он.  -
Невозможно работать. Все узнают о  моем  появлении  в  редакции  уже  на
следующий день.

Глава 14

   Проснувшись утром, Римма  с  ужасом  заметила,  что  на  часах  почти
десять.
   Разбудив подругу, она помогла Свете убрать белье, подушки.  На  кухне
они скромно похозяйничали - поставили чайник и разрешили себе  взять  из
холодильника два яйца на завтрак. В половине одиннадцатого  девушки  уже
звонили по мобильному телефону Кокшенова.  И  снова  никто  не  отвечал.
Отчаявшиеся подруги позвонили Глебову.
   - Все  в  порядке,  девочки,  -  радостно  приветствовал  их  Николай
Николаевич.
   -  Полагаю,  вы  сможете  скоро  прибыть  в  родную  редакцию.  Будем
встречать вас с шампанским и цветами, как героев.
   - Что случилось? - не поняла Римма.
   - Я позвонил депутату Тетеринцеву, помощником которого является  этот
жуткий тип Бондаренко,  и  попросил  его  избавить  вас  от  назойливого
господина.
   Тетеринцев твердо  обещал.  Он  очень  удивился,  узнав,  что  у  его
помощника уголовное прошлое. Депутата можно понять.  Ему  подсовывают  в
помощники разных типов, ведь он не обязан проверять прошлое  каждого  из
них. Он должен доверять людям, - с воодушевлением говорил Глебов.
   - А если они связаны друг с другом? - спросила догадливая Римма,  про
себя подивившись доверчивости всегда осторожного шефа.
   - Нет, - сказал, чуть запнувшись, Николай Николаевич. - Вот в  это  я
не верю.  Что  общего  может  быть  у  бывшего  уголовника  с  депутатом
Государственной Думы? Нет, конечно. Так не бывает.
   -  Вы  сказали,  что  мы  прячемся  на  вашей  даче?   -   продолжала
допытываться Римма.
   - Нет, - сразу же  ответил  Глебов,  -  не  сказал.  И  не  собирался
говорить.
   Мне важно, чтобы вас не преследовал этот тип, а где  вы  прячетесь  -
это уже другое дело.
   - А если одним из людей, которые при мне сговаривались, и был депутат
Тетеринцев, - предположила Римма. - Такого вы не допускаете? Что  именно
он один из заговорщиков?..
   - Не допускаю, - даже повысил  голос  Главный.  -  Судя  по  рассказу
Рыженковой, там речь шла  о  какой-то  банде,  о  заготовке  оружия.  Вы
думаете, что депутат  парламента,  человек,  выбранный  десятками  тысяч
людей, может оказаться втянутым в такую аферу?  Конечно,  нет.  Это  все
проделки  его  помощников.  У  некоторых  депутатов   почти   по   сотне
помощников, они не в состоянии физически контролировать всех. Это именно
тот случай.
   - Что нам делать? -  упавшим  голосом  спросила  Римма.  Убежденность
Ник-Ника ее не успокоила.
   - Ждать, - строго ответил  Глебов.  -  И  не  паниковать.  Все  будет
хорошо.
   Сегодня найдем Кокшенова, приструним Бондаренко, завтра опубликуем  в
газете материал вашей пленки, и никто не посмеет вас и пальцем  тронуть.
Даже если депутат действительно замешан в афере.
   Римма положила трубку, взглянула на Свету.
   - Что случилось? - спросила та, поняв по лицу подруги, что  произошло
нечто неприятное.
   - Он все рассказал депутату, хозяину Бондаренко, - пояснила Римма.  -
Я боюсь, что они смогут узнать, где мы прячемся.
   - Думаешь, нам лучше отсюда уехать? - спросила Света.
   - Да, - кивнула Римма. - Все может быть. И опасность грозит не только
мне, но и тебе.  Давай-ка  собираться,  вдруг  Ник-Ник  кому-нибудь  еще
проболтался. Или его водитель расскажет. Я видела их  лица,  Света,  это
было так страшно. А в руках у одного была петля, веревка. Хотел повесить
или связать. Это чистой воды уголовники.
   - Не рассказывай, - поежилась Света. - Я  и  так  боюсь.  А  куда  мы
отправимся? Опять в Москву? Нас там могут найти. Думаешь, если вернешься
домой, тебя не найдут? За квартирой бабушки уже наверняка следят.
   - Бедная бабушка,  -  вздохнула  Римма.  -  Хорошо  хоть  продукты  я
оставила на два дня. Но сегодня вечером продукты кончатся. Что она потом
делать будет, ума не приложу.
