ева. Нельзя устраивать эксперименты на живых людях. Если с ним что-нибудь случится, я этого себе не прощу.
     Дронго снова поднял аппарат, но в этот момент его телефон зазвонил.
     - Слушаю, - сразу ответил Дронго.
     - Говорит Кобаев, - раздался уже знакомый голос, - Эльза сказала, что знает вас, что я вполне могу вам доверять. Где мы встретимся?
     - У меня к вам просьба, не выходите из дома, - попросил Дронго, - даже если позвонят и попросят вас выйти из дома, не выходите. Только для встречи со мной. Она не спросила вас, когда мы встречаемся и где?
     - Нет, конечно. А к чему ваши вопросы? Вы думаете, что она в чем-то виновата? Вы знаете, как она любила своего брата?
     - Не сомневаюсь, - ответил Дронго, - скажите, где вы живете?
     - На Садово-Кудринской. - Кобаев назвал номер своего дома.
     - Мы подъедем ровно через полчаса, - сказал Дронго, взглянув на часы, - не выходите раньше времени, - снова напомнил он.
     - На Садово-Кудринскую, - бросил водителю Дронго. Через считанные минуты они были на месте.
     - Будь осторожен, - попросил Дронго, обращаясь к Леониду, - и не нужно быть героем. Если увидишь что-нибудь подозрительное, сразу зови меня. Кобаев выйдет через пятнадцать минут. Нам нужно быть готовым к любым неожиданностям.
     Они вышли из машины. Дронго подошел к подъезду. Судя по кодовому замку, забота о безопасности здесь на уровне. Во всяком случае, отсюда никто незамеченным не выйдет. Он огляделся. Рядом росло дерево. Если встать за ним, то в темноте его не будет видно, а он будет видеть площадку перед входом. Дронго спрятался за деревом.
     Кружков прошел в конец двора, перекрывая выход из него. Минуты тянулись мучительно долго. Наконец дверь открылась и... вышла женщина. Она оглянулась по сторонам и пошла к выходу со двора. Дронго провожал ее внимательным взглядом. Почему женщина уходит одна в двенадцать часов ночи? Куда она идет? Дронго поднял свой аппарат, набирая номер мобильного телефона Кружкова.
     - Леня, - тихо сказал он, - ты видишь женщину, которая идет прямо на тебя?
     - Вижу, конечно.
     - Останови под любым предлогом и попроси документы. Но будь очень осторожен. Убийцей не обязательно должен быть мужчина.
     - Все понял.
     Кружков шагнул к уходившей женщине.
     - Извините, - громко сказал он. Женщина обернулась и побежала. Леонид бросился следом за ней.
     - Вот это номер, - удивился Дронго, глядя в сторону убегавшей пары.
     Дверь вновь открылась, и вышел Кобаев. Он был высокого роста, в белой куртке, в кепке. Дронго узнал его по фотографии, которую нашел у Мальгасарова. Дронго шагнул к нему.
     - Это я звонил вам, - сообщил он Кобаеву, - добрый вечер.
     - Добрый вечер, - кивнул Кобаев, - на всякий случай хочу вас предупредить, что я вооружен. У меня есть официальное разрешение на ношение оружия, - он держал руки в глубоких карманах куртки.
     - Очень хорошо. Давайте поговорим, - предложил Дронго, показывая на скамейки, стоявшие во дворе.
     - А где ваша машина? - недоверчиво спросил Кобаев.
     - На улице, перед домом, - сказал Дронго, и в этот момент послышался женский крик. Кобаев вздрогнул, обернулся.
     Женщина, которую догнал Кружков, кричала так громко, что могла разбудить жильцов дома. Опешивший Леонид отпрянул. Женщина перестала кричать и пошла в сторону станции метро. Редкие прохожие оборачивались в ее сторону.
     Дронго сел на скамью.
     Опасливо покосившись на него, Кобаев сел рядом, не вынимая рук из карманов.
     - Что вам нужно? - поинтересовался он. - К чему такая срочность?
     - Вы слышали про убийство Аллы?
     - Да, конечно. Такое несчастье. Говорят, что похороны пока не разрешает проводить прокуратура. Они затребовали тело к себе. Но все друзья Салима обязательно приедут на похороны.
