рассказала. А я попытаюсь найти Вадима
Кокшенова.
   Ник-Ник опровергал мнение, что в приснопамятные времена на  партийной
работе оказывались сплошь дураки и карьеристы. Случалось  среди  низшего
звена  и  немало  талантливых  порядочных  людей.  Николай   Николаевич,
принадлежавший к их  числу,  оказался  весьма  полезен  своей  газете  в
сложнейший период ломки общественного сознания. Когда его издание и  его
люди оказывались  втянутыми  в  разного  рода  неприятности,  он  всегда
находил  самый  рациональный  и  удивительно  мудрый  выход  из   любого
положения.
   Выслушав рассказ Рыженковой, он понял, что Римме, да и газете  грозит
опасность, и решил взять на себя поиски исчезнувшей пленки. Сенсационный
материал мог в их газете  стать  самой  большой  политической  сенсацией
года. Но перед тем, как нести пленку в ФСБ, нужно сделать с нее копию  и
положить в редакционный сейф.
   - Я не хочу вас подводить, - призналась Римма, -  вдруг  они  узнают,
что вы мне помогаете. Лучше спрячьте  нас  со  Светой  где-то  в  другом
месте. Они ведь знают, что она мне помогает,  и  за  ней  тоже  начнется
охота.
   - Верно, - согласился Глебов, - так будет лучше. И  одна  скучать  не
будешь.
   Сделаем так. Света приедет к тебе куда-то на условное  место  в  моей
машине, а уж потом водитель отвезет вас на дачу. Там поставим охрану.  А
я постараюсь разыскать Кокшенова. Позвоню его редактору. Не унывай.  Все
сделаем правильно.
   - Спасибо, Николай Николаевич, - растроганно сказала Римма. -  Только
пока ничего не рассказывайте вашему водителю.
   - Ты могла бы мне этого не говорить, - хмыкнул Глебов. - Скажи,  куда
подъехать за тобой. Только с дачи  -  никуда.  Иначе  мне  трудно  будет
одновременно искать Кокшенова и держать под контролем таких непоседливых
девиц, как вы.
   - Договорились, - засмеялась Римма,  чувствуя,  как  спадает  нервное
напряжение. - Николай Николаевич, а вы не можете узнать  что-то  о  тех,
кто приходил к вам в редакцию? Было бы интересно получить их фотографии.
Вдруг я узнаю их...
   - Уже проверяем. Я отправлю наших ребят в пресс-центр.  Действительно
надо проверить этого Бондаренко. Почему именно он приехал за тобой.
   - Спасибо.  Я  буду  ждать  вашу  машину.  Лучше  всего  на  этой  же
остановке.
   Здесь всегда многолюдно. - И Римма назвала место.
   Глебов положил трубку и многозначительно взглянул на  сидевшую  перед
ним Рыженкову.
   - Вы теперь подруги по несчастью, - вздохнул он.  -  Так-то,  героиня
сериала "Журналисты тоже  плачут",  -  сказал  он,  намекая  на  Светину
слезливую реакцию.
   Пока не найдем Кокшенова, посидите у меня на даче. А уже потом решим,
как нам действовать дальше. Сейчас я вызову водителя.
   Через полчаса "Ниссан" Главного редактора подъехал  к  остановке,  на
которой машину ждала Римма. Увидев подругу, она разрыдалась. Не сдержала
слез и Света.
   Удивленный водитель с недоумением поглядывал  на  сотрудниц,  которые
ехали, всю дорогу не произнося ни слова.
   Они  уже  подъезжали  к  месту,  когда  раздался  звонок   мобильного
телефона.
   Водитель передал телефон Римме.
   - Кривцова, - услышала она приглушенный голос Николая Николаевича,  -
уговор остается в силе - с дачи никуда. Дело гораздо  серьезнее,  чем  я
думал.
   - Что случилось? - у Риммы сжалось и куда-то покатилось сердце.
