устишь детей, никуда не полетишь, - сказал Демидов.
   Дронго бежал к вышке, сжимая  в  руке  пистолет.  Успеть,  только  бы
успеть, мысленно твердил он.
   Роман вскочил на ноги. Выругался. Оттолкнул мальчишку.
   - Ах ты сволочь! - заорал он, замахиваясь автоматом.
   - Не смей! - вскочил Коля. - Не смей!
   - Ладно, хорошо, - говорил Кошкин. - Девочки и мальчики до десяти лет
выходят прямо сейчас. Остальных освободим, как только войдем в самолет и
увидим деньги.
   Роман, взглянув на Колю, прошептал:
   - Ублюдки. Все вы ублюдки.
   - Пора кончать, - сказал Павел, наклоняясь к Коле. -  Нужно  все  это
кончать. Мы все начали, мы и закончим.
   - Возьми мой автомат. - Коля протянул ему оружие.
   Дронго, добежавший  до  здания,  уже  поднимался  по  лестнице.  Часы
показывали без двух минут восемь.
   - Давайте самолет, - сказал Кошкин. - Уже почти восемь.
   - Вот именно - почти, - кивнул Демидов.
   И тут Роман ударил "шахматиста"  кулаком  под  ребра.  На  пол  упала
какая-то коробочка. Роман наклонился над ней.
   - Это же переговорное устройство! - закричал он.

***

   Дронго  поднялся  наверх.  И  вдруг  заметил  человека  с  винтовкой.
Сомневаться не приходилось: он целился в спину Демидову.
   Дронго вскинул пистолет. В голове промелькнуло: если сейчас он уложит
Прохорова,  то  расследование  можно  считать  закрытым   -   ведь   оба
предполагаемых киллера будут убиты. Все это промелькнуло у него в голове
за долю секунды.
   Сто тысяч долларов... Но ведь  здесь  жизни  ребят,  жизнь  Демидова,
жизни "террористов", которые были такими же обманутыми ребятами.

***

   - Переговорное устройство! - снова закричал Роман.
   Он замахнулся на мальчика автоматом, но вдруг покачнулся и рухнул  на
пол.
   Павел, поднявшийся с сиденья, ударил Романа ногой в пах.
   Кошкин, увидев переговорное устройство, оттолкнул Демидова и  крикнул
водителю:
   - Закрывай двери.
   И вдруг Коля понял: сейчас произойдет  непоправимое.  Кошкин  вскинул
автомат, целясь в "шахматиста". И тут прогремел выстрел. Затем еще...  и
еще.
   Дронго, успевший выскочить на балкон, сбил Прохорову прицел. А  потом
уже стрелял он...
   Кошкин, целившийся в мальчика,  надавил  на  курок.  Но  в  последнюю
секунду к мальчику бросился Коля, закрывая его своим телом.  Потрясенные
ребята стояли, глядя на двух мальчишек, лежавших  на  сиденьях,  обильно
политых их кровью.
   Кошкин же, как  ни  странно,  "подставился".  Дверцы  автобуса,  даже
такого, как "Икарус", - 'не лучшая защита от выстрелов в  упор.  Услышав
пальбу, Демидов выхватил пистолет и разрядил в  оказавшегося  за  дверью
Кошкина всю обойму. Тот все еще улыбаясь, медленно осел на пол.
   В автобусе больше никто не стрелял. Роман вышел  с  высоко  поднятыми
руками.
   На полу остались  лежать  Коля  Шангин,  принявший  на  себя  очередь
Кошкина, и мальчик-"шахматист", так неосмотрительно поверивший Левитину.
Глава 37

