отвечает и за  режим  на
предприятии и вообще за нормальное функционирование института.
   - Я думал слово "режим" уже вышло из употребления, - пошутил Дронго.
   - Как видите, нет. Вы же знаете, что наш институт разрабатывает проблемы,
связанные и  с  ядерной  энергетикой.  А  это  всегда  предполагает  наличие
некоторых  закрытых  тем.  Садитесь,  пожалуйста,  -   предложил   академик,
показывая на глубокие массивные кожаные кресла, хранившие  отпечаток  былого
благополучия.
   - Спасибо, - Дронго сел в кресло.  В  этот  момент  зазвонил  телефон,  и
Архипов поднял трубку в  своем  кабинете.  Очевидно,  это  был  параллельный
телефон. Архипов, извинившись, продолжил говорить, а Дронго тем  временем  с
интересом осматривал ряды книжных полок.
   - Хорошая библиотека, - констатировал он.
   - Да, - согласился Михаил Михайлович. Книги явно интересовали его гораздо
меньше гостя.
   - Вы давно работаете с Архиповым? - спросил Дронго.
   - Уже достаточно давно. Семь лет. Я очень много слышал о вас от Архипова,
он рассказывал, как вы помогли им в Чогунаше. Да и на старом месте работы  о
вас тоже много говорили.
   Рукопожатие у него было довольно сильным.
   Дронго усмехнулся.
   - Где вы работали раньше? Во внутренних войсках?
   - Да, - удивился Михаил Михайлович, - откуда вы знаете?
   - У вас почти военная выправка, но я не думаю, что меня могли знать  и  в
армии. Скорее это внутренние войска МВД? Верно?
   - Правильно, - заулыбался  довольный  Михаил  Михайлович,  -  я  вышел  в
отставку как раз  в  девяностом.  Был  полковником  МВД.  Успел  побывать  в
нескольких горячих точках, когда меня комиссовали. Месяца четыре я  был  без
работы,  потом  устроился  в  институт.  И  с  тех  пор  работаю  с  Сергеем
Алексеевичем.
   - Что же у вас произошло?
   - Ужас. Если бы мне кто-нибудь рассказал, я бы в жизни не поверил. Но это
случилось... Хотя, пусть лучше вам все расскажет сам Сергей Алексеевич. А  я
добавлю, если понадобится.
   В этот момент Архипов закончил разговор  и,  положив  трубку,  крикнул  в
другую комнату:
   - Я занят. Меня не беспокоить, - после чего прошел к дивану,  устроившись
напротив гостя.
   - У нас крупные неприятности, Дронго, - начал академик. - Вы знаете,  как
я не люблю беспокоить людей по пустякам,  но  случившееся  в  стенах  нашего
института настолько чудовищно и невероятно, что милиция и ФСБ, которые ведут
расследование, вот уже несколько месяцев не могут ничего понять.  А  мне  не
хотелось бы, чтобы подобное преступление осталось безнаказанным.
   - Вы можете рассказать все по порядку, - нахмурился Дронго.
   - Конечно, все по порядку, - кивнул Архипов.  -  Все  началось  несколько
месяцев назад. Как вы знаете, у нас режимный институт, и к  нам  посторонних
просто не пускают. Во всяком случае, так нам казалось еще полгода назад.  Но
теперь мы просто не знаем, что думать. В общем, несколько  месяцев  назад  у
нас начали  появляться  разного  рода  непристойные  журналы,  открытки.  Мы
вначале не обращали на это внимания. У нас  много  молодежи,  казалось,  что
кто-то из ребят развлекается. Журналы начали находить в туалетах,  в  разных
отделах. Стали появляться жалобы от  женщин,  сотрудники  возмущались  этими
картинками, которые  становились  все  скабрезнее,  откровенная  порнография
буквально захлестывала нас. Это был удар  для  всего  коллектива.  Тогда  мы
считали, что это "работает" кто-то посторонний. Хотя вскоре стало ясно,  что
действует кто-то из своих. Словом,  мы  поняли,  что  в  институте  появился
циничный хулиган.
   Мы несколько  раз  собирали  совещания,  стыдили  сотрудников,  объясняли
пагубность  подобной  заразы  в  коллективе.  Все   возмущались,   проходило
несколько дней, и  все  повторялось.  Михаил  Михайлович  со  своей  службой
устанавливал круглосуточные дежурства, увеличивал количество дежурных,  даже
установил в некоторых местах телекамеры, в общем, все, как обычно, но ничего
не помогало. Мы даже послали журналы в лабораторию МВД, чтобы  проверить  по
отпечаткам пальцев, кто мог это делать, но ничего конкретного установить  не
смогли. На них находились только отпечатки пальцев людей, нашедших  журналы.
