зогнутые брови.
   - Не болтай ерунды! - огрызнулся Сливин. В подобной  ситуации  он  бы
обязательно спросил, куда собирается благоверная супруга в выходной день
и зачем она надела узкие полупрозрачные трусики, кружевной, сильно  отк-
рытый бюстгальтер и распечатала пакет с новыми  черными  колготками.  Но
сейчас он был очень озабочен и не обращал внимания ни на  что,  даже  на
гибкое Машино тело, хрупкость и белизну которого столь  выгодно  оттенял
черный цвет.
   Номер Сергея Петровича тоже сигналил длинными гудками, значит, и  по-
советоваться не с кем. Впрочем, Сергей Петрович не из тех людей, которые
дают советы "втемную", не выяснив всех обстоятельств дела до  мельчайших
деталей. А что он мог ему рассказать? Ну напали какие-то бандиты на  ма-
шину присланного им чеченца, какое до этого дело Сливину?  И  почему  он
беспокоится за свою жизнь? Резонный вопрос? Вполне! Что  отвечать?  Все-
го-то не расскажешь...
   Звякнув, покатился по полу тюбик губной помады.
   - Черт возьми! Вечно, когда спешишь...
   Отставив маленькую округлую  попку.  Маша  нагнулась.  Черный  нейлон
рельефно обрисовывал длинные тонкие ноги. Они соприкасались  в  щиколот-
ках, икрах и коленях, выше начинался заметный просвет - бедра у Маши бы-
ли худоваты. Но тем самым подчеркивалась промежность, что всегда возбуж-
дало Сливина. И этот раз не стал  исключением.  Озабоченность  мгновенно
улетучилась. Он быстро скользнул к жене, схватил ее, ощущая чуть  высту-
пающие тазовые кости, и пристроился сзади, как в позиции, изображаемой в
эротических трактатах под номером два.
   - А куда это ты спешишь? - тон был игривым, и движения туловища  пре-
дельно откровенно выдавали его намерения.
   - Ой! - Маша быстро выпрямилась и попыталась отстраниться, но  он  не
отпустил, а наоборот - сильнее прижал ее к себе. - Васек, пусти, мы  до-
говорились с девчонками, я уже опаздываю...
   - Ничего, это быстро, - Сливин запустил  руку  под  скользкую  ткань,
нырнул под резинку, ощутив гладкую кожу и коротко подстриженные  волосы.
Но только на миг. Резко присев, Маша освободилась.
   - Я действительно опаздываю! Нашел время... - в голосе отчетливо слы-
шалось раздражение.
   Если бы мужем Маши был слесарь-сборщик АЗЛК Иванов, или грузчик  бли-
жайшей булочной Петров, или сантехник Сидоров, он бы притащил ее за  во-
лосы в спальню и использовал свое наизаконнейшее право так,  как  хотел,
да еще буцнул бы обнаглевшую бабу пару раз за пренебрежение супружескими
обязанностями. Но доктор физико-математических наук Сливин не был спосо-
бен к столь естественному и радикальному разрешению конфликта.  Интелли-
гентские комплексы препятствуют  сексуальным  поползновениям  при  явном
противодействии партнера, его порыв мгновенно угас, вместо него нахлыну-
ла горькая обида. И Маша это сразу заметила.
   - Ну перестань, что ты надулся, - она провела рукой  по  взъерошенным
волосам. - Что мы, времени не найдем?
   Сливин молчал. Спазм перехватил горло. Он воспринимал происшедшее как
плевок в физиономию. От собственной жены.
   Извиваясь, Маша влезла в узкое черное платье, едва доходящее  до  ко-
лен, присев на тумбочку, натянула ушитые по ноге сапоги, набросила  дуб-
ленку, нахлобучила, но не забыла поправить шапку, на ходу  схватила  су-
мочку... На пороге обернулась.
   - Посмотри в зеркало и перестань страдать! Ты сейчас  похож  на  нес-
частного ежика из мультфильма. Не скучай!
   Сливин машинально последовал совету супруги. На него смотрел  унылого
вида мужик с растрепанными волосами. Чем-то он  действительно  напоминал
ежика. Недаром именно так  обозначил  его  в  своих  отчетах  агент  ЦРУ
"Восьмой".
