к лестнице, чтобы подняться на следующий этаж, где находился холл отеля, Марк провожал его долгим взглядом.
     - Они не опоздают, - быстро сказал Соренко, - в таком отеле обслуживание на уровне.
     - На каком уровне? - насмешливо спросил Марк. - В Испании, в пятизвездном отеле, у нас чемодан пропал. Сейчас везде одинаковый уровень. Ничего особенного.
     - Это один из лучших отелей Рима, - сказал Леонид.
     - Знаю. Я ведь сам предложил здесь собраться. Мы были в этом отеле в прошлом году, и мне он понравился. Но все равно проверить нужно.
     Дронго допил свой чай и теперь терпеливо ждал, когда наконец Лабунский поднимется. Тот словно раздумывал. Наконец он встал и пошел к лестнице. Следом потянулся Соренко. Дронго догнал Марка у лестницы.
     - До свидания, - кивнул он Лабунскому.
     - Увидимся вечером, - напомнил ему Марк.
     Дронго поднялся в холл и обнаружил сидевшего в баре Уорда Хеккета. Дронго подошел к нему и без приглашения сел на диван рядом с ним.
     - Уже позавтракали? - осведомился Хеккет. - Вы изменяете своим привычкам, Дронго, обычно вы не просыпаетесь так рано.
     - Я же не проснулся в шесть утра, - заметил Дронго, - сейчас уже почти одиннадцать.
     - Ну да. Вы случайно спустились вниз? Или на вас произвела впечатление супруга Лабунского?
     - У вас бурная фантазия, Хеккет, я всегда это замечал.
     - Значит, она вам не понравилась. И вы случайно оказались рядом с ними за завтраком?
     - Не случайно. Я спустился вниз, и Лабунский пригласил меня за их стол. Оказывается, его помощник поведал им разные истории в стиле Пуаро. Я иногда удивляюсь, с какой охотой люди верят в невероятные истории. Кстати, переговоры у вас сегодня?
     - Да, сегодня. Я жду сеньора Лицци и представителей компании. Не хотите присоединиться?
     - Вы все-таки считаете, что я здесь для того, чтобы принять участие в ваших переговорах? Вы умрете от язвы желудка, Хеккет, это я могу вам обещать. Постоянная подозрительность приводит к нервным срывам и тяжелым заболеваниям. Я уже вам объяснил, что оказался здесь случайно. Хотя должен признаться, что эти люди по-своему интересны. Там каждый сам за себя и не любит остальных.
     - Как и везде, - усмехнулся Хеккет. - Вы меня иногда удивляете, Дронго. Такой идеализм при вашей профессии. Мне казалось, что вы уже могли привыкнуть к тому, что люди порочны по своей натуре и в жизни каждый борется только за себя.
     - Это не люди порочны, а у вас порочная философия, Хеккет, - сказал Дронго, поднимаясь с дивана. - Надеюсь, переговоры пройдут успешно. И завтра я все равно улечу из Рима. Кстати, Лабунский пригласил меня сегодня на ужин. Полагаю, вы опять будете меня подозревать в тайном сговоре с Лабунским.
     Он обошел диван и прошел через холл. С левой стороны от входа в отель находилась стойка консьержа, рядом кабины трех лифтов, откуда можно было подняться в отель. За стойкой консьержа находились телефоны-автоматы, откуда могли позвонить гости, приезжавшие в "Хилтон".
     Дронго шел к лифту, когда услышал негромкий голос. Кто-то говорил по-русски. Голос был незнакомым, однако Дронго услышал имя Марка Лабунского.
     - Переговоры пройдут сегодня, - негромко говорил незнакомец. - Кажется, он готов пойти на уступки. Но мы можем договариваться только до определенного уровня. Не более десяти процентов. Нет, на двенадцать он не согласится ни при каких условиях.
     Дронго сделал шаг и посмотрел на говорившего, который стоял к нему спиной. Он узнал Обозова. Дронго сделал шаг назад и вошел в кабину лифта.
     "Какой он, однако, разговорчивый", - подумал Дронго, направляясь в свой номер.
     Приняв душ, он переоделся и снова спустился вниз. В холле он столкнулся с уже знакомыми женщинами. На Екатерине был легкий светлый брючный костюм, на ее двоюродной сестре - шелковое бежевое платье. Дронго подумал, что в такую жару лучше не носить шелка.
     - Господин Дронго, вы тоже собираетесь в город? - чуть насмешливо спросила Лабунская.
