юардессы вскочили.
   - Не все, - предупредил Груодис, - вполне может справиться одна.
   Полет  проходил  спокойно.  После  вылета  прошло  уже  больше  часа.
Сидевший в салоне бизнес-класса Купча уже предвкушал  дальнейшую  жизнь.
Он, в отличие от Груодиса, связывал большие  надежды  со  своей  прежней
родиной, намечая, куда и как можно будет правильно вложить  деньги.  Они
договорились с Никитой открыть казино. И, конечно,  обувной  магазин,  в
Италии у них появились неплохие связи. А Никита всегда  был  помешан  на
удобной обуви. Он посмотрел  на  ноги  раненого  и  вдруг  похолодел.  У
Корсунова были совсем другие носки. Он четко помнил,  как  утром  Никита
надевал темно-коричневые носки. А лежавший человек был в черных.
   И, самое главное, это никак не мог быть Корсунов. У того размер  ноги
был не больше сорок третьего. А у этого чуть ли не сорок шестой.
   Женщина-врач суетилась над раненым, когда Купча осторожно  встал.  Он
достал пистолет,  решительно  отодвинул  женщину,  чтобы  не  мешала,  и
наклонился к раненому, собираясь устроить необычный  допрос.  И  в  этот
момент женщина вскрикнула. Купча ткнул пистолет прямо в грудь лежавшего.
   - Ты кто? - спросил он громко.
   - Осторожнее, - сказала врач, - вы сделаете ему больно.
   - Я сделаю ему дырку, - пообещал Купча. - Ты кто? - спросил он снова,
пытаясь разглядеть его глаза. И вдруг  он  встретился  с  его  взглядом.
Одним глазом лежащий смотрел на него в упор. Купча отпрянул  и,  уже  не
сомневаясь в своей догадке, поднял пистолет.
   - Вставай, - приказал он, собираясь добавить что-то еще.
   Все-таки бинты, подключенная от стойки игла с  лекарством  и  лежачее
положение тела психологически на  него  действовали.  Подсознательно  он
посчитал лежавшего действительно беспомощным. И жестоко ошибся. Раненый,
вдруг резко подняв ногу, выбил у него  из  рук  оружие.  И  когда  Купча
отшатнулся, тот уже поднял пистолет и сделал выстрел.  Даже  не  целясь.
Купча дернулся и упал. Пуля вошла ему точно в сердце. Дронго  замер.  Он
выстрелил подсознательно, защищая  себя.  Но  он  не  умел  и  не  любил
убивать. Даже  в  такой  ситуации.  Через  секунду  сюда  ворвутся  люди
Груодиса, услышавшие выстрел. Он мгновенно оценил обстановку и снова лег
на носилки, услышав, как кто-то уже бежит в их салон.
   В кабине самолета выстрела  не  было  слышно,  но  во  втором  салоне
обратили внимание на сильный хлопок. Груодис  насторожился:  не  хватало
только неприятностей.
   - Проверь, что там случилось, - приказал он человеку из своей группы,
сидевшему рядом с ними, - но будь осторожен.
   Парень, взяв автомат,  поспешил  в  другой  салон.  Вошел,  осторожно
озираясь.
   На носилках лежал раненый. В  углу  стояла  испуганная  женщина-врач.
Парень прошел дальше и увидел чью-то руку, выглядывающую  из-за  кресел.
Нахмурившись, он поднял  автомат,  сделал  несколько  шагов  вперед.  На
сиденьях лежал отброшенный выстрелом Купча с большим кровавым пятном  на
одежде.
   Парень замер, не понимая, что происходит, посмотрел на  раненого,  на
Купчу и сделал, как ему казалось, единственно правильный вывод.
   - Это ты его пришила, сука! - гневно сказал он, оборачиваясь к  врачу
и поднимая автомат. Женщина замерла. В этот вечер она  пережила  больше,
чем иной человек за всю свою жизнь. Террорист подходил к  ней,  направив
на нее автомат.
   Потом, усмехнувшись, отвел оружие.
   - Чего я тебя стрелять буду, лучше накажу, как бабу наказывают.
   И протянул руку, дернув женщину к себе. В первый момент она  даже  не
поняла, что он хочет делать. Он же горячей сильной молодой рукой  поднял
юбку,  больно  тиская  ноги,  повалил  женщину  прямо  на  пол.  Она  не
сопротивлялась, не кричала.  Просто  окаменела,  словно  увидев  за  его
спиной нечто страшное.
   Нападавший это почувствовал. Он хотел поднять голову,  но  не  успел.
Сильный удар прикладом автомата поверг его в бессознательное  состояние.