   - Виктор Бондаренко дважды судимый рецидивист. Никто не знает,  каким
образом он попал к  Тетеринцеву,  который  согласился  взять  уголовника
своим помощником. Будьте очень осторожны, Римма. Я постараюсь  подослать
к вам надежных людей.

Глава 11

   Вадим Кокшенов никуда не исчезал. После того  как  Римма  отдала  ему
магнитофон, он, так ничего и не поняв, засунул его  в  карман  куртки  и
поехал к знакомому фотокорреспонденту домой проявлять в его  лаборатории
пленку и печатать фотографии. Куртку он свалил куда-то на свободный стул
в прихожей и забыл и про магнитофон, про свой  мобильный  телефон,  тоже
лежавший в куртке.
   Вместе с другом они провозились около часа с пленками и  снимками,  а
затем решили отметить удачное завершение работы. Потом  созрела  идея  -
"добавить" еще.
   И в результате к семи  часам  вечера,  основательно  нагрузившийся  и
беззаботный Вадим отправился к себе домой, забыв куртку с магнитофоном и
неотключенным телефоном у друга.
   Возвращался  он  в  хорошем  настроении  и,  разумеется,  не  обратил
внимания на чужую "Волгу", стоявшую у его  подъезда.  Он  уже  собирался
войти в подъезд, когда рядом с ним появилось двое незнакомцев.
   - Вы Вадим Кокшенов? - спросил один из них.
   -  Кажется,  да,  -  улыбнулся  он,  все  еще  плохо  соображая,  что
происходит, но инстинктивно прижимая к себе сумку с новыми  фотографиями
и своим магнитофоном.
   - Вам нужно проехать с нами, - предложил один из незнакомцев.
   - Кто вы такие? - спросил Вадим, трезвея. - Я вас не знаю.
   - Я помощник депутата Тетеринцева. Вот мое удостоверение, - достал из
кармана документы тот, что  повыше.  Второй  как-то  мрачно  смотрел  на
Кокшенова.
   Строчки прыгали перед глазами репортера, и  он  только  разглядел  на
фотографии лицо, схожее с тем, которое маячило перед ним.
   - Ну и что? - спросил, пошатнувшись, Вадим, возвращая документы.
   - Вам нужно проехать с нами, - объяснил  помощник  депутата,  -  есть
важный разговор. - Завтра, - отмахнулся Кокшенов, - завтра поговорим.  А
сегодня вы же видите... я очень хочу спать.
   Но человек уже цепко держал его за руку.
   - Вы поедете с нами, - жестко сказал он.
   Если бы Вадим был трезв, он бы наверняка отреагировал  как-то  иначе.
Но алкоголь делал его неразумным и агрессивным.  Вадим,  не  раздумывая,
свободной рукой что было сил оттолкнул нахала. Но  его  товарищ  тут  же
быстро, даже не замахиваясь, нанес журналисту  короткий  удар  в  живот.
Вадим согнулся пополам от боли. Но не упал, очевидно, алкоголь  оказывал
и некое анестезирующее действие.
   Выпрямившись, он развернулся и неожиданно нанес  нападавшему  удар  в
лицо. Тот отшатнулся, полетел к стене.
   Но исход боя был предопределен. Через минуту  Вадим  уже  валялся  на
земле, а его противники с упоением били его  ногами  в  живот.  Кокшенов
издавал короткие всхлипы, пытаясь закрыть лицо.
   Драка во дворе привлекла внимание жильцов. Послышался женский крик:
   "Убивают!" Мужчины оглянулись по сторонам. В их планы явно не входило
свидание с милицией.  Услышав  крики,  они  быстро  обыскали  Кокшенова,
схватили сумку, валявшуюся рядом, и поспешили к своей машине.
   - Убийцы! -  громко  кричала  соседка  при  виде  лежавшего  в  крови
Кокшенова. - Остановите же их!