   - У вас дверь хорошая, - напомнила Света,  -  может,  поедем  к  вам,
прорвемся. А если там нет засады? Если все спокойно?
   - Есть, - убежденно сказала Римма. - Никуда мы не прорвемся. Они  нас
могут прямо в подъезде зарезать. Нет,  давай  лучше  уедем  в  Подольск.
Отсюда электричка ходит. Там нас искать не будут.
   - Почему в Подольск? - не поняла Света.
   - Там живет моя школьная подруга. Раньше она жила в Москве,  а  когда
замуж вышла, переехала в Подольск. Я у нее два раза была. Свой  домик  с
огородом.
   Никто нас там искать и не догадается.
   - Телефон ее помнишь?
   - Конечно. Сейчас позвоню, - Римма прошла к телефону и набрал  номер.
На этот раз ей повезло. Трубку сняла подруга.
   - Аня, здравствуй, - обрадовалась Римма.
   - Римма, как дела? - еще больше обрадовалась  подруга.  -  Ты  откуда
звонишь?
   - Из Москвы. Хотела сегодня к тебе приехать с подругой.  Мы  материал
готовим, как раз в ваших краях будем.
   - Приезжайте, - радушно предложила подруга. - И  муж  обрадуется.  Он
говорит, что ты давненько у нас не была. И дети будут рады. Ты теперь  у
нас известная журналистка. Дорогая гостья.
   - Я пока неизвестная, - пошутила Римма, - а вот если убьют на  боевом
посту, тогда на могиле напишут, что я известная журналистка.
   - Типун тебе на язык, - засмеялась подруга, - приезжай обязательно. И
побыстрее.
   - Приеду. Ты только ничего не готовь специально. Мы к тебе просто так
заскочим, на чай, - сказала Римма. Положив трубку, задумчиво сказала:
   - Иногда думаю, чья жизнь лучше устроена? Она в Подольск переехала из
центра столицы, на своем огороде возится, не работает. Зато  у  нее  муж
любимый, двое детей. А что бабе еще нужно, как думаешь, Света?
   - Не знаю, - честно ответила Света. - Иногда тоже думаю,  что,  кроме
семьи, не нужно ничего. В другой раз - что это  тоже  ущербная  какая-то
жизнь.
   - И я не знаю, - призналась Римма. - А может, она умнее нас и  поняла
что-то такое, чего мы с тобой понять не в силах. Мама мне говорила,  что
женщиной нельзя стать просто так, даже встречаясь с  мужчиной.  Женщиной
становятся только родив ребенка, всегда говорила мне моя  мама.  Значит,
мы с тобой еще не женщины, Света.
   - Ладно, хватит бередить душу, - мрачно  заключила  Света.  -  И  так
тошно.
   Если решили, давай поедем.
   - А у меня месячные завтра должны начаться, - вдруг сказала Римма.  -
Я даже не представляю, как это у беременных там  происходит.  И  в  себе
ребенка носишь, своего ребенка. Здорово, наверно.
   - Кончай трепаться, - потеряла терпение Света. - Замуж выйдешь, тогда
сама поймешь, что здорово, а что тяжело. У меня тетя пятерых  родила.  И
не вылезала из кухни и  ванной  комнаты  -  всех  обстирывала,  одевала,
кормила, воспитывала. И в пятьдесят лет умерла.
   - А дети?
   - А что дети. Они уже взрослые. У всех свои семьи. У одного даже дочь
на выданье. Но разве в этом дело? А моей тетки  уже  нет.  Не  выдержала
такой жизни.
   Вот так-то.
   - Не знаю, - задумчиво  ответила  Римма,  -  а  может,  в  этом  наше
предназначение. Быть матерью героя или гения. Ты бы хотела быть  матерью
такого человека?
   - Не хотела. Ни того, ни другого, - рассудительно ответила  Света.  -
Если дети у меня и будут,  то  не  хочу  я  исключительных.  Путь  будут
нормальные здоровые дети. Других не желаю.
   - Почему? Это так здорово - быть матерью известного человека.
   Представляешь? Все говорят, что твой сын гений! Это же здорово!
   - Фантазерка ты, Римма, - добродушно заметила Света.  -  Что  в  этом
хорошего? У гениев жизнь всегда тяжелая. У  кого  из  них  легкая  жизнь
была, назови хоть одного. Толстой из дома ушел, всю жизнь мучился. Чехов
в сорок с небольшим умер, от чахотки, говорят, плакал  по  ночам,  когда
жена не приезжала.
