Вы - человек-праздник. Я несколько дней наблюдаю за вами. Вы всегда хорошо выбриты, вкусно пахнете. Так можно сказать по-русски?
     - Можно, - улыбнулся он.
     - Вот-вот. И вы нравитесь нашим женщинам.
     - Я этого не знал. - пробормотал Дронго, - спасибо.
     После следующей рюмки текилы Виржиния уже опиралась на стойку бара. Дронго по-прежнему чувствовал себя спокойно. Он не любил пить, но мог выпить очень много, практически не пьянея. Сказывались и масса тела, и возможности организма.
     Виржиния попросила еще рюмку, и бармен снова подал две порции текилы. Драгана с некоторым испугом поглядывала на подругу.
     - Мне нравится, как вы держитесь, - одобрительно сказал Дронго, - но, кажется, нам не хватает еще одного человека.
     - Кого? - удивилась Виржиния.
     - Вашего соотечественника. Павла Борисова. Он произвел на меня хорошее впечатление.
     - Да, - согласилась она, - он интересный человек.
     - И вы давно его знаете? - поинтересовался Дронго.
     - Давно, - кивнула она, - уже несколько лет. Он живет во Франции, но часто приезжает в Софию. Был учредителем крупного болгаро-французского журнала.
     - Неужели у него так много денег?
     - Нет, - улыбнулась она, - но у него всегда было много влиятельных друзей.
     - И поэтому вы с ним дружите?
     - Нет, не поэтому, - нахмурилась Виржиния, - просто, он мне нравится. И он мой земляк.
     Дронго сделал знак бармену. Драгана дипломатично вмешалась в разговор.
     - Вы видели, как встречали французского поэта Жака Жуэ? Он пользовался успехом.
     - Очевидно, - согласился Дронго, - но я видел, что зрители тепло встречали и нашу Виржинию.
     - Не подхалимничайте, - сказала она. - Так говорят по-русски?
     - Я говорю правду. Мы стояли с Яцеком, и он восторгался вами.
     - А я его там не видела, - вставила Драгана.
     - Он был вместе со мной, - Дронго повернулся к Драгане, чтобы сказать ключевую фразу, нужную ему в разговоре с Виржинией: - Он даже рассказал мне, как Виржиния говорила ему о моей ссоре с бедным Густафсоном.
     - Говорила, - подтвердила Виржиния, видя, что на нее даже не смотрят, - но я не думаю, что это вы могли его убить.
     - Надеюсь, - пробормотал Дронго, поднимая рюмку текилы. - За успех нашего путешествия! И за наших прекрасных женщин!
     Они снова выпили.
     - Я все время про вас думаю... - сказала Виржиния, чуть качнувшись. - Как вы относитесь к нашим женщинам, я знаю. Вы галантный кавалер, настоящий джентльмен. Всегда в отглаженном костюме, всегда ухоженный, аккуратный. А как такой джентльмен относится к проституткам. Ой... извините, я, кажется, говорю иногда глупости... Но вообще-то мне интересно знать, как вы к ним относитесь.
     - Хорошо, - удивился Дронго, - я вообще к людям отношусь хорошо. Не вижу смысла делить людей по их профессиональным обязанностям.
     - И вы пользуетесь их услугами? - кажется, удивилась Виржиния.
     Он задумался. Почему-то не хотелось врать.
     - Иногда пользовался, - признался он.
     - И вам нравилось? - не отступала она.
     - Не всегда. - Дронго взглянул на стоявшие перед ним рюмки, - впрочем, не могу сказать, что я был несчастлив в любви. Мне нравились женщины, и некоторых я любил.
     - А с проститутками встречались, когда любили настоящих женщин или в перерывах? - не унималась Виржиния.
     Он почему-то вспомнил Хемингуэя.
     - "Я знал много женщин, - процитировал по памяти он, - но каждый раз, встречаясь с ними, я бывал одинок, а это в конечном итоге худшее из одиночеств".
     - Браво, - качнулась она. - Это ваша фраза?
     - Это сказал Хемингуэй.
     - Хорошо сказал. - она выпила еще рюмку. - Вы на него похожи, - вдруг сказала она. - такой большой, сильный, умный мужчина. Вам не говорили, что вы на него похожи?
     - Нет, - улыбнулся он, - вот этого мне никогда не говорили.
     - Я вам говорю, - она посмотрела на пустую рюмку, и он снова поднял руку, чтобы бармен в очередной раз принес им текилу.
