ем начался, и почти сразу разразился скандал, когда взявший слово литовский представитель сказал, что они не имеют права забывать о войне, которая идет на Северном Кавказе. Губернатор покинул прием, многие чиновники поспешили следом.
     Дронго прибыл на прием за несколько минут до выступления литовца и видел, какой скандал начался после этого заявления. Карлоса нигде не было. Взбешенный Хоромин заявил, что задержит состав и не выпустит ни одного участника "Экспресса", если к полуночи Казарес не будет найден. Дронго, взяв такси, вместе с Пацохой и Нелли Мёллер объехал все отели. Но все было тщетно. Карлоса нигде не было. В полночь он вернулся в "Чайку", куда уже приехали Хоромин и начальник областного управления ФСБ.
     - Куда он мог деться? - кричал, покрываясь красными пятнами, Хоромин.
     Более уравновешенный начальник управления пытался его успокоить, объясняя, что в их городе человеку не так-то просто спрятаться, что они обязательно отыщут следы испанского писателя.
     До четырех утра напряжение нарастало с каждой минутой. В половине пятого Дронго отправился спать, понимая, что случилось нечто непредвиденное. И в семь утра его разбудил телефонный звонок. Он взял трубку. Это была дежурная.
     - Пришел ваш друг, - торжественно заявила она, - а эти люди не пускают его в номер, все пытаются выяснить, где он был. Вы можете спуститься вниз, он не понимает, что от него хотят.
     Дронго быстро оделся и спустился вниз. Маленький Карлос Казарес стоял в окружении высоких молодых людей, не понимая, почему его не пускают в номер. Дронго обратил внимание, что недалеко от дверей стоит высокая, на две головы выше Казареса, молодая женщина. Она спокойно наблюдала за перепалкой. Сверху уже спешил заспанный Хоромин.
     - Что случилось? - рявкнул он на местных сотрудников ФСБ. - Почему такой шум?
     - Он только что приехал в отель, - объяснил один из офицеров, - и мы хотим узнать, где он был.
     - Что им от меня нужно, сеньор? - спросил Казарес. - Или в этой стране снова тоталитарный режим? Почему я не могу приходить в своей отель когда хочу и с кем хочу?
     - Подождите, Карлос, - попросил Дронго. - Конечно, вы можете приходить когда хотите, но, ради бога, объясните нам, где вы были все это время. Мы ведь волновались за вас, с ума сходили. Где вы пропадали?
     - Я был с дамой. - сказал Казарес, указывая на молодую женщину, стоявшую у дверей. - Это сотрудница библиотеки, мы познакомились вчера утром, и я был у нее в гостях.
     Дронго заметил темные круги под глазами женщины. "Кажется, этот маленький испанец - настоящий сексуальный гигант", - стараясь не расхохотаться вслух, подумал Дронго.
     - Значит, вы были все время с ней? - спросил он, уже с трудом сдерживая смех.
     - Я был с этой сеньоритой и не намерен отчитываться перед кем бы то ни было, - гордо заявил Карлос Казарес.
     И тут Дронго прорвало. Он начал громко хохотать, согнувшись почти пополам. Его громкий смех был слышен на всем этаже. Он хохотал так заразительно, что Карлос тоже захохотал следом, а за ними заулыбались даже сотрудники ФСБ.
     - Что происходит? - спросил ничего не понявший Хоромин. - Почему вы смеетесь?
     - Он был на свидании с дамой, - объяснил, давясь от смеха, Дронго, - а вы, как всегда, заподозрили заговор. Нельзя быть таким подозрительным, Хоромин.
     Карлос продолжал смеяться. Но Хоромин даже не улыбнулся. Резко повернувшись, он направился на второй этаж свой номер. А Дронго торжественно сказал Казаресу:
     - Вы - первый мужчина в Европе. Отныне и навсегда Карлос Казарес - первый мужчина в объединенной Европе. Я теперь буду вас называть только так.
     По-английски это прозвучало особенно торжественно. Казарес растрогался, достал платок, вытер лицо и, улыбнувшись, вдруг подмигнул Дронго и сказал:
     - В таком случае вы - второй мужчина Европы. Можно и мне так вас называть?
     И они снова расхохотались. Сотрудники ФСБ смотрели на них, не понимая, чему так радуются эти двое.

