чков, которые меня  в  больницу
повезли. Как только вы вошли тогда в кабинет,  я  сразу  обратила  внимание,
какие у вас глаза. Вот вы и смогли все разглядеть.
   - Я не думал, что вы захотите сбежать.
   - Я не убегала, я вернулась за деньгами. А потом сама бы пришла к  вам  с
ними и с повинной.
   - Это к ним, а не ко мне, - показал Дронго на Машкова. - Однако вы еще  и
потрясающая лгунья. Я должен сказать, что впервые в жизни встречаю  женщину,
которую можно охарактеризовать как абсолютное зло.
   - А вы в таком случае абсолютное добро, да? Это вы-то, кагэбэшники?
   - Нет. Я вообще не имею к ним отношения. Я эксперт по расследованиям.
   - В Чогунаше тоже ваша работа?
   - Немного. Но там работала большая комиссия.
   - Знаю я эти комиссии. Они бы без  вас  ничего  не  нашли.  И  теперь  не
найдут, - уверенно сказала она.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Ничего. - Она попыталась сжать губы, но  это  не  очень  получалось.  И
тогда она повернулась к Дронго и четко, по слогам произнесла:
   - Ни-че-го.
   - Можете ничего не говорить, - заметил полковник Машков, -  ваш  напарник
согласился нам во всем признаться.
   - Сережа Хорьков?  -  удивилась  женщина.  -  Вот  подленький  тип.  Меня
избивал, а сам сразу лапки кверху. И что вы ему пообещали?
   - Полное помилование, - серьезно ответил Машков. - Но это  не  я  обещал.
Это наш директор должен был переговорить с  Генеральным  прокурором  страны.
Как только согласие прокурора получат, так его сразу и отпустят. Конечно,  в
том случае, если он нам укажет, где находится второй заряд.  Но  он  клялся,
что расскажет все.
   - Он расскажет, - зло сказала Суровцева, - он  все  расскажет.  -  А  про
деньги свои на Багамах он тоже расскажет? Он там в банке полмиллиона держит,
про это тоже расскажет? - зло спросила она, отодвигая ногу от ноги Дронго.
   - Он нам много чего расскажет, - строго заметил Машков.
   - Не верьте вы ему,  не  верьте  ни  единому  его  слову,  -  она  начала
нервничать. - Значит, он на свободе гулять будет, а меня посадят?
   - Обязательно посадят, - поддержал игру Дронго. -  На  вас  ведь  столько
всего висит. В том числе и убийство собственного мужа.
   - Да вы что? -  разозлилась  она.  -  С  ума  посходили.  Он  же  убийца,
преступник, рецидивист. Как вы можете даже  подумать,  что  нужно  отпустить
Хорькова. Меня спросите, я вам все расскажу.  Все,  все.  Зачем  же  меня  в
тюрьму отправлять? У меня ребенок маленький.
   - Вы и так давно не видели своего ребенка, - презрительно сказал  Машков.
- Вы же сидели в Хельсинки с Хорьковым, ждали, когда оба ящика с грузом туда
привезут и переведут вам деньги.
   - Это он вам уже успел рассказать? - Она сильно нервничала. Изуродованное
лицо, равнодушный к ее прикосновениям Дронго, помилованный Хорьков,  отнятые
деньги, все это именно в таком порядке и сводило ее  с  ума.  -  Я  вам  все
расскажу... - Теперь Суровцева чуть не плакала. Она  повернулась  к  Дронго,
решив, что он главный. - -Вы ведь можете и меня помиловать. Я все расскажу.
   - Где заряд? - спросил Машков.
   - Он... - Она уже хотела ответить, но вдруг метнула подозрительный взгляд
на Машкова и отрезала:
   - Ничего я вам рассказывать не стану. Сначала я должна Хорькова  увидеть.
Может, вы мне все врете.
   - Странно, - вдруг сказал Дронго.
   - Что странно? - Она снова повернулась к нему.
   - Странно, что вы себя так ведете. Вы же интеллигентная  женщина,  имеете
высшее образование, красивая... Как могло получиться,  что  вы  стали  такой
сволочью.
   - Что? - Она явно не ожидала от него такого слова.
   - Что слышала, - грубо ответил Дронго и отвернулся  к  окну.  -  Надо  же
такой стервой уродиться, - сказал он  вполголоса.  -  Я  даже  в  книгах  не
встречал таких подлых тварей.