     Драга на взяла подругу за руку.
     - Нам нужно идти, - тихо сказала она.
     - Сейчас, - вырвала руку Виржиния. - Я думаю про вас. Вы - наш маленький Хемингуэй. Он любил много работать, много выпить, любил много женщин. И его любили.
     Спорить с ней не хотелось. Слушая Виржинию, он наблюдал за входом. В отель никто не входил.
     - Вы должны быть, как он, - не унималась Виржиния. - Сейчас я посмотрю, какой вы человек.
     Она попросила бармена принести бутылку воды. Бармен поставил перед ней стакан, чтобы налить воды, но она покачала головой, добавив, что хочет именно бутылку. Бармен открыл стеклянную бутылку и поставил перед ней.
     - Сейчас я брошу эту бутылку, - она оглянулась, - вон в этих немцев. Не люблю немцев. Сейчас я брошу в них бутылку. А вы будете за меня драться. Я хочу, чтобы вы были как Хемингуэй, настоящий.
     - Не уверен, что ему бы это понравилось, - заметил Дронго, взглянув в ту сторону, где сидели немцы. Их было человек восемь. Трое или четверо из них были комплекции самого Дронго, высокие атлеты с накаченными мышцами. "Если бутылка полетит в их сторону, мне придется нелегко", - подумал Дронго.
     - Сейчас брошу, - сказала Виржиния, пододвигая к себе бутылку.
     Драгана схватила ее за руку.
     - Не нужно, - попросила она подругу, - уже поздно. Нам пора спать.
     - Я брошу, - не уступала Виржиния, - а он пусть дерется. Мы посмотрим, какой он человек.
     - Виржиния, - мягко попросил Дронго, - я не могу ничего сделать с такой группой мужчин. Их там человек восемь. Неужели вы считаете меня суперменом?
     - Вы струсили? - презрительно спросила Виржиния.
     - В таком случае - бросайте! - предложил он. - С двумя, может быть, с тремя я справлюсь. Но восемь против одного - шансы слишком неравные. Меня убьют на ваших глазах. Бросайте бутылку.
     Она взглянула на него с явным одобрением.
     - Вы настоящий мужчина, я не буду бросать бутылку. Оставайтесь без нас. Спокойной ночи.
     - Странно, - сказал он, - какой же я настоящий? Только что я признался вам, что меня могут побить. А вы говорите, что я настоящий. Я просто струсил.
     - Вы меня не обманете. - снова качнулась она, и если бы Драгана ее не удержала, наклон мог стать достаточно опасным. - Только очень сильный мужчина может признаться в своей слабости.
     Она попыталась подняться. Драгана ей помогла.
     Женщины вышли из бара. Дронго почувствовал, что у него заболела голова. Он подозвал бармена.
     - Сколько мы выпили? - недовольно спросил он.
     - Восемнадцать рюмок, - любезно сообщил бармен. - по восемь рюмок вы и ваша спутница плюс еще две рюмки и две чашки кофе другая молодая женщина. Вы хотите счет?
     - Нет. Крепкий чай. И с лимоном, если можно. - он взглянул на часы и устало подумал: "Надеюсь, до завтра никто уже не спустится вниз".
     В половине пятого утра в холле появился заспанный Пацоха. Дронго кивнул поляку и отправился принимать душ, чтобы уже через два часа спуститься вниз и посмотреть, как будут отправлять чемоданы на вокзал. Оставалось ждать, когда Джеймс Планнинг расскажет о результатах проверки.

МОСКВА. 14 ИЮНЯ

     Полковник вышел на улицу. Он был профессионалом и знал, как важно не суетиться в подобных случаях. Значит, его пленник, войдя вместе с Голубевым, сумел каким-то образом отвлечь внимание своего сторожа, чтобы нанести ему точный удар и, невероятным образом отрубив наручники вместе с кистью, оказаться на свободе. Очевидно, Мирза сразу понял, что раскрыть эти наручники невозможно, и решил попытаться бежать другим, более кровавым способом. При воспоминании об отрезанной кисти полковник снова поморщился. Но на все это у Мирзы должно было уйти не меньше минуты. Или двух. Значит, далеко он уйти не мог.
     Баширов убрал пистолет. Прошел дальше. Если Меликов сбежал... Но об этом думать не хотелось. У дальней стены стояли двое мужчин. Полковник шагнул к ним.
     - Здесь никого не было? - спросил он. - Никто не пробегал?