   По гастролям моталась. Достоевский вообще эпилептиком  был,  в  карты
все проигрывал. Безумный Ван Гог ухо  себе  отрезал,  голодал,  Бетховен
почти оглох, Рембрандт в нищете умер, да и все остальные плохо  кончали.
Нет уж, пусть ребенок растет нормальным и  здоровым.  А  гении  пусть  у
других женщин рождаются.
   - Эх ты! - махнула рукой Римма, - а еще культурой руководишь. Как  же
ты не понимаешь, что такие люди историю двигают. Что без них у нас жизнь
была бы тусклая и бедная.
   - Понимаю. Все понимаю. Но ты спрашиваешь, хочу ли я родить гения.  А
я тебе говорю: не хочу. И никакая нормальная мать не захочет. Они все  с
комплексами, по жизни неполноценные какие-то. Словно природа мстит им за
гениальность.  Многие  умирают  молодыми,  иные  спиваются,  стреляются,
уходят из дома. В общем, жизнь у них тяжелая. А после  смерти,  глядишь,
кто-то опомнится и говорит: мы  же  гения  потеряли!  И  сразу  начинают
вспоминать, какой необычный человек был. Нет,  Римма,  я  уж  без  гения
обойдусь в своей семье.
   Римма решила переменить тему:
   - Давай еще раз  позвоним  Вадиму  и  будем  собираться  в  Подольск.
Останемся живыми, вот тогда и решим, кого нам рожать. Может, мы с  тобой
тоже переедем в Подольск.
   Римма подошла к  телефону  и  набрала  номер  "Коммерц-журнала",  где
работал Вадим. Ответила какая-то сотрудница журнала.
   - Римма Кривцова, из газеты "Новое время", хочу поговорить с Вадимом,
- представилась она.
   - Его нет и вряд ли будет в ближайшее время.
   - Почему?
   - Он в больнице.
   - Где? - она сжала трубку с такой силой, что пальцы побелели.
   Света испуганно взглянула на нее.
   - Он в больнице, - подтвердила женщина, - у него сломаны рука  и  два
ребра.
   - Как это случилось? - закричала Римма. - Где, когда?
   - Девушка, не мешайте работать. Если вы его знакомая, можете  поехать
к нему в больницу. Если  нет,  позвоните  завтра,  я  вам  все  подробно
расскажу.
   Сейчас мне очень некогда.
   - В какой он больнице?
   - У Склифосовского. Тридцать четвертая палата.
   - Что с ним случилось? Поймите, мне очень нужно  знать.  Скажите  два
слова.
   - Мы пока не в курсе. Говорят, что  неизвестные  хулиганы  напали  на
него, избили и отобрали сумку. Вот и все.
   - Отобрали сумку, - растерянно повторила Римма, - а магнитофон у него
забрали?
   - Какой магнитофон? Больше пока ничего не знаем. Если хотите,  можете
сами навестить его в больнице.
   - Да, конечно. До свидания.
   - До свидания, - буркнула сотрудница журнала и положила трубку.
   - Что случилось? - спросила Света. - На тебе лица нет!
   - Вчера вечером на Вадима напали. Неизвестные избили его  и  отобрали
сумку с вещами, - сквозь слезы сказала Римма. - Думаешь, случайно?
   - Нет, - убежденно ответила Света. - Не случайно. Они его ждали.  Это
я во всем виновата. Он услышал, когда я  говорила  про  Вадима.  Это  я,
дура, во всем виновата...
   - Успокойся, - одернула ее Римма. - Тогда я виновата больше  всех.  Я
дала ему магнитофон и подставила под  бандитов.  Давай  поедем  к  нему.
Может, что-нибудь узнаем. Там  бандитов  наверняка  не  будет.  Они  уже
сделали свое черное дело.
   - Какие бандиты? - с горечью сказала Света.  -  Это  самые  настоящие
террористы и убийцы.
   - Вот мы все и выясним там. Одевайся. В Подольск поедем после. Только
давай позвоним Николаю Николаевичу и все расскажем.
   - Звони, - согласилась Света.
   Римма в  который  раз  подошла  к  телефону.  Набрала  номер  прямого
телефона Главного, но  тот  не  отвечал.  Подождала  минуту  и  положила
трубку.
   - Уже не отвечает, - сообщила она подруге.
   - Поехали быстрее, - вскочила та. - Потом дозвонимся.  Нужно  узнать,
что стало с пленкой. Если ее отобрали, тогда  нужно  срочно  уезжать  из
Москвы. И не в Подольск, а куда-нибудь в Сибирь и спрятаться там лет  на
двадцать.