   Машков приехал на  дачу  с  тремя  сотрудниками  ФСБ.  Дача  казалась
вымершей, хотя повсюду светили лампочки. Машков открыл  калитку,  прошел
по дорожке. На него залаяла собака. Машков прошел  к  дому.  Дверь  была
открыта. Это его удивило и насторожило. Кивнув  своим  людям,  полковник
вытащил пистолет и переступил порог.
   Повсюду - мертвая тишина. Машков прошел в гостиную. Затем в столовую.
   Решил осмотреть кабинет. Именно здесь он и нашел  истекающего  кровью
Ветрова.
   Тот собирался застрелиться, но у него дрогнула  рука  -  пуля  прошла
рядом с сердцем.
   - Это ты?.. - попытался усмехнуться Ветров.
   На губах его выступила кровавая пена. Пистолет лежал рядом, на полу.
   - Зачем вы это сделали?
   - Не сотвори... - пробормотал Ветров. - Не сотвори себе кумира...
   - Я могу вам чем-нибудь помочь? - спросил Машк - Пистолет, - попросил
раненый. - Дай мне пистолет.
   Машков все понял. Он подошел ближе,  наклонился.  Поднял  пистолет  и
вложил его в руку Ветрова. Затем кивнул ему, словно прощаясь.
   - Спасибо, - попытался улыбнуться Ветров. - Ты... всегда... был  моим
лучшим учеником...
   Машков повернулся и направился к выходу. Раздался  выстрел.  На  этот
раз Ветров целился в висок и не промахнулся.
   Вернувшись  в  управление,  полковник  Машков   написал   рапорт   на
подполковника Левитина. Он настаивал на немедленном его увольнении.
   Демидов и Дронго в этот момент находились в больнице,  куда  привезли
Колю и мальчика-"шахматиста", простреленных одной очередью. Если  бы  не
Колин  прыжок,  мальчик  бы  погиб.  Но  Коля  принял  на   себя   пули,
предназначенные ребенку.
   - Как они там? - стремительно вошли в  кабинет  главврача  Демидов  и
Дронго.
   - Положение... очень серьезное,  -  сказал  тот.  -  Боюсь,  дети  не
выживут.
   Как это могло случиться? - Внимательные грустные  глаза  за  стеклами
очков испытующе смотрели на стоявших у стола мужчин.
   - Да вот... Случилось. - Демидов опустил голову.
   Дронго отвернулся.
   - Борис Ефимович, - подбежала к  главному  медсестра.  -  У  мальчика
падает давление. Для парня мы нашли плазму, а для мальчика у нас запасов
нет. У него редкая группа крови.
   - Какая? - одновременно спросили Дронго и Демидов.
   - Четвертая, отрицательный резус, - сообщила медсестра.
   - У меня вторая отрицательная, - выдохнул Демидов.
   - Возьмите мою, - выпалил Дронго. - У меня третья отрицательная.  Ну,
может, подойдет, это же совсем рядом.
   - Погодите, - нахмурился главный. - Разве крови нет совсем?
   - Нет, Борис Ефимович, - ответил за медсестру стоявший рядом дежурный
врач. - Вы же знаете, что четвертой отрицательной  вообще  не  осталось.
Сейчас позвонили в третью больницу, они обещали через полчаса доставить.
   - Полчаса? - покачал головой главврач. -  Да,  действительно,  оттуда
раньше не привезут. - Он задумался. Наконец сказал:
   - Тогда так... готовьте все к переливанию крови. Я сейчас приду.
   - К какому переливанию? - не поняла  сестра.  -  Они  сказали,  через
полчаса.
   -  У  меня  четвертая  отрицательная,  -   кивнул   Борис   Ефимович,
приглаживая волосы. - Идите быстрее.
   Медсестра смотрела то на него, то на  двоих  незнакомцев,  словно  не
решалась сказать то, что хотела.
   - Идите быстрее, -  поторопил  ее  главврач  и  направился  к  своему
кабинету.
   И тут медсестра сказала:
   - Простите, Борис Ефимович, этот мальчик...
   - Что? - повернулся врач. - Что с ним?
   - Он азербайджанец, - сообщила она. - Из Баку. Вы понимаете...
   Демидов в  изумлении  уставился  на  медсестру.  Дронго  взглянул  на
табличку, висевшую на двери кабинета. Фамилия врача Арутюнян.
   - Ну и что? - спросил Борис Ефимович.
