сколько мрачновато, но достаточно доброжелательно -  насколько
это вообще возможно у людей его специализации, привыкших выявлять предателей
в собственных рядах.
   - Где вы заметили  слежку?  В  чем  она  проявлялась?  Сколько  их  было?
Приметы...
   Макс отвечал, не вдаваясь в подробности и ссылаясь на плохую память.
   - Вы, кажется, подвергались блокаде сознания?
   - Да.
   - Это могло сказаться на вашей памяти? Макс подумал, что здесь может быть
расставлена ловушка.
   - Не знаю, - сказал он. - Я не психолог.
   - Как вы расстались с Савченко  и  Веретневым?  Почему  столько  дней  не
выходили  на  связь?   Где   именно   провели   все   это   время?   Приметы
преследователей?
   - Я же уже описывал приметы!
   - Еще раз, пожалуйста...
   Макс  знал,  что  все  многостраничные  протоколы  сверят  с  показаниями
Веретнева, потом его испытают на детекторе лжи... Но это ерунда -  мелкие  и
крупные нестыковки, всего только косвенные улики. В худшем  случае  разорвут
контракт. Лишь бы не направили агентов в Ниццу или Антиб...
   На третий день ему разрешили идти домой. Он сразу отправился к Веретневу.
В квартире обладателя многомиллионного состояния ничего не  изменилось,  там
по-прежнему витал запах табачного дыма, рыбы и выпивки.
   - Мне тоже три дня яйца морочили, на полиграф сажали,  -  сказал  Алексей
Иванович, разливая "Кремлевскую" по стаканам. - Ну и что? У меня уже  памяти
нет все по минутам помнить!  Мы  прикрытие  обеспечили?  Обеспечили.  Какого
хрена вам надо? Так и отстали. Он поднял стакан.
   - Давай за Володьку!
   Пить не хотелось, но Макс выпил до дна.
   - Они меня прямо с аэропорта взяли. - продолжил Веретнев и усмехнулся.  -
Бриллианты в кармане, ну все, думаю, обыщут - и  кранты!  А  они  в  карманы
лезть и не думали, норовят в голову забраться по старой привычке: не  предал
ли? Не перебежал ли к врагу? А кого я предам? И как перебегу? Хотел бы - так
лет двадцать назад и перебежал!
   - Хорошо быть богатым? Веретнев с хрустом жевал редиску.
   - А черт его знает...
   Он выдвинул скрипучий ящик, порылся в ножах, вилках, открывалках,  пивных
пробках и вытащил угловато раздувшийся, перевязанный узлом презерватив.
   -  Вот  они,  эти  кирпичи...  Но  продать  даже  самый  маленький  будет
проблемой, я узнавал. У нас в ходу  совсем  другие  размеры,  раз  в  десять
меньше наших...
   - Это не самая трудная из проблем, - сказал Макс.
   - Тоже верно...  Я  уже  каталоги  кое-какие  присмотрел,  журналы,  даже
обзвонил пару ремонтных фирм.  Помнишь  нашу  гостиницу?  Стены  там  такие,
рейками крест-накрест выложены...
   - Помню.
   - Вот я себе такие стены на кухне  сделаю,  а  пол  выложу  плиткой  "под
булыжник", и будет, словно мы сидим и  выпиваем  где-нибудь  во  французском
кафешнике, на свежем воздухе.
   - Так чего проще, Алексей Иванович, - сел на самолет, и ты уже там... Или
найми толкового архитектора, купи участок на  Минском  шоссе,  построй  себе
настоящий фахтверковый  коттедж,  поставь  столики  на  террасе  -  а  потом
пригласишь нас с Машей!
   Веретнев помотал головой.
   - Нет. Коттедж, Минское шоссе... Канн. Вся  эта  фигня  не  по  мне.  Вот
смотри: кто при деньгах, все обязательно намыливаются  сорваться  с  родного
места и куда-то уехать.