     - Да, - кивнул Дронго. - Говорят, открылась выставка Сальвадора Дали. Я специально задержался в Риме на один день, чтобы попасть на нее.
     - Как интересно, - сказала Лабунская, оглянувшись на свою сестру. - Может, вы возьмете нас с собой? Машина уже ждет, и мы могли бы поехать в город вместе.
     Клавдия нахмурилась. В ее планы явно не входило посещение музея. Скорее, она хотела пройтись по магазинам, чем тратить время на музеи. Дронго уловил тень, набежавшую на ее лицо.
     - Конечно, - кивнул он, обращаясь к Лабунской, - но после музея у меня назначены важные встречи. Если хотите, мы поедем вместе, но потом я вынужден буду вас оставить.
     - Мы не задержим вас на целый день, - быстро сказала Лабунская. - Если хотите, вы можете с нами не ехать.
     - Я поеду, - сказал Дронго, видя, как она нервничает.
     У женщин с сомнительной биографией всегда нервная реакция на повышенный интеллект собеседников. Очевидно, Лабунская принадлежала к числу таких женщин.
     - Туристическое бюро не позаботилось о нашем гиде, - нервно сказала Лабунская, - в Италии всегда так, никакого порядка даже в пятизвездных отелях.
     - Гид должен приехать в двенадцать, - несмело вставила Клавдия.
     Ей очень не хотелось ехать в музей.
     - Мы не будем ждать, - громко сказала Лабунская. - Вы поедете с нами? - она посмотрела ему в глаза.
     - Конечно, - кивнул он, - музей находится на Виа дель Корсо, прямо в центре города.
     - У нас автомобиль, - напомнила Лабунская, - и водитель, который понимает по-русски. Хотя он поляк, но, говорят, сумеет нас понять.
     - Там будут подлинники или копии? - вмешалась Клавдия.
     Лабунская взглянула на нее, потом - на Дронго. В ее глазах мелькнуло понимание пикантности момента. Или ему показалось?
     - Только подлинники, - сумел сдержать улыбку Дронго.
     Они вышли из отеля. У темного "Мерседеса" стоял молодой водитель. Он открыл дверцу автомобиля.
     - День добрый, - сказал он по-русски, улыбаясь.
     Лабунская кивнула в ответ, ничего не сказав. Она прошла и первая села в салон машины. Ее сестре пришлось обходить автомобиль, чтобы сесть с другой стороны.
     "Однако у супруги Лабунского тяжелый характер", - подумал Дронго, усаживаясь рядом с водителем на переднее сидение.
     Автомобиль выехал из сада, окружавшего отель. Водитель обернулся к Лабунской, безошибочно признав в ней главную.
     - Куда едем, пани? У вас есть какие-нибудь пожелания? Меня зовут Томаш. Я могу вам помочь?
     - Он скажет вам адрес, - сказала Лабунская, уже успевшая надеть темные очки. Люди, поднявшиеся со дна жизни, самые строгие и жестокие хозяева, в отличие от потомственных аристократов. Бывшие рабы всегда немного садисты, они мстят себе подобным за прежние унижения.
     - Виа дель Корсо, - сказал Дронго, - рядом с колонной Марка Аврелия. Там должен быть музей.
     - Я знаю, - кивнул водитель, - это в центре города.
     Машина, набирая скорость, направилась вниз, в город. От отеля до центра города было минут пятнадцать умеренной езды. Между центром и отелем постоянно курсировал рейсовый автобус, бесплатно перевозивший гостей "Кавалери Хилтона".
     За все время поездки Екатерина Лабунская не произнесла ни слова. Очевидно, она не хотела разговаривать в присутствии водителя, понимавшего русский язык. Лишь однажды Клавдия громко ахнула, когда они проезжали мимо очередного фонтана, но, взглянув на сестру, прикусила язык, не решаясь вслух восхититься увиденным.
     К музею они подъехали через пятнадцать минут. Дронго любезно купил три билета и, пропустив женщин, вошел следом за ними. На передвижной выставке, посвященной творчеству великого испанца, были представлены в основном графические и скульптурные работы, хотя было и несколько полотен, написанных Дали в разные годы.
     - Забавно, - недовольно говорила Клавдия, глядя на вытянутые фигурки, созданные великим мастером.
     - Интересно, - задумчиво подтверждала Лабунская, слушая объяснения Дронго.