   Но те уже сели в свою "Волгу", машина, взвизгнув тормозами, выскочила
из арки двора. Когда через несколько минут на месте оказались участковый
и машина "Скорой  помощи",  у  подъезда  лежал  только  зверски  избитый
Кокшенов. Объяснить, почему на него набросились незнакомцы, он не  смог.
Зато специфический  запах,  исходивший  от  пострадавшего,  не  оставлял
сомнений - участковый решил, что  это  была  обычная  пьяная  драка.  Он
составил протокол по этому поводу,  дав  подписать  его  и  сердобольной
соседке, выступившей  свидетельницей  драки,  а  затем  разрешил  увезти
Кокшенова в больницу для оказания ему необходимой помощи.
   В больнице выяснилось,  что  у  него  сломаны  два  ребра  и  имеются
многочисленные ушибы по всему телу. Ко всему  прочему  у  него  был  еще
закрытый перелом руки. Пострадавшего оставили в больнице, а  участковому
пришлось переписывать протокол, отмечая, что в драке  принимало  участие
несколько человек, которые нанесли журналисту довольно серьезные увечья.
   И наконец, в довершение ко всему выяснилось, что у журналиста  украли
сумку с документами и аппаратурой, и участковому пришлось в  третий  раз
переписывать протокол, на этот  раз  фиксируя  факт  грабежа.  При  этом
состояние самого Кокшенова уже не упоминалось, как бы не  имея  никакого
отношения к данному делу.
   Бондаренко, тяжело дыша, осматривал сумку журналиста. Теперь  он  был
уверен, что магнитофон, за  которым  они  охотятся,  находится  в  сумке
Кокшенова.
   Так и оказалось. На дне  сумки  лежал  старый  кассетный  магнитофон.
Довольный находкой помощник сообщил своему шефу, что магнитофон  найден.
Через полчаса после драки Бондаренко и шофер уже сидели  на  квартире  у
Тетеринцева. Здесь не было самого хозяина, он находился на даче,  и  его
роль играл первый помощник депутата, некто Василий  Малявко.  Малявко  и
был обладателем тех самых рыжих  туфель,  со  знакомства  с  которыми  и
начались все неприятности Риммы.
   Едва магнитофон оказался в его руках, Малявко позвонил своему шефу.
   - Все в порядке, - доложил он. - Пленка у нас.
   - Хорошо, - сказал Тетеринцев, - ты по какому телефону говоришь?
   - По мобильному.
   - Кретин, - разозлился депутат, -  перезвони  по  обычному.  Ты  ведь
знаешь, как легко подслушать разговоры по мобильному телефону.
   Малявко прошел в другую комнату, чтобы выполнить приказ шефа.
   - Где журналистка? - спросил Тетеринцев.
   - Пока не нашли, - виновато промямлил Малявко.
   - Идиоты. Весь день не можете  найти  одного  человека.  Хорошо,  что
пленка хотя бы у вас. Ты сам слушал запись?
   - Наш разговор, - соврал на всякий случай Василий, еще не  включавший
магнитофона.
   - Пусть Бондаренко привезет мне пленку на дачу.  Здесь  она  будет  в
сохранности. Или лучше приезжайте вместе.
   - Сейчас выезжаем, - по-военному выпрямился Малявко, кладя трубку.
   - Все в порядке, - сказал  Тетеринцев,  поворачиваясь  к  Ветрову.  -
Пленка у нас.
   На его породистом, несколько одутловатом  лице  со  слегка  выпуклыми
глазами, которые, по мнению женщин, делали его особенно привлекательным,
блуждала довольная улыбка.
   - Завтра в газетах появятся еще две статьи,  -  кивнул  Ветров,  -  и
заодно взорвется дом на  Малой  Бронной.  Все  уже  подготовлено.  Нашли
квартиру спившегося типа, дали ему деньги. Завтра днем,  когда  людей  в
доме будет поменьше, он заснет в своей квартире и забудет  закрыть  газ.