     - Вчера убили еще и Мальгасарова, - сообщил Дронго.
     - Что? - изумился Кобаев. - Как это убили? Его тоже задушили? Не представляю человека, который мог бы задушить Мальгасарова. Вы вообще его видели? Его нелегко было убить.
     - Его застрелили, - пояснил Дронго, - и мне казалось, что вы были с ним знакомы.
     - Я был членом клуба "Орфей", - кивнул Кобаев, - но нас не связывали дружеские отношения. Но я иногда бывал в их компаниях.
     - Вы были акционером компании "Прометей", - напомнил Дронго, - к вам не обращались с просьбой продать свои акции?
     Кобаев достал сигарету, закурил. Потом пожал плечами и ответил:
     - Эльзе я, конечно, ничего не сказал. Я продал свои пять процентов акций, - Кобаев тяжело вздохнул, - я знаю, что это в какой-то мере предательство. Салим не хотел отдавать свои акции ОНК. Но меня вынудили. И потом позвонил Матвей. Мне пришлось это сделать.
     - Как это вынудили? - разозлился Дронго. - Вы же богатый человек. Говорят, что у вас два пивоваренных завода. Кто мог вас вынудить?
     - В нашей стране чем богаче человек, тем более он зависим, - философски заметил Кобаев, - у бедного ничего нельзя отнять, кроме его жизни. А у меня тысячи людей на производстве, сложные отношения с налоговыми органами, ревизорами, банками, Министерством финансов, даже санитарной инспекцией, даже пожарной охраной. Всем нужно платить взятки и всех нужно ублажать, чтобы выжить. Вы хотите, чтобы я вам рассказывал подробности? Как работать в этих условиях? На меня легко надавить, господин Дронго.
     - Кто это сделал?
     - Мне звонили достаточно серьезные люди. Мне сделали предложение, от которого я не мог отказаться. Мне очень популярно объяснили, что именно я должен сделать. Если бы я отказался продать свои акции ОНК, то на моих заводах нашли бы столько нарушений, что их сразу бы закрыли и не открыли через тысячу лет. При желании это нетрудно.
     - И вы сдались? - понял Дронго.
     - Что значит сдался? - невесело усмехнулся Кобаев. - Когда вам приставляют пистолет к виску и предлагают выбирать. Жизнь или кошелек. В данном случае это было одно и то же. Или мои заводы, в которые я вложил всю свою жизнь и все свои деньги. Или пять процентов акций компании, которая находилась на грани банкротства. Я выбрал свои заводы и отдал акции, за которые мне, кстати, заплатили очень неплохую цену. Я понимаю, что это взятка. Взятка за отказ от моей дружбы с Салимом, от собственных принципов. Но у меня не было другого выхода. Кроме того, у меня трое внуков. Я хочу увидеть, как они вырастут.
     - Кто вам звонил? - печально спросил Дронго.
     - Очень серьезный человек, чтобы я мог верно принять решение.
     - Сушков? - спросил Дронго. Кобаев выбросил одну сигарету, вытащил другую.
     - Это вы назвали его имя, - сказал он после недолгого колебания. - Я вам ничего не говорил.
     - И здесь вы боитесь, - покачал головой Дронго.
     - А вы не боитесь? - неожиданно спросил Кобаев. - Вы ведь знаете, чем кончил Салим. Он пытался найти деньги по другим каналам и даже получил часть необходимой суммы, но его убили.
     - От кого он получил деньги?
     - Вы не знаете, у кого бывают деньги? Либо у государственных воров, либо у бандитов. Государственные воры были против. Значит, он брал деньги у бандитов. И хватит об этом. Больше я вам ничего не скажу.
     - Все ясно, - Дронго поднялся со скамьи, - извините, что побеспокоил вас так поздно.
     - Думаете, что я подлец? - неожиданно спросил Кобаев.
     - Нет, не думаю, - честно ответил Дронго, - есть люди, которые не ломаются. Но таких единицы. А остальных трудно винить...
     Кобаев опустил голову, ничего не сказав. У него дрожала рука, когда он попытался вытащить сигарету изо рта. Дронго повернулся и пошел к воротам. Теперь ему просто необходимо встретиться с господином Сушковым.

