даже  в
Америке. Вы должны лично проверить эти адреса.  Не  скрою  -  это  будет
трудно. Не скрою от вас и того факта, что следом за вами по этим адресам
будет следовать наш  эксперт,  один  из  лучших  аналитиков,  когда-либо
работавших в правоохранительных органах. И если он  найдет  нужного  нам
человека первым, то боюсь, что  вы  ничего  не  получите,  подполковник.
Точнее, вы получите в этом случае контрольный  выстрел  в  голову.  Сами
понимаете, что мы не имеем права разглашать операцию подобного рода.
   - Ничего не понимаю,  -  я  действительно  в  тот  момент  ничего  не
понимал, - вы посылаете меня найти человека  и  предупреждаете,  что  он
может от меня скрываться. Вместе с тем вы знаете, что  на  поиски  может
отправиться и другой человек,  у  которого  будет  больше  шансов  найти
нужный вам объект. Так не лучше ли заплатить этому человеку и  отправить
на поиски его?
   - Мы пытались, -  честно  признался  Кочиевский,  -  но  это  не  тот
человек, которого можно купить. Его можно только остановить.  Но  и  это
достаточно проблематично.  Для  "страховки"  мы  пошлем  вместе  с  вами
нескольких  наших  сотрудников.  Можете  рассматривать  их   как   наших
"наблюдателей". Разумеется, вы не должны пытаться оторваться от  них.  И
не надо рассматривать их  в  качестве  своих  врагов.  Они  помогут  вам
устранить нежелательного соперника, если тот  вдруг  появится  на  вашем
пути.
   - Вы хотите сказать, что посылаете за  мной  "наблюдателей",  которые
будут меня охранять?..
   - Не только. Я буду с вами предельно откровенен. У них есть и  другое
поручение...
   Я уже догадывался, что это за поручение. Из "наблюдателей" они  могут
превратиться в убийц.
   Но спросил о другом:
   - Что мне с ним делать после того, как я его найду?
   - После - не будет, - улыбнулся  Кочиевский.  -  Как  только  вы  его
обнаружите, можете возвращаться.  Остальное  сделают  "наблюдатели".  Но
если вы провалите операцию, вы не сможете вернуться. Даже учитывая  ваше
состояние, вы все еще способны дать показания  следователю.  Хотя  и  не
уверен, что вы можете дожить до суда, - цинично  повторил  полковник.  -
Итак, о наших поисках знают всего несколько человек. С этой минуты и  вы
причислены к посвященным. В случае неудачи мы сделаем все, чтобы  вы  не
смогли вернуться. Вы меня понимаете?
   - Вполне. Я обязан искать Труфилова для ваших  убийц,  которые  будут
следовать за мной по пятам. Если я не выполню поручения, они уберут меня
вместо Труфилова. Если выполню, то уберут сначала  Труфилова,  а  потом,
возможно, и меня. Все правильно?
   Кочиевский усмехнулся.  Его  ухмылка  отвратительна,  она  похожа  на
гримасу, искажающую половину его лица.
   - А зачем вас убирать? - безжалостно спросил он. - Мы ведь знаем  ваш
диагноз. Только в том случае, если вы вдруг захотите начать с нами  свою
игру, примем такое решение. Но игры с нами  не  в  ваших  интересах.  Вы
можете лишиться своих премиальных.
   Он так и сказал - "премиальных", словно я выполняю некий наряд на его
производстве. Сказал, и снова его лицо свело гримасой. И я  подумал:  он
будет так же кривиться, отдавая приказ о моей ликвидации. Я  закашлялся.
А он терпеливо ждал. И лишь потом добавил:
   - Повторяю еще раз. Мы не исключаем, что, кроме вас, Труфилова  могут
искать и другие. Вы будете и для них открытой мишенью. Они будут  знать,
что вы ищете Труфилова. Вы должны помнить и об этой возможности...
   Я помню о  такой  возможности.  Именно  из-за  нее  уже  погибло  два
человека.
   Неизвестный в самолете.  И  Кребберс  на  пороге  своего  дома.  Двое
убитых, а я в своих поисках все еще не продвинулся дальше Амстердама. Но
первую  тысячу  долларов  я  уже  заработал.  Завтра  утром  я   проверю
поступление денег. А сегодня я еще должен позвонить Хашимову и назначить
встречу.
   Я набираю номер Самара Хашимова и жду, пока мне ответят. Не  отвечают
долго. Потом трубку берет женщина. Похоже, это телефон  офиса.  Странно,
что они работают допоздна. Я  поздоровался  по-немецки.  Черт,  я  снова
кашляю! Женщина терпеливо ждет. Они в Европе привыкли  терпеливо  ждать.
