такую   опасную
командировку.
   - А как же вы тут один? - с испугом спросил Лукин. - У вас есть  план
действий?
   - План один - думать. Нужно просто успокоиться, сесть и подумать.
   Нельзя бегать за ними по всей Европе.  Нужно  просчитать  варианты  и
попытаться их опередить. Только в этом случае появятся шансы  на  успех.
Иначе я могу успеть тогда, когда они найдут и убьют Труфилова. А  насчет
меня ты не беспокойся.  В  любой  стране  мира,  особенно  в  Европе,  я
чувствую себя как дома. Я знаю здесь каждый  город,  в  котором  побывал
раньше. Здесь у меня есть знакомые и  даже  друзья.  Оставь  мне  только
фотографии Харченко и Кокотина. И не забудь выслать мои вещи.
   - До свидания, - Лукин пожал ему руку, - я буду вам звонить.
   Группа отъезжающих села в автомобиль. Вестерген попрощался  со  своим
бельгийским коллегой, пожал руку Дронго.
   -  Меня  трудно  удивить,  -  признался  на   прощание   флегматичный
голландец, доставая трубку, - но вам, похоже, это  удалось.  Удачи  вам,
мистер Дронго.
   Кажется, под этим именем вас знают в Европе.
   - Спасибо, - Дронго попрощался с комиссаром и подошел к оставшемуся у
обгоревшей машины Верье.
   - Решил остаться с вами, - сказал он по-английски, - надеюсь,  вы  не
будете возражать, господин комиссар?
   - Как вам угодно, - сухо заметил тот, - у нас  и  так  хватает  своих
проблем, а теперь еще проблемы с этими бандитами. Вы предполагали  нечто
подобное, когда просили нас взять под наблюдение офис  компании  мистера
Ржевкина?
   - Предполагали, - .признался Дронго, - но мы все время опаздываем.
   - Очевидно, работает  специальная  группа  террористов,  -  задумчиво
сказал Верье, - их перебросили в Европу.
   - Боюсь, что это не обычные террористы, - горько  заметил  Дронго,  -
судя по всему, они ищут бывшего сотрудника военной разведки. А тот,  кто
возглавляет поиски, - бывший сотрудник  разведки  КГБ.  Это  не  обычные
бандиты и не обычные террористы.
   - Понятно, - прошептал Верье, - я примерно так и полагал.  Взгляните,
какой профессионал работал здесь. Взрыв строго направленного действия. У
несчастного мистера Ржевкина не было ни одного шанса выжить.
   - Да, - кивнул Дронго, подходя к обгоревшей машине, - они,  очевидно,
установили взрывное устройство, подключив его к системе зажигания.
   - Эксперты разберутся, - вздохнул  комиссар,  -  надеюсь,  та  группа
убралась из Бельгии...
   На полуслове комиссара прервал один  из  сотрудников,  подбежавших  к
нему.
   Комиссар выслушал своего помощника и ошеломленно посмотрел на Дронго.
В его глазах мелькнуло нечто похожее на страх.
   - Только что сообщили из Схетона, -  сказал  комиссар  Верье,  -  там
найдены трупы двоих убитых  мужчин.  Их  мучили  перед  смертью.  В  эту
квартиру шел страховой агент; он и  услышал  крики  несчастных.  Негодяи
поняли, что им могут помешать, убили обоих и скрылись. Я еду  в  Схетон.
Кажется, мы опять опоздали...
   Вы поедете со мной? - спросил комиссар Дронго.
   - Да,  -  ответил  тот.  -  По-моему,  число  загадочных  убийств  за
последние дни катастрофически растет... Чья рука направляет их?

Москва. 14 апреля

   Галина Сиренко приехала в Ясенево,  в  штаб-квартиру  службы  внешней
разведки, в половине двенадцатого утра. Два часа ее знакомили  с  личным
делом бывшего подполковника ПГУ КГБ СССР Эдгара  Вейдеманиса.  Все,  что
можно было показать, включая материалы о событиях десятилетней давности,
ей показали. Она тщательно делала выписки, понимая, как важны все детали
для Дронго, ожидавшего ее материалов в Голландии  и  Бельгии.  Затем  ее
принял генерал  СВР,  один  из  бывших  сослуживцев  Вейдеманиса.  Серый
элегантный костюм  и  яркий  галстук,  завязанный  двойным  американским
узлом, придавали генералу некий штатский шарм.
   - Вы собираете материалы на Вейдеманиса? - спросил он.
   - Я ознакомилась с выдержками из дела, которое мне  любезно  показали
ваши сотрудники, - подтвердила Галина.