     - Нет, - ответил один из них, - там тупик. Высокая стена. Никто не проходил.
     Полковник посмотрел в другую сторону. К выходу Меликов наверняка не побежит, зная, что там стоят двое охранников. Баширов повернулся и быстро зашагал в сторону ресторана. Скрываясь за кустами, пленник мог перебежать только туда. Вызывать своих людей полковник не хотел и не мог. Иначе эти двое наверняка запомнят, где именно произошел побег, и у них могут появиться неприятные ассоциации после возможного террористического акта.
     Баширов подошел к ресторану. Прислушался. Он водил головой словно опытный хищник в лесу, прислушиваясь к малейшему шороху жертвы. Медленно поднялся по ступенькам. Прошел по деревянному настилу. Снова прислушался. Все было тихо. Полковник сделал еще шаг, второй, третий... Достал пистолет. И вдруг громко, требовательно приказал:
     - Выходи Мирза, хватит прятаться.
     Вокруг было тихо. Полковник снова повторил требование, глядя на закрытую дверь. Неожиданно она дрогнула и открылась. Баширов, не опуская оружия, смотрел, как выходит Мирза Меликов.
     - Ну и сволочь ты, полковник, - почти восхищенно пробормотал пленник. Как ты меня вычислил?
     - У нас одна школа. Меликов, - холодно заметил Баширов. - Я ведь понял, что ты сразу на улицу не побежишь. С наручниками на руках. У тебя кровь капает с рукава. Поэтому не дергайся. Стой там, где стоишь. И ни шага вперед. Чем ты его убил?
     - Заточкой, - ухмыльнулся Меликов, - уж очень от него плохо пахло. Я ведь говорил ему, чтобы он чистил зубы...
     - А откуда заточка? - поинтересовался полковник. - У тебя ведь была аллюминиевая посуда.
     - При желании можно любую вещь приспособить, - облизнул губы Меликов.
     Он стоял в нескольких метрах от полковника и видел, как тот держит свое оружие. Прыгнуть он не успеет - выстрел его обязательно достанет. А Меликову хотелось жить. Хотя бы несколько дней, несколько часов.
     - Как это тебе удалось?
     Они говорили так, словно разбирали на практических занятиях допущенные ошибки и не было убитого Голубева.
     - Открыл дверь чуть сильнее, - ухмыльнулся Меликов, - он подумал, что я хочу ударить его дверью, и сделал движение в сторону. Ну я и загнал ему заточку. Потом было легче. Я ведь сразу понял, что не смогу раскрыть твоих наручников, полковник. Значит, твой громила должен был остаться без кисти.
     - Быстро управился, - задумчиво заметил полковник. - У тебя и топорик был с собой?
     - Зачем топорик? Твой громила всегда ножик с собой носил. Тот самый, которым он любил мне шею щекотать. Вот я его и позаимствовал.
     - Умный ты, - как-то странно посмотрев на него, сказал Баширов, - похоже, я тебя недооценил. Где нож?
     - Показать?
     - Не надо. А его пистолет?
     - У него не было пистолета. И ты это хорошо знаешь, полковник. Я ведь успел его обыскать. Это ты, наверно, не разрешил ему брать с собой оружие. Иначе я бы к тебе не вышел. Застрелился бы, но не вышел. Сам понимаешь, как мне не хотелось еще раз с тобой встречаться.
     Он сделал движение, словно собирался прыгнуть. Полковник отступил на шаг.
     - Не нужно, Меликов, - холодно сказал он, - я ведь тебе не дурачок Голубев. Лишнее движение - и у тебя дырка в голове. Мы сейчас выйдем с тобой из сада. Предупреждаю, что я хорошо стреляю. И пистолет не уберу. Если только я почувствую, что ты собираешься сделать хоть шаг в сторону, даже не шаг, а движение, если только ты попытаешься что-нибудь предпринять, я не задумываясь тебя пристрелю. И не сожалея, Мирза. Таких как ты не стоит заносить в "Красную книгу". Таких нужно отстреливать. Ты у нас хищник.
     - Можно подумать, что ты сам из травоядных, - пробурчал Меликов.
     - Мирза, - позвал его полковник.
     Тот обернулся.
     - Нож выбрось, - напомнил Баширов, - только не поворачиваясь ко мне. Осторожно брось нож.
