век, но кто знает, что на самом
деле творится в их душах и каковы истинные мотивы совершенных преступлений.
   Внезапно открылась дверь из приемной,  и  в  кабинет  вошла  рассерженная
Елена Витальевна. Она холодно взглянула на Левитина, развалившегося в кресле
Архипова, и тот быстро принял более сдержанную позу.
   - Мало того, что вы устроили из института полигон для своих  проверок,  -
чеканя каждое слово, сказала Моисеева, - вы еще позволяете  себе  входить  в
кабинет Сергея Алексеевича, пользуясь его отсутствием. Вам не - кажется, что
это переходит всякие границы?
   - Мы выполняем свою работу, - примирительно сказал Климов.
   - А мы свою, - отрезала она, - и будьте любезны выйти из этого  кабинета.
Вы можете проводить  свои  беседы  в  кабинете  Михаила  Михайловича  или  в
приемной.
   На Дронго она вообще не смотрела.  Когда  Елена  Витальевна  повернулась,
чтобы выйти из кабинета, Климов остановил ее:
   -  Подождите,  -  сказал  он.  -  А  где  были  вы  в  момент  совершения
преступления?
   Она повернулась к  нему,  смерила  его  с  головы  до  ног  презрительным
взглядом и ледяным тоном переспросила:
   - Вы спрашиваете меня?
   - Да, - не смущаясь подтвердил Климов. - Нам нужно знать, где вы  были  в
момент совершения преступления?
   - Мы разговаривали у лифта с Сергеем Алексеевичем, - ответила Моисеева, -
вот этот ваш сотрудник может все подтвердить. Он меня видел.
   - Да, - сказал Дронго, - но Потом я ушел в кабинет к Сыркину и уже не мог
вас видеть.
   - А я быстренько сбегала вниз, чтобы зарезать  несчастную  девушку?  -  с
презрением спросила Моисеева. - Вы это хотите сказать?
   - Напрасно вы так обижаетесь. Мы ведь обязаны  все  выяснить,  -  заметил
Климов, - мы можем уйти в другой кабинет, если хотите.  Но  мы  обязаны  все
выяснить.
   - Потом я вернулась  в  свой  кабинет  и  там  работала,  -  сказала  она
спокойнее.
   - Одна?
   - Да, одна. У нас не такая профессия, чтобы работать стадно. Мы  работаем
в основном головой, если вы изволили заметить. У вас есть еще вопросы?
   - Нет, - Климов поднялся, - мы перейдем  в  кабинет  Сыркина.  Только  мы
просим всех не уходить с работы, пока мы не закончим расследования.
   - То есть вы хотите сказать, что арестовываете весь коллектив?
   - Мы просим не уходить никого с работы, - повысил голос Климов. - Неужели
вы не понимаете, что здесь произошло? Или вы совсем бесчувственный человек?
   - Не кричите, - тихо попросила Моисеева, выходя из кабинета.
   - Пойдемте в другую комнату, - предложил  Климов,  -  она  права,  мы  не
должны были сюда входить. Учитывая,  что  самого  Архипова  нет,  нам  лучше
перейти в другой кабинет.
   Они поднялись, чтобы выйти, когда на пороге появился Сыркин. Он был  явно
расстроен.
   - Женщинам плохо, - сообщил он, - у  многих  истерика.  Все  боятся,  что
убийца может зарезать еще  кого-нибудь.  Я  пытался  их  успокоить.  Но  они
требуют, чтобы их отпустили домой. Всем очень плохо, - повторил он.
   - Нет, - жестко отрезал  Левитин,  -  мы  не  отпустим  никого,  пока  не
поговорим с каждым. С каждым из семидесяти трех оставшихся.
   - Это в основном женщины, -  вздохнул  Михаил  Михайлович.  -  Может,  мы
соберем их в конференц-зале и поставим там двоих ваших людей для охраны? Так
они будут чувствовать себя увереннее.
   - Да, так будет лучше, - согласился Климов.
   - У меня не так много людей, - разозлился Левитин, - нас  всего  четверо,
вместе со мной и водителем.
   - Вот пусть водитель и сидит с женщинами, - попросил Сыркин,  -  все-таки
они будут чувствовать себя лучше. И  вообще  я  попрошу  наших  мужчин  тоже
перейти в конференц-зал на втором этаже.
   - Вы вызвали к нам сотрудников технического отдела?
   - Вызвал всех четверых. Они ждут в приемной.
   - Тогда начнем работу, - посмотрел на часы Климов, - и скажите, чтобы  не
закрывали буфет. Возможно,  нам  придется  сидеть  здесь  до  полуночи.  Или
больше.
