от, облизывая внезапно пересохшие губы.
   - Виктор, это ты? - сразу узнали на другом  конце  провода.  -  Я  не
поверил в твой приезд.
   -  Игнат,  -  узнав  голос  своего  бывшего  руководителя,   Потапчук
ошеломленно взглянул на Дронго, - где ты находишься?
   - В раю, - засмеялся Савельев. - Надеюсь и ты скоро очутишься  здесь,
во Франции. Это даже лучше, чем в настоящем раю. Поверь мне на слово.

Глава 24

   В Ниццу они  прилетели,  сделав  пересадку  в  Париже.  Им  почти  не
пришлось ждать, приземлились без двадцати пяти  двенадцать  рейсом  1529
авиакомпании "Эйр-Франс" и уже через час десять минут вылетели  в  Ниццу
из аэропорта имени Шарля де Голля, куда  обычно  прибывали  самолеты  из
Берлина. Рейс 316, на который они успели зарегистрироваться, был один из
немногих, вылетающих именно из  этого  аэропорта.  В  большинстве  своем
самолеты "Эйр-Франс" и "Эйр-Интер" летели в Ниццу из аэропорта  Орли,  и
им пришлось бы потратить еще около часа, добираясь туда.
   Ницца встретила их теплой погодой, словно сюда уже пришла  не  только
весна, но и подталкивающее ее лето. Уже  в  аэропорту  они  окунулись  в
мягкую обволакивающую духоту, столь характерную для побережья  Лазурного
берега. Такси стояли прямо у здания аэропорта, за стойкой регистрировали
билеты пассажиров, летевших в Монако. В  самом  "игорном  княжестве"  не
было аэропортов, способных принимать самолеты, и туда добирались лишь на
вертолетах.
   В здании аэропорта на самом видном месте висела таблица всех гостиниц
не только Ниццы, но и ее не менее знаменитых соседей -  Монако  и  Канн.
При этом желающий мог бесплатно позвонить в любой отель и заказать номер
по своему усмотрению. Дронго сразу увидел знакомую на весь  мир  вывеску
отеля "Негреско".
   Заметив его взгляд, Потапчук нахмурился. По  количеству  звездочек  и
добавленному слову "люкс" он  понял,  что  Дронго  вновь  закажет  самую
лучшую, а следовательно, и самую дорогую  гостиницу.  Он  уже  шагнул  к
напарнику, собираясь гневно возразить, когда  тот  поднял  трубку  и  на
английском языке заказал два одноместных номера в "Негреско".
   - Зачем вы это делаете? - спросил Потапчук, когда они  направились  к
стоянке такси.
   - Привычка, - произнес Дронго, - я люблю жить только в очень  хороших
отелях. Или у себя дома.
   - А где ваш дом? - подозрительно спросил Потапчук.
   - Вообще-то у меня две квартиры, - признался Дронго, - в двух  разных
городах, ставших ныне столицами разных государств. Но по природе своей я
немного "человек мира".  Наверное,  я  даже  более  космополитичен,  чем
думал. Мне одинаково  хорошо  в  Буэнос-Айресе  и  Нью-Йорке,  Париже  и
Мадриде, Стамбуле и Пекине. Может, это просто страсть к  перемене  мест,
как вы считаете?
   Они сели в такси, и Дронго назвал отель. Водитель уважительно кивнул,
и машина выехала на широкую трассу.
   - И везде вы живете в дорогих отелях? - спросил Потапчук.
   - Стараюсь, во всяком случае. Это  невероятное  удовольствие,  Виктор
Николаевич. Я понимаю, во время  ваших  "командировок"  вам  приходилось
жить где попало, чтобы не привлекать к себе излишнего  внимания,  но  не
забывайте, я был официальным лицом, экспертом ООН. Нам  обычно  выделяли
отели высшей категории.
   Но это все в прошлом. А теперь я достаточно хорошо зарабатываю, чтобы
позволить себе такую маленькую роскошь.
   Они проезжали невероятно красивые места. Почти все время  машина  шла
по набережной, вдоль которой на многие километры  растянулся  живописный
бульвар.
   Прогуливающиеся по бульвару люди никуда  не  спешили.  Вокруг  царили
расслабленность и умиротворение.
   - У них здесь всегда весна, - вздохнул Потапчук.
   - Вы имеете в виду состояние погоды или души? - уточнил Дронго.
   - И то, и другое, - мрачно ответил Потапчук и  без  всякого  перехода
добавил:
   - Я боюсь этой встречи с Игнатом Савельевым. Он может принять решение
о нашей ликвидации. А у нас нет с собой даже оружия.