Он обмяк, всей тяжестью навалившись на несчастную.
   - Извините, - сказал Дронго, оттаскивая нападавшего и помогая женщине
подняться, - возьмите его автомат и постарайтесь больше никого  сюда  не
пускать.
   Хотя бы одну минуту.
   - Я боюсь, - оцепенело пробормотала женщина. Она  была  в  состоянии,
близком к шоку.
   Ей  было  лет  тридцать.  Разрушенная  прическа,  страх   в   глазах,
расплывшийся макияж не придавали ей очарования. Дронго наклонился к  ней
и тихо прошептал:
   - У нас нет другого выхода. Нужно просто, чтобы вы не боялись.
   - Да, - сказала она сквозь слезы, - да, конечно.
   - Как вас зовут? - спросил он.
   - Эльмира.
   Он наклонился еще  ниже  и  вдруг,  схватив  женщину,  поцеловал  ее,
невзирая на сопротивление. Поначалу она сопротивлялась достаточно бурно,
потом обмякла.
   - Извините, - еще раз сказал он, - по-моему, это  почти  шокотерапия.
Так, кажется, говорят врачи?
   - И вы часто к ней прибегаете? - она уже улыбалась сквозь слезы.
   - Не часто. Но ваш  случай  требовал  такого  лекарства.  Теперь  вам
лучше? - Он говорил, быстро разматывая на себе бинты.
   - У вас очень нетрадиционные методы лечения, - призналась врач.
   - Оставьте автомат, - разрешил Дронго, - у меня возникла другая идея.
   Идемте  в  кабину  пилотов.  -  Там  двое  бандитов.  -   Она   опять
встревожилась.
   - Ничего. Вы войдите и позовите одного из них. Скажите, что требуется
его помощь для переноски раненого, которому стало хуже. Вы меня поняли?
   - Кажется, да.
   - И когда будете выходить из кабины, возьмите резко влево. Только  не
перепутайте, резко влево. Вы меня поняли?
   Женщина кивнула, и они прошли к кабине экипажа. Она несмело постучала
в дверь и вошла, не дожидаясь разрешения.
   - Что нужно? - спросил один из террористов, глядя на врача.
   - Нужно помочь перенести раненого, - попросила она.
   - Я пойду, - вызвался второй, - ты оставайся здесь.
   Женщина вышла из кабины и резко взяла влево, несколько поторопившись.
   Идущий следом террорист был лучше других подготовлен  к  такого  рода
неожиданностям. Именно поэтому удар Дронго рукояткой пистолета  не  имел
успеха.
   Террорист успел увернуться. Дверь в кабину захлопнулась. Обернувшийся
террорист поднял пистолет, но Дронго навалился на него всем  телом.  Оба
покатились на пол.
   Пистолет самого Дронго отлетел в сторону.  Дронго  почувствовал,  что
имеет дело с очень опытным противником. В этот момент дверь открылась, и
второй террорист с перекошенным лицом дал длинную автоматную очередь  по
салону. Одно из стекол от прямого попадания  пули  лопнуло,  и  в  салон
ворвался морозный  воздух.  Самолет  чуть  накренился,  и  Дронго  ногой
захлопнул  дверь,  ударив  ею  по  покатившемуся   в   сторону   второму
террористу. Затем, вложив все силы, нанес ему несколько ударов.
   Тот замер, тяжело дыша. И в этот момент дверь снова  открылась,  и  в
уже наступившем холоде второй террорист снова поднял  свой  автомат.  Но
неожиданно услышал выстрел. Он именно услышал его, потому что боли почти
не почувствовал.
   Только резкий толчок. Поднявшая пистолет  женщина-врач  выстрелила  в
него почти в упор.
   Дронго еще раз сильно ударил обмякшего соперника и поднялся на  ноги,
тяжело дыша. Самолет резко шел вниз. Он схватился за дверцу,  вваливаясь
в кабину летчиков.
   - Куда курс? - спросил по-английски.
   - На Багдад, - крикнул пилот, - но у нас произошла разгерметизация.
   Придется садиться здесь.
   - Где мы летим сейчас?
   - Над Ираном. Скоро будем над ирано-иракской границей.
   - Садитесь, - показал Дронго вниз, - обязательно садитесь.
   Уже когда не вернулся один из людей Матюхина,  Груодис  насторожился.
Когда  прошла  минута,  он  поднялся  и  осторожно   прошел   к   салону
бизнес-класса.
   Там на полу лежал посланный им  человек.  Тело  Купчи  он  увидел  на
сиденье. И не увидел раненого. Понадобилось мгновение, чтобы все понять.
Дронго перехитрил его в последний раз.