   - А как наши женщины будут добираться домой? - возразил Сыркин. -  Многие
из них живут довольно далеко, а по  московским  улицам  лучше  по  ночам  не
ходить.
   - Давайте  сначала  отпустим  женщин,  -  предложил  Дронго,  -  им  ведь
действительно трудно будет добираться.
   - Семьдесят три человека, - напомнил Сыркин, - если на каждого по  десять
минут, то это будет семьсот тридцать минут. Примерно  двенадцать  часов.  То
есть до самого утра.
   - Значит, будем сидеть до утра, - упрямо заявил Левитин.
   - Но это нереально,  -  возразил  Дронго,  -  и  нерационально.  В  общей
сутолоке мы все равно ничего не найдем.
   - Не считайте себя  вторым  следователем,  -  оскорбился  на  слово  "мы"
полковник Левитин.
   - Значит, нужно проверить только женщин из нашего списка и отпустить всех
остальных, - подвел итог Климов, видя, что полковник снова пытается  затеять
скандал. - Иначе женщинам придется здесь ночевать. С Моисеевой мы  уже,  так
сказать, поговорили. Значит, остались только три женщины. Поговорим с ними и
отправим по домам. Идемте, Михаил Михайлович, мы устроимся в вашем кабинете.
Глава 12

   В кабинете Сыркина они начали готовиться к долгой работе.  Климов  вызвал
из прокуратуры еще двоих сотрудников, чтобы они вели опрос  тех  сотрудников
института, которые оставались в здании. По предложению  Михаила  Михайловича
всех пригласили в конференц-зал. Левитин послал машину с оперативниками  ФСБ
за успевшими уйти тремя сотрудниками института.
   Первой вызвали Сулахметову. Она вошла в кабинет не просто расстроенная, а
с покрасневшими от  слез  глазами.  Конечно,  подобное  убийство  по  своему
эмоциональному воздействию на женщин было сродни сильному шоку.  И  в  таком
состоянии наверняка находилась не только она. У Раисы Асафовны  спутались  и
безжизненно повисли волосы, потекли ресницы. Войдя в комнату, она  несколько
раз всхлипнула, прежде чем сесть на стул. Сыркин достал бутылку  минеральной
воды и налил ей в стакан. Следователь включил магнитофон, и допрос начался.
   - Вы извините, что мы вас задерживаем, - негромко произнес Климов,  -  вы
ответите всего на несколько вопросов, и мы сразу же вас  отпустим.  Скажите,
где вы находились в момент, когда стало известно, что произошло убийство?
   - У себя в отделе, - тяжело вздохнула Сулахметова.
   - Кто-нибудь, кроме вас, был в этот момент в отделе?
   - Да, еще несколько человек.
   - И до этого вы все время сидели в комнате, никуда не отлучались?
   - Нет, - удивилась Сулахметова, - вот этот товарищ меня вызывал в коридор
вместе с Михаилом Михайловичем. Мы там  разговаривали,  -  показала  она  на
Дронго. Левитин зло сверкнул глазами.
   - И больше вы не выходили? - уточнил Климов.
   - Выходила еще один раз. Мне нужно было зайти к Елене Витальевне,  но  ее
не было на месте. И я вернулась обратно в отдел.
   - Когда это было?
   - Примерно в шесть, может, чуть позже.
   - То есть вы выходили из своей комнаты  в  момент  возможного  совершения
убийства?
   - Не знаю. Я не знаю,  когда  случилось...  когда  это  произошло.  Но  я
поднялась на четвертый этаж к Моисеевой и, узнав, что ее  нет,  вернулась  к
себе в отдел.
   - А где она была? - резко спросил, вмешавшись в разговор, Левитин. Он еще
не забыл, как их выставили из кабинета Архипова.
   - Сказали, что у директора, - вздохнула Сулахметова, - но я туда  уже  не
пошла.
   - Вы кого-нибудь видели в коридоре?
   - На четвертом  этаже  только  Фортакова.  Он,  кажется,  шел  к  Михаилу
Михайловичу. Больше никого.
   - Вы хорошо знали погибшую?
   - Знала, -  снова  тяжело  вздохнула  Сулахметова,  -  она  была  хорошим
человеком. Всем она так нравилась.
   - А вам лично?
   - И мне нравилась. Хорошая девочка была. Господи, какое горе, какое горе,
- запричитала Сулахметова.
   - Как вы думаете, у нее были враги в институте?
   - Нет, - простодушно ответила, Раиса Асафовна. - Какие враги? У нас такие
хорошие люди работают. У нее не было врагов. Она  только  недавно  пришла  к
нам. Год, полтора, не больше...