   - Не думаю, - возразил Дронго, - он ведь все равно хочет продать свои
документы. Так какая  ему  разница,  с  кем  заключать  сделку?  Гораздо
выгоднее иметь дело со знакомыми людьми. А наше устранение принесет  ему
только неприятности и осложнения с местной полицией.
   - Вы говорите так, словно речь идет не о нас с  вами,  а  о  какой-то
отвлеченной шахматной партии, - выдохнул Потапчук. -  Он  очень  опасен,
очень! У него изощренный ум профессионала. У вас  логика  шахматиста,  у
него - хитрое  коварство  иезуита.  У  вас  рациональный  расчет,  а  он
полагается на интуицию, которая его  редко  подводит.  Вам  будет  очень
трудно с ним справиться, Дронго. К тому же это  мы  приехали  к  нему  в
гости, а не он к нам. Значит, наши и без того  не  очень  большие  шансы
стремительно уменьшаются.
   - Пока они у нас есть, ничего не потеряно, - задумчиво сказал Дронго.
- У нас впереди много времени, мы сумеем придумать что-нибудь дельное.
   - Я считаю, мы можем попросить за документы гораздо больше, - заметил
Потапчук.
   - Это, кажется, главное, что вас волнует, - холодно парировал Дронго.
- И вам не стыдно? Вы ведь офицер, работали в КГБ.
   - Это все осталось в прошлой жизни, -  упрямо  возразил  Потапчук.  -
Сейчас это никого не интересует. Всем важны  только  деньги,  заменившие
ум, честь и совесть. И не нужно меня агитировать. Надеюсь, вы не  хотите
сдать безвозмездно эти документы в Службу внешней разведки? Если так, то
скажите, и я сейчас же выйду из машины.
   - Мы ведь компаньоны, - напомнил Дронго, - значит, обязаны все решать
сообща. Поэтому давайте сначала получим документы, а уж потом решим, что
с ними делать.
   Автомобиль  свернул  направо  и   остановился   рядом   с   выпуклым,
закругляющимся   с   боков   зданием   отеля   "Негреско".   По   обилию
знаменитостей, останавливающихся в этом  отеле,  он,  пожалуй,  не  имел
равных в мире, успешно конкурируя с парижским  "Ритцем"  и  нью-йоркским
"Плазой".
   Здание окружали буйно цветущие вечнозеленые  деревья.  Повсюду  росли
высокие  пальмы,  внизу  располагался  пляж,  к  которому   можно   было
спуститься, перейдя автомобильную дорогу. В  самом  здании  бросалась  в
глаза необыкновенно большая люстра, заказанная хозяином  отеля  сто  лет
назад. Войдя в отель и дожидаясь, пока  Потапчук  заполнит  традиционную
карточку, Дронго прошел по первому этажу, поражаясь  роскоши  и  любуясь
архитектурой.
   Следом за первым просторным  холлом,  в  котором  размешались  службы
приема, портье и консьерж, находилось помещение лифтового холла,  а  уже
дальше большой парадный  зал,  в  котором  и  висела  знаменитая  люстра
Негреско. Пол покрывал большой  ковер.  По  краям  зала  висели  люстры,
каждая из них могла стать отдельным украшением.  Дронго  пересчитал  их,
обратив внимание на симметрию.
   Ровно десять, не считая самой большой,  закрепленной  на  специальной
цепи в центре зала. Потолок в этом  месте  имел  причудливую  полусферу,
уходя вверх. За  колоннами,  окольцовывающими  парадный  зал,  виднелись
магазины, торгующие сувенирами, золотом, парфюмерией.  Справа  от  входа
коридор вел в сауну, а пройдя  налево,  посетитель  попадал  в  ресторан
"Шантеклер", у входа в который возвышался импозантный метрдотель.
   - И для чего вся эта роскошь? - услышал Дронго за своей спиной.
   Обернувшись, он увидел Потапчука.
   - Никак не привыкну к вашей бесшумной походке.
   - Привычка, - усмехнулся "ликвидатор". -  Я  уже  заполнил  карточки.
Идемте, они собираются проводить нас в наши номера.
   По  традиции  в  каждый  отведенный  номер   гостя   провожал   лично
генеральный менеджер отеля. Дверца лифта автоматически открылась, и  они
поднялись в свои апартаменты, расположенные рядом с лифтовым  холлом,  с
правой стороны левого коридора. Они имели повышенную комфортность.