     Дали был одним из самых любимых его художников. Однако еще больше Дронго любил Босха и Брейгеля, по его мнению, фактических предшественников Дали, хотя некоторые искусствоведы наверняка с ним не согласились бы.
     Осмотр выставки продлился примерно полтора часа. Дронго нравилось, как внимательно Екатерина Лабунская слушает его объяснения. Красивой женщине обычно хочется показать свой интеллект, но это был не тот случай. Она слушала с настоящим интересом, не пытаясь притворяться, иногда переспрашивая и уточняя что-то.
     Они уже выходили из музея, когда раздалась трель ее мобильного телефона. Она достала аппарат, чуть сморщилась и нервно произнесла:
     - Нет, мы не стали ждать. Нет, нам она не нужна, - речь, очевидно, шла о гиде, - нет, пусть катится куда-нибудь подальше, чтобы в следующий раз не опаздывала.
     Дронго поразило выражение ее красивого лица. Весь налет интеллигентности испарился, и перед ним стояла обычная, вульгарная баба.
     - Нам она не нужна, - снова повторила Лабунская. - Как у вас дела? Переговоры уже начали? Ну вот и хорошо. Я ведь знаю, как ты умеешь пудрить людям мозги. До свидания.
     Она убрала аппарат и обернулась к Дронго.
     - Звонил Обозов. Говорит, что приехала наконец эта дура, наш гид. Я посоветовала ей вернуться обратно, чтобы в следующий раз не опаздывала. У вас есть время? Мы могли бы вместе пообедать, и вы показали бы нам город. Кажется, вы знаете Рим гораздо лучше, чем любой гид.
     Клавдия побледнела. Она прикусила губу, не решаясь возражать. Но в планы Дронго все равно не входило провести весь день в Риме с двумя дамами, одна из которых ему нравилась.
     - Извините, - он мягко улыбнулся, - я же вам говорил, у меня еще встречи. К сожалению я не смогу вас сопровождать.
     Лабунская удивленно подняла брови. Кажется, ей редко приходилось слышать подобные отказы от мужчин. Тем с большим любопытством она взглянула на Дронго.
     - Надеюсь, мы увидим вас вечером, - сказала Лабунская, на прощание протягивая руку. На этот раз она чуть задержала свою ладонь в его руке. Клавдия кивнула на прощание и с явным облегчением поспешила за Лабунской к выходу.
     Когда Дронго вышел из музея, их машина уже отъезжала.
     Рим один из тех городов мира, где ему всегда было интересно. Он любил улицы и площади этого города, столь зримо воплотившего в себе эволюцию цивилизации. Когда Рим уже был великим городом и центром огромной империи, на месте Лондона и Парижа еще стояли жалкие поселения. Он повернул в сторону площади Венеции, где находится величественный монумент Виктору-Эммануилу Второму.
     В этот день он успел посетить Этрусский национальный музей и собор Сан Джованни ин Латерано, резиденцию римских пап с четвертого по четырнадцатый век. В эпоху Возрождения собор был перестроен, а затем, уже в период позднего барокко, реставрирован архитектором Борромини. У деревянного алтаря собора по преданию служил мессу святой Петр.
     Рядом с собором находилась святая лестница, двадцать восемь мраморных ступенек, привезенных в Рим матерью императора Константина Еленой. Согласно легенде, именно по этим ступенькам поднимался в дом Понтия Пилата Иисус Христос. Чтобы войти в папскую капеллу, верующие должны были подниматься по этим ступенькам на коленях.
     В соборе Дронго обратил внимание на супругов, оживленно шептавшихся у алтаря. Он подошел поближе, узнав Жураевых, тех самых собеседников семьи Соренко, которые ужинали с ними вчера в отеле "Хилтон".
     - А я тебе говорю, что нам нужно туда пойти, - злилась женщина. - Что ты из себя строишь? Тоже мне магнат. Рядом с Лабунским ты никто. Пустое место, пшик один.
     - Ты меня еще будешь учить, - зло парировал муж, - с твоими мозгами место только на кухне. Мы сегодня поедем на ужин. Мне обязательно нужно быть там.
     - Опять хочешь поглазеть на эту стерву? - разозлилась жена. - Думаешь, я не знаю, зачем ты туда едешь?
     - И на нее посмотреть тоже, - рассудительно сказал муж, - но это не самое главное. Ты ведь знаешь, что у нас с Лабунским деловые отношения.
     - Поэтому ты его так ненавидишь? - зло спросила жена.