   И уезжают, ну. И получается, что красивая жизнь - она где-то там,  где  и
до этого была не сильно уродливая. А здесь остается только срач один... Нет,
Макс, я никуда не поеду. Я здесь красоту буду делать!
   Макс с сомнением осмотрелся по сторонам.  Он  был  уверен,  что  квартире
Веретнева не суждено преобразиться.

   * * *
   Утром Макс позвонил Фокину.
   - Ты вернулся? - со  странной  интонацией  спросил  тот.  -  А  тебя  уже
поджидают!
   - Кто? - удивился Макс.
   - Приезжай, расскажу. Прямо сейчас приезжай, я закажу пропуск.
   Гигант сидел за столом, занимая большую часть  тесного  пространства.  Во
рту он привычно гонял незажженную "бондину".
   - Здорово, - сказал майор. - Садись. Если хочешь кофе -  вон  чайник  еще
горячий, рядом банка и сахар.
   - Не хочу. Что случилось?
   - Многое случилось. Как в том анекдоте: есть новости и хорошие, и плохие.
   - Давай с хороших. Плохим я уже сыт по горло.
   - Пункт первый. -  Фокин  выплюнул  сигарету  в  корзину  для  мусора.  -
"Консорциуму" практически хана. Он  еще  жив,  дышит  через  нос  у  себя  в
берлоге. Но неделю назад их счета в западных банках были заморожены,  и  все
их партнеры там, - майор небрежно кивнул куда-то в сторону  окна,  -  как-то
сразу утратили к ним интерес. Ты молоток, нашел нужную кнопку.
   - Старался, - кивнул Макс. - Но без твоих документов ничего бы не вышло.
   - Они не мои. Мне их передал Локтионов. Слыхал?
   То-то... Теперь можно сказать фамилию: он утонул в бассейне. Ни с того ни
с сего. Прямо на глазах у охраны.
   - Таких случайностей не бывает...
   - Пункт второй, - продолжал майор, доставая из ящика какую-то  газету.  -
"Консорциум" издыхает,  но  сдаваться  не  хочет.  Почитай-ка...  На  второй
полосе.
   Макс раскрыл вторую полосу. "Кость  о  двух  концах.  Подачка,  брошенная
Международным валютным фондом, поставит  российскую  экономику  на  колени".
Пока Макс читал, Фокин достал из  пачки  новую  сигарету,  точным  движением
забросил ее в рот и сжал зубами фильтр, словно  откусывал  голову  какому-то
гадкому насекомому.
   - Ну что скажешь? - спросил он несколько минут спустя.
   - Явная заказуха!
   - Конечно.
   - Но игра уже сделана, чего они добиваются?
   - Это агония, Макс. Условный рефлекс. Фокин извлек  из  стола  еще  пачку
газет.
   - Вся левая пресса последнюю неделю трубит одно и  то  же.  В  Думе  тоже
начинается какое-то шевеление, левые готовят  широкий  жест  типа  заявления
"Россия не продается за 8 млрд. USA"...  Только  все  это  херня,  Макс.  По
сравнению с мировой революцией. И третьим пунктом.
   Фокин убрал газеты, встал и налил себе кофе.
   - Пункт третий, - сказал он, отвернувшись к окну. -  "Консорциум"  жаждет
крови. Твоей крови. Они пронюхали, чьими руками сделана работа. И сделали на
тебя заказ. Ты стоишь сто тысяч долларов!
   Макс оторопело смотрел на его широкую спину.
   - Откуда ты знаешь?
   - Знаю.
   Фокин развернулся и положил перед ним фото Савика.
   - Гений смерти. Чистодел. Валит таких лосей,  что  вся  Москва  гудит.  А
вскрытие ничего не показывает! Локтионова скорей всего тоже он завалил.  Как
- не пойму!
   Фокин достал изо рта изжеванный фильтр, с отвращением посмотрел на него и
выкинул.