   Менеджер открыл дверь, прошел по небольшому коридору в глубь комнаты,
открыл занавески. Яркое солнце  ударило  в  глаза  гостей.  Оба  номера,
расположенные  рядом,  выходили   на   небольшие   балкончики,   красиво
обрамлявшие стены старинного здания. Строго выдержанная  в  одном  стиле
мебель, стены комнаты, обитые дорогим  материалом,  дополнявшим  тройной
слой занавесок, просторная ванная комната, из которой  можно  попасть  в
другую, гораздо меньшую, где находился туалет. Подобная система ванных и
туалетов практиковалась и в "Ритце",  где  Дронго  жил  во  время  своей
сложной операции против масонского ордена в прошлом году.
   Из окон их номеров справа от  "Негреско"  виднелись  музей  и  казино
"Рулл", находящееся в  пяти  минутах  ходьбы  от  отеля,  на  Английской
набережной. Когда  открылось  окно  и  менеджер,  улыбаясь,  показал  на
набережную, Потапчук, вышедший  следом  за  ним,  несколько  сконфуженно
согласился:
   - Красиво.
   -  Обратите  внимание,  -  по-английски  сказал  менеджер,   -   наши
телевизоры  принимают  и  "Останкино"  из  Москвы  . У нас часто останавливаются гости из России  и  других
стран бывшего Советского Союза. Мы всегда готовы угодить любым клиентам.
Кстати, сейчас у нас  есть  один  гость,  тоже  приехавший  с  советским
паспортом.
   - Уже прошло столько лет после развала Советского Союза, а мы все еще
пользуемся этими паспортами, - проворчал Потапчук, - все никак не  можем
отделаться от вчерашнего дня.
   - Прошлое иногда цепляет настоящее, - согласился Дронго.
   - Зато число богатых людей в России стремительно растет,  -  напомнил
ему Потапчук. - Если так пойдет и дальше, скоро им придется  ловить  все
каналы из России. Вы не забыли, что вечером мы должны быть в  казино?  -
напомнил он напарнику.
   - Не забыл, - ответил Дронго. - А  теперь  идите  к  себе,  я  должен
принять душ и переодеться.
   Он  внимательно  осмотрел  ванную  комнату  и  туалет.   Вентиляторы,
нагнетавшие свежий воздух, находились за стеклянной стеной, очевидно,  в
шахте, оборудованной  по  другую  сторону  этих  помещений.  Он  включил
вентиляторы и вернулся в комнату. Обычно  он  смотрел  Си-эн-эн,  слушая
последние новости в  мире,  но  теперь  почему-то  включил  "Останкино",
воспользовавшись редкой возможностью посмотреть  московское  телевидение
за тысячи километров от Москвы.
   И лишь после этого начал раздеваться, чтобы принять душ.
   Разница во времени  между  Москвой  и  Ниццей  составляла  два  часа,
следовательно,  было  уже  достаточно  поздно.  Он   почувствовал,   как
проголодался.
   Выйдя из ванной, он позвонил Потапчуку.
   - Виктор Николаевич, вы не хотите пообедать?
   - Скорее поужинать, - отозвался Потапчук, - в Москве уже восьмой  час
вечера.
   - А вы забудьте о  другом  времени.  Живите  по  своим  биологическим
часам. Так вы идете со мной?
   - Иду. Только не в "Шантеклер". Мне не нравятся вычурные рестораны.
   - Хорошо, - засмеялся Дронго, - я поведу вас в народный ресторан, где
играет шарманка.
   - Издеваетесь?
   - Нет, правда. Мы пообедаем с  вами  в  ресторане  "Ротонда".  Это  в
другом  конце  нашего  здания.  Я  слышал  об   этом   ресторане   много
интересного.
   - Через десять минут спущусь, - проворчал Потапчук.
   - Договорились. - Дронго положил трубку.
   И в этот момент в его номер постучали.  Громко  и  бесцеремонно,  как
могут стучать только знакомые люди или родственники. Европейцы так нагло
стучать просто не умеют. Даже к собственным детям. Но никаких гостей  он
не ждал. Во всяком случае, пока. Он оглянулся. За  окном  по  набережной
прогуливались милые веселые улыбающиеся люди.
   В дверь снова постучали. На этот раз еще громче. Придется открывать.
   Дронго поискал глазами что-нибудь тяжелое. Впрочем, убивать  его  так
сразу не будут.  Сначала  постараются  выяснить,  что  он  знает.  Когда
постучали в третий раз, он понял: больше тянуть нельзя.
   Он пошел открывать дверь.

