азумной и  более  комфортной.  Можно
было избежать этих невозможных усилий, этих встреч, этих  потерь.  Можно
было сделать все по-другому. Но разве только сам человек определяет свою
судьбу? Может быть, сама Судьба вмешивается в жизнь человека?
   - Вы спали? - спросил Эльдар, оторвав его от мрачных мыслей.
   - Нет-нет, -  торопливо  кивнул  он,  -  проходи  в  комнату,  я  уже
проснулся.
   Несмотря на свой возраст,  Касумов  был  уже  начальником  отдела  и,
Дронго знал,  одним  из  самых  перспективных  офицеров  в  Министерстве
национальной безопасности.
   - Ты что будешь пить? - спросил он. - Чай или кофе?
   - Чай, - улыбнулся Эльдар, - может, мы лучше сядем сразу на кухне?
   Заодно вы и позавтракаете.
   - Ты упрямо говоришь мне "вы", как будто я старше тебя на много  лет,
- ворчливо заметил Дронго.
   - Вы опытнее, - дипломатично нашелся Эльдар, проходя на кухню.
   По утрам Дронго обычно не завтракал. Он выпивал чашку чая,  закусывая
двумя или тремя сухими печеньями. Включив электрочайник, он сел за  стол
напротив своего гостя.
   - У вас неприятности, - сказал, глядя на Эльдара.
   - Да, - кивнул тот, - два дня назад в Нардаране  мы  обнаружили  труп
единственного свидетеля. Мне сказали, что вы улетели в Иран, и я не  мог
вас найти. А вчера несколько раз к вам звонил, но телефон не отвечал.
   - Только не  нужно  меня  обманывать,  -  улыбнулся  Дронго,  -  ваши
сотрудники следили за мной до самых дверей израильского посольства. И ты
наверняка знал, что я находился там  полдня,  а  потом  поехал  к  своим
родителям.
   Поэтому ты решил сегодня приехать так рано, чтобы застать меня  дома.
Верно?
   - Верно, - засмеялся Эльдар, - вы заметили "наружку"?
   - Конечно, заметил. Где вы их набираете?  Плохо  обученные  советские
агенты с бесцеремонными манерами турецких полицейских.
   - 'Здорово, - снова рассмеялся гость, - точно сказано.
   Вода закипела, чайник выключился,  и  Дронго,  достав  пакетики  чая,
разлил воду в две чашки, выложил на столик конфеты и  печенье,  протянул
одну чашку гостю. И предложил:
   - Теперь рассказывай все по порядку.
   - Мне поручили провести расследование, - начал Касумов, - в  процессе
проверки нам довольно быстро удалось выяснить,  что  турецкий  гражданин
Натиг Кур прилетел с неким Сабировым из  Москвы,  вместе  с  ним  прошел
через зал для официальных делегаций, таким  образом  его  багаж  избежал
досмотра таможенников.
   Нам   удалось   установить,   что   Сабиров   работает   заместителем
председателя Комитета лесной и деревообрабатывающей  промышленности.  Мы
довольно быстро узнали, что его попросил о помощи  турецкому  гражданину
его родственник Нияз Байрамов, живущий в Нардаране. Второго апреля я сам
поехал к нему. Он рассказал, что его попросил сосед, некий Акрам Велиев.
Когда мы попытались найти этого  соседа,  обнаружилось,  что  он  мертв.
Экспертиза дала заключение, что он  отравлен.  Во  дворе  нашли  собаку,
отравленную цианидом, как и хозяин. Очевидно, яд положили в пищу. Сейчас
мы проверяем самого Байрамова и всех соседей.  Но  у  первого,  судя  по
всему, железное алиби. Он все эти дни болел, не выходил из дома. К  тому
же есть свидетели, слышавшие,  как  сосед  просил  за  своего  турецкого
родственника.
   - А другие соседи?
   -  Никто   ничего   не   слышал.   Патологоанатомическая   экспертиза
установила, что Велиев был  отравлен  за  сутки  до  того,  как  мы  его
обнаружили.
   - То есть первого апреля?
   - Да. Или в ночь на первое, так будет точнее.
   - Труп собаки вскрывали?
   - Конечно. Точно установлено, что яд в обоих случаях  сработал  почти
мгновенно.
   - Убийца был из местных, - задумчиво сказал  Дронго,  -  в  Нардаране
собаки так просто не подпустят к себе чужого.
   - В том-то все и дело, - кивнул Касумов, - это  мне  тоже  показалось
странным. Мы проверяем уже два дня  всех  соседей,  но  пока  ни  одного
подозрительного. Да и вообще невозможно, чтобы кто-то из соседей решился
на такое. Они ведь там живут десятилетиями, все  друг  друга  с  детства
знают.