   Она снова хотела сжать рот, и у нее  снова  ничего  не  получилось  из-за
опухшей нижней губы. Тогда  она  прижала  ладони  к  лицу  и  начала  громко
плакать. В ее плаче было нечто театральное, и Дронго,  повернувшись  к  ней,
презрительно покачал головой.
   -  Перестаньте,  -  рявкнул  он,  -  свои  актерские  способности  будете
демонстрировать  следователям,  которые  будут  вести  ваше  дело.  Вам  еще
понадобятся силы. Вы как минимум получите пожизненное заключение.
   Он специально переигрывал, и Машков это понял. С другой стороны, она  при
всей своей самоуверенности, ничего не знала ни об Уголовном  кодексе,  ни  о
наказаниях, хотя Дронго был прав: пожизненное  заключение  ей  вполне  могли
дать.
   - Как пожизненное? - сразу подняла она голову. - Как это? Навсегда?
   - Вот приедем, там и узнаете, - продолжал давить Дронго.
   - Подождите, - сказала она твердо, -  остановите  машину.  Остановите,  -
закричала она изо всех сил, и водитель, нажав на тормоза, обернулся к ней. -
Подождите, - произнесла она, глядя на Дронго. - Я на все согласна. Я вам все
расскажу. Я все вам расскажу, - дважды повторила она, - все, что вы  хотите.
Я все знаю. Не нужно меня в тюрьму. И не нужно отпускать  Хорькова.  Я  сама
вам все расскажу.
   - Останови  машину,  -  разрешил  Машков  и  посмотрел  на  Суровцеву.  -
Начинайте рассказывать. Впрочем, меня мало  интересует  ваша  исповедь.  Мне
нужно знать только одно. Где второй заряд? Кто заказал вам его похищение?
   - Он у мистера Ревелли. Он находится у него, - крикнула Маша.

Москва. 17 августа

   На совещании у  директора  ФСБ  на  этот  раз  собрались  все,  кто  имел
отношение  к  расследованию  преступлений,  совершенных  в  Чогунаше.  Здесь
присутвовали  его  заместители  Потапов  и  Земсков.   Приехали   специально
приглашенные Ерошенко и Ильин. Находились вызванные сюда Машков  и  Левитин.
Были и другие офицеры, проводившие параллельно оперативную работу в Москве и
Финляндии. Не было только Дронго, пригласить которого никому даже не  пришло
в голову. Земсков, узнавший о том, что Суровцеву нашли  благодаря  эксперту,
ничего не сказал, только кивнул головой Машкову. Сегодня он сидел мрачный  и
торжественный.
   Суровцева дала подробные показания. Она рассказала обо всем, о чем только
могла. Когда Хорькову показали протокол ее допроса, он понял, что дальнейший
торг ни к чему не приведет, и  согласился  отвечать  на  все  вопросы,  лишь
умоляя сохранить  ему  жизнь.  Правда,  при  этом  он  страшно  ругался,  не
подозревая, что и она ругала его не меньше, правда,  не  столь  отборными  и
смачными выражениями, как у него. Докладывал Машков, которому было  поручено
завершение последнего этапа операции.
   - Можно считать доказанным, что вся операция была спланирована  Хорьковым
под  влиянием  его  сожительницы  Суровцевой,  с  которой  он   познакомился
несколько месяцев назад. Она ему подробно и  часто  рассказывала  о  Научном
центре, где работал ее муж. Когда  к  Хорькову,  имевшему  виллу  в  Италии,
обратились  итальянцы,  он  быстро   согласился   на   сотрудничество.   Все
преступление было разработано в деталях,  с  учетом  того  факта,  что  само
хищение будет совершено сотрудниками Центра Суровцевым  и  Глинштейном.  Они
действительно  сумели  проникнуть  в  хранилище,  вынести  два   заряда,   а
подполковник Волнов подменил пленку, на которой был  зафиксирован  выход  из
хранилища обоих ученых.
   Затем груз был вывезен из Центра вместе с  радиоактивными  отходами.  Нам
удалось проследить всю цепочку. Ящики были отправлены вместе  с  отходами  и
приняты на месте Полухиным; он выгрузил  оба  ящика  в  Норильске,  рядом  с
которым и находится захоронение. Этот груз, конечно, не охранялся,  так  как
никому и  в  голову  не  могло  прийти,  что  кто-то  захочет  посягнуть  на
радиоактивные отходы. Хотя по правилам груз должен строго охраняться, однако
караульная рота почти  не  занималась  охраной  состава,  что  и  привело  к
подобному результату.