ВИЛЬНЮС. 26 ИЮНЯ

     Дорога от Калининграда до Вильнюса заняла почти весь день, и они прибыли в столицу Литвы лишь к вечеру. Гостей разместили в старом, оставшемся с советских времен огромном отеле "Литва". Наверное, в советские времена что была показательная гостиница - большая стеклянная коробка с многочисленными номерами и со встроенными в них деревянными шкафами. Но с течением времени у шкафов стали отваливаться дверцы, дизайн здания морально устарел, и сама гостиница стала лишь отблеском былой славы лучшего отеля этой прибалтийской республики.
     Участникам забронировали более ста сорока номеров. И лишь литовские представители разъехались по домам, чтобы встретиться с семьями после довольно долгого отсутствия.
     Вечером в мэрии Вильнюса состоялся торжественный прием, на котором выступил мэр столицы и руководитель проекта Томас Вольфарт. Гости разбрелись по большим залам, где на столах стояли разнообразные закуски и напитки. Дронго немного опоздал в мэрию и, приехав, увидел стоявшего на лестнице Джеймса Планнинга, одетого в строгий темный костюм. На этот раз на нем был костюм от Бриони и темный галстук от Армани. Дронго появился в сером костюме от Валентино и коллекционном галстуке от Живанши. Оба внимательно посмотрели друг на друга. Если англичанин предпочитал обувь исключительно своей страны, то Дронго уже много лет носил обувь только фирмы "Балли".
     - Вы хорошо выглядите, - сказал Дронго, обращаясь к англичанину. - Честное слово, вас можно принять за агента британской разведки. Никто другой не мог бы выглядеть столь элегантно.
     - А вас можно принять за русского шпиона, - парировал Планнинг. - Вы одеваетесь так, что всем сразу становится ясно, на какие доходы вы живете. Неужели ваша частная практика приносит столько денег?
     - Не меньше, чем ваша государственная служба, Планнинг, - улыбнулся Дронго.
     К ним подошла представительница Швеции Инна-Линна Линквист. Когда-то она жила в Белоруссии, затем переселилась в Швецию, однако по-прежнему считала своим родным языком русский.
     - Вы прекрасны выглядите, - сказала она, обращаясь к обоим мужчинам. - Кажется, вы самые элегантные мужчины в нашей группе. Разрешите провести один тест.
     - Какой тест? - не понял Планнинг, которому Дронго перевел ее вопрос.
     - Скажите, от какой фирмы у меня ремешок и блузка? - спросила, лукаво улыбнувшись, Инна-Линна.
     Дронго перевел ее вопрос, и они, переглянувшись, усмехнулись. Для них подобные вопросы не было сложными.
     - Ремешок от Ланвина, - сразу сказал Планнинг.
     - А блузка от Кензо, - добавил Дронго.
     - Точно! - всплеснула она руками. - Откуда вы узнали? Вам сказал мой отец? Он подарил мне эти вещи сегодня вечером. Он живет в Вильнюсе уже много лет.
     Дронго видел ее отца в отеле. Это был красивый пожилой человек с аккуратно подстриженными бородкой и усами, похожий на русского дворянина начала века. У него были красивые руки, и он говорил на том правильном русском языке, на котором уже давно не говорили в самой России.
     - К сожалению, мы не имеем чести знать вашего отца, - поклонился Дронго. - Но я думаю, что мы могли обойтись и без подсказки. Дело в том, что мы с моим другом часто путешествуем, а во время поездок вольно или невольно обращаем внимание на товары разных компаний и фирм, известных на Западе.
     - Интересно, - кивнула она, - идемте скорее, там уже начали.
     Она побежала по лестнице наверх. Планнинг взглянул на нее, потом на Дронго и несколько недовольно заметил:
     - Настоящая ярмарка тщеславия. Зачем вы сказали ей про Кензо? Могли бы и не угадать для приличия.
     - Не хотел отстать от вас. Вы ведь правильно назвали фирму "Ланвин". С вашим феноменальным вкусом...
     - Не нужно, - отмахнулся англичанин. - Вы, между прочим, носите только коллекционные галстуки, тогда как у меня они обычные.
     - Зато ваш костюм стоит в несколько раз дороже моего. У меня - от Валентино, а у вас - от Бриони. Кажется, в фильмах Джеймс Бонд ходит именно в таких костюмах.