   Климов оглянулся на Левитина, словно спрашивая, не хочет  ли  тот  задать
какой-нибудь вопрос. Полковник понял, что настал его черед.
   - Вы больше никуда не заходили? - грозно спросил  он.  -  Может,  вы  еще
спускались и на первый этаж?
   - Нет, - испугалась Сулахметова, - я туда не ходила.
   - Как вы узнали об убийстве?
   - Кто-то из девочек прибежал и сказал нам об этом.
   - Кто именно?
   - Не помню, - призналась она, - мы все  так  сразу  закричали.  Некоторые
даже побежали  вниз.  -  У  вас  были  неприязненные  отношения  с  погибшей
Хохловой. А как вы относились к Ольге Финкель?
   - У нас не было неприязненных отношений, - испуганно возразила женщина, -
мы просто немного поспорили тогда. Я же вам говорила.
   - Хорошо, хорошо, - раздраженно произнес Левитин, - я только уточняю. Как
вы относились к погибшей?
   - Хорошо относилась. Хорошая девочка была.
   - Ладно, - махнул рукой полковник, - у меня все.
   - У вас есть вопросы? - спросил Климов у Дронго.
   - Если позволите,  у  меня  два  вопроса.  Климов  кивнул.  Он  не  хотел
признаваться сам  себе,  но  его  интересовали  методы,  практикуемые  столь
известным экспертом, и вообще манер его расследования.
   - Вы когда-нибудь ходили в душевую? - спросил Дронго.
   - Куда? - вздрогнула она.
   - Вы ходите обычно в душевую? - уточнил он.
   - Нет. Не хожу. У нас дома нормально идет вода, зачем мне  принимать  душ
на работе. Мне далеко добираться, и я могу простудиться  по  дороге.  Я  там
была несколько раз, но очень давно, когда переезжала на новую квартиру.
   - А кто обычно принимает душ?
   - В основном сотрудники лабораторий. Его для них и построили.
   - Спасибо. У меня больше нет вопросов. Когда  Сулахметова  вышла,  Климов
обратился к Сыркину:
   - Кто там следующий?
   - Уборщица Мая Краснолуцкая, - посмотрел в свой список Михаил Михайлович,
- я сказал Носову, чтобы он вызвал ее сюда.
   - А почему не Фирсова? - поинтересовался Климов.
   - Она сейчас в приемной, вместе со своим мужем. Ему тоже было плохо.  Это
ведь второе убийство в его отделе.  Представляете,  что  он  чувствует?  Она
рядом с ним, но, если нужно, мы ее потом сюда позовем.
   - Давайте Краснолуцкую, - согласился Климов.
   Сыркин выглянул за дверь.
   - Идите  сюда,  -  позвал  он  кого-то.  В  кабинет  вошла  пожилая,  лет
шестидесяти, женщина. Она была в рабочем темно-синем халате.  Очевидно,  уже
приступила к уборке, когда в институте произошло убийство. Невысокого роста,
морщинистое лицо, волосы с двумя  смешными,  почти  ученическими  косичками.
Войдя в комнату, она опасливо остановилась у дверей.
   -  Входите,  -  подбодрил  ее  Климов.  Он  сидел  рядом   с   Левитиным,
расположившимся на месте Сыркина. Дронго сидел чуть в стороне.
   - Вы Краснолуцкая? - спросил Климов.  Протоколы  допроса,  которые  нужно
было  оформлять  по  всей  форме,  лежали  у  него  в   портфеле.   Учитывая
исключительные обстоятельства, Климов пользовался  магнитофоном  для  записи
беседы для того, чтобы потом все переписать по форме.
   - Да, - негромко сказала женщина, подходя к стулу, который стоял напротив
следователя. Усевшись на краешек, она была готова вскочить в любой момент.
   - Вы обычно убираете в душевой?
   - Да. Это мой участок.
   - Почему вас не было на первом этаже, когда там произошло убийство?
   - Я убирала в другом конце коридора.
   - И вы не видели, кто вошел в душевую?
   - Нет. Я была в это время в комнате. Все  знают,  что  обычно  я  начинаю
уборку с другого конца. Чтобы люди могли помыться  в  душевой.  Ведь  многие
принимают душ после работы.
   При этих словах все мужчины, сидевшие в кабинете, переглянулись.  Значит,
убийца и теперь твердо знал, где именно будет находиться  уборщица,  которая
не сможет ему помешать.
   - Вы знали убитую?
   - Да я их всех, почитай, знаю. Работаю здесь уже тридцать лет, - спокойно
ответила женщина.
   - Что вы можете сказать конкретно о погибшей?