   Груз был переправлен по железной дороге  сначала  в  Москву,  а  потом  в
Санкт-Петербург, а там его поручили заботам местного  авторитета  Сирийца  -
Ованесова Михаила Аршаковича, имевшего пять судимостей. Он, в свою  очередь,
поручил переправку груза некоему Сухареву, который числился в его  компании,
но в основном занимался рэкетом и  выбиванием  денег,  а  также  сопровождал
различные грузы. Сухарев провез оба ящика  через  границу,  но,  видимо,  из
любопытства вскрыл первый ящик и доставил его  в  Порво,  где  и  получил  в
мотеле огромную дозу радиации. Когда в Хельсинки состоялась  его  встреча  в
порту с сообщниками, он, видя, что его окружили люди Сирийца, застрелился.
   Хорьков и Полухин вместе с  Суровцевой,  которая  была  вдохновительницей
всей операции, решили  не  оставлять  свидетелей.  В  Чогунаше  подполковник
Волнов метким выстрелом пробил колесо автомобиля, в котором ехали  Глинштейн
и Суровцев, и те свалились в овраг и погибли.  В  Москве  тот  же  Волнов  и
Полухин вместе с неустановленными убийцами ликвидировали семью доктора  наук
Сиротина Александра Никодимовича,  который  способствовал  хищению  ЯЗОРДов,
разработав для этого систему защиты.
   После обнаружения хищения двух зарядов в Центре был также  убит  водитель
Мукашевич, а Хорьков приказал  убрать  Ованесова,  причастного  к  неудачной
перевозке груза. Благодаря комиссии, работавшей в Центре, и...  -  Полковник
сделал паузу, но все-таки решил сказать:
   - И эксперту, оказавшему нам большую помощь... - он видел удивленные лица
других офицеров, но смотрел прямо в глаза директору,  когда  продолжал  свой
доклад, - нам удалось выйти на Хорькова и Суровцеву, и те были арестованы на
даче. Полухину удалось скрыться.
   Выяснилось, что оба заряда были заказаны неким мистером Ревелли, проверка
которого проходит по линии управления генерала Потапова. В  настоящее  время
идут активные поиски исчезнувшего Полухина и некоего Законника, имя которого
упоминается все время в показаниях  Суровцевой.  Кто  это  такой  -  Хорьков
отказался пояснить, заявив, что это один из его знакомых. Мы имеем основания
утверждать,  что  Законник  является  также  одним  из  руководителей   этой
операции. Однако пока что конкретных сведений о нем не получено.
   - У вас все? - спросил директор.
   - Так точно.
   - Спасибо, садитесь. Генерал Потапов, теперь мы слушаем вас.
   - Нам удалось установить,  что  под  именем  синьора  Ревелли  скрывается
Антонио Конти, разыскиваемый Интерполом за  многочисленные  преступления.  В
настоящее время в Италии его нет, кстати,  там  он  приговорен  к  тюремному
заключению. Очевидно, Конти  все-таки  посредник.  Зная  его  специализацию,
трудно предположить, что он переквалифицировался в террориста. Это известный
мошенник, связанный с итальянской мафией, но не убийца, и поэтому он вряд ли
решился бы на подобное в одиночку. У нас есть  все  основания  предполагать,
что за ним стоят другие люди, настоящие заказчики.  Хорьков  упоминает,  что
Ревелли - Конти несколько раз настаивал на том, что заряды должны прибыть  в
Европу к началу августа. Очевидно, они готовят свою акцию именно в  августе,
и поэтому счет может идти даже не на дни, а на часы.
   Потапов замолчал, словно обдумывая следующую фразу, и продолжал:
   - Деньги на счет Хорькова в немецком банке переводились  из  французского
банка, из Парижа. Сейчас наши сотрудники уточняют  номера  счетов  Хорькова,
который согласился на сотрудничество. Однако уже ясно, что поиски Ревелли  и
людей, заказавших ЯЗОРДы, должны вестись именно в Париже.
   - У вас есть конкретные предложения?
   - Есть, - кивнул Потапов. - Дело в том, что Суровцева видела приезжавшего
вместе с Ревелли итальянца, с  которым  договаривался  Хорьков.  Разумеется,
видел их и сам Хорьков. Мы считаем  возможным  немедленно  выслать  в  Париж
бригаду  наших  сотрудников.  Целесообразно  было  бы  взять  с  собой  либо
Хорькова, либо Суровцеву.
   - Лучше Хорькова, - сразу  же  предложил  Земсков,  -  с  женщиной  будут
проблемы. Она очень неуравновешенный человек.