     - Не нужно меня сравнивать с этим кретином, - мрачно заметил Планнинг. - Я ведь вам говорил, что ношу только костюмы от Бриони. И то благодаря капиталам, которые скопил мой покойный отец.
     - Вы идете на прием?
     - Нет, конечно. Я жду машину из нашего посольства. Признаюсь, здесь я чувствую себя почти свободным. После плотной опеки, которой меня подвергли в Калининграде.
     - Скажите спасибо, что все закончилось таким образом. Кажется, в демократической Португалии прием был гораздо хуже.
     - Это еще нужно выяснить, кто в нас стрелял, - резонно заметил Планнинг.
     Он увидел подъехавшую машину с британским флагом и поспешил к ней. Дронго проводил его взглядом и, войдя в здание, поднялся по лестнице. Прием было в разгаре, когда к нему подошел молодой человек в светло-зеленом френче. Юноше на вид было лет двадцать пять, у него были пышные светлые усы и пышная светлая шевелюра. С лица его не сходило радостное выражение, свойственное молодым людям.
     - Я атташе по культуре украинского посольства, - сказал он, - а вы действительно Дронго.
     - Нет, я его двойник, - пошутил он.
     - Вы даже не представляете, как много я про вас слышал, - восторженно заявил атташе.
     Дронго пришлось выпить и с этим атташе, и с двумя консулами, представлявшими соседние республики. Консулы даже сфотографировались с ним на память, но поспешили удалиться, когда к ним подошли представители Украины - Микола Зинчук, Юрий Семухович, Екатерина Вотанова и Андрей Бондаренко.
     - Это тот самый Дронго, - счастливым голосом сообщил атташе. - Я был еще школьником, когда мне рассказывали про вас.
     - Не нужно напоминать мне о моем возрасте, - попросил Дронго.
     - Вы напрасно так комплексуете, - заметила Катя, - я ведь знаю, сколько вам лет. А наш атташе - молодой человек, десять лет назад он еще учился в школе.
     - Я всегда был вашим поклонником, - не успокаивался атташе. - Вы даже не можете себе представить, насколько вы популярны на Украине. Как жаль, что здесь нет украинских женщин. О, вы даже не можете себе представить, как вас любят в Киеве!
     - Действительно, не могу, - признался Дронго, - а из украинских женщин здесь есть одна, но она меня, кажется, недолюбливает.
     - Неправда, - улыбнулась Вотанова, - мы даже скучали без вас в Калининграде, попав в другой отель.
     - Вот именно, - поддержал ее Андрей.
     - Не обращайте внимания на слова дипломатов, - шутливо посоветовал Зинчук, - они всегда все преувеличивают.
     - Вы меня успокоили, - кивнул Дронго.
     К нему подошла Мулайма Сингх.
     - Говорят, что в Мальборке вы зарезали одного и пристрелили другого? - спросила она, лукаво усмехаясь.
     - Никого я не резал. И тем более не стрелял. Это все слухи.
     - Как вы дрались на мечах с Давидом, я видела. Но когда вы успели устроить дуэль с Альваро Бискарги, я не могу понять. Вы действительно его застрелили?
     - Мулайма, ну разве можно говорить такие вещи? Неужели я похож на убийцу?
     - Нет, - сказала она, поднимая бокал с шампанским.
     Он тоже взял бокал с вином с подноса проходившего мимо официанта.
     - Ваше здоровье, - сказал он Мулайме.
     Они чокнулись.
     - Почему у вас такое странное имя? - спросил Дронго. - Вы не похожи на индианку, хотя это имя встречается только в Индии.
     - Мои родители познакомились в Индии, - пояснила Мулайма. - На самом деле бабушка у меня из рода Сингхов, и я взяла ее фамилию. Это мать моей матери. А мой дедушка, ее отец, был англичанином. Мой же отец - датчанин, и они встретились с моей матерью в Калькутте. Вот откуда мои экзотические имя и фамилия.
     - Я был в Калькутте, - сказал Дронго. - Это было одно из самых интересных путешествий в моей жизни, но и самых тяжелых. Мне повезло, я был в этом городе в сентябре. Но там не было воздуха, то есть его не было совсем! Мы успевали добежать из отеля до автобуса с кондиционером, задыхаясь от влажности. Было полное ощущение, что мы в парной сауне.