   - Мы не можем дать  вам  его  личное  дело,  -  объяснил  генерал,  -
некоторые  операции,  в  которых  он  принимал  участие,  до   сих   пор
засекречены. Вы должны нас понять.
   - Понимаю, - кивнула Сиренко, - но данные, которые мне дали,  имелись
и в ФСБ. Там нет почти ничего нового.
   - Разумеется, - согласился генерал, - там  и  не  может  быть  ничего
нового. Он ведь ушел из разведки сразу после событий  девяносто  первого
года.
   Мотивы ухода можно понять, он  был  тогда  гражданином  Латвии,  а  в
республике в это время разыгрался националистический шабаш.
   - Вы знали его лично?
   - Немного знал. Мы с ним работали вместе в одной африканской  стране.
Он был человек дисциплинированный, пунктуальный и обязательный. Но в нем
чувствовался какой-то надрыв. И эти нелады в семье. Они с супругой  жили
не очень дружно, и об этом знали все сотрудники посольства. В  маленькой
колонии трудно скрывать такие вещи. Я слышал, что потом они развелись. И
еще он производил впечатление человека, занимающегося то  ли  нелюбимым,
то ли не своим делом. Тут  тоже  было  внутреннее  напряжение.  Мне  это
непонятно. Отец у  него  тоже  работал  в  разведке...  В  общем-то,  по
большому счету, жизнь у Вейдеманиса не сложилась. В девяносто  четвертом
он переехал в Москву.
   - У вас были какие-то контакты в это время? - спросила Галина. - Ваше
ведомство не пыталось его снова использовать?
   - Нет, - улыбнулся генерал, - это в милиции используют людей, которые
работали раньше осведомителями. Я знаю случаи, когда человека отправляли
в колонию и там снова требовали продолжения работы. Думаю, и  вы  знаете
массу подобных случаев. У нас несколько другая специфика. Он три года не
был с нами связан, три года жил в другом государстве, настроенном к  нам
не очень дружески.
   Мы не можем использовать такого человека, даже с учетом того, что  он
был подполковником, нашим бывшим коллегой.
   - Понятно, - подвела неутешительный итог Сиренко, - я надеялась,  что
у вас будет больше информации.
   -  Честно  говоря,  нам   довелось   еще   раз   заниматься   Эдгаром
Вейдеманисом,  -  сказал  генерал,  -  когда   он   получал   российское
гражданство. Мы провели негласную проверку - все же он бывший  разведчик
и профессионал достаточно высокого класса. Все  оказалось  чисто.  Если,
конечно, не считать его тяжелой болезни.
   - Что? - сразу же вскинулась Галина. - А чем он болен?
   - А вы разве не знаете? - удивился генерал. - Вы можете получить  все
медицинские показания в Онкологическом центре.  Собственно,  поэтому  мы
тогда и не стали больше его разрабатывать. Ему предлагали  обратиться  в
ассоциацию  бывших  сотрудников  КГБ  и  МВД,  которая   помогает   всем
нуждающимся и инвалидам. Но он отказался. И я  его  понимаю,  он  гордый
человек. И таким  был  всегда.  В  Африке,  когда  он  узнал,  что  один
актеришка решил развлечься  с  его  женой,  он  так  накостылял  тому  в
туалете, что дамский угодник надолго запомнил его науку.
   - Мне этот мужик нравится, - подвела итог разговора Галина. - Спасибо
за информацию, господин генерал.
   Генерал встал, протягивая руку.
   - Рад, если помог. Только у нас в разведке не  любят  этого  слова  -
"господин"... Успехов вам.
   Из Ясенева Галина  отправилась  сначала  в  прокуратуру,  а  затем  в
Онкологический центр на Каширском шоссе. По словам  врачей,  наблюдавших
Вейдеманиса, его болезнь была  изрядно  запущена.  Помочь  могла  только
операция,  если  он  на  нее  решится.  Но  и  от  химиотерапии  пациент
отказался, после десятого апреля не приезжал в больницу.
   В четвертом часу дня Галина позвонила Дронго и рассказала  обо  всем,
что узнала.
   - Он тяжело болен, - говорила Сиренко. - В Онкологическом центре  ему
рекомендовали немедленную операцию. С очень небольшими, правда,  шансами
на успех. Но он отказался и от операции, и от химиотерапии.
   - И он все знает о своей болезни? - спросил ошеломленный Дронго.
   -  Знает.  Может  быть,  поэтому  он  и  согласился  на   предложение
Кочиевского. Ведь ему уже нечего терять.