Наконец я прошу к телефону Самара Хашимова.
   - Сейчас я вас соединю, - любезно говорит женщина,  и  через  секунду
мне отвечает Самар.
   - Нам  нужно  встретиться,  -  у  меня  голос  глухой,  как  у  очень
простуженного человека.
   - Хорошо, - он, видимо, понимает, что эта встреча мне  необходима,  -
через полчаса. Я продиктую вам адрес. Запишите.  Только  не  садитесь  в
первое такси, стоящее у вашего отеля. Впрочем, вы сами все знаете.
   Конечно, я все знаю. Я ведь не дилетант. Именно поэтому  меня  послал
Кочиевский. Он знает, что из-за  денег,  которые  мне  платят,  я  готов
делать все очень хорошо. И он  знает,  что  я  никуда  не  сбегу.  Глупо
убегать от собственной  судьбы...  В  холле  уже  никого  не  было.  Мои
"наблюдатели" решили, что я отправился спать.
   Через  полчаса  я  подъехал  в  условленное  место.  Старый,  похоже,
заброшенный  дом.  И  закрытые  окна.  Наглухо  закрытые  металлическими
жалюзи. Их не так много в городе, и это сразу бросается в глаза.
   Я отпустил такси и по пустынной улочке прошел к нужному мне  дому.  У
дома  -  тоже  никого.  Мимо  проехали   только   двое   велосипедистов.
Оглянувшись, я постучал в дверь. Кочиевский был прав. Если  бы  за  мной
следил кто-то из его людей, их бы наверняка обнаружили.  Никаких  шансов
остаться незамеченными на этой улочке у моих "наблюдателей" не было.
   Дверь открылась моментально. Похоже - автоматически. Значит,  следили
за мной, наблюдая скрытой камерой. Собственно, я так и  думал.  Войдя  в
дом, я остановился перед лестницей.
   - Поднимайтесь, я  жду  вас  на  втором  этаже,  -  услышал  я  голос
Хашимова.
   Поднявшись наверх, я вошел в комнату, дверь в нее была открыта. Перед
тремя мониторами сидел Самар Хашимов, он встал, протягивая мне руку:
   - Добрый вечер.
   - Здравствуйте. - Мне неприятно пожимать ему руку. Вообще, это  очень
трудно - все время врать. Чувствуешь  себя  иудой.  Правда,  к  счастью,
Самар не Христос и, судя по всему, никогда им не станет.
   - Садитесь, - он показал мне на глубокое кресло, стоящее в углу.  Сам
сел напротив. Европейцы в таких случаях предлагают выпить. Но  этот  тип
явно не европеец. - Что у вас случилось? - спрашивает Хашимов. -  Почему
вы мне позвонили?
   - Сегодня утром убили Кребберса, - сообщил я.  Выгнутые  губы  Самара
даже не дрогнули. Глядя на меня, он спокойно спрашивает:
   - Какого Кребберса?
   - Одного из тех, кто мог знать местонахождение Дмитрия Труфилова. - Я
начинаю нервничать. - Не пытайтесь делать вид, что вы никогда не слышали
о Кребберсе. Вы ведь наверняка знали о моем возможном маршруте в Хайзен.
   - У него есть другие адреса? - спрашивает Самар.
   - Есть. - Я начинаю кашлять.
   - Тогда сообщите их мне, - предлагает Хашимов. - Назовите адреса всех
возможных друзей Труфилова, и мы с вами сразу расстанемся. Навсегда.  Мы
даже готовы заплатить.
   Он все еще не понимает, что происходит. Я попытался объяснить, но  на
меня снова напал приступ кашля.  Опасаясь,  что  может  пойти  кровь,  я
прижимаю к губам платок. Пряча его в карман, я вижу, как внимательно  он
следит за мной.
   Еще не хватает, чтобы и этот догадался о моей болезни.
   - Это невозможно, - отвечаю я ему, - они сразу же поняли  бы,  что  я
выдал все адреса. Если бы они у меня были...
   - Как это - если бы?.. - удивляется Хашимов. - А куда вы  поедете  из
Амстердама?
   Он все еще думает,  что  мы  дилетанты.  Он  все  еще  полагает,  что
полковник ГРУ Кочиевский и подполковник КГБ Вейдеманис такие идиоты, что
не смогли элементарно предусмотреть развитие ситуации.
   - Каждый раз я получаю новый адрес, - поясняю я ему. - После  каждого
города мне будут говорить  следующий,  чтобы  не  провалить  операцию  в
случае моего предательства. Мне сразу не дают все адреса.