По нашим расчетам взрыв произойдет ровно через три  часа.  Нужно,  чтобы
все журналисты были на месте и достойно осветили это событие.
   - Сделаем, - согласился Тетеринцев, - такие  комментарии  дадим,  что
мало не покажется.
   - Как твои ребята?
   - Все в порядке. С ними Кошкин. Это профессионал, прошел  Афганистан,
Чечню. Мужик подготовленный.
   - Только бы психом не был. Среди них много  ненормальных,  -  заметил
Ветров, - насмотрелся я на таких - Нет,  нет,  мужик  в  норме.  Немного
нервный, но психически вполне здоров.
   Мы держим ситуацию  под  контролем.  Начнем  через  два  дня,  как  и
договаривались. Я уже все  узнал.  Поезд  с  детьми  прибудет  в  Москву
послезавтра. А на следующий день  они  поедут  в  аэропорт.  У  нас  все
готово.
   - Чтобы никакой осечки, - напомнил Ветров, - кто у  тебя  с  ними  на
связи?
   - Бондаренко. Он парень проверенный.
   - Две судимости, - поморщился Ветров, - вечно ты с  уголовной  шпаной
связываешься.
   - А ты найди мне чистенького, готового на такое  дело,  -  разозлился
Тетеринцев. - И чтобы ловкий, чтобы шпаной не  был.  И  еще  французский
язык знал.
   Сам поищи  такого!  Конечно,  шпана,  но  зато  работает  чисто,  без
накладок. И любое дело можно поручить.
   - Ну смотри, - сказал с угрозой Ветров, - завалишь такое  дело,  тебе
никто не простит. Ты ведь депутатом стал на наши деньги. Если бы за тебя
не вступились, ты бы до сих пор сидел в своей сибирской глуши и торговал
тухлой колбасой. А  мы  тебя  человеком  сделали,  в  депутаты  двинули.
Помнишь, сколько на тебя денег потрачено? А ты за два  дня  до  операции
все открываешь сопливой журналистке, девчонке.
   - Да не гони ты волну! - закричал Тетеринцев, теряя терпение.  -  Кто
знал, что эта дрянь залезла под стол? Я  теперь  должен  под  все  столы
залезать, чтобы проверять, где разные информаторы прячутся?
   - Если понадобится, то и под стол полезешь, - жестко заметил  Ветров,
- и не ори. Я не глухой. Это ты на своих "шестерок"  кричать  будешь.  А
здесь ты депутат,  человек,  за  которого  мы  заплатили.  И  веди  себя
соответственно.  Кончай  лезть  в  бутылку,  -  уже   более   миролюбиво
посоветовал Ветров. - Давай выпьем, пока наши приедут.
   Он поднялся с дивана, подошел к столу, налил  себе  рюмку  коньяка  и
выпил залпом. Потом обернулся к Тетеринцеву.
   - Жаль, что черножопые там будут, -  сказал  вдруг  с  ненавистью.  -
Лучше бы евреи. Шум был  бы  гораздо  больший.  И  скандал  покруче.  Не
разрешают наши Политики. Слишком, говорят; -  с  издевкой  протянул  он,
стукнув кулаком по столу.
   - Самих бы к стенке поставил. Захватили, сволочи, все  должности,  не
протолкнешься.
   Но, опомнившись, бросил косой взгляд на Тетеринцева и прохрипел:
   - Но ничего, мы и этих черномазых гаденышей передавим так,  чтоб  мир
узнал.
   Через двадцать минут Малявко со своими людьми был уже на даче.  Войдя
в  гостиную,  он  торжественно  вручил  Тетеринцеву  магнитофон.  Прочих
участников операции в комнату, где находился  Ветров,  предусмотрительно
не пустили.
   - Нашли, - улыбнулся Малявко.