   - Сегодня пятница, значит, убийство состоялось в ночь на  вторник,  -
просчитал Дронго, - в ночь  на  первое.  А  первого  апреля  у  нас  был
вторник.
   Получается, что убийца имеет возможность ночью  отлучаться  из  дома.
Наверняка не семейный, иначе жена не стала  бы  ему  разрешать  подобные
отлучки. И кто-то из близких к покойному людей,  ведь  собака  ночью  не
залаяла и сам хозяин впустил к себе своего убийцу. У  него  родственники
остались?
   - Дочь живет в Москве. Обычно у них в  Нардаране  большие  семьи,  по
пять-шесть детей, а то и больше, но у Велиева была одна  дочь.  Говорят,
что у него болела жена, не могла больше рожать. После отъезда  дочери  в
Москву и смерти жены он остался один. У него есть сестра и брат.  Сейчас
проверяем их семьи, но пока ничего конкретного.
   - У них семьи большие?
   - У сестры четверо детей, у брата -  пятеро.  Дети  уже  взрослые,  у
некоторых семьи. Конечно, мы  в  первую  очередь  начали  проверять  его
племянников и племянниц. Но, я уверен, что напрасно мы все это  затеяли.
В бакинских селах очень дорожат семейными традициями семьи.  И  вряд  ли
сын брата решится на убийство своего дяди. Хотя сейчас многие  ориентиры
потеряны, встречаются и такие ублюдки.
   - Замужние молодые женщины в семьях есть?
   Мы  сверяли  уже.  У  сестры  Велиева  два  зятя.  Один  работает   в
прокуратуре, другой в какой-то творческой организации.
   - Убийца использовал яд,  -  напомнил  Дронго.  Он  должен  был  быть
уверен, что яд обязательно сработает. Судя по тому, что использовал  его
, он был уверен в  его  эффективности.  Убийца  точно  сильный  человек,
потому что смерть наступила почти сразу. И это  значит,  он  видел,  как
умирает его жертва. Откуда он взял его? Подумай сам, ему ведь легче было
разбить голову  старика  бутылкой.  А  он  придумал  такой  экзотический
способ, как травля ядом. И тем более собаку.
   Подожди, подожди.  А  что  если  он  сначала  убил  собаку,  проверив
эффективность яда, а потом хозяина? Такой вариант возможен?
   -  Вполне,   -   кивнул   Касумов,   заинтересованно   следивший   за
рассуждениями Дронго.
   - Ты свой чай пей, уже остыл, - добродушно заметил Дронго,  -  Велиев
где-нибудь работал?
   - Нет, он на пенсии.
   - Какие-нибудь интересы? Может, у него были друзья?
   - Проверяем. Пока ничего нет.
   - Убийца наверняка бывал в доме, - твердо произнес Дронго, -  это  не
мог быть посторонний человек. Ищите  среди  друзей,  знакомых,  знакомых
родственников.
   Может, у него были какие-нибудь интересы?
   - Рыбу ловил, - пожал плечами Касумов, - но там половина поселка рыбу
ловит. Нет, никаких зацепок нет.
   - А как с Москвой. Там проверяли?
   - Вчера послали запрос в Москву. Но пока  проверят,  пройдет  столько
времени. Дочь Велиева сегодня уже  прилетит  в  Баку,  завтра  состоятся
похороны старика. Она прилетит с мужем, и мы  ее  допросим  сразу  после
похорон. У нас есть в Москве еще одна зацепка. Там живет брат жены Нияза
Байрамова. Судя по рассказам соседей,  он  занимается  чем-то  не  очень
законным.  Думаем  на  следующей  неделе   командировать   туда   своего
сотрудника. Если, конечно, сумеем выбить командировку.
   - Это будет долго, - возразил Дронго, - дайте мне адрес, я проверю по
своим каналам. Не беспокойся, я не собираюсь  посылать  к  нему  частных
детективов. Можно будет составить официальный запрос  в  Службу  внешней
разведки России.
   - Нет, - торопливо сказал Касумов, чуть покраснев, - если еще  в  МВД
или ФСБ, то мы можем послать запрос,  а  к  ним  нельзя.  Вы  ведь  сами
понимаете, что это разведка чужого государства. Mы не можем иметь с ними
ничего общего.
   - Да, - немного напряженным голосом заметил Дронго, - как  это  я  не
подумал об этом? Они ведь действительно чужие. И страна чужая. И  вообще
Москва - столица другого государства.