Глава 20

     Если не продумать свой план до конца, до самых мелочей, то всегда рискуешь нарваться на неприятности. Профессионалы знают, как важно предусматривать различные варианты при решении конкретной задачи. Именно поэтому Дронго продумывал свой план, стараясь предусмотреть все возможные варианты. Чтобы подобраться к чиновнику такого уровня, как Сушков, нужно было придумать некий оригинальный план. Попасть к нему на прием было немыслимо, чиновники такого уровня просто не принимают рядовых посетителей. Перехватить по дороге домой тоже невозможно. Люди этого ранга размещаются на правительственных дачах за городом, которые хорошо охраняются. И хотя у самого Сушкова не было охраны, тем не менее во всех местах, где он появлялся, - всегда были охранники. И наконец невозможно было остановить его автомобиль, даже переодевшись в форму сотрудника автодорожной инспекции, так как служебный автомобиль Сушкова имел специальный талон на запрет подобных проверок.
     Однако срочный разговор был настоятельно необходим. Алексей Алексеевич Мясников, вице-губернатор, с которым встречался Дронго, мог рано или поздно рассказать о странном визитере, или о нем мог узнать сам губернатор. Так или иначе, слухи могли дойти до самого Сушкова, а этого требовалось не допустить в любом случае. Несколько дней потратил Леонид Кружков, чтобы выяснить номер служебного автомобиля Сушкова и время его приезда на работу. Сушков приезжал обычно к половине девятого. Он был дисциплинированный и исполнительный чиновник, не забывающий и о собственном кармане. Его дети учились в престижных английских школах, у него были квартиры в Москве, Лондоне, Праге, несколько автомобилей, словом, все то, что отличает очень богатого человека от простого чиновника. И дело было даже не в том, что один-единственный Сушков портил впечатление от команды высокопоставленных чиновников, как одна паршивая овца может испортить все стадо. Дело было в самой системе взглядов, которые подобную жизнь позволяют считать нормальной, а человек, явно не живущий на зарплату, не вызывал ни у кого ни вопросов, ни нареканий.
     Более того. Если в "стаде" и заводилась паршивая овца, то есть человек, который отказывался пользоваться благами, данными ему самой должностью, то такого быстро выживали из "стада". Но в последние годы таких "паршивых овец" уже не было. Тридцатилетние и сорокалетние чиновники родились еще в советское время, когда общее равенство не только декларировалось, но и всячески охранялось государством. Но когда в девяносто первом рухнула вся прежняя система, с ней вместе рухнули и все прежние моральные ценности. Исчезли такие понятия, как совесть, честь, достоинство, мораль. Каждый бросился наживаться. Под видом капитализации шла узаконенная торговля собственной страной. Выживали самые бессовестные, самые циничные, самые подлые, самые ловкие.
     Сушков и был одним из таких "выживших". Он начинал в девяносто первом году очень скромно, на должности председателя исполкома одного из районов на Урале. Затем был переведен в Москву на должность начальника отдела в Министерство финансов. Потом успел потрудиться в Министерстве экономики. Некоторое время проработал заместителем руководителя налоговой полиции. Он продавал лицензии, брал взятки, наживался на поставках леса, избавлял от уплаты налогов крупные компании. И успел к сорока двум годам сколотить капитал в несколько миллионов долларов. Но капиталу требовалось и политическое прикрытие. Если чиновник оставался без должности, его сразу бросали все друзья и им начинали интересоваться те самые правоохранительные органы, которым досталось меньше других в процессе "капитализации". Сушков с благодарностью принял предложение стать управляющим делами кабинета министров, справедливо полагая, что в данной должности он не только обеспечит политическое прикрытие своим капиталам, но и сумеет их приумножить.
     Кружков позвонил в приемную Сушкова в десять часов утра. Он узнал, что в этот день не планировалось заседание правительства, так как премьер улетел в зарубежную поездку и должен был вернуться только через два дня.
     - Здравствуйте, - взволнованно начал Кружков, - я хочу срочно поговорить с Ефимом Петровичем.
     - Извините, - ответила вышколенный секретарь, - он сейчас занят, вы не могли бы представиться и перезвонить попозже?