И так продолжалось несколько месяцев. Пока...
   - Пока не произошло убийство, - кивнул Дронго.
   - Да, - не удивился Архипов, словно ожидавший, что его собеседник в конце
концов догадается, -  у  нас  произошло  страшное  преступление.  Обычно  по
вечерам в некоторых отделах задерживаются сотрудники.  В  одном  из  отделов
осталась молодая сотрудница, недавно перешедшая к нам на работу  из  другого
института, - Архипов тяжело вздохнул, дотронулся до  подбородка,  потер  его
указательным пальцем и, как бы решившись, закончил:
   - Ее нашли убитой. Вот и все.
   Он снова снял очки. и взглянул на Дронго  каким-то  рассеянным,  детским,
беззащитным взглядом. Дронго молчал. Молчал секунд двадцать.  Архипов  надел
очки и, понимая, что его собеседник ждет пояснений, продолжал рассказ:
   - Это случилось три месяца назад. Мы были уверены, что сотрудники милиции
или ФСБ сумеют довольно  быстро  раскрыть  преступление.  Тем  более  что  в
институт не мог проникнуть никто посторонний. Но прошло уже три месяца, а мы
пока не имеем никаких конкретных результатов, Если не  считать  того  факта,
что сотрудники  милиции  почти  сразу  арестовали  одного  из  наших  ночных
сторожей, имевшего судимость  и  скрывшего  этот  факт  при  поступлении  на
работу. Он сбежал в ту ночь с места преступления, и его искали целый месяц..
Теперь уже два месяца держат в КПЗ и, как я подозреваю, требуют сознаться  в
убийстве. Но парень все отрицает. Две недели  назад  ко  мне  приходила  его
жена, она ждет ребенка, женщина умоляла меня ходатайствовать об освобождении
мужа. Я успокаивал ее как мог, звонил и прокурору, и в ФСБ. Но они  сказали,
что пока проверяют все факты и ничего конкретного сказать мне  не  могут.  Я
объяснял прокурору, что наш охранник просто  испугался,  скрываясь  от  ФСБ,
рассказал о семье арестованного, но они, похоже,  не  очень  прислушались  к
моим словам.
   - Вы решили, что маньяк не может иметь семью? - понял Дронго.
   - Конечно. У молодого человека жена, они ждут ребенка, зачем ему  убивать
другую женщину. И тем более разносить такие картинки?
   - У известного на весь мир Чикатило была  семья,  -  напомнил  Дронго,  -
которую он очень любил. Что  не  помешало  ему  совершить  столько  зверских
преступлений. Другой маньяк помогал старой женщине, своей  соседке,  покупая
для нее продукты.
   - Не знаю, - смутился академик, - мне казалось, что это невероятно. Иметь
жену, ждать ребенка и вот таким страшным способом убивать другого  человека.
Я не мог даже смотреть  снимки  убитой,  такой  это  был  ужас.  Вот  Михаил
Михайлович смотрел.
   - Десять раз ударил ножом, - кивнул Михаил Михайлович,  -  на  ней  места
живого не было. И, видимо, хотел снасильничать. Но  это  не  наш  Пашка.  Он
такое сделать не мог, это точно.
   - Ну вот видите, - обрадовался Архипов, - я же говорю,  что  не  он.  Наш
охранник не мог совершить подобного преступления. Это абсолютно доказано, но
его все равно не отпускают из тюрьмы.
   -  Кем  доказано?  -  не  понял  Дронго.  Архипов  посмотрел  на  Михаила
Михайловича, давая ему возможность высказаться. Тот сразу же пояснил:
   - Следователями ФСБ. Наш  охранник  заступил  на  смену  в  восемь  часов
вечера, а женщина была убита примерно в  шесть-семь  часов  вечера.  У  Паши
твердое алиби, он был с ребятами и приехал в институт в двадцать часов.
   - Тогда почему его арестовали?
   - Там были его отпечатки пальцев. На двери. Он, видимо,  совершал  обход,
вошел в незапертую комнату и увидел убитую. Потом испугался и сбежал. Он так
все и объясняет. Он боялся, что раскроется его первая судимость.  Потом  его
достаточно долго искали, следователи, конечно, все хотят  на  него  свалить,
поэтому и требуют, чтобы он признался, что приезжал в  институт  до  девяти,
часов вечера.