   - Это как-то связано с ручкой. Помнишь тот взрыв? Один  алкаш  нашел  там
ручку: темное дерево, золотой ободок посередине, довольно увесистая... А  он
ее отобрал. И после того стал валить людей без всяких следов!
   - Вот сволочь! - Макс стукнул кулаком по столу и нервно потер лоб. -  Это
же моя "стрелка"!
   - "Стрелка"? - переспросил Фокин.
   - Спецоружие. Стреляет тонкими  иглами  с  особым  синтетическим  ядом  -
мгновенная смерть и никаких следов.  Иглы  рассасываются  в  тканях  за  три
минуты...
   Слушая Макса, Фокин  невольно  нащупал  в  кармане  пиджака  коробочку  с
перстнем. Злополучный взрыв выбросил в мир не одну смертельную штучку...
   - Я ведь вычислил этого гада, - сказал он с досадой. -  Но  он  почуял  и
скрылся. Но думаю, что он в Москве и от ста тысяч не откажется...

   Глава 2
   КОНЕЦ ЧИСТОДЕЛА
   Ковырнув замок отмычкой, Савик зашел в подъезд. Глянул в почтовый ящик  -
полно рекламных бумажек,  давно  не  открывали.  Поднялся  на  шестой  этаж,
подошел к электрораспределительному щиту, заглянул... Счетчик  сто  двадцать
четвертой квартиры не вращался. На всякий случай все же позвонил в квартиру:
раз, другой, третий. Бесполезно. Заказанный не живет дома - так  же,  как  и
его преследователь. Оставалось надеяться, что он не поменял  внешность,  как
сам Савик.
   Когда он почувствовал слежку, то быстренько нашел модного в  определенных
кругах пластического  хирурга.  Тот  работал  не  только  скальпелем,  но  и
головой. Пять дней, пока подживала рожа, Савик жил  у  него  на  даче.  Зато
вышел на улицу совсем другим человеком. У него поменялся разрез и цвет  глаз
- раньше они  были  серые,  маленькие,  сдвинутые  к  переносице,  а  теперь
приобрели  удлиненную  миндалевидную  форму  и  яркий  зеленый  оттенок   от
контактных линз. Уже из-за одного этого  Савик  с  трудом  узнал  сам  себя.
Словно не в зеркало смотришь, а в  телевизор,  где  показывают  голливудский
сериал.
   Шире стали скулы, толще  крылья  носа,  массивней  подбородок,  неуловимо
изменился рисунок губ. Волосы,  вчера  еще  светло-русые,  торчащие  во  все
стороны, стали черными, мягкими и слегка волнистыми. Прическа под "латиноса"
оптически изменила форму черепа. Очки с простыми стеклами в  тонкой  золотой
оправе довершали картину.
   И,  конечно,  одежда.  В  костюме  и  с  галстуком  Савик  был  похож  на
банковского  служащего  или  студента  МГИМО.  Прощаясь,   он   поблагодарил
кудесника, но вместо обещанных десяти тысяч расплатился стрелкой, выпущенной
в щеку. Так гораздо надежней.
   Савик пожил, Савик знает!
   Спустившись вниз, Савик сел  в  неприметную  "семерку"  и  отправился  по
второму адресу - на Ленинском проспекте у объекта живет подружка, и рано или
поздно он там объявится.

   * * *
   Да где же он, черт побери?
   Макс еще раз обшарил карманы одежды, висевшей в шкафу.  Больше  ему  быть
негде. Или в кармане - или нигде. Макс сел на диван, постарался собраться  с
мыслями.
   Здесь, в квартире на Ломоносовском, он не был по крайней  мере  месяц,  а
последняя уборка здесь проводилась, наверное, год назад. В  углах  скаталась
пыль, на оконных стеклах проступали серые потеки. Уборка,  уборка...  Может,
кто-то из прежних жителей выбросил блок  самоликвидации  вместе  с  мусором,
приняв его за обычный колпачок от ручки?
   Нет, исключено. БСЛ  всегда  лежал  в  боковом  кармане  серого  пиджака.