     - Не ори, дура, - зло пробормотал муж, - нас могут услышать.
     - Ну и пусть услышат. Здесь все равно никто не знает русского языка. Ты ведь говорил, что им не нужно заключать этого контракта. Сам говорил, а теперь...
     - Хватит, - разозлился муж, - я ничего тебе не говорил. И замолчи. Мы сегодня вечером поедем в "Хилтон". И если ты еще раз пикнешь, я оставлю тебя дома и поеду один.
     Дронго отошел от Жураевых, чтобы их не смущать. В отель он вернулся к шести часам вечера. Он успел принять душ и переодеться, когда в его номер постучали. На часах было шесть пятьдесят пять. Он взглянул на часы и пошел открывать дверь. На пороге стоял Станислав Обозов.

Глава третья

     - Заходите, - посторонился Дронго, - кажется, вы пришли немного раньше.
     - Да, - кивнул Обозов, входя к комнату. Он был в сером костюме и серой рубашке. Галстук был повязан небрежно крупным узлом. Очевидно, Обозов не очень любил носить эту деталь мужского туалета.
     - Ужин будет в восемь часов, - пояснил Обозов, - я пришел пригласить вас в номер Марка Лабунского.
     - Могли бы просто позвонить и предупредить меня, - пожал плечами Дронго, надевая пиджак.
     - Тогда каким образом вы бы поднялись на этаж? - удивленно спросил Обозов. - Без специальной карточки подняться невозможно. Нужно вставить карточку, чтобы кабина лифта поднялась на экзекютив-этаж. Мой номер на четвертом этаже, а семья Соренко живет на пятом. Нам не нужны такие карточки, но без них нельзя попасть туда, где живут Лабунские.
     - Я забыл, - признался Дронго, - хотя нет, скорее, не забыл. Просто не придавал этому значения. Дело в том, что, в отличие от Марка Лабунского, я не так богат. Моих гонораров хватает на то, чтобы жить в лучших отелях мира, но заказывать себе президентские или королевские номера я не могу.
     - Говорят, вы лучший эксперт-аналитик в мире, - заметил Обозов, выходя первым из номера.
     Дронго вышел следом за ним и захлопнул дверь.
     - Вы, наверно, сообщили об этом Лабунским, - недовольно заметил он, - но на самом деле я всего лишь бывший эксперт ООН, ныне нигде не работающий.
     - А мне в Москве рассказывали совсем другое, - вставил Обозов.
     Они повернули налево, туда, где в середине коридора были расположены лифты.
     - Люди нуждаются в сказках, - ответил Дронго, входя в кабину лифта.
     Обозов вошел за ним, вставил карточку, нажал кнопку десятого этажа, и они поднялись наверх. Обозов достал карточку, и они вышли в коридор. Напротив лифта сидела дежурная. Она кивнула Обозову, строго посмотрела на Дронго и ничего не спросила.
     Они прошли к номеру Лабунского, и Обозов, достав другую карточку, отпер дверь. В просторной гостиной на столе стоял роскошный букет живых роз и причудливо изогнутая пепельница, в которой лежала коробка спичек с изображением всадника. Повсюду были расставлены кресла и горели светильники. Из кабинета вышел Марк Лабунский. Он был одет в черный костюм. Увидев Дронго, Марк улыбнулся ему и, пожав руку, пригласил присесть на диван.
     - Спасибо, что приняли мое приглашение, - сказал он, обращаясь к своему гостю, - мы немного задержались на переговорах и поэтому перенесли ужин с семи на восемь. Никого посторонних не будет. Только мы с вами, сестра жены с мужем, еще пара знакомых и итальянцы. Человек десять, не больше. И еще прилетел Олег Торчинский. Он сейчас должен прийти. Вы, наверно, про него слышали?
     - Немного, - кивнул Дронго.
     Обозов прошел и сел в кресло. Лабунский подвинул к себе столик на колесиках с напитками.
     - Что вы будете пить? - спросил Лабунский.
     - Красное вино, если можно, - попросил Дронго.
     - Итальянское или французское?
     - Лучше французское.
     Лабунский поднял трубку и попросил прислать официанта, чтобы открыть бутылку французского вина. Сам он предпочитал неразбавленный виски. Он успел плеснуть себе виски, когда в дверь постучали. Официант ловко открыл бутылку дорогого "Бордо" девяносто третьего года и, налив его в бокал для Дронго, сразу исчез. Обозов сам сделал себе коктейль, смешав маленькую бутылочку томатного сока с огромной порцией водки, которую посолил и поперчил.