   - Ясно, - нахмурился Дронго, - но давайте начнем все с самого  начала  по
порядку. Когда точно начали появляться эти картинки и журналы?
   - Примерно пять с половиной месяцев назад.
   - Вы можете вспомнить точнее?
   - Думаю, что нет. Никто не обратил внимания, когда они  появились  первый
раз. Думали - шутка или кто-то просто забыл.
   - Где забыл? - быстро спросил Дронго. - В каких туалетах они  попадались?
В мужских или женских?
   - Сначала только в мужских, потом и в женских. Потом в отделах.
   - Ясно. Кто была убитая?
   - Наша сотрудница, - удивился Михаил Михайлович.
   - Это я понимаю. Меня интересует, сколько ей  лет,  какую  должность  она
занимала, ее внешность, откуда она пришла, как долго у вас работала, почему,
по каким причинам задержалась, кто первым ее нашел.
   - Ей было  двадцать  восемь  лет.  Довольно  симпатичная.  Алла  Хохлова.
Младший  научный  сотрудник.  Незамужняя,  разведена.  Детей   нет.   Почему
задержалась,  мы  пока  установить  не   можем,   но   ее   непосредственный
руководитель вспомнил, что она просила разрешения задержаться, объясняя, что
у нее есть работа. Какие еще вопросы вас интересовали?
   - Кто ее нашел и откуда она к вам перешла?
   - Нашел наш охранник. Мастуков. Его уже раз пять допрашивали в милиции  и
ФСБ. Он был напарником Паши в ту ночь. А  наш  Пашка,  которого  арестовали,
клянется, что как только увидел убитую, так сразу вспомнил о  своей  скрытой
судимости  и  поэтому  сбежал.  Собственно,  Мастуков  отправился  в  здание
потушить свет в комнате, где было совершено убийство, и обнаружил убитую. Вы
представляете, какое у нас у всех было состояние? У нас за столько лет  даже
ручки не пропадали со столов, - мрачно заявил Михаил  Михайлович.  -  А  тут
такое преступление... Хохлова пришла к нам из другого института.  Перевелась
примерно месяцев восемь назад. Объясняла, что отсюда ей ближе к дому.
   - А какая она была из себя?
   - По-моему, ничего особенного.  Моложавая,  довольно  изящная  блондинка.
Обычно ходила в джинсах. Убийца ударил ее десять раз ножом, бил в основном в
живот. Раны не сильные, некоторые  были  довольно  легкими,  просто  порезы.
Эксперты считают, что она могла умереть и от потери крови.
   - И никто не слышал ее криков?
   - Никто.
   - Вы же говорили, что у вас есть телекамеры.
   - В том отделе их нет. Она работала в техническом отделе, находившемся не
в основном здании института.
   - Ее изнасиловали?
   - Наверное, хотели, но не  успели.  Но  джинсы  и  нижнее  белье  было  в
порядке. Эксперты считают, что насильник не успел ничего сделать.  Извините,
Сергей Алексеевич.
   Архипов сморщился, отвернулся. Прошел к столу, взял ручку, переложил ее с
места на место, явно нервничая. И вернулся в свое кресло.
   - Кто ведет дело? - продолжая разговор с Михаилом  Михайловичем,  спросил
Дронго.
   - Следователь прокуратуры. Но создали общую группу из сотрудников милиции
и ФСБ. Возглавляет группу полковник Левитин из  ФСБ.  У  нас  ведь  закрытый
институт.
   - Он уже полковник, - пробормотал Дронго, - тогда все понятно. Боюсь, что
поиски  убийцы  затянутся  надолго.  Или  еще  хуже  -  они  обвинят  вашего
охранника.
   В этот момент в кабинет вошла супруга академика, которой помогала пожилая
домработница. Они быстро поставили  три  чашки  дымящегося  чая,  нарезанные
ломтики бисквита, вазочки с вареньем на стол  и  молча  вышли  из  кабинета.
Здесь не было принято мешать хозяину во время его разговоров.
   - Мне казалось, что вы могли бы оказать некоторую неформальную помощь,  -
объяснил Архипов.
   - Попробую, - вздохнул Дронго, - раз уж я решил вас выслушать, то сначала
необходимо поговорить с этим Левитиным. Хотя мне очень не хочется беседовать
с  ним.  А  он,  как  я  подозреваю,  тоже  не  горит  желанием  что-то  мне
рассказывать. Боюсь, Сергей Алексеевич, что это будет самое сложное в  нашем
расследовании. Мне никто не разрешит смотреть официальные материалы дела  и,
тем более, вмешиваться в расследование. Ни под каким видом.  Думаю,  что  вы
сами это прекрасно понимаете.