"Стрелка" во внутреннем, а блок - в боковом. "Стрелку" Макс достал сразу же,
появившись здесь после шестилетнего перерыва. Про БСЛ он просто забыл...
   Макс опустился на колени, осмотрел пол. Посветил  спичками  под  диваном.
Нет. Ничего.
   Вдруг ему показалось, что сейчас  в  дверь  должны  позвонить.  Непонятно
откуда взялось это  ощущение.  Но  оно  заставило  Макса  выпрямиться  и  на
цыпочках пройти к входной двери.
   Затаить дыхание. Прислушаться.
   С той стороны еле слышно шаркнула обувь,  словно  человек  повернулся  на
каблуках.
   Уже?..
   Блок самоликвидации действует в радиусе пяти метров, и если бы там сейчас
стоял этот урод со  "стрелкой".  Макс  мог  бы  разделаться  с  ним  простым
нажатием кнопки.
   Но блока нет. И с лестничной площадки не донеслось больше ни звука.  Макс
отошел от двери, прошел на кухню, выпил воды. Он нашел свою записную  книжку
в  пиджаке,  "стрелку".  Тайник  в  ящике  стола,  в  нем  фото   родителей,
документы... Макс подошел к столу, сел, по очереди выдвинул ящики.
   Колпачок от ручки - он же блок самоликвидации - спокойно  лежал  в  ящике
среди всякого хлама. Макс взял его, открутил крышечку на  торце.  На  ладонь
упала  крохотная  плоская  батарейка.  Наверняка  севшая.   Когда-то   такие
привозили из-за границы. Сейчас они есть в любой часовой мастерской.  И  чем
скорее он ее заменит, тем будет лучше.

   * * *
   - У вас было оружие? Вы покидали пределы Великобритании?  Вы  вступали  в
перестрелку с преследовавшими вас людьми?
   Герман Васильевич был  сух  и  избегал  смотреть  в  глаза.  Это,  как  и
направленность вопросов, наводили Макса на нехорошие размышления.
   - Нет. Нет. Нет, - уверенно ответил он. И импульсы, бегущие  от  датчиков
на руках, висках и груди  к  детектору  лжи,  должны  были  подтвердить  эту
уверенность.
   - С какой целью вы находились в Ницце? Кого из знакомых вы там встретили?
В какие отношения вступали?
   - Не был. Не встречал. Не вступал.
   Он уже понял, что все раскрыто. Прилетев из Ниццы, Веретнев дал им в руки
кончик клубка. А потянуть и размотать его - дело техники.
   - Посмотрите сюда. - Герман  Васильевич  поднес  к  его  лицу  ксерокопию
газетного листа. Французский текст, фотография, тут же перевод  на  русский.
Одного взгляда на изрешеченный пулями знакомый  "Ситроен"  было  достаточно,
чтобы понять все и без перевода. Но он впился глазами в русский текст.
   "Владелец небольшого ресторана Рональд  Пиркс  вступил  в  перестрелку  с
напавшими на него бандитами на мотоциклах и сумел убить двоих, но и сам  был
сражен пулями..."
   Так вот что имел в виду отец под словом "неприятности"! Он вытолкнул  его
к вертолету, как когда-то к арке  проходного  двора...  Но  тогда  его  ждал
арест, а теперь смерть...
   - Я ничего не знаю! Ничего! - закричал Макс, и голос его дрожал.  -  Меня
хотят убить, и если вам нечего делать, займитесь моей  защитой!  Я  выполнил
задание, зачем вы копаетесь в моей душе?!
   Сидящий  у  дисплея  оператор  многозначительно  посмотрел   на   Германа
Васильевича.
   - Успокойтесь, - без эмоций сказал тот. - Если вам  угрожают,  заявите  в
милицию. А сейчас можете снять датчики. На сегодня мы закончили.

   * * *
   - Что с тобой, Макс? Неужели удобно пить кофе  в  перчатках?  -  спросила
Маша.