   Хашимов соображает. Значит, он ничего не знает - ни о плане  целиком,
ни о моей болезни.
   - Ясно, -. говорит он, - а куда вы теперь направляетесь?
   - Мне приказано взять билет в Антверпен.
   - Когда вы выезжаете?
   - Завтра утром. На поезде.
   - Позвоните мне, когда получите адрес, - предлагает он, -  только  до
того, как вы посетите этого человека. Иначе связного опять  могут  убить
на ваших глазах. Но на этот раз вы можете не успеть уехать.
   Ага, значит, он не такой ангел, и это его люди убрали  Кребберса.  От
возмущения я сжимаю кулаки.
   - Вы не даете мне работать, - гневно произнес я, почти  не  играя.  Я
действительно взбешен. Этот сукин сын послал убийцу по моим следам, даже
не поставив меня в известность.
   - Кребберс уже отработанный материал, - пояснил  мне  Хашимов,  -  вы
могли бы туда и не ехать. Он ведь столько лет сидел в тюрьме.  Наверняка
он  бы  связался  с  голландской  службой   безопасности,   стоило   вам
задержаться у него еще несколько минут. Мы не могли рисковать.  Пришлось
разрешить нашему человеку убрать Кребберса.  Я  вам  обещаю,  что  такое
больше не повторится.  В  наших  интересах  найти  живого  Труфилова.  В
отличие от Кочиевского, который жаждет увидеть труп  Дмитрия  Труфилова,
мы не заинтересованы в его смерти. Более того,  мы  сделаем  все,  чтобы
ваши "наблюдатели" не смогли убрать Труфилова. Все, что в  наших  силах,
уверяю вас, Вейдеманис. Мы пойдем на все, чтобы найти  Труфилова  раньше
вас и защитить его от этих подонков.
   - Кто это "мы"? - спрашиваю я, с любопытством глядя на Хашимова.
   - Мы - это люди, которым выгодно осуждение Чиряева. И всех, кто с ним
связан, - достаточно откровенно высказался Хашимов. - Можете считать это
нашей главной  задачей.  Именно  поэтому  мы  будем  делать  все,  чтобы
защитить вас во время ваших поисков Труфилова.
   Ага, у меня появились  новые  "защитники".  Не  много  ли  на  одного
человека? Все меня защищают, и все хотят меня убрать в  случае,  если  я
сделаю шаг в сторону. И для всех важно найти Труфилова.  Если  он  такой
важный свидетель, они могли бы не прибегать  к  моей  помощи.  Могли  бы
решать вопросы сами, между своими двумя  бандами.  Но  тогда  моя  семья
осталась бы без средств. А  сам  я  умер  бы  в  какой-нибудь  городской
больничке. Из-за Илзе я становлюсь  подонком,  типом,  на  которого  мне
противно смотреть в зеркало по утрам, когда я бреюсь.
   - Хорошо, -  говорю  я,  -  постараюсь  позвонить  вам  в  Антверпене
заранее.
   Только не убивайте очередную жертву. Тем более  что  это  наш  бывший
соотечественник.
   - Они вам сказали, кто он?
   - Сказали, что бывший российский гражданин. У него были  коммерческие
связи с Труфиловым. Два года назад он выехал из  России  и  поселился  в
Антверпене.
   - Как его зовут?
   - Мне пока не сказали. Его адрес и имя я узнаю только на месте.
   - Это очень похоже на правду.
   Он размышлял целую минуту. А я целую минуту боролся с  накатывающимся
кашлем. Наконец он сказал:
   - Тогда решено. Я буду ждать завтра вашего звонка. Вы можете дать мне
свой мобильный телефон?
   - Зачем вам мой телефон? - я играю удивление.
   - Я его верну вам через пять минут, - сказал он, протягивая  руку.  -
Согласитесь, мы должны иметь некоторые гарантии. Если  мы  помогаем  вам
сохранить жизнь, мы не хотим, чтобы вы вели двойную игру.
   Я делаю вид, что размышляю над его словами, и протягиваю ему трубку.
   Откуда ему знать, что и этот вариант предусмотрен Кочиевским. Хашимов
сам загоняет себя  в  ловушку.  Откуда  ему  знать,  что  мы  предвидели
возможность их подключения к  моему  мобильному  телефону  и  обговорили
специальный код для таких случаев. Откуда, наконец, знать Хашимову,  что
в моем номере есть еще и телефон спутниковой  связи.  Судя  по  тому,  с
каким  ожесточением  идет  борьба  за  Труфилова,  его  возвращение  или
невозвращение в Москву стоит огромных денег.