   - Извините, я не хотел вас обидеть.
   - Да нет. При чем тут я? Просто сама  ситуация,  при  которой  Москва
стала столицей чужого, а зачастую и очень  чужого  государства,  кажется
мне чудовищно нелепой. Как и Киев, Ташкент или Таллин.
   - Чтобы выйти на контакты  со  Службой  внешней  разведки,  я  должен
получить согласие у министра или  его  заместителя,  -  твердо  произнес
Касумов.
   - Все верно. Поэтому ты лучше дай мне адрес родственника Байрамова, а
я проверю по своим каналам. Я ведь не обязан отчитываться,  кого  именно
попрошу проверить данные.
   - Но я не могу давать адрес даже вам, - улыбнулся Касумов.
   - Будем считать, что я узнал его случайно. Такое возможно.  Пойми,  у
нас нет времени. Совсем нет времени. Мы обязаны точно  выяснить,  кто  и
почему убил Акрама Велиева. Но еще больше я хочу знать ответ  на  другой
вопрос: от кого убийца получил приказ на устранение Велиева. У  меня  не
так много времени, Эльдар, чтобы ждать, пока вы пошлете своего  человека
в Москву.
   - Я вас понимаю.
   - У меня есть в запасе два дня. В воскресенье  утром  я  должен  буду
улетать, - сказал Дронго, внимательно наблюдая за реакцией  собеседника.
Тот не стал скрывать своего огорчения.
   - Давайте сделаем так, - предложил Дронго, - доеду в Нардаран  и  все
посмотрю на месте. Встретимся с тобой там в четыре часа дня. И заодно ты
привезешь туда все материалы дела, какие у вас  есть.  Мы  посмотрим  их
прямо в машине.
   - Мы? - удивленно сказал Касумов. - Вы сказали, мы?
   - Я чисто машинально, - улыбнулся Дронго, -  просто  в  это  время  я
повезу отца на дачу. Вот я и решил совместить приятное с полезным, пусть
он подышит морским воздухом, пока  мы  будем  осматривать  дом  Велиева.
Надеюсь, ты не станешь возражать?
   - Нет, конечно, - развел руками Касумов.

Баку. 4 апреля 1997 года

   В этот день он  решил  пообедать  дома,  чтобы  сразу  после  полудня
отправиться в Нардаран. Он сидел за столом напротив отца  и  слушал  его
неторопливую речь, стараясь не думать о предстоящей поездке в  Нардаран.
Отец заметил его рассеянный взгляд и, оборвав свою  речь  на  полуслове,
спросил:
   - У тебя были неприятности?
   - Кажется, да.
   - Кажется или были?
   - Боюсь, что все неприятности еще впереди, - честно признался сын.
   - Тогда давай по порядку, - нахмурился отец, - и постарайся ничего не
упускать.
   - Может, после обеда? - улыбнулся сын.
   - Давай  прямо  сейчас,  -  предложил  отец,  -  обед  мы  уже  почти
закончили, а ты, судя по всему, торопишься. Сейчас уже третий час дня, и
если  ты  приехал  к  нам  обедать,  то  действительно  произошло  нечто
серьезное.
   - Почему?
   -  Ты  же  не  встаешь  раньше  одиннадцати.  Но,  судя   по   твоему
невыспавшемуся лицу, сегодня поднялся достаточно рано. Я знаю, как ты не
любишь вставать рано, мама всегда не могла тебя разбудить утром в школу.
И если ты после этого не завалился спать у себя дома, а приехал  обедать
к нам, значит, произошло нечто весьма серьезное.
   -  Всегда  поражался  твоему  мышлению,  -  пробормотал  сын,  -  все
правильно.
   Кажется, мне нужен твой совет.
   - И не смотри на часы, - добавил отец, - если  у  тебя  нет  времени,
приедешь вечером и все расскажешь.
   - Нет, - возразил Дронго, - мне лучше рассказать прямо сейчас,  иначе
потом я не смогу решиться.
   В течение следующих двадцати минут  он  подробно  рассказал  о  своих
приключениях в Иране и о  событиях  в  Баку,  опустив  лишь  подробности
покушения на него в Тегеране, упомянул только о том,  что  был  задержан
его возможный убийца.
   Отец  слушал  внимательно,  не  перебивая.  Одним  из   его   главных
достоинств было умение слушать.  Как  у  настоящего  профессионала,  оно
пришло к нему с годами, и он в течение  почти  полувека  учился  слушать
людей, пытаясь понять их боль и надежду.