   Они находились в подземном торговом комплексе на Манежной площади и  пили
кофе, стоя за длинным столиком в одном из многочисленных кафетериев. У Макса
на руках черные кожаные перчатки, которые и в самом деле мало  приспособлены
для того, чтобы пить в них кофе. Чашки здесь крохотные, из толстого фарфора,
ушки маленькие. Но снимать перчатки Макс не собирался.
   - Я же объяснял: меня морозит. А перчатки совершенно не мешают.
   - На тебя же люди смотрят. - Маша пожала плечами.
   - Кто именно?
   Она снова пожала плечами, ничего не сказала.
   Макс посмотрел на парочку за соседним столиком. Узколицый молодой человек
в куртке-"косухе" и девушка. Парень жевал бутерброд и что-то  говорил  своей
спутнице, не обращая, казалось, на Макса никакого  внимания.  Макс  мысленно
сравнил его лицо с фотографией Савицкого. Вроде не похож. Вроде.
   - Пусть смотрят, - сказал Макс. - У  меня  руки  мерзнут.  От  недостатка
гормонов.
   Он незаметно опустил левую руку в карман. Все-таки перчатки - это  лишняя
кожа. Чужая и грубая. Он с  трудом  нащупал  кнопку  активизации  на  блоке,
нажал.  Ничего  не   произошло.   Узколицый   парень   продолжал   говорить,
жестикулируя обкусанным бутербродом.
   Значит, не он.
   Макс отпил кофе. Метрах в трех от столиков толпа спешила к торговым залам
и обратно, к выходу. Макс не успевал фильтровать ее глазами.  Он  на  всякий
случай еще раз активизировал блок. Ничего.
   - И почему ты так вырядился сегодня? - раздраженно произнесла Маша. - Уже
почти лето, а ты будто собрался на лыжную прогулку!
   Макс не ответил. Действительно, выглядел он странновато. Вязаная  зеленая
шапочка, застегнутая под  горло  куртка,  шарф,  куда  прячется  подбородок,
зимние брюки, толстые ботинки. А под брюками еще тренировочные штаны.
   По телу течет пот, чешется кожа, он похож на полного идиота...  Зато  это
какая-то гарантия защиты: у "стрелки" слабая пробивная способность.  Правда,
гарантия довольно слабая.  Убийца  уже  набил  руку,  поэтому  скорей  всего
выстрелит в лицо. Три метра, отделяющие Макса от толпы, три шага, неуловимое
движение, мгновение - смерть. В любую секунду.
   Макс, нервничая, фильтровал глазами поток  людей.  Боже,  сколько  пустых
лиц. Напряженных. Озлобленных. Глаза-точки. Когда  начинаешь  примеривать  к
каждому маску убийцы, то кажется - ничего невозможного в этом мире нет.
   Активизация! Ничего... Все спокойно.
   Каждый третий чем-то похож на Савицкого. Этот парнишка  в  дубленке.  Или
молодой человек со значком "Я знаю, как  похудеть.  Спроси  меня".  Или  вот
этот, невысокий, в короткой черной куртке, с бледной крысиной мордочкой. Что
там у него в руке? Нет, просто бутылка пива.
   Перчатки мешают. Надо было обрезать  кончики  пальцев...  Но  тогда  Маша
точно свалилась бы в обморок. А не выходить из дома тоже  нельзя  -  сколько
можно сидеть взаперти?
   Активизация. Безрезультатно.  Скоро  сядет  батарейка,  придется  менять.
Хорошо, что он купил три - про запас.
   - Ладно, идем домой, - сказал он, отставляя в сторону пустую чашку. -  На
воздух. Это подземелье действует мне на нервы.
   Маша допила кофе, осторожно промакнула салфеткой губы. Она хотела  купить
духи и кое-что из белья,  но  ничего  не  подобрала,  и  у  нее  испортилось
настроение.