   - Хорошая девочка была. Красивая. Немного вертлявая, царство ей небесное,
но красивая. Я сразу на нее внимание обратила.
   - Она часто ходила принимать душ? - спросил Климов, помня вопрос Дронго.
   - Иногда ходила. Но я не следила. Мне главное,  чтобы  чисто  было.  Хотя
иногда она оставалась после работы. Два раза даже очень поздно оставалась.
   - Вы работали и в  прошлый  раз,  когда  убили  Хохлову.  Тогда  вы  тоже
находились на своем месте?
   - Я убирала на своем этаже, а потом ушла. И только утром узнала, что  там
у Сойкиной случилось.
   - У кого? - не понял Левитин.
   - У Сойкиной. Это ведь ее участок, - спокойно объяснила женщина.
   - Вы что-нибудь слышали? - спросил Климов.
   - Ничего. Только услышала, как Сережа Носов дверью хлопнул и закричал.
   - Он звал на помощь?
   - Нет, он меня звал. Знал, что я работаю в другом конце. Я вышла,  быстро
к нему прибежала. Он мне и  приказал  у  дверей  стоять  и  никого  туда  не
пускать. А сам побежал к Михаилу Михайловичу, вот я и стояла. Но только я на
секунду заглянула и такое увидела, почитай, никогда в жизни не забуду, - она
перекрестилась.
   - У нее были враги? Вы ведь давно работаете в институте. Как вы думаете?
   - Врагов не было. Но любили не все, - честно призналась  женщина.  -  Она
ведь красивая была,  ну  многие  бабы  ее  и  не  любили.  А  мужики  многие
заглядывались. Я ведь видела, как на нее смотрели.
   Климов и Левитин снова переглянулись.
   - Только вы не думайте, - торопливо сказала женщина,  -  такое  никто  из
наших сотворить не мог. Это кто-то чужой к нам повадился. Но только не  наш.
Я наших всех давно знаю. Это точно не наш.
   - Спасибо, - поблагодарил Климов, - у вас  есть  вопросы?  -  спросил  он
Дронго.
   - Есть. Когда вы обычно убираете душевую? В  котором  часу?  Если  можно,
скажите хотя бы примерно?
   - В половине седьмого, - ответила женщина, - аккурат в это  время  я  как
раз заканчиваю на этаже убирать. Но по пятницам я обычно  часа  два  убираю.
Чтобы капитально все почистить.
   Видя, что Дронго удовлетворен, Климов кивнул  головой,  разрешив  женщине
уйти. Посмотрел список и сказал:
   - Давайте сразу Зинкова вместе с его супругой. Закончим и  с  ней.  Тогда
останутся только мужчины. Уже будет немного полегче.
   - Может, лучше не стоит обоих вместе? - спросил Дронго.
   - Зинков, - задумчиво произнес  Климов,  -  уже  второе  убийство  в  его
отделе. Может,  действительно  допросить  их  по  отдельности?  Две  молодые
женщины в его отделе, он, возможно, не захочет говорить  при  жене.  Как  вы
считаете?
   - Правильно, - согласился Левитин, - пусть она подождет в приемной.
   - Позовите пока только Зинкова, -  сказал  Климов,  обращаясь  к  Михаилу
Михайловичу. Тот кивнул, поднимаясь со своего места.
   Когда он вышел, Левитин обратился к Дронго:
   - У вас уже есть какие-то версии? Или  вы  ждете,  пока  мы  поговорим  с
каждым из отмеченных в списке?
   - Версий много. Нужны факты,  -  ответил  Дронго,  -  пока  все  факты  в
разрозненном состоянии. Нужно их соединить в нечто целое.
   - Вместе с Зинковым в списке только шестеро мужчин,  -  пробежал  список;
Климов, - если исключить Михаила Михайловича и директора института Архипова.
   - Шестеро, - не стал спорить Левитин, - но нам нужно съездить в больницу,
поговорить и с Архиповым. На всякий случай.
   - Шесть человек, - продолжал Климов, глядя  на  список.  -  И  среди  них
только один молодой  человек.  Коренев.  Маньяк  обычно  не  бывает  пожилым
человеком.
   - А Чикатило? - возразил Левитин. - Он ведь был совсем не молодым.
   - Но его сексуальные влечения были нарушены еще  в  молодые  годы.  Да  и
убивал он много лет, пока его не нашли, - возразил Климов. - Все-таки  я  не
думаю, что проработавший много лет научный  работник  в  душе  потенциальный
Чикатило. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.