   За дверью загудел лифт. Сливин постоял неподвижно еще  несколько  се-
кунд, потом лихорадочно засобирался. Прямо на  спортивный  костюм  надел
пальто, влез в ботинки на толстой подошве, схватил  ключи.  Застегивался
он уже на лестнице, прыгая через несколько ступеней. Его  вела  внезапно
вспыхнувшая ревность, в основе которой лежали оскорбленное  самолюбие  и
неудовлетворенная физиологическая потребность. Если бы  он  получил  то,
что хотел, то сейчас умиротворенно сидел бы с газетой в глубоком  кресле
либо вернулся к мыслям о заботивших его делах. Маша  проявила  недально-
видность.
   Но она действительно опаздывала. Стройная фигурка  двигалась  быстро,
слегка наклонившись вперед и иногда оскальзываясь. Представления  о  на-
ружном наблюдении Сливин имел лишь по детективным и  шпионским  фильмам,
но интуиция подсказала логику слежки: он  перебежал  на  другую  сторону
улицы и держался метрах в семидесяти,  старательно  прячась  за  спинами
прохожих. Одного он не знал: нельзя буравить  взглядом  ведомый  объект,
потому что человек, даже неподготовленный, это  чувствует.  Дважды  Маша
обернулась, но она не умела проверяться и ничего не заметила.
   "Куда она направляется? - думал Сливин, приноравливаясь к мелким  се-
менящим шагам идущей впереди грузной женщины. - Машину не попросила, а к
метро в другую сторону..."
   Через три минуты он получил ответ на свой вопрос.  Маша  свернула  за
угол, заливисто пропел клаксон спортивного двухдверного "БМВ-850"  цвета
"металлик", и она направилась к похожему на остроконечную каплю  автомо-
билю. Широкая дверца предупредительно распахнулась,  и  изящная  фигурка
нырнула внутрь. В этот  миг  щелкнул  затвор  фотоаппарата,  снабженного
длиннофокусным  объективом.  Дверца  захлопнулась.  Сильно  затемненные,
стекла не давали возможности рассмотреть ни водителя, ни того, что  про-
исходит в салоне. Мощно рыкнул двигатель, из-под широких шипованных  ко-
лес брызнули крошки льда, и автомобиль мгновенно набрал скорость.
   Прячущийся за толстой теткой  Сливин  рассмотрел  только  характерный
фирменный знак на капоте. Он слабо разбирался в иномарках, не мог  опре-
делить модель и не знал, что восемьсот пятидесятая стоит сто сорок тысяч
долларов, но почувствовал, что столкнулся с другим уровнем жизни, други-
ми деньгами, другими возможностями. И остро ощутил свою неполноценность.
Ему всегда было наплевать на раскатывающих в шикарных лимузинах  нувори-
шей, он презирал недоучек, воров и торгашей, но так  обстояло  дело  еще
минуту назад. Щелкнувший еще раз  фотоаппарат  зафиксировал  растерянное
лицо конструктора-атомщика, переживавшего переоценку  жизненных  ценнос-
тей.
   Он оглушенно добрел до дома, запер на все замки стальную дверь и отк-
рыл шкаф. После перестрелки у дома, страшного оскала Лечи и  его  крика:
"Ружье есть?" - Сливин посчитал нужным завести оружие и, получив  разре-
шение, купил восьмизарядный "моссберг" двенадцатого калибра.  Взяв  уве-
систый дробовик в руки, он медленно ввел  в  приемное  окно  толстенькие
красные цилиндры, похожие на тюбики дорогой губной помады, с лязгом  пе-
редернул цевье, досылая патрон в ствол. Ну и что дальше? Он любил играть
с ружьем перед зеркалом, оружие придает уверенность и, если верить  кру-
тым боевикам, помогает решать сложные жизненные проблемы. Но  как  может
оно помочь сейчас?
   Кинуться в погоню и ткнуть ствол под подбородок коварному соблазните-
лю? Именно так поступают герои боевиков... Но в реальной жизни этот спо-
соб не годился. Неизвестно где искать негодяя, да и не угонишься за  ним
на старенькой "тройке", а самое главное - он не приучен действовать  та-
ким образом. Беда интеллигента в неумении применять насилие. Он и в мор-
ду-то никого не бил, а уж пугать ружьем... К тому  же  в  крутых  тачках
обычно водятся и соответствующие железки: или пистолет под сиденьем, или
компактный автомат... Нет, "моссберг" не являлся козырем  в  этой  игре.