     - Да, конечно, - согласился Кружков, - дело в том, что я работаю в компании "Прометей" и у меня есть очень важные документы, которые могут быть интересны Ефиму Петровичу. Я бы хотел их лично показать ему.
     - Он не принимает посетителей, - возразила секретарь.
     - Это очень важно, - взволнованно сказал Кружков, - скажите ему, что речь идет об акциях этой компании. Дело в том, что нам прислали документы из Парижа, от погибшего Салима Мурсаева.
     - Перезвоните через пять минут, - ответила секретарь.
     Когда Кружков перезвонил через пять минут, трубку взял помощник Ефима Петровича.
     - О каких документах вы говорите? - поинтересовался помощник.
     - Я представляю аудиторскую фирму, - пояснил Кружков, - и у нас оказались документы фирмы "Прометей", присланные нам из Франции. Если Ефим Петрович занят, мы передадим документы в прокуратуру для разбирательства...
     - Подождите, - торопливо сказал помощник, - я сейчас узнаю.
     Через несколько минут помощник сообщил, что Сушков готов выделить несколько минут для приема посетителей. На имена Дронго и Кружкова были оставлены пропуска для прохода в здание правительства. Через полчаса Дронго со своим напарником прошли в здание.
     Еще через несколько минут они уже сидели в приемной. Очевидно, у Сушкова действительно было много дел, так как двое посетителей ушли, так и не сумев попасть к нему на прием. Гостей провели в кабинет. Дронго держал в руках папку. Навстречу им шел мужчина среднего роста, седоволосый, с немного вытянутым лицом. Он недовольно посмотрел на пришельцев, сел за стол. И сказал:
     - У вас десять минут. - Сушков кивнул своему помощнику, чтобы тот вышел из кабинета. Затем спросил: - Какие у вас документы?
     Дронго протянул ему папку. Сушков с недовольной миной взял ее, открыл. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Он убрал этот лист. Следующий тоже был чистым. И третий, и четвертый...
     - Так, - сказал Сушков, закрывая папку и взглянув на своих гостей, - я вполне оценил вашу шутку. У вас больше ничего нет?
     - Есть, - сказал Дронго, - вы дали нам десять минут.
     - Я не люблю, когда меня обманывают. Вы обманули моего помощника, сказав, что у вас есть какие-то документы. Если их нет, то нам не о чем разговаривать. И я настоятельно советую вам больше никогда не устраивать подобных трюков. Это неприлично, - он поморщился и поднялся со своего места, - до свидания, - добавил он, поворачиваясь, чтобы пройти к своему столу.
     - Вам не кажется, что сначала нужно выяснить, что именно мы знаем? - спросил Дронго.
     - Нет, не кажется, - Сушков подошел к своему столу, - я не люблю, когда меня шантажируют подобным способом, - он протянул руку к селектору, чтобы вызвать помощника...
     - Но если мы смогли узнать про Салима Мурсаева и ваш интерес к его компании, то вполне вероятно, что мы знаем гораздо больше и лучше нас выслушать, пока мы здесь, а не в другом месте, - добавил Дронго.
     Рука Сушкова замерла. Он посмотрел на Дронго, потом на Леонида. И затем кисло улыбнулся.
     - Что вы мне хотите сказать?
     - Будет лучше, если вы сядете напротив, - предложил Дронго, - совсем не обязательно, чтобы я кричал на весь кабинет.
     Сушков знал, сколько неправедных дел числилось за ним, и поэтому не мог так просто выгнать этих наглых посетителей, не выслушав их. Он сел напротив.
     - Только прошу меня не перебивать, - предупредил Дронго. - Итак, начнем с самого начала. Государственная нефтяная компания - ОНК поставила себе цель убрать конкурента в лице стремительно растущей компании "Прометей", которая стала посредником между добычей северной нефти и ее продажей за рубеж. Среди акционеров ОНК есть известные и влиятельные люди. Однако все попытки потеснить конкурентов не имели успеха. И тогда было принято решение использовать финансовую ситуацию, сложившуюся вокруг "Прометея". К этому времени президент "Прометея" Салим Мурсаев заложил двадцать пять процентов своих акций, чтобы взять кредит в банке и помочь своей компании. Однако после его смерти вы, воспользовавшись ситуацией, перекупили кредит и, присоединив деньги к уже имевшимся двадцати процентам, стали крупнейшим акционером в компании. Через некоторое время вы убедили одного акционера, владевшего пятью процентами акций, также продать их вам. И у вас оказалось пятьдесят процентов плюс одна акция. Теперь вы стали полновластными хозяевами "Прометея".