   Савик  стоял,  прислонившись  к  перилам,  на  другом  берегу  толпы.   В
направленном движении человеческих частиц иногда возникали просветы,  зазоры
- тогда Савик видел спину его подруги и его самого.  В  дурацкой  спортивной
шапке, в перчатках. Воротник куртки поднят. Заболел он, что  ли?  Но  сквозь
одежду ничего не получится, вот он и таскается за ними уже два часа...
   Чего это объект так шарит глазами?  Чувствует  опасность,  что  ли?  Ага,
дернулся... Что он там увидел?
   Савик  проследил  за  его  взглядом  -  и  тоже  невольно  вздрогнул.  По
направлению к эскалатору двигался парень одного  примерно  с  ним  возраста.
Очень бледное, замкнутое лицо, лоб в  морщинках.  И  даже  курточка  на  нем
черная, вьетнамская, с торчащим из швов синтетическим пухом, -  точно  такую
Савик носил три месяца назад. Бутылка дешевого пива в руке. На "Туборг"  или
"Баварию" денег, конечно, не хватило. И бабы, конечно, не дают. И весь мир -
дерьмо... Савик проводил парня взглядом до самого эскалатора. Тот  встал  на
ступеньку, ухватился за движущийся поручень  и  уставился  на  длинные  ноги
девчонки, стоящей впереди.
   Савик усмехнулся. Подумать только, еще совсем недавно он сам был такой же
перхотью... А сейчас он стал совершенно  другим  человеком.  Могущественным,
богатым. И неузнаваемым! Он пару раз подходил к "Миранде",  заходил  внутрь,
пил пиво, толкался среди знакомых и оставался неузнанным! Он чувствовал себя
человеком-невидимкой...
   Тем временем Карданов с подругой допили свой кофе и двинулись  к  выходу.
Новым, но уже ставшим привычным жестом Савик поправил очки, распахнул куртку
и направился следом. Слева, в  нагрудном  кармане,  он  чувствовал  приятную
тяжесть дорогой авторучки.

   ...Проехали. Наверху, где лента транспортера  убегала  под  металлическую
"расческу", чтобы отправиться в обратный путь, толпа разрежалась, растекаясь
в стороны. Впереди потянулись книжные и  журнальные  лотки.  От  постоянного
нервного напряжения ныли спина и затылок.
   Маша рядом говорила что-то, но Макс не слушал.
   - Ты почему все время оглядываешься? - спросила  наконец  она.  -  Увидел
кого-то?
   - Да нет, показалось...
   Взгляд перебегал от лица к лицу, ощупывал, сравнивал, примерял. Они  были
спереди и сзади, везде. А кроме лиц, были еще спины. И затылки.
   И тут Макс увидел!
   Мощный  выброс  адреналина  вздыбил  волоски  на  коже.  Тело   покрылось
испариной.
   Парень с бледным крысиным лицом, черная курточка, бутылка пива в руке,  -
он стоял впереди у лотка и, наклонив голову,  рассматривал  пестрый  хоровод
журналов. Глаза его скользнули в сторону и на какое-то мгновение встретились
с глазами Макса. Две серые точки... И тут же нырнули вниз.
   Парень сделал шаг в его сторону.

   Разрыв  сейчас  составлял  метров  семь-восемь.  Спортивная  шапка  ярким
зеленым маячком мелькает впереди. Савик ускорил шаг.  Пора.  Счет  пошел  на
секунды. Он просто обгонит его, обернется - один короткий  миг  -  и  пойдет
дальше... а потом услышит: "Помогите! Человеку плохо!"
   Уже шесть метров. Пять...
   И вдруг зеленый маячок замер на месте.

   Макс остановился. Парень с  крысиным  лицом  продолжал  двигаться  в  его
сторону, скользя взглядом по книжным лоткам.
   - Ну в чем дело? Ма-акс? - протянула Маша с досадой.
   Он запустил левую руку  в  карман,  нашарил  блок.  Черт  бы  побра