   - Он из Баку, - повторила женщина. - Вы пойдете на переливание?
   Дежурный врач, молодой человек лет тридцати, отвернулся  -  очевидно,
стыдился за медсестру.
   - Ах вот оно что?.. - нахмурился Арутюнян. - И знаете, что я тоже  из
Баку?
   А вы знаете, что вас увольняю! - закричал  он  неожиданно.  -  Ладно,
готовьте все для переливания.
   Дежурный врач и медсестра побежали по коридору. Не  пошли,  а  именно
побежали. У Дронго на глаза навернулись  слезы.  Арутюнян  же  прошел  в
кабинет и вымыл руки. Затем посмотрел на мужчин,  замерших  в  ожидании.
Коротко кивнув, врач зашагал по коридору.
   - Ты знаешь... - пробормотал Демидов, обращаясь к  Дронго.  -  Я  все
время думаю: кому это нужно, чтобы мы так жили? Как  кошки  с  собаками.
Чтобы так ненавидели друг друга...
   - Значит, кому-то нужно, - вздохнул Дронго.
   Они ждали в  коридоре.  Минут  через  сорок  появился  бледный  Борис
Ефимович.
   Врач прошел к своему кабинету и открыл дверь.
   - Вы родственники? - спросил он.
   - Да, - ответил Дронго, взглянув на Демидова.
   - Мальчик будет жить, - кивнул Арутюнян. - А вот  второй...  Пока  не
знаю.
   Слишком серьезные ранения.
   - Он спасал мальчика, заслоняя его своим телом, - объяснил Дронго.  -
Все думали, что он террорист, а он спасал мальчика...
   - Так, - сказал Арутюнян.
   Он подошел к сейфу и  открыл  его.  Вытащил  бутылку  коньяка  и  три
стакана.
   Разлил теплую янтарную жидкость.
   - Пейте, - кивнул он.
   Все трое молча выпили.
   - Жаль, - сказал Борис Ефимович. - Жаль, если он погибнет.  Там  наши
лучшие хирурги. Они сделали все возможное. Остается уповать на Бога.
   - Думаете, поможет? - невесело усмехнулся Демидов.
   - Обязательно поможет. Есть древняя иудейская пословица...  "Человек,
спасший  другого  человека,  спасает  целый  мир".   Разве   может   Бог
отвернуться от такого парня?
   - Спасибо вам, - сказал Дронго. - И за этого парня,  и  за  мальчика,
которому вы отдали свою кровь.
   - Да ладно вам, - отмахнулся врач. - Я ведь  действительно  из  Баку.
Жил там до семнадцати. Потом поступил в московский медицинский и остался
здесь.
   - Ясно, - кивнул Дронго.
   - Ничего вам не ясно, - возразил Арутюнян. - Думаете, я не понял, что
она имела в виду? Прекрасно понял. Моя тетя и ее дочь оставались в  Баку
в январе девяностого. Их потом на самолете эвакуировали. Знаете, как они
остались в живых? Их соседи защищали. Всем домом. И еще  одну  армянскую
семью. У себя прятали. А потом на своих машинах вывозили. Будь  прокляты
те, кто посеял вражду между нами.
   Я ведь никогда Баку не забываю. Его  бульвары,  улицы,  площади...  И
людей.
   Никогда не поверю, что бакинцы могли друг  друга  убивать.  Для  меня
Баку - родной город. Я уехал в шестьдесят втором, но до сих  пор  помню,
как пахнут весной бакинские улицы. Моя жена - еврейка, она тоже из Баку.
Один мой зять грузин, другой русский. Разве я могу делить людей по пятой
графе? Согласно армянским законам мои дочери армянки, согласно иудейским
- еврейки. Разве из-за этого они чувствуют себя хуже? И  кто  тогда  мои
внуки? Евреи, армяне, грузины или русские?
   А у нас с мальчиком одна группа крови.
   - У нас у всех одна группа крови, - сказал Дронго.  -  Знаете,  я  бы
выпил еще...
   Врач улыбнулся. Разлил коньяк в стаканы.
   - За ребят, - сказал он. - Может, они вырастут и положат конец  этому
безумию. И станут лучше нас? Как вы считаете?
   - Не знаю, - пробормотал Демидов.
   - А я знаю, - улыбнулся Борис Ефимович. - Самое главное,  чтобы  дети
сейчас выжили...
   Демидов по-прежнему молчал. Дронго  вздохнул.  Заканчивался  один  из
самых долгих дней в его жизни.