   - Кончай паниковать, - прервала ее Римма. - Если пленка пропала,  все
равно пойдем в ФСБ. Я того типа по голосу узнаю. Да и второго я  в  лицо
видела. Ничего страшного. Все им расскажем. Там тоже не дураки работают.
Сразу все поймут.
   Нужно было вообще не  ждать,  а  сразу  идти  в  ФСБ.  Дура  я,  сама
виновата, вчера весь день пленку искала. Нужно было бежать в  ФСБ,  а  я
испугалась,  думала,  что  про  меня  там  подумают.  Мол,  хочет   себя
выгородить, остаться работать в газете после своей хулиганской  выходки.
Побоялась,  что  не  поверят.   Все   хотела   пленку   предъявить   как
доказательство. Вот и дождалась. У тебя деньги остались?
   - Немного.
   - У меня есть. Потом заставим Ник-Ника выплатить нам все  деньги  как
потраченные на редакционное задание.  Такую  статью  дадим,  все  ахнут.
Пусть только попробует Глебов не напечатать. Я у него на столе лягу и не
уйду, пока статья не пойдет в набор.
   - Позвони ему еще раз, - предложила Света. - Или в приемную позвони.
   Узнай, куда уехал Главный.
   Римма снова подняла трубку. Набрала номер Виолы.  Секунду-вторую  она
молчала, а потом заорала:
   - Ты почему плачешь? Что случилось? Как погиб? Как это погиб?  Я  час
назад с ним говорила по телефону? Как все случилось? Слушай,  не  плачь,
объясни...
   Света  замерла,  понимая,  что  случилось  нечто  невероятное.  Римма
опустила трубку. Лицо у нее было белого цвета. Она закусила губу.
   - Что? - спросила Света с ужасом.
   - Десять... минут назад... погиб Николай Николаевич,  -  сказала  она
заикаясь, дрожащим голосом. - Какой-то самосвал врезался в  его  машину.
Водитель доставлен в больницу в бессознательном состоянии, он еще живой,
а Глебов...
   Она опустилась на стул и вдруг громко зарыдала.
   - Это я... - говорила она, причитая и раскачиваясь, - это я  во  всем
виновата. Это я...
   Света хотела что-то сказать, но тяжкий ком застрял у нее в горле. Обе
женщины понимали, что произошла трагедия.  И  произошла  отчасти  по  их
вине.

Глава 15

   Арсений  Николаевич  Бозин  работал  в  органах  прокуратуры   больше
двадцати лет. Это был один из тех следователей,  кто  быстрому  натиску,
эффектному  решению  или  неожиданной  удаче  предпочитает  спокойную  и
методичную будничную работу. К сорока пяти годам этот довольно тщедушный
человек почти полностью облысел. Очки  пока  что  надевал  только  когда
работал над документами, но, глядя на собеседников, щурил глаза,  словно
хотел заглянуть в душу, лучше разглядеть сидевшего перед  ним  человека.
Весь  его  облик  напоминал  того  безотказного  российского  судейского
чиновника, который влюблен в сам процесс работы и не ждет  для  себя  ни
особых наград, ни житейских благ.
   К сорока пяти годам он уже был следователем  по  особо  важным  делам
республиканской прокуратуры, получил чин советника юстиции  и  при  этом
почти не имел  уголовных  дел,  возвращенных  судьями  на  доследование,
настолько четким и завершенным было все, что он отправлял в суд.
   Дронго он встретил сильным рукопожатием,  попросив  своего  помощника
выйти, чтобы остаться наедине с  гостем.  Устроились  они  за  небольшим
столиком, стоявшим в углу кабинета. Разделяла  собеседников  лишь  лампа
под матовым абажуром.
   - Наверное, здесь вы  и  допрашиваете  своих  "клиентов",  -  пошутил
Дронго.
   - Только подозреваемых, -  серьезно  ответил  Бозин,  -  только  тех,
против кого я еще не сформулировал конкретного обвинения. В иных случаях
мы беседуем в другом месте и в другой обстановке.
   - Звучит несколько зловеще, - улыбнулся Дронго, усаживаясь за столик.
   - Чай или кофе? - спросил Бозин.
   - Спасибо. Я пришел только для беседы.
   - Мне тоже весьма интересно пообщаться с вами. Про  вас  рассказывают
столько разных историй, что иногда мне кажется, будто  речь  идет  не  о
живом человеке, а о мифическом герое. Вы не чувствуете себя легендой?
   - Пока - нет.  Какая  легенда?  В  последнее  время  идет  прокол  за
проколом.
   Правда, это не всегда зависит от меня.
   - Очень надеюсь, что в случае с  убийством  Звонарева  вы  будете  на
высоте, - пробормотал Бозин.