   - Странно, что никто не попытался сбежать, - заметил Дронго,  -  судя  по
каплям крови, оставшимся на кафельной плитке, убийца бил  с  очень  близкого
расстояния. Как минимум у  него  должна  быть  в  крови  вся  одежда.  Нужно
проверить одежду тех, кто  успел  уехать,  и  заодно  посмотреть  на  одежду
остальных,  оставшихся  в  институте.  Если  убийца  среди  них,  на  одежде
обязательно должны остаться хотя бы мельчайшие капли крови.
   Дверь открылась, и в кабинет вошли Сыркин с  Зинковым.  На  Зинкова  было
страшно смотреть. У него дергались губы, глаза покраснели.  Он  явно  тяжело
переживал уже второе убийство в отделе.
   - Остальные сотрудники технического отдела ждут  в  приемной,  -  доложил
Сыркин, - все трое.
   - Садитесь, Георгий Ильич, - показал на стул Климов, - я представляю, как
вам тяжело. Уже второе убийство в вашем отделе.
   Зинков тяжело опустился на стул. Он молчал,  словно  все  еще  оглушенный
бедой. Сыркин налил ему воды, протянул стакан. Зинков  отрицательно  покачал
головой.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил Климов.
   - Ничего, - прошептал Зинков, - ничего, уже лучше, спасибо.
   - Вы хорошо знали погибшую? - задал идиотский вопрос Левитин.
   - Конечно, - даже удивился Зинков, - она ведь работала в моем отделе.
   - А чем вы  объясните,  что  обе  убитые  женщины  из  вашего  отдела?  -
язвительно  спросил  полковник.  -  Или  вам  кажется,   что   это   обычное
совпадение?
   - Не знаю, - тяжело вздохнул Зинков, - я сам ничего не понимаю.
   - А может, дело  в  нездоровых  отношениях,  которые  сложились  в  вашем
коллективе? Или в каких-то нюансах отношений ваших сотрудников?
   - При чем тут это, - махнул рукой Георгий Ильич, - вы  же  видите,  какая
трагедия...
   - Как вы думаете, с чем могло быть  связано  убийство  Ольги  Финкель?  -
спросил Климов.
   - Откуда я могу знать, - горько ответил Зинков, - все так ...  нелогично,
- нашел он подходящее слово.
   - Где вы были в момент совершения убийства?
   - Я не знаю, когда именно был этот момент.
   - Примерно в шесть, в шесть тридцать.
   - В своем отделе. В лаборатории. Вместе с Алексаняном. Потом вышел оттуда
и пошел в свой кабинет. Вот и все.
   - И по дороге не останавливались на первом этаже?
   - Вы думаете, я могу войти в женскую душевую? - спросил Зинков.
   - Я просто уточняю. Ведь кто-то вошел и убил женщину.
   - Не знаю, кто. Но мне кажется, что  вы  несколько  заблуждаетесь,  теряя
время на допрос наших сотрудников. Никто из  них  не  мог  совершить  ничего
подобного. Это настолько очевидно, что об этом не стоит даже говорить. Нужно
сосредоточиться на других  подозреваемых,  и  возможно,  что  это  вовсе  не
сотрудники института, а кто-то из посторонних, кто  регулярно  проникает  на
нашу территорию.
   - Как это посторонний? Как он  может  проникать?  -  встрепенулся  Михаил
Михайлович. - Что  вы  говорите,  Георгий  Ильич,  как  сюда  может  попасть
посторонний?
   - Тогда не знаю, - вздохнул Зинков, - все это так чудовищно, страшно и не
правдоподобно. Как в плохом фильме ужасов. Просто не знаю, кто  мог  сделать
такое.
   - Где вы были, когда узнали об убийстве?
   - В своем кабинете, в нашем здании.
   - А почему ваш кабинет находится в этом здании, тогда как  все  остальные
сотрудники и ваша лаборатория находятся в другом здании?
   - По статусу, - объяснил Зинков, - типично  советская  система  мышления.
Чтобы начальник отдела был под рукой,  рядом  с  руководством  института.  А
лабораторию  размещать  в  нашем  здании   нельзя.   По   правилам   техники
безопасности они должны сидеть в другом здании. Вот нам  и  приходится  всем
бегать туда и обратно. Оттуда - сюда. Но вообще-то я чаще нахожусь в  другом
здании, нежели в нашем. Просто в этот раз так получилось, что я был здесь.
   - А в прошлый раз вы были в другом здании, -  напомнил  Левитин,  -  и  в
первый раз убийство произошло там, где были вы. И во второй раз оно случайно
произошло в другом здании, где опять были вы. Как вы сами  объясняете  такие
совпадения?
   - Не знаю. Если вы намекает