Разве что дождаться неверную жену и всадить заряд ей в сердце...  Но  на
это он опять же не способен, даже пощечины ни разу не дал,  хотя  поводы
были: тогда, после институтской вечеринки, и летом на  отдыхе,  и  когда
пришла пьяная в час ночи. Правда, каждый раз следовало невинное объясне-
ние типа "я же не виновата, что мужики ко мне липнут", или  "ну  засиде-
лись с девчонками у Маринки раз в жизни", да и Маринка позвонила,  подт-
вердила все слово в слово.
   А почему, собственно, надо  думать  о  плохом?  Может,  она  случайно
встретила знакомого, тот подвез ее, только и всего...  Идиот!  Откуда  у
нее знакомые на таких машинах? И ждал он ее, да и она не к метро же пош-
ла...
   Все же для очистки совести Сливин позвонил Маринке.
   - Маша не у тебя?
   Верная подруга замешкалась. Он никогда не проверял жену.
   - Пока не подошла, - изобрела она наконец наиболее обтекаемый ответ.
   - Ну ладно... - Он аккуратно опустил трубку на рычаг. В  этот  момент
атомный гений чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Раньше  кура-
тор из первого отдела по нескольку раз в день подходил  и  интересовался
жизнью. Причем предлагалось делиться любыми, абсолютно любыми  проблема-
ми, в том числе и сугубо личными. Впрочем, нормальный мужчина не  станет
ни с кем откровенничать по поводу измены жены. Даже если жена  причастна
к атомным секретам и ее личная жизнь не должна  содержать  неясностей  и
подозрительных моментов. Потому что  рогоносец,  доносящий  на  супругу,
отвратителен вдвойне.
   Сливин прошел на оклеенную веселенькими обоями  кухню  и,  присев  на
краешек табуретки, налил полстакана коньяка из оставшейся после памятно-
го визита Лечи бутылки. Ему почему-то казалось, что  с  того  дня  жизнь
пошла наперекосяк. Появилась неотвязная мысль, что  стрельба  связана  с
ним... Если чеченца хотели убить какие-то его враги, то почему надо было
делать это не в ресторане или казино, не на  улице  возле  офиса  или  в
подъезде при входе в квартиру, а именно в доме Сливина? Значит, Лечи по-
мешал тем людям. Они вполне могли принять его за  конкурента  -  чеченец
занимается коммерцией в ядерной сфере, и маловероятно, чтобы он зашел  к
завлабу атомного НИИ просто поболтать. И видно, они очень не любят  кон-
курентов! Наверняка они очень не любят и когда им отказывают...
   Коньяк не имел того обворожительного вкуса, что неделю назад. С таким
же успехом можно было пить водку. Повинуясь непонятному импульсу, Сливин
резко встал и, подойдя к окну, осторожно выглянул из-за яркой занавески.
У соседнего подъезда приткнулась неприметная серая "Волга". Екнуло серд-
це, и чувство опасности холодом расползлось по телу. "Волга" стояла  там
и когда он выбежал из дома в незастегнутом пальто и надетых на босу ногу
ботинках. Но когда возвращался, ее не было. Сливин готов был поклясться,
что неприметная цветом и маркой машина притормозила у  газетного  киоска
напротив спортивного "БМВ", в который садилась Маша. Значит, за ним сле-
дили. Причем не особенно скрываясь.
   Последний раз он ощутил сильный страх в девяносто первом, на  Семипа-
латинском полигоне. Испытывалось "изделие М" - ранцевый фугас с механиз-
мом инициации имплозивного типа и мощностью, эквивалентной пятистам тон-
нам тринитротолуола. Шел обратный отсчет, Сливин находился в  заглублен-
ном командном пункте перед экраном монитора. Каждый раз, когда  срабаты-
вала его "игрушка", он чувствовал себя  сказочным  богатырем,  способным
сотрясать землю и сокрушать горы. Хотя на  КП  находилось  много  важных
персон - три генерала и не меньше десятка полковников, Сливин остро ощу-
щал свое превосходство. Без него высшие офицеры были бы не нужны на  по-
лигоне. Да и вообще не нужны. Сейчас они с умным видом ждут  взрыва,  не
имея понятия, как именно он произойдет. Сливин являлся здесь  единствен-
ным человеком, который представлял физику предстоящего процесса.
