше обычного. Убийца точно знал, что
ему никто не помешает. Поверить в  случайного  прохожего  я  не  могу.  И  в
случайно появившегося убийцу тоже. Я уж не говорю  про  журналы,  которые  с
такой регулярностью у вас появлялись. Вы поняли мои мотивы?
   - Да, - вздохнул Сыркин, - я понял, что меня правильно погнали на пенсию.
Рядом с вами весь мой опыт кажется наивным.

Глава 9

   Дронго сидел в кабинете Михаила Ми