   - Я мог бы поговорить с руководством ФСБ  или  прокуратуры,  -  предложил
Архипов. - Мне  казалось,  что  они  примут  вашу  помощь  с  удовольствием.
Возьмите чашку чая.
   - Спасибо. Вы хорошо думаете о людях, Сергей  Алексеевич.  Кому  приятно,
когда появляется какой-то тип, который указывает вам на ваши ошибки  да  еще
берется сделать за вас вашу работу. Я уж не говорю о  том,  что  это  просто
юридически не правомерно. Нет,  ни  с  кем  говорить  не  нужно.  Мне  будет
интересно все посмотреть самому. Может, мы сделаем все по-другому.
   - Каким образом? - Академик даже не дотронулся до своей чашки.
   - Вы можете принять меня на работу в институт. Скажем, помощником Михаила
Михайловича. На  некоторое  время,  за  которое  я  смог  бы  разобраться  с
убийством в стенах вашего института.
   - Это невозможно, - развел руками Архипов, -  у  нас  режимный  институт.
Чтобы принять кого-то на работу, я обязан получить разрешение ФСБ.  Конечно,
если это не технический сотрудник.
   - Уборщицу вы тоже оформляете с разрешения ФСБ?
   - Но вы же не хотите, чтобы я вас брал уборщицей.
   - В таком случае, каким образом арестованному  охраннику  удалось  скрыть
свою прежнюю судимость?
   Архипов снова взглянул на Михаила Михайловича, приглашая ответить на этот
вопрос.
   - Он при браке взял фамилию жены.  А  по  его  собственной  судимости  не
значилось, так  как  ее  формально  сняли.  Да  и  проверка  была  не  такой
серьезной. Кто сейчас соглашается идти к нам на работу за такую зарплату. Он
ведь нанимался обычным дежурным, а не научным сотрудником, имевшим доступ  к
секретной информации. Если у  меня  появится  помощник,  имеющий  доступ  во
внутренние помещения, то мы обязаны получить согласие ФСБ.
   - Ясно, - мрачно заметил Дронго, - а гости  у  вас  бывают?  Какие-нибудь
ученые, приезжающие к вам в институт  из  схожих  научных  центров  в  самой
стране?
   - Бывают, но крайне редко. На один-два дня мы можем дать  разрешение.  Но
это  делается  в  исключительных  случаях.  Да  и  все   равно   мы   должны
информировать ФСБ.
   - Вы сильно усложняете мою задачу, - сказал Дронго, обращаясь к Архипову,
- я не смогу ничего решить.
   - Понимаю. У меня была какая-то почти детская вера в  ваши  феноменальные
способности. Мне казалось, что вы приедете  и  сразу  во  всем  разберетесь.
Извините  меня,  наверно,  это  было  немного  наивно,  но  такое   страшное
преступление в стенах нашего института очень сильно подействовало на меня.
   - Сколько у вас работает людей в институте?
   - Раньше было около восьмисот человек. Сейчас после  сокращения  примерно
пятьсот семьдесят.
   - Посторонний мог проникнуть на территорию института?
   - Исключено, - впервые без разрешения шефа вмешался Михаил Михайлович,  -
абсолютно исключено.
   - Какую судимость скрыл ваш Паша?
   - Грабеж, - хмуро ответил Михаил Михайлович, - хотя ничего  страшного  не
произошло. Мы проверяли, судимость с него была снята. По молодости  совершил
преступление, потом пошел в армию, судимость с него сняли. Он виноват только
формально, в наших анкетах нужно указывать и снятую судимость.
   - У него не было доступа во внутренние помещения?
   - Нет, конечно.
   - А почему он вошел в комнату, где была убитая?
   - Он совершал обход, а дверь была открыта. Он не должен был  входить,  но
он, видимо, приоткрыл дверь и увидел убитую. А  потом  испугался  и  сбежал.
По-человечески его можно понять.
   -  Вот  именно  "по-человечески".  А  Левитин  вряд   ли   мыслит   этими
категориями. Формально он прав. Скрывший  свою  прежнюю  судимость  охранник
оставил отпечатки пальцев на двери,  где  находилась  убитая  сотрудница.  И
потом сбежал. Представляю, как бесился Левитин, когда  они  не  могли  найти
исчезнувшего охранника. И как он торжествовал,  когда  они  его  арестовали.