   Когда рассказ был окончен, Дронго снова посмотрел на часы. Около трех
часов дня. Минут через двадцать им нужно выезжать.
   - В чем именно должна выражаться моя помощь, - тяжело спросил отец, -
ты хочешь, чтобы я расследовал это убийство в Нардаране?
   - Да, конечно. Я послезавтра улетаю  в  Сирию.  Самолет  один  раз  в
неделю, и я не могу ждать еще семь дней, которых у меня может не быть. А
я совсем не уверен, что, как Эркюль Пуаро или Шерлок Холмс, смогу  найти
убийцу за оставшееся время.
   - Я никогда не верил в  частных  детективов,  -  поморщился  отец,  -
может, потому что сейчас не девятнадцатый  век.  Кстати,  самый  великий
сыщик двадцатого  века,  придуманный  человеческим  гением,  -  комиссар
Мегрэ, а  он  уже  работал  в  бригаде.  Поэтому  твои  потуги  выглядят
несколько дилетантски, если не  сказать  непрофессионально.  Когда  речь
идет о специалистах  такого  уровня,  нужны  организации  и  системы.  В
одиночку террористов не побить. Нужен коллективный мозг.
   - Поэтому мне и понадобилась твоя голова,  -  ловко  ввернул  сын,  -
согласись, что это уж почти коллективные мозги.
   - Соглашаюсь, - рассмеялся отец, - но я имел в виду саму систему.
   - С появлением компьютеров  вопрос  системы  отпадает  сам  собой,  -
пояснил Дронго. - Можно войти в банк данных и получить любую информацию.
В двадцать первом веке, как и в девятнадцатом,  все  будет  решать  мозг
конкретного человека, пусть даже и вооруженного компьютером.
   - У нас получился несколько отвлеченный  спор,  -  вздохнул  отец.  -
Когда ты договорился встретиться с Касумовым в Нардаране?
   - Через час. Я думал, мы поедем на твоей машине.
   Отец не смог  бы  на  свою  пенсию  содержать  автомобиль  и  платить
приличную зарплату водителю. За него это делал  сын,  получающий  весьма
неплохие гонорары за расследования. Но  по  молчаливому  уговору  машина
считалась закрепленной за отцом.
   - Тогда давай поторопимся, - поднялся со своего места отец.
   Выходя из дома к машине, Дронго заметил молодую девушку,  проходившую
по двору. Проводив ее взглядом, он заметил, что отец внимательно  следит
за ним, и несколько  смутился.  Отец  ничего  не  сказал,  усаживаясь  в
автомобиль. Уже в машине спросил у сына:
   - Ты действительно думаешь, что я могу вот  так  просто  приехать  на
дачу на несколько минут и сразу найти убийцу? По-моему, ты чаще обычного
стал бывать в других странах, твои путешествия немного оторвали тебя  от
сегодняшней реальности.
   - Я понимаю, что это не так просто. Но мне будет легче, если  я  буду
знать, что и ты вместе со мной думаешь над этой проблемой.
   - У тебя что-то произошло в Тегеране, -  вдруг  сказал  отец,  -  там
случилось что-то  такое,  о  чем  ты  не  хочешь  говорить.  Или  убийцу
арестовали не до того, как он пытался тебя убить, а после? Я прав?
   - С чего ты взял? - он не хотел скрывать выражения  своего  лица,  но
удивление было не меньшим, чем растерянность.
   - Ты суетишься. Раньше ты бы ни за что не посвятил меня в свои тайны.
А сейчас решил все  рассказать,  словно  хочешь  заранее  оправдаться  в
случае возможной неудачи.
   - Оправдаться перед кем? - быстро спросил сын.
   - Может быть, перед самим собой. Это всегда самый трудный процесс для
судьи, который имеет о своем клиенте практически  полную  информацию,  и
негативную, и позитивную. Мне всегда  было  труднее  оправдаться  именно
перед самим собой.
   - И много было таких случаев в твоей жизни?
   -  Иногда  случались,  -  усмехнулся  отец.  Автомобиль   свернул   с
аэропортовской дороги влево, на старую  дорогу,  ведущую  в  пригородные
поселки Баку. Дронго всегда нравилась именно эта дорога. И хотя она была
гораздо хуже новой аэропортовской  трассы,  он  часто  просил  водителей
сворачивать именно на нее. Она будила  воспоминания  детства,  когда  на
старенькой "Победе" его дяди  они  добирались  до  другого  пригородного
селения - Маштаги, где была их дача.
   Он помнил, какой многочисленной семьей собирались они на даче,  когда
туда приезжали его родные и близкие, а его бабушка готовила еду на  всех
гостей.