     - А вы не любите сауну? - вдруг лукаво спросила она.
     - Люблю, - помрачнел Дронго.
     "Неужели она вспомнила ганноверскую сауну?" - подумал он.
     - Говорят еще, что вы женоненавистник и гоните всех, кто осмелится к вам постучаться, - продолжала она.
     Значит, эта история еще не кончилась. Очевидно, немецкая журналистка рассказала кому-то о своей неудаче, та поделилась с подругой... Он нахмурился. Через несколько дней об этом будет знать вся группа.
     - Это тоже неправда, - сказал он твердо, - абсолютная неправда. Наоборот, я очень люблю женщин.
     - И если к вам придет женщина, вы ее не прогоните? - спросила она, откровенно улыбаясь.
     "Только этого мне и не хватало", - подумал он, хотя Мулайма нравилась ему гораздо больше, чем немецкая журналистка, навязавшая ему свое общество в Ганновере.
     - Надеюсь, не прогоню, - сказал он, быстро отходя от опасной собеседницы.
     Оглянувшись, он увидел, что она пересказывает их разговор Мэрриет Меестер и Виржинии Захарьевой. Все трое громко смеялись, поглядывая в его сторону. Если сегодня к нему постучит к го-то из этих женщин, отказать он нс сможет. Нужно раз и навсегда отбить у них охоту стучаться в его дверь! Здесь столько мужчин. Впрочем, он не прав. Многие женщины в поездке уже нашли себе пары. Пикантность ситуации заключалась именно в том, что выбирали не мужчины, а женщины. И, выбирая себе партнера, настолько уверенно шли к цели, что у их избранников даже не возникало мысли попытаться хоть как-то избежать этой обременительно-приятной обязанности. И, кажется, он должен был стать последней жертвой одной из этих дам, все еще колебавшихся в своем выборе. С досады он выпил бокал вина, затем второй.
     Он вышел из мэрии раньше остальных. Такси стояли слева от здания. Он сел в машину и попросил отвезти его в отель "Литва". Приехав в гостиницу, он вошел в кабину лифта и уже собирался подняться к себе, когда следом вошла девушка, вернее, девочка лет восемнадцати. На ней была красная мини-юбка, обнажавшая ее длинные ноги. Уже по походке, манере одеваться, по косметике, можно было догадаться, чем именно она занималась в отеле. Дронго вдруг осенило. Это, кажется, абсолютно надежный выход.
     - И сколько все это стоит? - спросил он, обращаясь к девице.
     - А ты откуда? - спросила она, смерив его взглядом с головы до ног.
     - Неужели для некоторых стран у вас предусмотрены скидки? - поинтересовался Дронго. - Или у вас есть проценты на каждую территорию?
     - Веселый ты, - сказала она, оценив и его костюм, и внешний вид. - Четыреста долларов за час. - смело произнесла молодая особа, нагло глядя ему в глаза.
     - Нехорошо врать дяде, - строго сказал Дронго. - Все это не стоит больше пятидесяти, и ты прекрасно это знаешь.
     - Тогда чего спрашиваешь? - обиделась она. - Мог бы сразу свой номер назвать.
     - Я еще подумаю, - сказал он. - А где вы обычно сидите?
     - Спустись в бар. Там нас всех и найдешь, - ответила она.
     Он прошел в свой номер, открыл окно. Было достаточно прохладно. Он вдруг вспомнил давнюю незнакомку из кинотеатра. Конечно, она не была проституткой. Хотя после той встречи он проверялся у врачей. У той женщины была тайна, которую он никогда так и не узнает. Возможно, в тот момент, именно в тот самый момент, ей нужен был такой мужчина. Посторонний мужчина, иностранец, имени которого она не знала и не хотела знать. Возможно, для нее это была попытка самоутверждения. Дронго вдруг подумал, что он ведет себя так, словно боится. Боится встретиться с нормальной женщиной. Или изменить Джил? Или изменить самому себе? А может, он просто не хочет тратить душевные силы на другую женщину? Может, у него и не осталось этих сил? С этой точки зрения проститутка - идеальная машина для услады тела. Она механически выполняет свою работу и не требует взамен ничего, кроме почасовой оплаты труда. Он вдруг повернулся и пошел к лифту. Спустившись в бар, он обнаружил целую компанию молодых женщин, сидевших за столиками. На любой вкус. За другими столиками было довольно много участников их поездки. У стойки бара стояли несколько человек, среди которых он увидел Давида Матевосяна. Он шагнул к нему.