   Груодис повернул обратно. Ворвался во второй салон, где сидела Инга и
лежали парашюты.
   - Быстрее! - закричал Груодис, показывая в сторону переднего  салона.
- Там Дронго.
   В этот момент они почувствовали, как голодный ветер врывается в салон
лайнера. Стюардессы в панике закричали.
   - Уходим через багажное  отделение,  -  крикнул  Груодис.  -  Надевай
парашют и бери деньги.
   - А как остальные? Как Мирослав, Никита? - спросила Инга.
   - Уходим, - разозлился  Груодис,  -  там  нет  никакого  Никиты.  Это
подставка, блеф, обман.
   Он толкнул женщину назад, к  парашютам,  не  забыв  взять  чемодан  с
деньгами.
   Второй подняла Инга.
   Дронго, с трудом держась на ногах, почти дополз до врача.
   - Спасибо вам! - закричал он. - Надеюсь, мы еще с вами  отметим  нашу
поездку.
   Женщина закрыла глаза.  Воспоминание  об  этом  выстреле  она  теперь
сохранит на всю жизнь.
   Дронго пошел к другому салону. Осторожно выглянул.  Там  были  только
стюардессы и бортпроводник, лица у всех были белее полотна.
   - Где они? - спросил Дронго. Одна из стюардесс показала рукой в конец
самолета.
   - Они надели парашюты и взяли деньги, - добавил бортпроводник.
   - Передайте капитану, чтобы садился немедленно,  -  попросил  Дронго,
надевая один из парашютов.
   Затем он ввалился через заднюю дверь в багажное  отделение.  Люк  был
раскрыт, и Груодис уже готовился прыгнуть. Увидев Дронго, он захрипел от
ярости, поднял свой пистолет. Дронго спрятался за  дверной  выступ.  Два
выстрела ни к чему не привели. Груодис подождал, пока прыгнет  Инга,  и,
сделав еще один выстрел в сторону  назойливого  преследователя,  прыгнул
следом. Дронго, не раздумывая, прыгнул вслед за ним.
   - Господи, - прошептал Дронго, - как я не люблю самолеты и высоту.
   Лайнер с ревом шел на снижение. Черными точками кружились  Груодис  и
его спутница. Дронго закрыл глаза. Он прыгал с парашютом  последний  раз
много лет назад. И помнил еще те достаточно неприятные ощущения.
   Внизу раскрылся один из парашютов,  и  Дронго,  выждав  еще  немного,
чтобы  гарантировать  точность  приземления,   раскрыл   свой.   Груодис
спускался совсем близко, можно было видеть выражение его лица. Он что-то
кричал, потрясая рукой.
   Стрелять он не мог, в правой руке был тяжелый чемодан.
   Местность  под  ним  была  неровная,  с  высокими  холмами,   и   он,
приземлившись в лощине, потерял из вида  два  других  парашюта.  Отцепив
свой парашют, он бросился в ту сторону,  где  вроде  бы  мелькнул  белый
купол. И почти сразу услышал выстрел в свою сторону. И уже в падении сам
выстрелил несколько раз. А потом была долгая тишина.
   Не понимая, что происходит, Дронго встал и осторожно пошел на звук.
   Слышалось какое-то завывание. Сомнений не было, кто-то громко кричал.
Он осторожно подошел ближе.  Рядом  со  стоявшим  на  коленях  Груодисом
валялся пистолет. На камнях лежало  тело  молодой  женщины.  Той  самой,
которую Дронго видел в Бад-Хомбурге.  Одного  взгляда  было  достаточно,
чтобы понять, что именно произошло.  Ее  парашют  зацепился  за  высокое
дерево, и  она,  неудачно  приземлившись,  ударилась  головой  о  камни.
Очевидно, сказалась неловкая координация, неизбежная при таком . тяжелом
грузе, как чемодан с деньгами. От виска тянулась густая  черная  струйка
крови. Женщина была мертва. Рядом  выл  от  горя  Груодис.  Он  даже  не
посмотрел в сторону Дронго. Он даже не  стал  поднимать  оружия.  Просто
сидел и кричал от боли.
   Было достаточно светло. Стояла полная луна и сияли  звезды,  кажется,
высыпавшие сегодня, чтобы увидеть эту ужасную картину. Один из чемоданов
тоже упал на камни, раскрылся от удара, и теперь легкий  ветерок  лениво
перебирал пачки денег, словно решая, что с ними делать.
   Горе было настолько страшным и  неподдельным,  что  Дронго  опустился
рядом.
   Просто сидел и молчал. Так они и просидели почти пять часов. А  когда
наступил рассвет, как-то  разом  постаревший,  поникший  Груодис  встал,
чтобы вырыть могилу.