   Хашимов отнес телефон в другую комнату. Я понимаю, что  он  может  за
мной следить, и сдерживаюсь изо  всех  сил,  чтобы  не  закашляться.  Он
вернулся даже раньше, чем я  думал.  Минуты  через  три.  Очевидно,  они
просто подменили мой аппарат. Он еще в прошлый раз обращал  внимание  на
мой телефон. Или вложили в него некое устройство, позволяющее  считывать
мои разговоры. Наверно, второе, ближе  к  истине.  Они  бы  не  решились
заменить аппарат, опасаясь, что их игра будет раскрыта.
   - Мы узнаем адрес, когда вам позвонят, - мрачно говорит Хашимов.
   - Конечно, - соглашаюсь я, принимая аппарат.
   - И ни одного лишнего слова, - предупреждает он меня напоследок.
   Я поднялся из кресла и в этот момент снова закашлялся. Да так сильно,
что мой платок окрасился кровью. Убирая платок, я услышал его слова:
   - У вас кровь на пальцах.
   - Да, - ответил я, не глядя на него, - иногда у меня идет кровь.  Сам
не знаю отчего. Уже выйдя из дома и пройдя несколько кварталов, я  делаю
круг, чтобы проверить, нет ли за мной наблюдения. Остановившись у первой
телефонной будки, достаю телефонную карточку, купленную  на  вокзале,  и
звоню Кочиевскому.
   - Все в порядке, - докладываю я полковнику, - они клюнули.
   Возвращаясь в отель, я не подозревал, что в эти минуты  происходит  в
той самой комнате, где я только что беседовал с Хашимовым. Тот прошел  в
другую комнату, где прятался какой-то человек.
   - Что вы думаете, доктор? - спросил его Хашимов.
   -  Никаких  сомнений.  У  него  запущенная  форма  рака  легких.  Это
настолько  очевидно,  что  вы  можете  не  сомневаться.  Он  практически
смертник. Последняя стадия. Он уже харкает кровью.
   - Ясно, Кочиевский нашел смертника. Поэтому он на него и работает.
   Поэтому готов выполнить любой приказ.
   - У него должно быть уязвимое место, - сделал вывод врач.  -  Если  в
таком состоянии он решился на подобное путешествие, у него  должны  быть
очень веские мотивы. Постарайтесь их узнать.
   И Самар Хашимов, просчитав варианты, решил,  что  надо  выбить  самый
сильный козырь из рук Кочиевского. И стал его искать.

ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО НАЧАЛА

Стамбул. 7 апреля

   В его  распоряжении  была  всего  одна  ночь.  Самолет  задержался  с
вылетом, и он добрался до города только в  девятом  часу  вечера.  Утром
надо уже было вылетать обратно  в  Москву,  чтобы  к  вечеру  успеть  на
встречу с Лукиным и Сиренко. Обычно октябрьские праздники он проводил  в
своем родном Баку, где оставались самые близкие друзья  и  родня.  Но  в
этом году он изменил своим принципам. Отметив наскоро  день  рождения  в
Москве, Дронго вылетел в Стамбул рейсом турецкой авиакомпании.
   Стамбульские таксисты великие хитрецы. Пользуясь неосведомленностью и
доверчивостью приезжих, не знающих  города,  они  предлагают  пассажирам
самые дальние объездные пути. Дронго, усмехаясь,  выслушал  таксиста,  а
потом по-турецки предложил свой маршрут - проехав  набережную,  свернуть
на авеню Кеннеди, а дальше прямиком через мост и на другой берег, где до
отеля "Хилтон" рукой подать. Правда,  и  здесь  они  угодили  в  пробку,
потратив драгоценное время.
   С отелями была своя проблема. В многомиллионном Стамбуле имелось  три
отеля корпорации "Хилтон".  При  этом  самый  большой  из  них,  "Конрад
Хилтон" - на шестьсот двадцать номеров, - находился  в  Бешикташе,  чуть
ближе  -   на   Джумхурият-джаддеси   -   собственно   отель   "Хилтон",
насчитывающий пятьсот номеров, а между ними располагался небольшой отель
"Парк Хилтон" - всего на сто двадцать три номера.
   Хитромудрые таксисты и здесь делали свой бизнес. Из всех  "Хилтонов",
если пассажир произносил именно это слово, он выбирал такой отель, чтобы
намотать побольше километров. Еще чаще таксисты, получавшие  проценты  с
каждой трехзвездочной гостиницы, отвозили  пассажиров  в  тот  отель,  с
которым у  них  была  договоренность,  и  дополнительная  мзда  была  им
гарантирована.