     Меликов чуть сгорбился, но ничего не сказал. Он достал нож и секунду держал его в руке, словно раздумывая, как быть. Баширов стоял за его спиной, ожидая решения своего пленника. У Меликова был выбор. Но обернуться и бросить нож он не сумеет. Полковник успеет выстрелить. Мирза принял решение. Нож упал на землю.
     - Вперед, приказал Баширов.
     Пленник двинулся к выходу. Полковник, не спуская с него глаз, поднял нож и двинулся следом. Так они вдвоем и вышли из сада. Охранники, не понимавшие, куда делся Голубев, недоуменно смотрели на полковника и его пленника.
     - Руки, - приказал полковник, - подними руки.
     Меликов поднял руки. Полковник передал ключи одному из охранников и тот открыл замок, все еще липкий от крови. Он вопросительно взглянул на Баширова, тот лишь кивнул в знак согласия. Охранник надел наручники на свою левую руку, щелкнул ключом.
     - Садитесь в машину, все трое на заднее сидение, - приказал Баширов, - и достаньте оружие. Если он попытается хотя бы шевельнуться - сразу стреляйте. Не раздумывая. Я вам разрешаю. Он очень опасен.
     Охранники сели вместе с Меликовым в машину. Полковник подошел к багажнику, достал брезент. Затем пошел в сад. Он возился долго, минут десять. Завернув тело погибшего в брезент, он затем долго искал его кисть. Она оказалась под одним из умывальников. Полковник выволок тело убитого и дотащил его до машины. Он даже не предложил охранникам ему помочь. Сам уложил труп в багажник и сел за руль автомобиля. Он все время молчал. И лишь когда они выехали из города, вдруг сказал:
     - Не думаю, что ты поступил правильно. Это была ошибка. А я просил тебя не делать ошибок.
     Меликов и сам понимал, что его неудачный побег был ошибкой. Он глядел на спину своего мучителя и молчал.

ЛИЛЛЬ. 15 ИЮНЯ

     Утром группы, погрузившись на Северном вокзале в поезд, отправились в Лилль. Поездка заняла чуть более полутора часов, и к полудню участники "Литературного экспресса" прибыли в Лилль. Торжественная встреча на вокзале плавно перешла в прием, который мэрия организовала для прибывших. Перед участниками выступил хор детей-арабов. Дронго, немного понимавший по-арабски, восхищенно слушал пение, когда к нему подошел Игор Дивжак.
     - Мы медленно умираем. - несколько напыщенно сказал он, - скоро в европейских городах большинство жителей будут составлять негры, арабы и азиаты. Конец европейской цивилизации уже близок.
     Дронго с некоторым любопытством взглянул на молодого словенца. Очевидно, тот уже успел принять с утра спиртного и сейчас находился в несколько возбужденном состоянии.
     - Я не вижу ничего плохого в культурном многообразии, - отрезал Дронго. - Важно, чтобы одна культура не вытесняла другую.
     - Все равно вытеснит, - угрюмо сказал Дивжак.
     Это был молодой человек с коротко стрижеными волосами и большими запавшими глазами. Он был примерно одного роста с Дронго, но гораздо уже в плечах и не столь массивен.
     - Важно понимать, что нельзя подавлять такие процессы искусственно, - возразил Дронго, - ведь есть опыт американской цивилизации, где все нации переплавлены в единый народ. Был опыт Советского Союза и даже Югославии.
     - У Югославии печальный опыт. - безапелляционно заявил Дивжак, - и вы это хорошо знаете.
     - Вы тоже, - быстро вставил Дронго.
     - Да, - согласился Игор Дивжак, - но я не воевал, а был на боевых позициях как журналист.
     - Тем не менее, вы видели войну, - заметил Дронго, - и должны понимать, что она не несет ничего хорошего.
     - Смотря какая война, - упрямо возразил Дивжак. - Я видел, как вы вчера пили с нашими девочками. С болгаркой и югославкой. И вы думаете, что они знают правду про нашу войну в Югославии? Что может знать эта девочка из Белграда.
     - Я всегда однозначно считал все войны пагубными...
     - Не все, - перебил его Дивжак, - а только те, которые были в наших странах. В Югославии не было ничего хорошего, только тоталитарный режим Тито.
     - Ты еще молодой и многого не знаешь, - заметил Дронго, - в той стране, которую ты знаешь только по имени Тито, было и много хорошего.
     - У тебя крыша поехала, - зло отрезал Дивжак.