     - Наш Станислав пьет не "кровавую Мэри", а скорее "Мэри с каплями крови", - пошутил Лабунский, - он наливает такое количество водки, что томатный сок лишь немного разбавляет эту огненную жидкость.
     - Мне так нравится больше, - пробормотал Обозов.
     Достав из кармана обе карточки: от кабины лифта и от дверей, он протянул их Лабунскому.
     - Это ваши, - угрюмо сказал он.
     Лабунский положил обе карточки в карман и, обращаясь к Дронго, с улыбкой сказал:
     - Говорят, вы помогли нашим дамам осмотреть музей Сальвадора Дали. Это очень любезно с вашей стороны.
     - Я случайно столкнулся с ними, - пробормотал Дронго, - и предложил посетить этот музей.
     - Катя любит подобные места, - сказал Лабунский, - а вот Клавдии, боюсь, не очень понравилось в вашем музее.
     Обозов громко хмыкнул. Лабунский поднялся и прошел в кабинет к столику, на котором лежала коробка дорогих гаванских сигар. Лабунский взял одну, поднял со столика специальной прибор для обрезания сигар, щелкнул им, отсекая кончик, затем достал роскошную золотую зажигалку. Дронго видел со своего места, как блеснула зажигалка и Лабунский зажег сигару. Сладковатый ароматный дым пополз по номеру. Лабунский вернулся к дивану и положил сигару в пепельницу на столике.
     - Вы не возражаете? - спросил Лабунский уже после того, как появился с сигарой в гостиной.
     - Нет, - улыбнулся Дронго, - тем более, что это, кажется, настоящие кубинские сигары. Вы получаете сигары с Кубы?
     - Откуда вы знаете? - улыбнулся Лабунский.
     - Они сейчас большая редкость, и их не продают в обычных магазинах.
     - Это мои любимые сигары. Я вожу их с собой повсюду, - сказал Лабунский, - у меня осталось только несколько штук. Хорошо, что через два дня мы возвращаемся в Москву. На таможне в Лондоне их у меня даже отобрали, но потом вернули. Хорошо, что это не Америка. Туда запрещен ввоз кубинских сигар. Но в Москве все еще можно найти хорошие кубинские сигары.
     - У вас превосходный вкус, - кивнул Дронго, - кстати, спасибо за вино. Оно просто великолепное.
     - Только не говорите этого при итальянцах, - усмехнулся Лабунский, - сеньор Лицци считает, что самые лучшие сорта красных вин - итальянские.
     - Не стану его разубеждать, - сказал Дронго, и в этот момент кто-то позвонил.
     Лабунский кивнул Обозову, разрешая открыть дверь. Тот поднялся и пошел к двери. Затем, посмотрев в глазок, открыл дверь. На пороге стоял подтянутый мужчина среднего роста в смокинге. У него были красивые пышные волосы, правильные черты лица, светлые глаза. Это был знаменитый тенор Олег Торчинский. Он вошел в комнату с огромным букетом цветов в руках.
     - Добрый вечер. - сказал своим хорошо поставленным голосом Торчинский.
     - Здравствуй, Олег, - поднялся со своего места Лабунский и, небрежно затушив сигару, поспешил к гостю.
     Торчинский передал букет Обозову и обнялся с хозяином дома. Дронго поднялся с дивана и пожал руку прибывшему.
     - Дронго, - представился он.
     - Олег Торчинский, - гордо назвался певец.
     - Когда ты приехал? - спросил радостно Лабунский.
     - Два часа назад. Прилетел из Вены, чтобы вас поздравить. А где Катя?
     - Она сейчас выйдет. Как всегда долго одевается, - улыбнулся Марк. - Садись с нами. Что ты будешь пить?
     - Ничего. Только теплую минеральную воду. Я прилетел на один день. Завтра вечером у меня концерт в Вене, и я возвращаюсь домой.
     - Сегодня мы еще погуляем, - засмеялся Лабунский. - Обозов, дай нам минеральную воду. Я специально оставил на столике минеральную воду, знал, что ты приедешь, Олег.
     - Спасибо, - кивнул певец.
     Он был несколько смущен таким вниманием, но, с другой стороны, очевидно, привык к подобному отношению.
     Обозов принес бутылку минеральной воды, налил в высокий стакан