   - Молодцы, - кивнул Тетеринцев, -  вот  видишь,  -  повернулся  он  к
Ветрову, - а ты все в моих ребятах сомневался.
   - Включи  магнитофон,  послушаем,  что  ты  там  болтал,  -  ушел  от
разговора Ветров.
   Малявко включил магнитофон. После  характерного  шипения  два  пьяных
мужских голоса затянули песню Высоцкого про  коней  "на  краю".  Малявко
побледнел,  глядя  выпученными  глазами   на   Тетеринцева.   Тетеринцев
угрожающе нахмурился, а Ветров же загадочно ухмылялся.
   Малявко наклонился и дрожащими руками перевернул  кассету  на  другую
сторону.
   - Что вы думаете о наших женщинах? - услышали  они  пьяненький  голос
Кокшенова. Тот очевидно продолжал дурачиться  перед  дружком,  записывая
свой пьяный бред на пленку.
   - Сука! - взвизгнул Тетеринцев,  отвешивая  звонкую  пощечину  своему
помощнику.
   Тот молча схватился за покрасневшую щеку.
   - Так ты говорил, что твоя  шпана  работает  чисто  и  без  накладок.
Теперь я вижу, как они работают, - безжалостно  отрубил  Ветров.  -  Где
этот журналист?
   - Наверное, в больнице, - упавшим голосом ответил Малявко. - Они  его
так избили...
   - Поезжай в больницу и узнай, где пленка. И найди эту сучку,  которая
нас подслушала!  -  заорал  Тетеринцев.  -  И  найди  быстро.  Отвечаете
головой.
   Когда Малявко выбежал из комнаты. Ветров покачал головой.
   - Шпана, - повторил  он  с  презрением.  Потом  подошел  к  телефону,
набирал он много цифр, значит, звонил кому-то на мобильный телефон.
   - Ахмад, как у вас дела?
   - Завтра вечером, - прозвучало в ответ, - на прежнем месте. Только не
забудь свой "подарок". Буду ждать. Не беспокойся, у нас все в порядке.
   - Хорошо, - Ветров молча положил трубку.
   -  Поучился  бы  у  черномазых  работать,  -  сказал  с  нескрываемым
презрением. - Платишь деньги, и никаких проблем. А с тобой одни  заботы.
В общем, так, или завтра ты найдешь обоих журналистов и пленку, или  ...
сам знаешь. Мы ведь не допустим, чтобы такое  дело  сорвалось.  Огласка,
сам понимаешь, чем тебе грозит.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Глава 12

   До самого вечера девушки увлеченно  копались  в  отличной  библиотеке
Глебова.
   Сна как не бывало.  В  спальню  Николая  Николаевича  они  решили  не
входить и постелили себе в кабинете на диване, рассудив,  что  прекрасно
поместятся на нем вдвоем. Римма позвонила  бабушке  и,  убедившись,  что
никто к ним не приходил и не звонил, на какое-то время успокоилась.
   Вадим по-прежнему не отвечал. Его мобильный телефон, включенный и  не
отвечавший, уже пугал их. Почти каждый час звонил Глебов. Он беспокоился
и  за  сохранность  собственной  дачи,  в  общем-то,   так   неосторожно
предложенной им своим сотрудницам, и, разумеется, за жизнь обеих молодых
женщин, которые ввязались в очень непростую историю. Вызвать  охрану  он
почему-то не решился.
   Преждевременная огласка могла повредить делу - он не знал всех связей
депутата.
   Когда Глебов получил данные о Бондаренко, он  сразу  позвонил  Римме,
рассказав главное, без пугающих подробностей. К вечеру он уже  знал,  за
что именно привлекался к уголовной ответственности помощник депутата.  В
первый раз - за вооруженный грабеж, во второй - за участие в  бандитских
нападениях на водителей большегрузных машин. Участие самого Бондаренко в
убийствах доказать не удалось, поэтому в отличие от своих подельников он
отделался сравнительно легко, получив по приговору  суда  только  восемь
лет в колонии для особо опасных преступников. Через четыре года  он  уже
вышел на свободу, которая довольно неожиданно привела  его  в  политику.