   - А если он попытается сбежать? - спросил Потапов. - Мы можем  не  знать,
где он хранит часть своих денег, и он спокойно от нас скроется. А  Суровцева
наверняка не захочет повторять  своей  позавчерашней  попытки,  так  как  ни
знакомых, ни денег в Париже у нее нет.
   - Согласен, - кивнул директор, - пусть  летит  Суровцева.  Кто  возглавит
бригаду?
   - Полковник Машков. Мы уже связались с Интерполом и попросили их  оказать
содействие. Разумеется, мы не объясняем им, почему мы разыскиваем Ревелли  -
Конти, но Машков будет иметь в виду свою сверхзадачу - поиск ЯЗОРДа.
   - Да, это правильно, - согласился директор. -  Не  нужно  раньше  времени
поднимать панику. Они в Европе все паникеры. Чуть что-нибудь не так, и сразу
начинают нервничать.
   - Мы хотим показать в местном отделении банка фотопортреты Ревелли и того
итальянца,   который   приезжал   вместе   с   ним.   По   рассказам   обоих
подследственных, именно он  говорил  на  русском  языке,  переводя  разговор
Хорькова и Ревелли. Но Суровцева вспоминает, что по-русски итальянец говорил
с сильным акцентом. Хорьков не хочет или не может вспомнить его фамилию,  но
Суровцева дала довольно подробное описание переводчика.  Во  всяком  случае,
деньги переводились именно из Парижа. С пограничниками мы уже  договорились.
Всю группу пропустят с личным оружием.
   Потапов замолчал,  но  продолжал  стоять.  Директор  несколько  удивленно
посмотрел на него:
   - У вас все?
   - Все... но... - Генерала явно что-то смущало. - Разрешите мне  высказать
свое личное мнение.
   - Мы вас слушаем. - Директору  не  нравилось,  когда  возникали  какие-то
посторонние обстоятельства. Потапов сейчас импровизировал, что на него  было
совсем не похоже.
   - Прошу включить в состав группы, вылетающей в Париж, нашего эксперта.  Я
считаю, что он реально сможет помочь Машкову в  решении  стоящих  перед  ним
сложных проблем.
   - Он  не  наш  эксперт,  -  разозлился  директор,  -  и  вообще,  давайте
заканчивать  с  этой  порочной  практикой   привлечения   к   нашей   работе
посторонних. Как вы считаете, Земсков?
   Машков огорченно вздохнул. Генерал вряд ли станет  возражать.  Он  всегда
был настроен против Дронго.
   - Поддерживаю мнение генерала Потапова, - вдруг сказал Земсков, - считаю,
что наличие такого специалиста очень поможет работе нашей бригады.
   Директор удивленно взглянул на него и покачал головой.  Он  хотел  что-то
спросить, но его опередил гость.
   - Да, - подтвердил генерал Ерошенко, - это правильно, он весьма  толковый
специалист. Он очень хороший аналитик.
   Директор нахмурился. Получалось, что все высказались против  его  мнения.
Такого еще никогда не было. Он посмотрел на Машкова.
   - Вы руководитель группы. Как вы считаете,  полковник,  вам  нужен  будет
этот внештатный эксперт?
   - Так точно, товарищ генерал, - вскочил со своего места Машков, - он  нам
просто необходим.
   - Ну, тогда я просто не знаю, - пожал плечами директор.  -  Если  он  вам
всем так нужен, то пусть летит в Париж. Может,  там  от  него  действительно
будет какая-нибудь польза. На Суровцеву обратите особое внимание, полковник.
Чтобы у нее не было ни единого шанса сбежать. Вы за это лично отвечаете.

Париж. 18 августа

   Они прилетели в Париж группой в восемь человек. С виду это  была  обычная
туристическая группа. Две молодые женщины и шесть молодых мужчин. Внешне они
казались  такими  беззаботными  и  веселыми.  По  предложению   Дронго   они
поселились в маленькой дешевой гостинице "Бел Мон",  расположенной  недалеко
от Елисейских Полей. Дронго предложил этот отель еще и потому, что там  были
длинные узкие коридоры  и  номера  со  смежными  комнатами.  Он  сделал  это
намеренно, поселив Машу Суровцеву вместе с сопровождавшей ее сотрудницей ФСБ
в самой дальней комнате, откуда  Суровцева  не  смогла  бы  сбежать.  Вторая
женщина была придана группе специально для сопровождения Суровцевой. Капитан
Шалимова разместилась в одной комнате с Суровцевой.