   - С удовольствием присоединился бы к вашему мнению, - сказал  Дронго,
- но боюсь, что в этом  варианте  мне  трудно  будет  конкретно  назвать
убийц. Моя  задача  в  данном  случае  несколько  легче  вашей,  Арсений
Николаевич. Я должен указать заказчиков преступления и могу  оперировать
моральными  критериями,  тогда  как   вам   нужны   четкие   юридические
доказательства  виновности  того  или  иного   лица,   его   несомненной
причастности к совершенному убийству.
   - Верно, - согласился Бозин, - вам тут легче, чем мне. Хотя, с другой
стороны, вы действуете в одиночку, а на меня работает огромный  аппарат.
В моем распоряжении компьютерные данные  информационных  центров  МВД  и
ФСБ.
   - Именно поэтому я и пришел к вам за советом, - кивнул Дронго.
   - По-моему, вы пытаетесь мне льстить, - заметил Бозин, - какой  совет
я могу дать великому Дронго?
   - А по-моему,  это  вы  пытаетесь  придать  нашей  встрече  несколько
комплиментарную окраску. Ведь убийство  Звонарева  достаточно  серьезно,
даже показательно для сегодняшнего дня.
   - Показательно, - Бозин наклонил голову, почесал мизинцем левой  руки
за ухом и снова повторил, - показательно. Интересное определение. Я могу
узнать ваше мнение об этом преступлении?
   - Пожалуйста. Я убежден, что это не  просто  заказное  убийство.  Это
своего рода новое убийство в  нашей  современной  ситуации.  Внешне  оно
выглядит как рядовое заказное убийство, сродни тем,  что  совершались  в
Москве и в других городах десятки раз. Но на  самом  деле  оно  довольно
необычно. Чего в любом случае избегает заказчик  преступления?  Огласки,
объяснения мотивов, конкретных причин, толкнувших заказчика на этот шаг.
Убийцу всегда трудно найти, а вычислить наемного киллера  вообще  бывает
почти  невозможно.  Очень  сложная  цепочка  проходит  от  заказчика  до
исполнителя. А в данном случае внешне все выглядит наоборот.  Появляется
громкая  статья,  по  итогам  которой  снимают  с  работы  двух   судей.
Министерство  юстиции  объявляет,  что   готовит   на   следующий   день
пресс-конференцию по фактам, изложенным в статье Звонарева. И именно  на
следующий день утром его  убивают.  Согласитесь,  что  совпадение  почти
фантастическое. Таких совпадений в жизни не бывает.
   - Вы считаете, что его убили из-за этой статьи? - недоверчиво спросил
Бозин.
   - Нет. Как ни странно - не считаю. Да и вы так не считаете, насколько
я могу судить по тону вашего вопроса. И дело даже не в том, что  цепочка
от заказчика до исполнителя не могла дойти за один день. Хотя внешне она
слишком очевидна. Все  произошло  в  тот  самый  день,  когда  это  было
необходимо.
   - Я не совсем понял, что именно вы хотите сказать. Кому необходимо?
   - Попытаюсь объяснить. Звонарева не просто убили. Его намеренно убили
именно в день перед пресс-конференцией, связав таким образом его громкую
статью с его громким  убийством.  Значит,  заказчику  преступления  мало
просто убрать неугодного журналиста. Ему нужно еще  и  связать  убийство
журналиста с определенными людьми и  определенной  проблемой.  И  все  -
чтобы увести следствие в сторону.
   - Любопытно, - пробормотал Бозин, - очень любопытно.
   - Более того. Я рискну утверждать, что обычной длины цепочка на  этот
раз почти невозможна. Иначе убийство не было бы так оперативно совершено
и так тщательно подготовлено. Заказчик всегда только заказывает убийство
жертвы, но никогда не назначает  конкретного  срока.  В  крайнем  случае
может быть установлен предельный срок, до которого необходимо  устранить
выбранный объект. Но почти никогда точно не назначается день. Во-первых,
именно из-за той самой цепочки, когда конкретный приказ может просто  не
успеть дойти. А  во-вторых,  выбранный  день  может  так  или  иначе  не
совпасть с реальными планами самого киллера и его жертвы. Риск  в  таких
случаях   очень   велик.   И   преступление,    совершенное    в    день
пресс-конференции, навело меня на мысль, что  цепочка  была  либо  очень
мала, либо ее вообще не было. То  есть  заказчик  преступления  напрямую
отдавал приказ об устранении Звонарева, ибо ему было крайне  важно  хотя
бы на время увести расследование в сторону. Если он не идиот, а я думаю,
что  спланировавш