Глебова, не впервые сталкивающегося  с  фактом  криминализации  в  кругу
парламентариев, данный случай не столько удивил, сколько  заставил  быть
предельно осторожным. Так или иначе, он решил, что позвонит  Тетеринцеву
и потребует от депутата объяснений незаконных действий его помощника.
   "Плачущие журналистки" продолжали волновать его, и он звонил на  дачу
до двух часов ночи - они еще не ложились. Не мог он найти  и  Кокшенова.
Наконец супруга, которой надоели его постоянные звонки, взбунтовалась  и
заявила, что давно пора спать человеку его возраста, и  Глебов,  никогда
особо  не  перечивший  жене,  отправился   в   спальню,   решив   поиски
исчезнувшего журналиста и его магнитофона отложить до утра.
   Подруги, улегшись рядышком, строили самые разные предположения о том,
что  могло  случиться  с  Вадимом  Кокшеновым.  Если  у  него  кончилась
батарейка на телефоне, то и сам телефон должен быть  отключен,  заявляла
Света, и подруга с ней соглашалась. Пугало именно то обстоятельство, что
мобильный телефон Вадима продолжал работать, а никто на него не отвечал.
Наконец в половине третьего ночи они  снова  отважились  на  звонок.  Им
неожиданно ответили.
   Фотокорреспондент, собутыльник  Кокшенова,  проснулся  среди  ночи  и
отправился на кухню. Его мучила жажда. Возвращаясь в спальню, он услышал
в коридоре слабую трель звонка и  обнаружил  забытую  куртку  друга,  из
кармана которой подавал голос его мобильный телефон,  -  Алло.  Это  ты,
Вадик? - спросил он, держась для верности за стенку.
   - Алло. Здравствуйте, - вдруг заверещал женский голос.  -  Мне  нужен
Вадим.
   Вадим Кокшенов. Это его телефон?
   - Его, - согласился фотокорреспондент.
   - Позовите его, пожалуйста, к телефону.
   Хозяин квартиры удивленно посмотрел по сторонам, затем бросил  взгляд
на свои босые ноги и выдохнул:
   - Его здесь нет.
   - А где он сейчас находится? - упавшим голосом  произнесла  Римма.  -
Мне он срочно нужен. Очень срочно...
   Фотокор сосредоточился, немного помолчал и сказал:
   - Он поехал к себе домой.
   - Его нет дома, - быстро ответила Римма, - Скажите,  ради  Бога,  где
его можно найти. И кто вы такой?
   - Я его друг, - с достоинством произнес голос. - Мы большие друзья, -
почему-то добавил он, - а Вадик поехал домой.
   Ему становилось холодно стоять  в  коридоре  босиком.  Чтобы  согреть
ступни, он потирал их по очереди о свои коленки.
   - Ответьте, пожалуйста, где его найти? - в отчаянии молила  Римма.  -
Он срочно нужен. Поймите, срочно!
   - Дома, - еще раз флегматично ответил фотокорреспондент и, не обращая
внимание на истерические крики, отключил телефон и положил его обратно в
карман куртки. При этом он обнаружил,  что  в  куртке  есть  еще  что-то
тяжелое. Достав магнитофон, он с  удивлением  взглянул  на  него.  Потом
вспомнил про свои босые ноги и прямо с магнитофоном пошлепал в  спальню.
Собираясь сунуть поскорее окоченевшие ноги под одеяло, он  с  удивлением
посмотрел на магнитофон и сунул его между  книгами  на  полке,  висевшей
рядом с его кроватью. После чего улегся и сразу же заснул.
   - Он ничего не знает, - раздраженно сказала Римма,