Глава 25

   Дронго открыл дверь и замер от  удивления.  На  пороге  стоял  старый
знакомый Маир  Касланлы.  Уже  лысеющий  сорокапятилетний  бизнесмен,  в
роскошных очках от Версаче,  всегда  пахнущий  "Фаренгейтом".  В  модном
клетчатом  пиджаке.  Острое  лицо,  маленькие  бегающие  глазки,   тонко
подстриженные усики. Ломброзо многое мог бы о нем рассказать. Однако это
был старый и давний знакомый  Дронго,  они  дружили  много  лет.  Первый
знакомый Дронго, который привез "Фаренгейт" из-за  границы  еще  в  годы
"железного  занавеса",  и  невероятный,  вызывающий  запах  французского
парфюма стал любимым не только для Маира, но и для Дронго. И  если  Маир
позже изменял любимому парфюму, то Дронго  остался  верен  единственному
запаху, так полно выражавшему его собственную натуру.
   - А мне сказали: в гостинице остановились ваши соотечественники. И  я
решил проверить! - закричал с порога Маир, бросаясь к Дронго.
   - Какими судьбами? - улыбнулся Дронго.
   - Я здесь проездом. Отдыхал в Каннах.  Прекрасное  место,  тебе  надо
туда съездить. Собираюсь побывать в  Монте-Карло,  говорят,  там  казино
просто фантастическое. Хотя после Лас-Вегаса, думаю, меня ничем  удивить
невозможно.
   Дронго знал страсть своего гостя  к  карточным  играм.  Он  умудрялся
проигрывать и выигрывать крупные суммы. Во  времена  перестройки,  когда
иностранные автомобили только начали появляться в Москве, Маир  Касланлы
пригнал из Германии белый  "Мерседес".  Занимая  должность  официального
представителя  Общества  зарубежных  связей,  он  умудрился   превратить
одиннадцатый этаж гостиницы "Украина" в собственную  резиденцию,  снимая
там иногда по четыре-пять номеров подряд  на  целый  год.  Кроме  офиса,
находящегося в одном из номеров,  здесь  же  располагались  его  комнаты
отдыха и номера для гостей.
   В "Украине" все знали и любили  Маира,  неизменно  доброжелательного,
всегда услужливого, не  забывавшего  о  подарках  для  знакомых  женщин.
Несмотря на то что он так и не научился говорить по-русски без  акцента,
ему удавалось приводить к себе фантастически  красивых  женщин,  которые
млели от одного его присутствия.
   Заставленный  дорогими  импортными  бутылками,  техникой  и  кожаными
диванами личный номер Маира Касланлы производил должное  впечатление  на
гостей.
   В прежние времена Дронго часто останавливался  в  номерах  "Украины",
которые заказывал для него Маир. Встречая иногда в  апартаментах  своего
знакомого красивых женщин, он неизменно  удивлялся  такому  разнообразию
связей и возможностей друга,  с  одной  стороны,  пробивного,  упорного,
настойчивого,  а  с  другой  -   очень   доброго,   мягкого,   по-своему
талантливого человека, так и не нашедшего себе должного места  в  жизни.
Он мог быть неплохим коммивояжером или рекламным  агентом,  коммерческим
директором  или  продюсером.  У  него  многое  получалось.  Он   обладал
своеобразным даром убеждать людей.  Он  любил  жизнь  и  наслаждался  ее
богатством. Он играл в карты, любил людей, имел множество  друзей-мужчин
и еще большее количество знакомых женщин.  Вместе  с  тем  он  оставался
прекрасным семьянином, обожающим свою жену и единственную дочку.
   С Дронго они познакомились еще в те времена, когда Маир писал  статьи
в иностранные журналы, пытаясь пристроить там свои творения.
   - Ты видишь, как тесен мир! - возбужденно  потирал  руки  Маир.  -  Я
думал, просто умру от скуки в этой Ницце, и вдруг  оказывается  -  здесь
ты. Это же здорово. Что ты здесь делаешь? Опять  какие-нибудь  шпионские
истории?
   - Нет. Просто приехал отдохнуть.
   - Знаю я твои отдыхи, - подозрительно прищурился Маир,  сняв  очки  и
протирая  стекла.  -  Ты  просто  так  не  путешествуешь.  Небось  опять
какую-нибудь гадость расследуешь? Скажи честно, кого убили на этот раз?
   - Слава богу, пока никого.
   - Не верю, но все равно очень приятно тебя видеть. Сегодня вечером мы
ужинаем вместе.
   - Если ты разрешишь мне одеться, мы спустимся вниз и пойдем пообедать
с одним моим знакомым, - предложил Дронго.
   - Знакомый или знакомая? - обрадовался было Маир.
   - Нет-нет, - засмеялся Дронго, -  не  надейся.  Это  мужчина,  причем
достаточно пожилой. Мы с ним в деловой поездке, здесь ты  прав.  Никаких
амурных историй у нас не предвидится.