   - Спасибо, Гала, вы мне очень помогли, - взволнованно сказал  Дронго.
- Если вам удастся поговорить еще и с его родными, будет совсем  хорошо.
И узнайте, где он раньше работал.
   - Постараюсь. Успехов вам...
   В фирмах, где раньше трудился Вейдеманис,  ничего  нового  узнать  не
удалось. Все  то  же  самое:  исполнительный,  добросовестный  работник.
Кое-кто вспомнил, что он дружил с убитым  Федором  Гаско,  но  никто  не
связывал смерть коммерсанта с Вейдеманисом. В шесть часов вечера  Галина
поехала к Вейдеманисам.
   Нашла нужный подъезд, квартиру. Позвонила. Ей никто не  ответил.  Она
позвонила еще раз. И снова - никого. Галина позвонила к соседям. Соседка
оказалась словоохотливой.
   - Сейчас их дома нет, - объяснила она. - Девочка задержалась в школе,
а бабушка пошла за ней.
   - Понятно, - Галина вышла из подъезда.  Достала  телефон,  собиралась
было позвонить, но передумала. Решила, что вернется сюда через час. Но и
через час в квартире по-прежнему никого не было.
   Она поехала в прокуратуру, надеясь найти Всеволода Борисовича,  и  не
ошиблась. Романенко сидел в своем кабинете. Очевидно, у  него  слезились
глаза от постоянного недосыпания. Хмуро взглянув на Галину, он предложил
ей сесть. Она знала, что он не любит слушать новости с порога. Романенко
считал, что  торопливость  -  признак  легкомыслия.  Сначала  приведи  в
порядок свои мысли, а потом говори.
   - Все данные на Вейдеманиса я уже оставила у вас, - начала она,  -  я
была в Онкологическом центре. Там подтвердились  наши  подозрения  -  он
тяжело болен. Именно  поэтому  и  согласился  стать  проводником  группы
Кочиевского  в  Европе.  Они  нашли  своего  рода   идеальный   вариант:
профессионал, бывший  сотрудник  разведки,  знающий  иностранные  языки,
умело ориентирующийся в европейских странах. Он ищет Труфилова, а за ним
идет группа убийц, которая устраняет всех, кто имел какое-либо отношение
к этому делу.
   - Понятно, - вздохнул Романенко, - мы  искали  демона  зла,  а  нашли
несчастного человека, которому осталось жить совсем ничего.  Он  потерял
работу и заболел. Представляю его самочувствие. У него на руках  мать  и
дочь, будущее которых он обязан обеспечить. Вы сообщили Дронго  о  вашей
поездке в Онкоцентр?
   - Сообщила, - кивнул Галина, - но я не смогла  поговорить  с  родными
Вейдеманиса. Два раза приезжала, но их не было дома.
   - И что думаешь? Где они?
   - Соседка сообщила, что бабушка отправилась за внучкой, та не  пришла
из школы.
   - Странно... - Романенко нахмурился, - нужно проверить все еще раз.
   Поедешь с нашим  сотрудником.  Все,  что  касается  Вейдеманиса;  нас
интересует в первую очередь.
   - Я поеду сама, - предложила Галина, - у вас и так хватает забот.
   - Добро, - согласился Всеволод Борисович, - только  осторожнее.  Если
увидишь  что-то  подозрительное,  звони.  И  немедленно,   без   лишнего
героизма. И так проблем выше крыши.
   - Что-нибудь случилось?
   - У нас каждый час  что-то  случается,  -  пробормотал  Романенко,  -
сначала в Хайзене  застрелили  Кребберса,  бывшего  связного  Труфилова,
затем в Антверпене взорвали автомобиль с  Игорем  Ржевкиным.  А  днем  в
Схетоне, рядом с Антверпеном, нашли трупы двоих туристов, прилетевших из
Москвы. Если добавить еще и  убийство  в  самолете  два  дня  назад,  то
получается, что мы все  время  опаздываем.  Честно  говоря,  я  даже  не
представляю себе, как Дронго может справиться с этой проблемой. Не нужно
было вообще его подключать. Мы все  равно  не  успеем  найти  Труфилова.
Против нас слишком крупные силы.
   -  Он  так  не  считает,  -  возразила  Сиренко.  -  И  мы  не  можем
останавливаться на полпути.
   - Не можем, - кивнул Романенко. - Будем надеяться, что Дронго все  же
сумеет остановить их раньше, чем они найдут Труфилова. Это наш последний
шанс.

Антверпен. 14 апреля

   Они приехали в Схетон, когда эксперты еще работали на месте трагедии.