   Несмотря на свои маленькие хитрости, водители все же зарабатывали  не
так много. Самый дальний маршрут не давал им больше  пятнадцати-двадцати
долларов, но и эта сумма казалась таксистам целым состоянием.
   Маленькие и неудобные желтые машинки, бегающие по Стамбулу, не шли ни
в какое сравнение с американскими "Линкольнами" или  английскими  такси,
похожими скорее на  кареты  аристократов,  чем  на  современные  машины.
Правда, и цена у них была соответствующая. Если в Токио путь  от  нового
аэропорта до центра города стоил не меньше двухсот пятидесяти  долларов,
а в Англии такси от аэропорта Гэтвика до центра Лондона обходилось в сто
двадцать - сто тридцать долларов, то в Стамбуле весь путь  от  аэропорта
до центра обходился в пятнадцать-двадцать долларов, а чаще это стоило  и
того меньше, учитывая постоянную инфляцию в стране.
   Была, правда, разница  и  в  сервисе.  В  Нью-Йорке  гостей  встречал
специальный представитель такси, который выдавал  купоны  на  проезд  до
Манхэттена. Водитель мог ехать, куда и как угодно, но  весь  путь  стоил
только тридцать долларов плюс несколько долларов так называемых "толлов"
- оплата за проезд по скоростной дороге.
   Около сорока долларов стоил проезд в парижские аэропорты  Орли  и  де
Голля. Еще меньше -  из  центра  Франкфурта  до  знаменитого  аэропорта,
ставшего своеобразным деловым центром Европы. Дронго помнил  и  все  эти
аэропорты, и все свои путешествия. В своих странствиях по  земному  шару
он словно находил подтверждение своим мыслям о едином  человечестве,  об
общих пороках, присущих людям Земли в разных частях света,  и  об  общих
ценностях цивилизации, готовящейся к вступлению в двадцать первый век.
   К отелю "Хилтон" он подъехал в десятом часу вечера, не  забыв  купить
по дороге цветы. Несмотря на поздний час, в  городе  работало  множество
магазинов и лавочек. Летом же магазины работали вообще  до  полуночи.  И
это не только примета Стамбула. Магазины, скажем, на Елисейских Полях  в
Париже были открыты до полуночи, и никто  этому  не  удивлялся.  Уплатив
водителю на несколько долларов больше положенного  по  счетчику,  Дронго
получил  в  ответ  восторженную  благодарность  молодого  человека,   не
ожидавшего подобной щедрости от придирчивого пассажира.
   Дронго  почти  вбежал  в  вестибюль.  Портье  встретил  его  дежурной
улыбкой.
   - На мою фамилию заказан номер,  -  сказал  Дронго,  протягивая  свой
паспорт.
   - Да, господин, - подтвердил портье, - мы можем поднять  вещи  в  ваш
номер. Номер заказан с видом на Босфор.
   - А соседний номер уже занят? - спросил Дронго.  -  Я  заказывал  два
номера.
   - Да, господин, - бесстрастно ответил турок, - молодая  женщина.  Его
заняла очень красивая женщина, -  позволил  он  себе  вольность.  -  Она
прилетела сегодня утром.
   - Спасибо. Вот моя кредитная карточка. Дождавшись,  пока  ему  вернут
карточку и паспорт, он поспешил к лифту.
   - Поднимите вещи в номер, - прокричал он, на ходу врываясь в  кабину.
В коридоре пятого этажа никого не было. Он бросился к  двери,  позвонил.
Никто не ответил. Он снова позвонил.  В  отелях  подобного  класса  были
установлены звонки в  каждый  номер.  Никто  не  отвечал.  Черт  возьми,
неужели она ушла, не дождавшись его? Он растерянно повернулся  к  лифту.
Похоже, ей надоело его ждать.
   Спустившись вниз, он прошел к портье. Протянул ему букет цветов.
   - Отнесите в соседний с моим номер, - попросил он.
   - Конечно, господин, - кивнул с улыбкой портье. Его не нужно было  ни
о чем просить. Он и так все понимал. Молодая  женщина  прибыла  утром  и
заняла  номер,  предупредив,  что  номер  рядом  забронирован.   Вечером
появился этот господин, который  привез  цветы  и  стремительно  умчался
наверх. Портье  был  хоть  и  юным,  но  сообразительным  человеком.  Он
понимал, что иностранцы сняли соседние номера не зря. К тому же они были
заказаны всего на один день.
   Дронго, отдав  цветы,  взглянул  на  часы.  Куда  же  она  ушла?  Они
договорились с Джил встретиться в отеле.  И  хотя  самолет  опоздал,  он
рассчитывал, что она дождется