   Дронго начал помогать ему. Может, он вспомнил о  Натали.  Или  просто
был потрясен горем этого человека. Груодис не сказал  ни  слова,  но  не
стал отвергать помощь Дронго.
   Вдвоем руками и ножами они  вырыли  могилу  для  Инги  Струмилиной  и
бережно опустили в нее погибшую. А потом тщательно выровняли землю и еще
долго носили камни, чтобы соорудить достаточно высокий холм. Было девять
часов утра, когда они наконец закончили. И оцепеневший  Груодис  кивнул,
словно расставаясь с прошлым.
   - Куда мне идти? - спросил он у Дронго. Тот стоял и молчал. Потом, ни
слова не говоря, пошел собирать  деньги  из  первого  чемодана.  Принес,
поставил оба чемодана рядом. И вдруг услышал, как за его спиной раздался
характерный звук передернутого затвора пистолета. Он медленно обернулся.
Груодис держал пистолет в руках,  словно  раздумывая,  что  ему  делать.
Оружие было направлено  не  в  сторону  Дронго,  нет.  Для  ненависти  у
Груодиса уже не было сил. Он быстро приставил пистолет к виску, и в этот
момент в  падении  Дронго  выбил  у  него  оружие.  Груодис  ошеломленно
посмотрел на него.
   - Зачем? - спросил он.
   - Это самое легкое, что можно сделать, - честно ответил Дронго.
   И тогда Груодис беззвучно заплакал.
   - Все, - сказал он, - у меня  отняли  все.  Родину,  страну,  работу,
семью, любимую женщину. Мне не оставили ничего. Ничего.
   - Ты мог бы вернуться в  Литву,  -  сказал  Дронго.  Груодис  покачал
головой.
   - Они меня не пускают обратно, - ответил он с какой-то жалкой детской
улыбкой, - говорят, что им не нужен бывший чекист.  У  меня  больше  нет
моей страны. Я везде чужой. И в Москве, и в Вильнюсе.
   Дронго ничего не сказал. Только встал и поднял оба тяжелых чемодана.
   Потом, подумав немного, открыл чемодан, достал из него пачку денег.
   - Здесь сто тысяч, - сказал он.
   - Я хочу остаться здесь навсегда. Дронго поднял чемоданы  и,  уже  не
оборачиваясь, пошел в сторону видневшейся дороги. Он прошел  достаточно,
когда Груодис, смотревший, как он уходит, закричал изо всех сил:
   - Будь ты проклят!
   Дронго повернул голову. Хотел  что-то  сказать.  Но  не  вымолвил  ни
слова, пошел дальше. Откуда Груодису было знать, что  он  проклят  почти
так же, как и сам Груодис.
   Через полчаса он вышел к автобусу, который направлялся  в  Тебриз.  А
еще через пять часов он прилетел из Тебриза в Баку  с  двумя  чемоданами
денег. И сдал их по назначению,  вызвав  немалое  удивление  сотрудников
Министерства финансов и Национального банка,  не  привыкших  к  подобной
честности.

Эпилог

   Они сидели друг  против  друга  в  большом  кабинете  величественного
белого здания, которое раньше называлось Центральным Комитетом, а теперь
зданием президентского аппарата. По непонятному закону рока  это  здание
возводилось много лет и строилось в период правления Гейдара Алиева.  Но
после его отъезда в Москву здесь  первым  обосновался  его  преемник.  А
самому Алиеву судьба, казалось, уготовила другие кабинеты. Но все встало
на круги своя, и он теперь сидел  в  этом  большом  кабинете,  выходящем
окнами на море, и смотрел в глаза сидевшему напротив него Дронго.
   Алиев был не просто руководителем  КГБ,  назначенным,  как  Андропов,
переводом из партийных органов. Он был профессиональным сотрудником КГБ,
выросшим в этой системе за более чем двадцать лет работы до руководителя
КГБ республики. И он понимал, что именно произошло вчера и  какова  была
роль сидевшего перед ним человека. Он осознавал масштабы всей  операции,
завершившейся глубокой ночью.
   Дронго с личностями подобного масштаба приходилось встречаться редко,
и он сидел, несколько нахмурившись, словно ожидая подвоха.
   - Вы неплохо сделали свою работу. - В устах  чрезвычайно  скупого  на
похвалы президента это было высшее признание профессионала.
   - Спасибо.
   - Мы могли бы предложить вам работу  у  нас.  Мне  говорили,  что  вы
достаточно серьезный специалист. Нам необходимы такие профессионалы.  Мы
давно хотели вывести разведку из Министерства национальной безопасности,
создав самостоятельную структуру.