   Все произошло в одном из заброшенных домов, на окраине  Схетона.  Дом
был оцеплен, и журналисты рвались  сквозь  кордон  полицейских,  пытаясь
получить хоть какую-нибудь информацию.  Работали  телевизионные  камеры,
сразу несколько человек комментировали  происходящее  с  места  событий.
Комиссар  хмурился,  понимая,  как  вреден  расследованию   шум   вокруг
преступления. Он протиснулся вместе с Дронго сквозь  толпу  журналистов,
не отвечая на их вопросы.
   Войдя в дом, они прошли на второй этаж, где и произошли оба убийства.
   Комиссар Верье подошел к одному из экспертов.
   - Как он погиб?
   - Его застрелили, - сообщил эксперт, - но перед смертью пытали.
   Прижигали руки, ноги, половые органы. Перед этим связали.  Взгляните,
на руках характерные борозды. Очевидно, использовали  и  повязки,  чтобы
пленные не кричали. Мы нашли одну из таких повязок в углу. Но  убили  их
совсем недавно, примерно час назад.
   - Почему не были слышны выстрелы?
   - Очевидно, стреляли из пистолетов с  глушителями.  Использовали  два
пистолета.
   - Что-нибудь нашли при убитых?
   - Да, документы. Оба русские туристы из Москвы, прилетели к нам  пять
дней назад. В карманах были даже деньги. Видимо, убийцы спешили. Но  это
в любом случае не ограбление. У одного из убитых даже не  сняли  золотые
часы.
   Дронго, не  любивший  смотреть  на  трупы,  отвернулся.  Затем  снова
вернулся и все-таки заставил себя  сесть  на  корточки  перед  одним  из
убитых, взглянул на искаженное предсмертной  гримасой  лицо.  Жестокость
убийства потрясла его, но что за этой жестокостью?
   Комиссар хотел вытащить какие-то подробности из своих сотрудников.
   - Как все это случилось?
   - Страховой агент приехал,  чтобы  проверить  состояние  строения,  -
рассказывал инспектор, -  услышав  крики,  попытался  войти  в  дом.  Но
передумал и поспешил на улицу. Из автомата  позвонил  в  полицию.  Когда
приехала полиция, в доме уже никого не было.  А  наверху  -  два  теплых
трупа, кровь даже не успела свернуться. На первом  этаже  мы  нашли  два
пистолета с глушителями. Убийцы их выбросили.
   - Значит, кто-то захватил этих двоих,  -  сделал  вывод  комиссар,  -
затем пленников привезли сюда, в заброшенный дом, начали пытать, а когда
услышали шаги страхового агента, убрали обоих. Так?
   - Да, видимо, все так и было, - подтвердил инспектор.
   Комиссар Верье подошел к Дронго, тот показал ему на достаточно четкий
след - отпечаток ноги сорок пятого или сорок шестого размера.
   - А что вы думаете насчет этих русских?  -  спросил  комиссар.  -  Мы
нашли документы у них в карманах. А внизу кто-то  выбросил  пистолеты  с
глушителями.
   Они туристы, прилетели в Голландию несколько дней назад.
   - Двенадцатого? - переспросил Дронго.
   -  Нет,  кажется,  десятого,  -  ответил  комиссар,  -  а  почему  вы
спрашиваете?
   - Вместе с основным  подозреваемым  в  Голландию  прилетели  еще  два
человека, которые находятся у нас на подозрении, - объяснил Дронго. - Но
судя по всему - по лицам убитых, это не  они.  У  меня  есть  фотографии
людей, прилетевших вместе с Вейдеманисом.
   - Вы хотите сказать, что прилетела еще парочка? -  иронично  протянул
комиссар. - Не слишком ли много для нашей маленькой страны?
   - Я все проверю, - дернул плечом Дронго, -  разрешите,  я  позвоню  в
Амстердам и узнаю, значились ли  эти  фамилии  в  списке  пассажиров  на
двенадцатое апреля.
   - Ради бога, - пожал плечами комиссар, - но мы нашли  в  их  карманах
билеты. Они прилетели десятого. У них  есть  и  паспорта,  с  отметками.
Десятого они прошли голландскую границу. Десятого апреля.
   - Непонятно, - задумчиво протянул Дронго, - кто  же  эти  люди?  Если
друзья Труфилова, то почему они прилетели именно в  Голландию,  а  затем
переехали в Бельгию? Если враги, то кто их убил? И почему? Что хотели  у
них узнать?