Глава 38

   Он постучал, прежде чем  войти.  Затем  открыл  дверь  и  оказался  в
небольшом кабинете. Увидев его, Тетеринцев вскочил со стула. Он не верил
собственным глазам.
   - Вы? - сказал он задыхаясь. - Это вы?
   - Я же говорил, что мы еще встретимся, - заметил  Дронго,  усаживаясь
на стул.
   - Убирайтесь! - закричал депутат. - Я. вас не приглашал. Вы ничего не
сможете доказать. Против меня нет улик.
   - Вы слишком самоуверенны.
   - А вы слишком нахальны. Напрасно вы думаете, что я  все  забуду.  Мы
еще встретимся, - с явной угрозой произнес Тетеринцев.
   - В ближайшие десять-пятнадцать лет - вряд ли, - возразил Дронго.
   Тетеринцев нахмурился.
   -  Вы  организовали  убийство  Звонарева,  который  расследовал  ваши
финансовые аферы, - продолжал Дронго.  -  И  вы  ответите  за  вчерашнюю
трагедию в аэропорту.
   - Вон, - сказал Тетеринцев, указывая на дверь. - Это провокация!
   - А может, выслушаете меня?
   - Убирайтесь! - закричал Тетеринцев.
   - Хорошо, - поднялся Дронго. - Не буду назойливым. А перед  уходом  я
оставлю вам скромный  подарок.  Кстати,  такой  же  подарок  я  отправил
спикеру Думы и его заместителям. Думаю, в свете  последних  событий  они
дадут согласие на лишение вас депутатского иммунитета.
   - Что? - опешил Тетеринцев. - Как вы сказали?
   - Кстати, сейчас в ФСБ дает показания  ваш  бывший  помощник  Василий
Малявко.
   Я думаю, вам будет интересно  узнать,  что  он  считает  вас  главным
организатором  убийства  Звонарева.  Впрочем,  это  уже  не  так  важно.
Послушайте пленку. До свидания.
   Выходя из кабинета, Дронго нажал кнопку магнитофона, который  оставил
на столе.
   - Почему так мало? - услышал Тетеринцев собственный голос.
   - Ненужных отбраковали, - докладывал Малявко. -  Все  молодые,  злые,
голодные. Кошкин отобрал пять человек.
   Тетеринцев в ужасе схватился за голову. Опустился на стул.
   - Ты лично отвечаешь за всех, - снова раздался  его  голос.  -  Учти:
никто не должен знать, что мы их готовим.  Ни  один  человек.  И  отзови
своих инструкторов.
   Отошли своих людей куда-нибудь подальше, хоть в зарубежную  командиру
отправь, чтобы они месяца два здесь не  появлялись  и  никому  глаза  не
мозолили...
   Тетеринцев вскочил со стула. Сбросив магнитофон на пол, он пинал  его
ногами, бил изо всех сил словно лютого врага. Неожиданно дверь  кабинета
распахнулась.
   - Простите. Вас вызывает спикер Думы.  Срочно.  К  нему  приехали  из
прокуратуры.
   Тетеринцев снова схватился за голову. Теперь он  понимал:  Дронго  не
шутил.
   Если эту пленку сейчас слушают в Думе, то  лишение  его  депутатского
иммунитета - дело решенное.
   Дронго подъехал к редакции газеты "Московский фаталист". И столкнулся
в коридоре с Олегом Точкиным.
   - Это вы отличились в аэропорту? - осведомился Точкин. - Говорят, что
вы действовали очень профессионально.
   - Нет, у вас неверная информация. Я вчера весь вечер просидел дома, -
пожал плечами Дронго.
   Он зашел в приемную и увидел Виолу. Заметив его, девушка отвернулась.