   - Очень жаль,  -  опечалился  Маир,  -  здесь  полным-полно  красивых
итальянок,  француженок  и  американок.  И  все  очень  богаты  и  очень
несчастны. Если мы захотим развлечься, к нашим  услугам  самые  красивые
женщины на побережье.
   - Не сомневаюсь. - Дронго достал из  чемодана  свежую  рубашку,  снял
старую, предусмотрительно положив ее в сумку для стирки.
   - Я встретил в Каннах потрясающую женщину, - возбужденно  рассказывал
Маир.
   - Представляешь, она немка. Я  думал,  они  все  фригидные,  холодные
дуры, а эта оказалась такой стервой! Честное слово!
   Дронго, застегивая пуговицы на рубашке, кивнул.
   - Уверен, с немкой у  тебя  могло  бы  получиться,  ты  ведь  немного
говоришь по-немецки. Но как ты собираешься общаться с француженками  или
итальянками?
   Насколько я помню, ты не знаешь ни французского, ни итальянского.
   - А зачем мне их знать, -  изумился  Маир,  -  достаточно  нескольких
общих фраз на английском и выразительного взгляда. И все. Женщина твоя.
   - Твоего взгляда? - улыбнулся Дронго, завязывая галстук.
   - Конечно, моего. Ты слишком  серьезен,  когда  смотришь  на  женщин.
Словно пытаешься сразу проанализировать состав ее  крови  и  определить,
чем она занималась последние две недели.
   - А у тебя другой?
   - Конечно. У меня взгляд сначала  ищущий,  потом  настойчивый,  потом
волнующий. Главное, уловить момент, постараться дать понять женщине, что
она тебя интересует. И тогда все, она почти твоя.
   Дронго снял со спинки стула свой пиджак.
   - Полный курс обольщения женщины Маира Касланлы, -  улыбнулся  он.  -
Что еще нужно, чтобы завоевать женщину?
   - Немного, - кивнул Маир, - главное,  все  время  наступать,  давить,
атаковать. И практически любую  женщину  можно  уговорить.  В  этом  нет
никакой проблемы.
   - Уговорить на постель?
   - Конечно. А на что еще?
   - Не подходит, - вздохнул Дронго.
   - Почему?
   - Зачем столько усилий, если для этого есть  проститутки?  Достаточно
заплатить  деньги  -  никаких  проблем.  Меня  твои  взгляды  не   очень
устраивают.
   Женщина, которая сдает свои позиции под твоими взглядами,  меня  мало
волнует, хотя должен признаться, в этом деле ты великий мастер.  И  тебе
удавалось много раз доказывать мне это. Но у меня собственные  принципы.
Мне хочется от женщины несколько иное.
   - Тебя интересует душа женщины, - саркастически  усмехнулся  Маир.  -
Тоже мне, последний романтик. А если женщине это не нужно?
   - Это ее проблема. Я говорю о себе. Пошли быстрее, нас уже ждут.
   Они вышли из номера.  Возле  лифта  висели  картины  сюрреалистов,  а
стоявшие здесь четыре больших  кресла  имели  только  левую  или  правую
ручку.
   - Не гостиница, а дом моды, - улыбнулся Маир, показывая  свои  редкие
зубы.
   Он очень боялся дантистов, поэтому зубов у  него  оставалось  не  так
много. Но это не мешало его громким победам над женщинами.
   Внизу, на первом этаже, у  витрины  магазина  их  поджидал  Потапчук.
Увидев незнакомца, он нахмурился.
   - Добрый вечер, - приветливо поздоровался Маир.
   - Кто это такой? - грубо спросил Потапчук, не отвечая на приветствие.
- Вы вызвали сюда своего человека? Откуда он взялся?
   - Это мой знакомый Маир Касланлы, - представил его Дронго, не отвечая
на сердитый вопрос Потапчука. А затем, кивнув в  сторону  "ликвидатора",
сказал:
   - Потапчук Виктор Николаевич.
   - Очень приятно, - улыбнулся Маир, протягивая руку.
   Потапчук очень неохотно пожал ее, продолжая вопросительно смотреть на
Дронго.
   - Это мой старый знакомый, - повторил тот. - Он случайно  оказался  в
этом городе и в этом отеле. И случайно узнал, что  мы  находимся  здесь.
Поэтому и пришел в мой номер. Надеюсь, вы не станете подозревать, что мы
сговорились.
   Потапчук отвернулся.
   - Когда ты приехал в Ниццу? - вдруг спросил у Маира Дронго.