   - У меня нет ответов  на  эти  вопросы,  -  чуть  раздраженно  сказал
комиссар, - мне казалось, что вы сможете нам помочь. Теперь  выясняется,
что это двойное убийство для вас такая же неожиданность, как и для меня.
   - Еще большая,  -  честно  признался  Дронго,  -  более  того,  я  не
представляю себе, как теперь действовать. Остался единственный шанс.
   - Какой? - спросил комиссар.
   - Проверить все отели в Антверпене. Мне нужно знать, где остановились
трое людей - Эдгар Вейдеманис, Осип Харченко  и  Сергей  Кокотин.  Нужно
проверить все центральные отели Антверпена. Если понадобится, вообще все
отели.
   - Сделаем, - кивнул  комиссар,  -  давайте  мне  их  фамилии.  Только
напишите в латинской транскрипции.
   Он взял список и передал своему  помощнику.  Затем  снова  подошел  к
одному из убитых.
   - Все же почему их пытали? - задал себе тот же вопрос комиссар. - Они
прилетели только десятого числа. Что они могли за несколько дней  узнать
такого, чтобы их так зверски мучили? Какой тайной они владели?
   - Если бы я знал ответ на этот вопрос, то, возможно, ответил бы и  на
второй - почему их убили, - раздумчиво сказал Дронго.
   - Заканчивайте осмотр, и все материалы ко мне, - приказал комиссар, -
страхового агента тоже привезете сюда. Я лично его допрошу. Возможно, он
вспомнит еще что-нибудь.
   - Не хочу вам мешать, - сказал Дронго в  раздумье.  -  Боюсь,  что  я
немного ошибался. Эти двое явно неучтенные фигуры в той игре, которую  я
себе вроде бы представлял. А пока я буду ждать  вашего  звонка  в  отеле
"Антверпен Хилтон". Я ведь все равно  не  знаю  французского,  -  сказал
Дронго. - Если вам удастся что-либо найти,  очень  прошу  вас  позвонить
мне.
   -  До  свидания,  -  кивнул  комиссар,  вновь  обернувшись  к   своим
сотрудникам. Забот у него хватало.
   Дронго с трудом пробился через автомобильную пробку и довольно  долго
выходил к центру города, надеясь найти машину.  Лишь  через  полчаса  он
нашел такси и поехал  в  Антверпен,  заказав  себе  отель  по  телефону.
Обратная дорога заняла гораздо больше времени, чем он себе  представлял.
Сказывались пробки в центре города, особенно при подъезде к отелю.
   Добравшись в отель, он  поднялся  в  свой  забронированный  четыреста
семидесятый номер. Он выходил окнами на какое-то учреждение. А  в  самом
номере - невероятно большой комнате - впечатляла широченная двухспальная
кровать. Он подошел к окну, по привычке  закрывая  темные  занавески.  В
любом помещении он всегда задергивал шторы и закрывал занавески.
   Приняв  горячий  душ  и  облачившись  в  халат,  позвонил  по  номеру
обслуживания клиентов:
   - Пришлите, пожалуйста, горничную, - мне необходимо срочно  постирать
рубашку и отутюжить костюм.
   Его вещи не могли так быстро прийти  из  Амстердама.  Еще  надо  было
спуститься вниз и купить зубную щетку, пасту, лезвия для бритья, любимый
"Фаренгейт" в варианте лосьона. И на всякий случай  -  еще  одну  свежую
сорочку. В этот момент позвонил  мобильный  телефон.  Он  услышал  голос
Галины Сиренко.
   - Он тяжело болен... - начала Галина. Через несколько  минут  он  уже
знал подробности о состоянии Вейдеманиса.
   - И узнайте точно, где  он  раньше  работал,  -  попросил,  прощаясь,
Дронго.
   Теперь он знал главное - почему Вейдеманис согласился на эту поездку.
   В дверь вежливо постучали. Он пошел открывать. Странно, что  в  отеле
такой  категории  не   работал   замок.   Продолжая   удивляться   этому
обстоятельству, он наконец поднял глаза на горничную, которая стояла  на
пороге. Это была статная высокая женщина такой редкой  красоты,  что  он
замер от неожиданности.  Загорелая  молодая  красавица  лет  двадцати  -
двадцати двух. У нее были роскошные длинные  волосы,  собранные  и  туго
уложенные на затылке, спортивного  склада  фигуру  не  мог  скрыть  даже
костюм горничной  с  фартучком.  В  этой  европейке,  очевидно,  была  и
восточная кровь - чувственные выступающие скулы, темные  влажные  глаза,
большой  красивый  рот.  Она  строго  взглянула  на  него,  и  он  вдруг
застес