Нет, теперь он так просто не отдаст арестованного, пока не докажет, что  тот
виноват. Когда поступил на работу ваш охранник?
   - Примерно полтора года назад.
   - У него были враги?
   - Нет, конечно. Он был хороший парень. Никаких  замечаний,  всегда  чисто
выбрит, всегда вовремя приходил на дежурство.
   - А у покойной были враги?
   - Нет. Я думаю, что нет, вернее, нам казалось, что нет.
   - Перед убийством ничего необычного не происходило?
   - В каком смысле?
   - Может, появились особенно откровенные журналы или картинки?
   - Да нет, наоборот, все как-то успокоилось, мы даже решили, что  психопат
унялся. А тут вдруг такое...
   - Сергей Алексеевич, - вдруг сказал Дронго, - вы ведь меня пригласили  не
из-за жены этого Паши? Это всего лишь повод объяснить  мой  вызов.  Вы  ведь
понимали, что жена и ребенок могут ничего не значить.  У  вас  были  причины
более конкретные?
   - Да, - смущенно сказал Архипов, - да, безусловно. Я полагал, что вы  все
равно поймете. Я не верю в маньяка в моем институте. Не верю в психопата.  Я
убежден, что эти журналы и эти картинки не имеют ничего общего с  убийством,
которое совершил посторонний субъект, неизвестно как проникший на территорию
института.
   При этих словах Михаил Михайлович нахмурился, но  не  решился  спорить  с
директором. Только мрачно отвернулся.
   -  Я  знаю  своих  людей,  -  продолжал  Архипов.   -   Это   не   всегда
уравновешенные,  очень  эмоциональные  люди,  среди  которых   есть   немало
талантливых  ученых.  У  них  могут  быть  срывы,  разного  рода   истерики,
проявление эмоций. Но психопатов-маньяков среди них нет. Я в этом уверен.
   - Тогда кто же убил Хохлову?
   - Не знаю. Я настаивал на версии, чужого.  Среди  ученых  такого  негодяя
быть не может.
   - В каком смысле - чужого?
   - В любом случае это не человек науки.
   Михаил Михайлович сидел не  двигаясь.  Очевидно,  что  упрек  был  брошен
сотрудникам охраны. Но он не решился спорить с патроном.
   - Тогда это Паша или кто-то из его товарищей - заметил Дронго.
   - Я этого не говорил. Почему вы думает что у него были напарники?
   - Я сказал товарищи, а не напарники.
   - Какая разница? Почему вы так решили?
   - Может, он действовал не один? Архипов посмотрел на своего  заместителя,
тяжело вздохнул и покачал головой:
   - Это почти наверняка был не он.
   - Но тогда кто?
   - Не знаю. И не хочу гадать.  Мне  неприятно  даже  предположить,  что  я
здороваюсь по утрам с этим  мерзавцем.  Поэтому  я  и  прошу  вашей  помощи,
Дронго.  Вы  представляете  себе  атмосферу  в  институте.  Все  друг  друга
подозревают, на всех мужчин смотрят подозрительно.  В  такой  обстановке  мы
просто не можем работать.
   - Журналы появились опять? - вдруг спокойно спросил Дронго.
   Архипов вздрогнул и посмотрел на своего заместителя. Тот тоже не  скрывал
своего изумления.
   - К-как вы догадались? - заикаясь, спросил академик.
   - Вы сами сказали, что хотели обратиться за  разрешением  в  ФСБ.  Но  вы
этого не сделали. А без их разрешения  вы  не  стали  бы  мне  звонить,  это
очевидно для любого человека, который вас знает. Журналы появились опять,  и
поэтому вы убеждены, что ваш бывший охранник, даже  скрывший  судимость,  не
виноват, а убийца - кто-то другой. Я прав?
   - Да, - вздохнул академик, - к сожалению, более чем правы. Вчера ночью  у
нас снова нашли какие-то скабрезные картинки. И  я  боюсь,  что  неизвестный
маньяк снова Мог решиться на убийство. Хотя сам факт появления этой  гадости
в стенах института должен  был  окончательно  закрыть  вопрос  о  виновности
нашего бывшего охранника.
   - Левитин вам отказал? - понял Дронго.
   - Он считает, что журналы  подбросили  специально,  чтобы  создать  алиби
арестованному, - угрюмо пояснил Михаил Михайлович, - мы  его  ни  в  чем  не
смогли убедить. Да и журналы были  не  очень...  Обычный  "Плейбой",  ничего
страшного... То есть не такие страшные. Мы нашли их в коридоре.
   - Какие-нибудь отпечатки пальцев