   Остальные офицеры по двое, а  Дронго  и  Машков  получили  индивидуальные
номера. Весь день восемнадцатого числа они провели в банке,  предъявляя  его
сотрудникам фотографии Ревелли и неизвестного итальянца. Но все было тщетно.
Никто не мог вспомнить ни первого, ни  второго.  В  конце  концов,  служащие
банка были не обязаны помнить всех своих клиентов  в  лицо,  тем  более  что
многие совершали самые рядовые операции по переводу денег. К  этому  времени
основные договоренности о единой валюте в странах Европы были достигнуты,  и
уже не имело принципиального значения,  в  каком  именно  банке  лежат  ваши
деньги. Все равно все европейские банки  готовились  к  переходу  на  единую
валюту - евро.
   С сотрудниками Интерпола они встретились вечером. На встречу  отправились
Машков, Дронго и  один  из  офицеров,  говоривший  по-французски.  Остальные
остались в отеле. Особенно светиться не стоило. Не дай Бог всплывет новость,
что в Париж прибыло так много сотрудников ФСБ. Это сразу вызвало бы ненужный
интерес прессы. Сотрудники сильно нервничали, так как понимали,  что  каждый
потерянный день может оказаться роковым. Встреча состоялась  в  национальном
бюро Интерпола во Франции.
   Их принимал Жак Корню, элегантный,  высокий,  худой  мужчина  с  короткой
щеточкой усов, длинным носом, добрыми, мягкими  глазами.  Он  был  похож  на
киноактера или шансонье и уж меньше  всего  на  полицейского.  Улыбаясь,  он
долго слушал гостей, но в конце беседы лишь развел руками:
   - Вы думаете, так просто найти Ревелли в нашей стране? Мы  ищем  его  уже
несколько месяцев. В самой Италии его разыскивают за мошенничество  в  особо
крупных размерах. Суд состоялся в июне, а он до сих пор не найден.  Все  его
прежние конторы  оказались  закрытыми.  Нельзя  найти  человека  по  старому
банковскому счету, это нереально.
   - Может быть, то, что он связался с представителями нашей мафии,  поможет
выйти на его след? - предположил Машков.
   - Возможно, - добродушно улыбнулся француз. - Но вы представляете,  какая
у нас сложная задача? Сейчас во Франции практически нет  границ.  Достаточно
человеку  попасть  в  Шенгенскую  зону,  как  все  поиски  становятся  очень
трудными. Если Ревелли -  Конти  когда-нибудь  выедет  из  Западной  Европы,
тогда, конечно, мы сможем его арестовать. Но пока... - он развел руками. - У
нас нет границ, и мы не можем знать, куда именно он  перемещается.  Надеюсь,
вы меня понимаете?
   Они понимали. И поэтому в отель возвращались в подавленном настроении.
   - Сегодня уже восемнадцатое августа, - задумчиво сказал Машков. - Хорьков
уверяет, что Ревелли  требовал,  чтобы  груз  доставили  именно  в  августе.
Интересно знать, почему?
   - Не знаю. - Дронго шел по тротуару, глядя себе под  ноги.  -  Я  был  во
Франции на пятидесятом Каннском  фестивале  с  сотрудниками  Службы  внешней
разведки. У нас тогда была очень сложная задача, но мы  знали,  кого  и  где
искать. Этот Корню прав. Мы так не найдем Ревелли. Нужно придумать  какой-то
трюк.
   - Дать объявление в газету, - пошутил Машков, - что мы  ищем  исчезнувшую
атомную бомбу? Или синьора Ревелли - Конти, которого должны  допросить.  Это
несерьезно. Но как нам тогда найти его?
   - Подождите, - остановился Дронго. - Хорьков дал  нам  телефоны  Ревелли,
которые не отвечают, и адреса его старых офисов, которые  закрыты.  Но,  как
нам сообщила Суровцева, в последний день перед арестом он вызвал Полухина  и
поручил ему убийство Ревелли. Правильно?
   - Да. Но при чем тут Полухин?
   - Они нас обманывают, - убежденно сказал Дронго, - и Хорьков, и Суровцева
нас обманывают. Они не договаривают  всей  правды  до  конца.  Если  Хорьков
вызвал к себе Полухина, то он должен был  дать  ему  конкретный  адрес,  где
именно искать Ревелли. Он же не мог сказать киллерам, чтобы они рыскали, как
мы, по всему Парижу. Он знал точный адрес. Как же я этого не понял в Москве!
Сейчас вы сказали про объявления, и я сразу же подумал, что нельзя  посылать
убийц к человеку, адреса которого ты