     - Как твоя рана? - спросил Дронго.
     - Уже заживает, - ответил Давид. - Ничего страшного. Легкий порез.
     - Надеюсь, - пробормотал Дронго. - Здесь столько красивых женщин.
     - Да, - кивнул Давид, - очень много. Но мне они не нужны.
     - А я себе выберу пару, - громко сказал Дронго, чтобы слышали все остальные.
     Он подошел к столику, за которым сидели две симпатичные молодые женщины. Одна была в темном платье, другая в джинсах и светлой блузке. Он довольно быстро выяснил, что одну зовут Виолой, а другую Светой. И договорился с ними о цене. Цена была стандартной, как во всех отелях, но он сказал, что заплатит обеим чуть больше, если они поднимутся к нему немедленно.
     На глазах у сидевших в баре участников "Экспресса" он вышел с двумя девицами. Он увидел, как деликатно отвернулся Жак Жуэ, как улыбнулся, подмигивая ему, Игор Дивжак, как приветливо помахал рукой Давид. Они поднялись на девятый этаж, в его номер. Он открыл дверь. Выпитое в большом количестве вино начало сказываться. Он не был пьян, скорее, его координация была несколько ослаблена. Девицы, конечно, потребовали денег вперед. Он честно заплатил.
     Наверное, все-таки он врал себе. Он твердо убеждал себя, что привел девочек только для того, чтобы ему больше никто не навязывался. Только для защиты от посягательства других женщин. И, конечно, это была неправда. Если бы к нему постучалась женщина, которая ему нравилась, он бы сразу выгнал этих девиц. Это был лишь суррогат любви, и Дронго отлично это сознавал. Но к нему в эту ночь никто не постучал. А девицы были рядом. Они быстро разделись, как будто пришли на прием к врачу. И так же быстро предложили раздеться ему.
     "Какая гадость", - думал он, раздеваясь.
     Впрочем, эти мысли были не совсем искренними. После месяца воздержания он хотел подобного общения. Хотел и не стеснялся своего желания. Нужно было отдать должное девицам. Работали они на совесть, и чисто биологическое удовольствие он получил. Но когда они ушли, он встал под душ и долго тер себя мочалкой, словно избавляясь от налипшей грязи. И ему в который раз вспомнились слова Хемингуэя: "В конечном итоге это худшее из одиночеств".

МОСКВА. 27 ИЮНЯ

     Он тянул с расчетами столько, сколько было возможно. Но двадцать пятого июня был отработан последний вариант, и он сдал его охранникам, понимая, что вручает им свой смертный приговор. Отныне оставалось ждать, когда Баширов проверит этот вариант и, утвердив его, приговорит узника к смерти. Весь вчерашний день Меликов не притрагивался к еде, словно готовясь услышать страшное. Но все прошло без эксцессов. Его перенесли на кровать, и он уснул. Проснувшись утром, он был даже несколько удивлен, что, пока он спал, с ним ничего не произошло. Оба охранника как обычно равнодушно-сосредоточенно перенесли его в инвалидную коляску, чтобы отправиться вместе с ним в ванную комнату. Он все еще не мог подниматься самостоятельно. По уверению посетившего его несколько дней назад врача, процесс заживления шел нормально и он должен был подняться месяца через три. Меликов усмехнулся, услышав это. Через три месяца его перебитые кости будут гнить в какой-нибудь яме на окраине городе, засыпанные известью и песком.
     Сегодня утром он решил применить свой план, который обдумывал все последние дни. Это был жест отчаявшегося человека, готового бросить вызов судьбе. Выбраться любыми способами из ловушки, в которую его загнали враги, решившие, что он обречен. Утром за завтраком он плотно поел, готовя себя к главному испытанию в своей жизни.
     Кроме братьев-близнецов, находившихся рядом с ним неотлучно, на даче дежурили еще четверо охранников, по двое в каждой смене. Баширов полагал, что четверо крепких мужчин имеют шансы остановить беспомощного инвалида, не способного передвигаться самостоятельно, если он все-таки попытается бежать. Но даже Баширов не мог предположить, н