     - Все правильно, - спокойно ответил Сушков, - ну и что? Я не понимаю, зачем вы мне это рассказываете? Все абсолютно законно и так, как должно быть. Акционер, имеющий пятьдесят процентов плюс одна акция, является главным и решающим акционером в компании. ОНК купила акции. Что здесь криминального? Теперь в соответствии с законом главным акционером "Прометея" будет ОНК. Как и должно быть.
     - Не совсем, - возразил Дронго, - Мурсаев чувствовал, как его обкладывают. Именно поэтому он был вынужден заложить часть акций в банке. А вы, зная о его трудностях, выкупили эти акции.
     - Ну и правильно сделали. Что здесь плохого? ОНК спасла компанию "Прометей" от банкротства. И сейчас спасает.
     - Перед своей смертью Мурсаев договорился о кредите с другими людьми, - пояснил Дронго, - но его убили. Вполне допускаю, что вы не имели никакого отношения к убийству. Более того, даже готов допустить, что для вас это убийство было в какой-то степени неожиданностью. Так как вы строили свою игру именно на том, что Мурсаев будет жив и его компания просто перейдет к вам. Но его убили. Во многом из-за того, что вы начали свою нечестную игру и он был вынужден искать защиты на стороне и тоже ввязался в грязную игру, которая стоила ему жизни. Кто-то другой, узнав о его новых источниках, убрал Мурсаева, а через несколько дней был убит и Авдеечев, его компаньон, через которого проходили поставки нефти.
     - Вы сами сказали, что мы не имеем отношения к этому убийству. Вы, очевидно, уже знаете, что я один из акционеров ОНК. И не только я, - улыбнулся Сушков. Он не стал уточнять, кто еще был акционером в ОНК, но они понимали его намек и без слов. За государственной нефтяной компанией стояла мощь государства, - мы заинтересованы в государственных приоритетах, - патетически воскликнул Ефим Петрович, - вы должны это понимать.
     - А вы должны понимать, что из-за вашего беспрецедентного давления Мурсаев совершил какую-то ошибку, которая ему дорого стоила. В результате вашего давления он подставился под негодяя, нашедшего убийц. А вскоре был убит и Авдеечев.
     - У них могли быть собственные криминальные связи, - возразил Сушков, - при чем тут ОНК?
     - Неужели вы действительно считаете, что поступили правильно? Сначала вы устроили давление на компанию Мурсаева. А потом, воспользовавшись его убийством, завладели контрольным пакетом акций.
     - Не нужно демагогии, - поморщился Сушков, - компания погибала, а мы ее спасли. И сейчас спасаем.
     - Я знаю, как вы спасаете. Чтобы окончательно подтолкнуть компанию к гибели и купить ее акции по дешевке, вы даже организовали письмо Гаврилова в "Прометей" с извещением о прекращении поставок нефти. Передали приказ через Мясникова, чтобы это письмо было немедленно отправлено. Разве не так?
     - Хватит, - разозлился Сушков, - все это одни слова. Никаких доказательств.
     - Письмо существует. И это письмо неизвестно даже президенту Северной компании и губернатору, - возразил Дронго, - они ведь могут узнать и заинтересоваться. Почему Гаврилов без их согласия отправил такое письмо? Тем более что они имели с "Прометея" десять процентов от прокачки нефти.
     - Они и сейчас будут иметь свои проценты, - насмешливо заметил Сушков, - поэтому не станут особенно суетиться, доказывая вашу правоту.
     - Вы еще забыли про Кобаева. Вы ведь лично звонили ему, чтобы он продал свои акции.
     - Звонил. И по-дружески просил продать нам акции. Вы напрасно перечисляете мне все мои шаги. Все, что я делал, сделано в рамках наших законов. Я вообще законопослушный гражданин. А ваш визит ко мне и вся эта демагогия немного попахивают шантажом. Вам разве не ясно, что вы ничего не получите?