   Потом спросила:
   - Вы к Павлу Сергеевичу? Я сейчас доложу. У него сидит Корытин.
   - Сначала к вам. - Дронго уселся на стул. -  Знаете,  я  представляю,
как больно, когда молодой человек меняет вас на  другую  девушку  и  вам
кажется, что он сделал это из корысти. И вы были правы, когда  пошли  на
решительный разрыв.
   Но поймите и его. Он ведь хотел устроиться  в  жизни,  хотел  чего-то
добиться.
   Может, следовало его пожалеть, ведь такой человек всю жизнь прожил бы
с нелюбимой женщиной. И знаете... измена себе - худшее из предательств.
   - Вы с ней говорили?
   - Нет. Мне достаточно было  поговорить  с  вами.  И  я  нисколько  не
сомневался: убийство Звонарева - не убийство из-за ревности.
   - Спасибо, - кивнула Виола, утирая слезы. - Хотите войти к Главному?
   - Хочу, - кивнул Дронго.
   Она доложила о нем Сорокину, и  тот  попросил  гостя  войти.  Корытин
сидел рядом, когда Дронго вошел в кабинет.
   - Может, мне уйти? - спросил ответсек.
   - Нет, - возразил Дронго. - У меня дело  простое.  Я  принес  деньги,
которые вы дали мне в качестве задатка.
   Он вытащил из кармана деньги. Аккуратно положил их на стол.
   -  В  чем  дело?  -  спросил  Главный.  -  Вы  решили  отказаться  от
расследования?
   Или на  вас  оказывают  давление?  Что  произошло?  :'  -  Ничего,  -
улыбнулся Дронго. - Вчера  вечером  в  аэропорту  был  застрелен  убийца
вашего Звонарева. Нанявший его  депутат  сегодня  лишится  иммунитета  и
отправится лет на пятнадцать за решетку. А единственный свидетель тоже в
морге.
   У меня нет доказательств, что убийца действительно тот, кого я считаю
таковым.
   И нет свидетелей. Следовательно, я обязан вернуть деньги.
   - Погодите. - Сорокин поднялся из-за стола. - Вы хотите сказать,  что
знаете, кто убил  нашего  журналиста?  Вы  даже  знаете,  кто  "заказал"
убийство? Но не можете ничего доказать. Так это в суде нужно доказывать.
А мы об этом напишем, уж так напишем... Понимаете?
   - Не стоит, - возразил Дронго. - В таком случае мы невольно подставим
молодых парней, которые ни в  чем  не  виноваты.  Нет.  Извините,  но  я
отказываюсь от этого дела.
   - Может, расскажете, что произошло? - предложил Корытин.
   - Обязательно, - кивнул Дронго. - Но в другой раз.  Сегодня  я  очень
устал.
   Извините.
   Кивнув на прощание журналистам, он вышел из кабинета.
   - Ничего не понял, - в задумчивости пробормотал Сорокин.  -  Если  он
знает, кто убийца и кто заказчик, то почему молчит?
   - Темнит, - предположил Корытин. - Наверное, очень темная история.
   Дронго  вышел  на  улицу.  Осмотрелся.  Вдруг  заметил,   что   рядом
затормозила машина. Это  был  полковник  Демидов.  Он  открыл  дверцу  и
устремился к Дронго.
   - Будет жить! - закричал полковник. - Коля будет жить.  Оба  мальчика
выжили.
   А Дронго подумал вдруг, что это поколение будет жить по новым законам
в другое время. Теперь для Коли  все  начнется  заново.  Потому  что  он
совершил первый в своей жизни мужской поступок.