     Дронго непроизвольно поднял руку и схватил парня за рубашку. Сжал кулак. Но вдруг опомнился. В глазах Дивжака мелькнул страх. Дронго опустил руку. Заставил себя улыбнуться. Он заметил, как за их беседой напряженно следит Яцек Пацоха.
     - Не буду спорить, - сказал он, - ты все равно ничего не поймешь. Нужно видеть наряду с негативным и хорошие стороны.
     Он отошел от молодого человека. К нему шагнул Пацоха.
     - Я слышал, как ты с ним спорил. - сказал Яцек, - ты благородный человек. Но этому молодому оболтусу ты все равно ничего не докажешь. И хорошо, что ты сдержался. Я боялся, что ты размажешь его по стене или изувечишь.
     - Это не в моих правилах, - ответил Дронго.
     К нему подошли Екатерина Вотанова и Нелли Мёллер.
     - Опять этот словенец с утра напился, - укоризненно сказала Вотанова, - он такой безапелляционный в своих суждениях. И часто допускает оскорбительные выходки.
     - Молодым людям свойственно быть нетерпеливыми, - ответил Дронго. - Говорят, что настоящая женщина становится таковой только к тридцати годам, а мужчина умнеет лишь к сорока.
     - Он не поумнеет. - засмеялась Нелли Мёллер.
     Это была женщина лет двадцати пяти, среднего роста, коротко стриженная, в очках. По-русски она говорила абсолютно свободно: сказывалась учеба в Санкт-Петербурге.
     - Странно, - подумал Дронго, - кажется, впервые в жизни я чуть не сорвался из-за пустяка. Или меня раздражает их молодой задор, тот апломб, которого не было у меня в двадцать пять? Или я пугаюсь их открытости, их способности высказывать свою точку зрения не смущаясь? Вот и Катя Вотанова такая, и ее муж, и грузин Важа Бугадзе, и сам Дивжак. Они все разные, но в них есть нечто общее. Нечто единое, что их объединяет. Их открытость миру, их внутренняя свобода. Ведь мне пришлось ломать себя, чтобы стать более свободным. А они уже рождаются таковыми. И не представляют себе мир иным.
     После приема участников "Литературного экспресса" начали размещать по отелям. Первая группа, попавшая в отель "Ибис де Вилль", ждала свои багаж довольно долго. Наконец автобус с чемоданами прибыл, и несколько раздраженные такой задержкой писатели начали их разбирать.
     Дронго, выйдя на улицу, увидел стоявший метрах в ста от отеля "ягуар". В нем находился сам Планнинг, а за рулем сидела красивая молодая женщина, которую Дронго видел с ним в Мадриде. Дронго прошел к автомобилю и без приглашения сел на заднее сидение. Машина сразу тронулась, словно ждали именно его. Они отъехали от отеля довольно далеко, когда автомобиль наконец остановился и Планнинг обернулся к своему спутнику.
     - Вы нарочно придумали этот трюк? - зло спросил англичанин. - Вы ведь наверняка знали результаты, которые мы получим.
     - Давайте спокойнее, - посоветовал Дронго. - Что вы обнаружили?
     - Оружие было только в трех чемоданах. Причем ни один пистолет не подходит под описание того, из которого был убит Густафсон. Оружие было у вас, у Яцека Пацохи и...
     - И у болгарина Павла Борисова, - кивнул Дронго.
     - Я же говорил, что вы все знаете. Еще у Дивжака мы нашли газовый пистолет. Кстати, в некоторых чемоданах были наркотики. Хорошо, что ваш поезд не проверяют. Многие ваши спутники курят запрещенную травку, вы об этом знаете?
     - Это не так страшно, как вам кажется. Здесь рядом Голландия, где подобное зелье продается вполне легально. Что еще?
     - У двоих было зелье покрепче. Мужчина и женщина. У них с собой героин. У мужчины в багаже есть даже одноразовые шприцы.
     - Я знаю, о ком вы говорите, - кивнул Дронго, - но это, очевидно, расплата за творческую деятельность. При том колоссальном напряжении, в котором живут творческие люди, наркотики помогают им снимать стресс.
     - Хорошо, что мы не нашли героин в вашем чемодане. - зло пробормотал Планнинг, - или какую-нибудь травку.
     - Я вообще не курю сигареты, - заметил Дронго. - Между прочим, вы не познакомили меня со своей очаровательной спутницей. А это невежливо. Какой вы, к черту, англичанин?
     - Хватит издеваться. - обиделся Планнинг. - Нам важно знать, куда