   - Я уже давно на пенсии, - позволил себе сказать  Дронго,  -  но  все
равно благодарю вас за эти слова.
   - У вас есть какие-нибудь просьбы или пожелания? - спросил президент.
   Дронго посмотрел ему в глаза. Не каждый человек осмеливался  смотреть
в эти серо-голубые стальные глаза президента. Не каждый мог выдержать их
взгляд.
   - Еще раз спасибо. Мне ничего не нужно. Я просто выполнял свой долг.
   - Долг? - заинтересованно спросил президент. - Перед кем? Вы ведь  не
российский гражданин.
   - Перед своей совестью. Я все время задавал себе только один  вопрос.
Если вы разрешите, я задам его и вам.
   - И какой это вопрос?
   - Я все время думал, что произойдет с этой республикой и этим народом
на следующий день после удавшегося покушения? Примерно то же я думал и о
Грузии.
   Извините меня, но, надеюсь, вы меня поняли.
   На этот раз выдержать взгляд президента он не сумел  и  первым  отвел
глаза.
   - Когда вы уезжаете из республики? - сухо спросил президент.
   - Завтра утром.
   - Сегодня вечером, - тоном, не  терпящим  возражения,  сказал  хозяин
кабинета, - это и в ваших личных интересах.
   - Сегодня, - согласился Дронго, поднимаясь со стула.
   - До свидания, - сказал президент. Кажется, в его  взгляде  мелькнуло
любопытство.
   - До свидания. - Дронго пошел к двери и,  уже  выходя,  оглянулся.  И
успел увидеть цепкий, внимательный, но очень уставший взгляд воспаленных
глаз не спавшего всю ночь пожилого человека. И увидел  в  них  понимание
всего того, что они не сказали друг  другу.  А  может,  это  ему  только
показалось.



   Чингиз АБДУЛЛАЕВ
   ВСЕГДА ВЧЕРАШНЕЕ ЗАВТРА



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  tp://www.bestlibrary.ru

   Моему погибшему другу ТАИРУ АСДАНДЫ посвящаю.
   Автор

   Ничто не вечно, кроме наших иллюзий.
   Роберт Шекли "Обмен разумов"

НАЧАЛО

   Он вошел в подъезд,  оставив  суету  внутреннего  двора  за  дверями.
Подошел к лифту, нажал кнопку вызова. Лифт не работал. Это его несколько
удивило. Обычно в их доме с лифтом никаких проблем не возникало. Он  еще
раз нажал кнопку и прислушался. Никакого движения.  Странно,  как  могло
случиться, что лифт не действовал? Он медленно направился к лестнице.
   Привыкнув к лифту, он давно уже не  поднимался  пешком.  Забыл  даже,
какие здесь красивые лестничные пролеты. Дом был старый, построенный еще
в начале века. Только лифт установили относительно недавно, лет двадцать
назад. Тогда еще спорили, а нужен ли он? Потом все  же  смонтировали,  и
жильцы привыкли к нему, лифт работал почти бесшумно, заботливо доставляя
каждого на нужный этаж.
   А  лестничные  пролеты,  оставшись   без   дела,   стали   потихоньку
покрываться пылью, темнеть, стареть,  теряя  празднично-нарядный  блеск,
как теряет свое достоинство и  вызывающе  гордый  вид  домашняя  собака,
оставшаяся без хозяина.
   На  площадке  второго  этажа  он  остановился.   Мелькнула   какая-то
тревожная мысль и сразу пропала. Он даже не мог понять, что  именно  его
насторожило. Но что-то его беспокоило, это точно.  До  четвертого  этажа
было еще  далеко.  В  его  возрасте  тяжело  преодолевать  такие  крутые
лестницы. Интересно узнать, что именно случилось  с  лифтом,  почему  он
перестал работать именно сегодня?
   Сегодня. Он поймал себя на мысли, что  наконец  понял  причину  своей
неосознанной тревоги. Сегодня  восемнадцатое  число.  Истекал  последний
срок, назначенный  в  ультиматуме.  Завтра  в  газетах  могут  появиться
разгромные статьи, после которых он  обязан  уйти  в  отставку.  Но  это
произойдет только завтра.
   Сегодня еще предстоит одолеть последний пролет и войти наконец в свою
квартиру.
   Он любил этот дом, переехал сюда  почти  двадцать  лет  назад,  здесь
прошла лучшая часть  его  жизни.  Сейчас,  поднимаясь  по  лестнице,  он
досадовал на запустение и пыль. "Нужно будет  прислать  человека,  чтобы
все здесь