   Бабушка любила оставаться на даче, куда приезжали  ее  многочисленные
дети, внуки и правнуки. Она и умерла на  этой  даче,  когда  после  двух
инфарктов в семьдесят семь лет у нее случился инсульт.
   Дача была  одним  из  самых  светлых  воспоминаний  детства.  Однажды
соседский бык, непонятно отчего  вдруг  взбесившись,  порвал  проволоку,
отделявшую их участок от соседского, и  стал  топтать  их  виноградники.
Бросившиеся  за  ним  соседские  ребятишки  истоптали   гораздо   больше
винограда, чем это могло сделать даже  взбесившееся  животное.  Впрочем,
бык довольно скоро успокоился,  а  они  еще  долго  вспоминали  об  этом
случае.
   - О чем ты думаешь? - вдруг спросил отец.
   - Дорога, - повернулся к нему Дронго. - Каждый раз, когда  я  по  ней
еду, я вспоминаю начало шестидесятых, когда был совсем  маленький  и  мы
ездили на дачу.
   - С тех пор прошло больше тридцати лет, - кивнул отец. И  вдруг  безо
всякого перехода спросил:
   - Тебе не кажется, что тебе уже много лет?
   - Кажется, - усмехнулся сын. Он знал, о чем будет говорить его отец.
   - Я никогда не вмешивался в твою личную жизнь, но, согласись, могу  я
иногда хотя бы узнавать, как ты думаешь жить дальше? Тебе  уже  тридцать
восемь.
   По-моему, иногда нужно думать и о собственной жизни.
   - Тебе сколько лет было, когда ты женился?
   - Тридцать один. Я был тогда заместителем прокурора города.
   - Ну вот видишь. А я в тридцать восемь лет все еще безработный.
   Согласись, что это большая  разница.  Как  я  объясню  своей  будущей
супруге, чем я занимаюсь и где работаю? Рассказывать байки о том, что  я
журналист, путешествующий по миру? Или частный детектив? В лучшем случае
она просто посмеется.
   - Если будет любить, не станет смеяться, - уверенно сказал отец.
   - Если будет любить, - как эхо повторил сын.
   - Ты все думаешь о той женщине, о  той  американке?  -  тихо  спросил
отец.
   У них никогда  не  было  секретов  друг  от  друга,  сын  все  честно
рассказывал отцу. И о своей  единственной  женщине,  которую  он  всегда
помнил, он тоже ему рассказал. У него были две встречи  с  Натали  Брэй.
После первой, когда она призналась ему в Буэнос-Айресе в своих чувствах,
он не сразу вернулся домой. Тогда он был тяжело ранен и попал домой лишь
спустя полгода. Потом он долго молчал, а когда начал говорить, то первым
делом рассказал отцу об истории их отношений. Вернее, отношений не  было
никаких, были только чувства. Отец, обычно чуткий и внимательный  к  его
проблемам, несколько скептически отнесся к рассказу сына.
   - Она американка, - убежденно сказал он, - значит, с  молоком  матери
впитала идеи феминизма. Обрати внимание, что она первая сказала  тебе  о
своих чувствах. По-моему, вам трудно будет вместе, я бы не хотел,  чтобы
ты был "подкаблучником", а ты по натуре  не  тот  тип  мужчины,  который
будет подчиняться женщине.
   Тогда он  не  стал  возражать  отцу.  Через  полтора  года  он  снова
встретился с Натали в Австрии, и  их  отношения  переросли  в  настоящие
глубокие чувства. Но все оборвалось  в  венском  аэропорту,  когда  она,
защищая его от пули, приняла удар на  себя.  Вернувшись  домой,  он  два
месяца не решался ничего рассказать отцу, боясь сорваться. И лишь  затем
все рассказал. Отец выслушал молча, изменившись в лице. Но  он  не  стал
ничего комментировать. Просто пробормотал  нечто  непонятное,  возможно,
это было запоздалое признание собственной ошибки.
   А может, он в этот  момент  прежде  всего  подсознательно  подумал  о
собственном  сыне,  представив,  что  именно  могло  случиться  в   этом
проклятом аэропорту. Но он никогда не забывал о словах, сказанных  сыну,
как и сын не забывал его слов.
   - Нет, - честно сказал Дронго, - нет, уже не думаю. Ты  ведь  знаешь,
что у меня были женщины. Но пока я не встретил никого, кто  мог  бы  мне
так понравиться.
   - Ты идеалист, - убежденно сказал отец, -  у  твоей  мамы  тоже  есть
недостатки, но это не мешает мне любить ее больше всего на свете.
   -