    Чингиз АБДУЛЛАЕВ
    "ГРАН-ПРИ" ДЛЯ УБИЙЦЫ

    ОCR Lео?s Librаrу



Анонс

   Всемирно известный террорист, не знающий  жалости,  теряет  поддержку
своих постоянных "партнеров" и в отместку за это "предательство"  решает
организовать крупномасштабный теракт. Никто  не  знает,  где  произойдет
кровавая акция возмездия, но спецслужбы мира ухе начинают принимать меры
-  в  игру  вступает  Дронго,  независимый  эксперт   и   супераналитик,
распугавший немало загадок.

   Лучшему Другу на все времена - моему Отцу - с любовью и восхищением.

Начало

Эр-Русейфа. Иордания. 11 февраля 1997 года

   К двухэтажному дому джип подъехал почти вплотную. Сидевший  за  рулем
водитель вышел из машины, оглядываясь по сторонам.  Оставшийся  в  джипе
пассажир   опустил   правую   руку,   в   которой   держал   израильский
короткоствольный автомат "узи". Под ногами лежали готовые к бою гранаты.
Они перекатывались внизу, как экзотические плоды, купленные на восточном
базаре.
   Водитель подошел к стоявшему рядом с домом второму джипу. Эта  машина
была  гораздо  меньше  их  собственной.  Мужчина  кивнул,  увидев   двух
вооруженных охранников. Одного из них он знал в лицо.
   - Все в порядке? - спросил по-арабски водитель.
   - Да, - кивнул охранник, тоже узнавший  подошедшего,  -  его  ждут  в
доме.
   Водитель повернулся и медленно направился к своей машине. Подойдя, он
тихо сказал:
   - Вас ждут.
   Пассажир улыбнулся, положил автомат на сиденье водителя,  наклонился,
взял сразу три гранаты, сунул их в карманы, поправил пистолет,  висевший
в кобуре на ремне, и выпрыгнул из машины.

***

   Это был высокий, сравнительно молодой человек. Главным  его  отличием
было отсутствие растительности на лице. Если у охранников и водителя усы
и бороды соответствовали канонам строгих мусульманских правил,  то  этот
был чисто выбрит, словно только что сошел с  самолета,  прилетевшего  из
Европы либо из Америки.
   Гость оглянулся и поспешил  к  дому.  Охранники,  стоявшие  у  двери,
кивнули ему, ни о чем не спрашивая. Войдя в дом, гость прищурился. Здесь
было темновато, хотя лампы и освещали большую  комнату  в  центре  дома.
Пришелец был одет в  полувоенную  форму,  на  ногах  армейские  ботинки.
Навстречу ему  поднялись  двое  мужчин.  Один  был  в  летах,  явно  под
семьдесят. Другой помоложе, но и ему было не меньше пятидесяти.
   - Приветствуем тебя, Ахмед Мурсал, - сказал старший.
   - Привет и вам, - наклонил голову в уважительном поклоне приехавший.
   - Ты можешь сесть, - показал на ковер старший, усаживаясь первым.  Он
был в традиционной арабской одежде. Другой уселся с ним рядом.
   Гость сел, нетерпеливо дернулся.
   - Как ты доехал? - вежливо осведомился старший.
   - Плохо, - сказал, нарушая все нормы приличия,  гость,  -  я  приехал
сюда, хаджи Карим, не для того, чтобы вести с вами учтивые беседы. Вчера
в Иерусалиме должен был состояться новый взрыв. Я послал туда двоих моих
людей. Они готовы были умереть за наше святое дело. Но мне сказали,  что
вы не дали своего разрешения и даже вернули их обратно. Признаюсь, я  не
поверил такому сообщению.
   Но когда мне передали, что это ваш личный приказ,  я  решил  приехать
сюда сам, чтобы разобраться в том, что происходит.
   - Тебе передали все правильно, - спокойно сказал  хаджи  Карим,  -  я
действительно приказал не выдавать взрывчатку твоим людям и  не  пускать
их в еврейские кварталы Иерусалима.
   - Я могу узнать - почему? - сдерживая гнев, спросил гость.
   - Мне по