   "Девять, восемь, семь..." Он как будто на цветном экране видел  девя-
тикилограммовый шар урана235, заключенный в сферическую оболочку из три-
нитротолуола с тридцатью шестью электрическими детонаторами. Сейчас  де-
тонаторы отключены от собственного реле времени  фугаса  и  замкнуты  на
пульт командного пункта. "Шесть, пять, четыре..." При  подрыве  обычного
заряда уран мгновенно обжимается, промежутки между атомами резко  сокра-
щаются, безобидная масса становится критической, начинается цепная реак-
ция. А внутри урановой массы находится немного бария в золотой  оболочке
- это и есть его изобретение,  "нейтронный  донор",  позволяющий  значи-
тельно усилить нейтронный поток...
   "Три, два, один..."  Что  будет  дальше,  знают  все  присутствующие:
сильный толчок, неземной мощи вибрирующий гул, высокий  столб  пыли  над
сопкой, измененное на несколько минут восприятие действительности - вре-
мени, освещенности, движений, звуков... "Ноль!"
   И ничего не произошло. В звенящей тишине голос руководителя испытаний
показался гласом небесным: "Повтор!" И снова ничего... Несработка! Самое
худшее, что может произойти. Потому что надо спускаться в штольню, к из-
делию, и устанавливать причину отказа. А кто знает, какие процессы  идут
внутри стальной оболочки, в каком положении взрыватели, как  ведут  себя
свободные нейтроны... В принципе, взрыв может произойти в любой момент!
   В суровые сталинские времена существовало неписаное правило:  сдается
в эксплуатацию мост, запускается на него первый  эшелон,  а  внизу,  под
пролетом  -  все,  кто  имел  отношение  к  строительству.  От  главного
конструктора до главного инженера. Рухнет  новостройка  -  всем  кранты!
Впрочем, им что так, что так кранты - хоть под мостом стой, хоть в каби-
нете сиди, хоть дома на диване лежи... В атомной  промышленности,  осно-
ванной еще товарищем Берия, строгости сохранялись дольше всего.  Поэтому
конструктор не мог ждать результатов на КП и обязательно лез в  штольню.
Да и кто лучше его разберется на месте - что к чему...
   Пока отбойными молотками взломали бетонную пробку, дело подошло к ве-
черу, неровная двухметровая дыра чернела на сером фоне, как вход в  пре-
исподнюю. Если бы все прошло штатно, там и была бы преисподняя -  радио-
активная труба со спекшимися в камень стенками,  смертельная  для  всего
живого. Вскрытие уже "заряженной" штольни столь  же  противоестественно,
как эксгумация захороненного покойника. Из глубин сознания  неоднократно
проверенных атеистов поднимались темные волны суеверного страха, и  при-
ходилось преодолевать себя, чтобы пролезть в несуществующий по коммунис-
тической идеологии ад.
   Внутри пахло сыростью и притаившейся смертью. Было темно  -  лампочки
на протянутом под сводом проводе почему-то не горели. Шесть  ответствен-
ных лиц в касках и рабочих комбинезонах, освещая путь фонарями, с усили-
ем переставляли ватные ноги. Каждый представлял,  как  вспыхнет  впереди
адское пламя, расплавляя и корежа толстые, зигзагообразно  установленные
стальные противоволновые щиты, рельсы узкоколейки, испепеляя  полуметро-
вые бревна крепежа и водянистые человеческие тела. Впрочем,  то,  что  в
штольне не было освещения, вселяло надежду:  могло  произойти  обрушение
свода, повредившее провода. Это  самый  простой  вариант  неисправности,
устраивающий почти всех. Значит, к изделию претензий нет, конструктора и
изготовители ни при чем. А вот начальник полигона генерал Симонов  вино-
ват - не подготовил штольню как надо. Но и его вина не  столь  серьезна,
чтобы голову снимать, завтра повторят испытание, отчитаются, на радостях
и Симонова простят...
   Так и оказалось.  Когда  прошли  метров  восемьсот,  почти  до  конца
штольни, уткнулись в завал, и все стало ясно: действительно  многотонный
пласт земли осел, выдавив двутавровую крепежную  балку,  она  и  порвала
жгут проводов дистанционного управления и контроля. Симонов выматерился,
Сливин на радостях хлопнул по плечу представителя изготовителей, ремонт-
ная бригада выдвинулась на расчистку завала, а все остальные отправились
в гостиницу пить водку.
   "За то, чтоб завтра закончить!" - звякнули стаканы, но тост не  сбыл-
ся. Утром объявили о создании ГКЧП, озабоченный Симонов прервал  испыта-
ния и вновь замуровал штольню до особого распоряжения. Но его так  и  не
поступило. Вначале разбирались с последствиями путча, потом начались ка-
таклизмы распада СССР, и полигон оказался в другой стране -  независимом
Казахстане, который своего ядерного оружия не имел и испытывать чужое не
желал. Через пару лет, когда вывозили оборудование,  Сливин  побывал  на
полигоне последний раз. На сопке над "изделием М" цвели маленькие желтые
цветы, дул противный ветер, норовивший запорошить глаза  степной  пылью,
закрывавшая вход бетонная пробка просела и растрескалась. Впрочем, кроме
него, это никого не интересовало.
   Сейчас, сидя на кухне собственной квартиры, Сливин испытывал такой же
страх, как в штольне с невзорвавшимся ядерным зарядом. Но  теперь  страх
исходил от неприметного автомобиля, точнее от того, что было с ним  свя-
зано. Те люди не потерпят отказа. Да они  просто  убьют  его!  Возможно,
взрыв машины под окнами и демонстративное убийство были призваны оказать
воспитательное воздействие. И надо  сказать,  цель  достигнута.  Отказы-
ваться Сливину не хотелось. Но и совать голову в петлю опасно. Ну, полу-
чишь большие деньги, только какой в них толк, если тебя упрячут на деся-
ток лет за решетку...
   Одно дело - небольшие коммерческие сделки, а совсем другое - то,  что
ему предлагают. Хотя принципиальной разницы нет. "Надо либо иметь чистую
совесть, либо не иметь никакой", - вспомнил Сливин известный афоризм. Но
с другой стороны, никогда не поздно покаяться. Если он поможет  разобла-
чить тех, ему гарантируют прощение и защиту.
   Конструктор вылил в стакан остатки коньяка и выцедил  ароматную  жид-
кость мелкими глотками. Спиртное придавало смелости еще в большей степе-
ни, чем оружие. Но по мере того, как утихал страх перед теми людьми, на-
растала тоска из-за Маши. Где она? А главное - с кем?
   Маша находилась в "люксе" на двенадцатом этаже гостиницы  "Космос"  с
недавним гостем их дома Лечи. Несмотря на то, что они пришли  сюда  лишь
десять минут назад, она, совершенно голая, стояла в той же позиции,  ко-
торая недавно так возбудила мужа, а Лечи,  скинув  только  нижнюю  часть
одежды, делал то, в чем мужу было отказано.
   Когда чеченец позвонил и назначил свидание, Маша лишь на миг  задума-
лась. По взглядам, которые бросал на нее гость, она предполагала  подоб-
ную возможность. И знала, что согласится встретиться с широкоплечим кав-
казцем, столь же мужественным, сколь и обходительным. Повседневная жизнь
очень пресна и обыденна, иногда  можно  позволить  себе  расслабиться  и
"вильнуть" - так они с Маринкой  называли  кратковременные  интрижки  на
стороне. Она была достаточно искушенной, чтобы допустить большую вероят-
ность физической близости, но не предполагала столь стремительного  раз-
вития событий.
   На нее произвел впечатление шикарный автомобиль и большой  букет  роз
на длинных крепких стеблях, который ослепительно улыбающийся Лечи вручил
ей, как только захлопнулась широкая дверца.
   - Какая прелесть! - она зарылась лицом  в  темнорозовые  лепестки.  -
Сколько же это стоит зимой-то?
   - А-а-а, - небрежно отмахнулся кавказец. - Какая разница! Что, у  нас
денег нет? Есть деньги! А для красивой женщины ничего не жалко!
   Автомобиль стремительно несся по обледеневшей Москве, и казалось, во-
дителя не беспокоят ни дорожные условия, ни светофоры, ни другие машины.
Маша почему-то вспомнила, что Василий избегал ездить в гололед, соблюдал
правила и очень боялся гаишников. Муж был элементом пресной жизни. В са-
лон не проникали звуки с улицы, даже гула мотора не слышно, словно  спи-
дометр, показывающий сто десять километров, стоял на неподвижном  трена-
жере, лишь имитирующем быструю езду.
   - Вы так и не узнали, кто тогда устроил стрельбу?  -  спросила  Маша,
чтобы нарушить неловкое молчание.
   Лечи дернул головой, будто его ужалила оса.
   - Нет! Ничего понять не можем. Недавно одного бандита убили.  Лекаря,
его люди теперь на всех кидаются. Думали - они. Проверили - не они.  Ни-
чего понять не можем. И милиция ничего не понимает.  Главное,  никто  не
знал, что я к вам еду!
   Маша вдруг почему-то вс