тельства незадачливого ры-
болова. Из шашлычной потянуло ароматным дымом, но есть ему не  хотелось.
На скамейке сидел человек, подойдя ближе, Колпаков узнал Рогова.
   Не считая мимолетной встречи в ресторане, он давно не  видел  бывшего
чемпиона и знал о нем только то, что разносила досужая городская  молва.
Что тот здорово пил и было это то ли причиной, то ли  следствием  много-
численных измен жены, что на бракоразводном  процессе  красавица  Стелла
оттягала у него и щегольски разукрашенную "Волгу", и просторную квартиру
в центре города, и все остальное, а медали, кубки и призы  он  распродал
сам, что он лечился от алкоголизма и почти потерял слух.
   - Здравствуйте, Геннадий Иванович.
   Рогов вскинул голову, всмотрелся.
   - Ты, что ли, тезка? Стал против света, не разберешь.
   Лицо его обрюзгло, резко проявились застарелые  рубцы,  шрамы,  следы
переломов.
   Колпаков опустился на скамейку.
   - Как поживаете, Геннадий Иванович?
   - Да, такие вот дела... Читал про тебя в газетах, да и вообще ты стал
известным... Сядь лучше с другой стороны, левое ухо у меня чего-то...
   Колпаков пересел.
   - Помню, не умел в лицо ударить, жалел... Небось научился?
   Геннадий неопределенно пожал плечами. Вопрос был ему неприятен.
   - Научиться легко... Отвыкнуть трудно.
   - Что вы здесь делаете? - Колпаков непроизвольно повысил голос.
   - Не кричи, этим я нормально... Жду вот  одного...  Вроде  начальника
своего.
   - Тофика-миллионера?
   - Все все знают. Многие осуждают. А за что? Есть личный шофер, секре-
тарь, референт. И я вроде того. Тебе, вижу, тоже не нравится? Что  поде-
лать? Каждый занимается тем, что умеет. Он, может,  и  дерьмо...  Только
сколько отличных ребят меня коньяком да водкой угощали,  порой  отбиться
не мог. А Тофик на лечение устроил, потом штуковину достал дефицитную  -
"эспераль", слышал небось? - Рогов похлопал себя по ягодице. - Без нее -
кранты. Так что я человеку благодарен, защищаю его от хануриков  всяких.
Мне нетрудно, ему польза. А больше я ничему не научен. В школе сам  пом-
нишь, тогда я еще с вами жил... Потом институт на почете проехал.  Ну  и
толку? Даже диплом затерялся. Может, правда, у Стеллы остался, да  какая
разница - я к ней не ходок. Она вроде с этим носатым парикмахером живет,
не слышал?
   Колпаков подавленно покачал головой. Ему хотелось поскорей уйти, и он
лихорадочно искал предлог прекратить тяготивший его разговор.
   - А что там это ваше карате? Чепуха! Я и кирпич разобью, и доску, бы-
ла бы сила!
   Рогов вытянул перед собой руки, сжал огромные с деформированными сус-
тавами кулаки. Геннадий успел заметить дрожь мощных пальцев.
   - Только и сила уходит, тезка, вот что страшно. А если вся ставка  на
силу, а ее не станет - тогда что?
   Со стороны шашлычной раздался пронзительный свист. Рогов  сорвался  с
места и, спотыкаясь,  тяжело  побежал,  удерживая  равновесие  неловкими
взмахами рук.
   Колпаков тоже вскочил, непонимающе глядел, как бывший чемпион пересек
бульвар и влетел в двери банкетного зала, как через несколько минут  вы-
шел и пошел обратно, с усмешкой качая головой и отдуваясь.
   - Вот дуролом! Спички у них закончились, так он меня позвал.
   - Свистком?
   - Это у нас уговор такой. Чуть что - свисток, и я тут как тут.  Свист
я хорошо слышу.
   Рогов стоял вполоборота, тяжело дышал, вытирая несвежим платком вспо-
тевшее лицо.
   - А у официантов тоже не было спичек?
   - Может, и были. Может, он показаться хотел - мол, сам Рогов  у  меня
на свист прибегает. Дуролом!
   Он не был обижен, только раздосадован как  человек,  зря  выполнивший
необременительную работу.
   - Мне пора, Геннадий Иванович.
   - Ясное дело. Со мной сейчас подолгу не разговаривают. Гуляй, тезка!
   Рогов старательно сжал Колпакову кисть, демонстрируя,  что  есть  еще
порох в пороховницах.
   - Только вот что, тезка... Ты не болтай, что Рогов по свистку  бегает
как цепной пес. И так брешут кто во что горазд. Лады?
   Колпаков быстро шел прочь, чувствуя спиной тоскливый  взгляд  бывшего
чемпиона и опасаясь, что он его окликнет. Но  Рогов  молча  смотрел  ему
вслед.
   Настроение было испорчено окончательно.
   Откуда у блестящего чемпиона собачья покорность судьбе? И эта  глупая
отговорка - больше ничего не умею. Литинский тоже был чемпионом, он тоже
жил боксом, а сейчас заслуженный тренер,  уважаемый  в  городе  человек.
Представить его на побегушках у какого-то дельца совершенно  невозможно!
Что же случилось с Роговым?  Алкогольная  деградация,  распад  личности,
усугубленный черепно-мозговыми травмами? Сколько раз он бывал в нокауте?
А просто пропускал тяжелые удары? Литинский прошел через все это, но  он
никогда не пил. И никогда не делал ставку только на силу...
   В кармане шуршала повестка, и без того нервозное настроение усугубила
случайная ненужная встреча.
   Колпаков нашел уединенную скамейку, сел, сконцентрировал внимание  на
выбранной точке асфальта и начал привычную формулу самосозерцания...
   В суде пахло мастикой, архивной пылью, лежалыми бумагами и человечес-
ким горем. В комнате для свидетелей ждали вызова человек пятнадцать, об-
суждая вполголоса перипетии уголовных и гражданских дел.
   - ...Забор всегда стоял на одном месте, это после ремонта они  столбы
переставили, но не два метра, врать не буду...
   - ...Сама виновата - гуляла с кем ни попадя,  даже  домой  приводила,
вот и доигралась...
   - ...Будет хорошо вести - раньше выпустят, а станет  кочевряжиться  -
еще добавят.
   - ...Двадцать лет как родные, стала бы я с них расписку брать...
   - ...Какой-никакой, плохой, дурной, пьяный, рази можно  руку  рубить?
Это только басурманы ворам оттяпывали по локоть, по плечо, а у нас  рази
есть такой закон?
   Пожилая морщинистая женщина в простецки повязанном платочке  смахнула
слезы.
   - Отсидит, поумнеет, дак куда потом-то без руки? Новая небось не  вы-
растет!
   Ее не слушали - у каждого были свои заботы.
   - Свидетель Пинкина, просьба пройти в третий зал,  -  сказал  женским
голосом динамик внутренней связи.
   - Сейчас спрошу, есть такой закон - руки резать?
   Она поправила платочек и, скособочившись, прошмыгнула в высокую поли-
рованную дверь.
   Пинкина... И третий зал... Колпаков заглянул в повестку.  Точно.  На-
верное, мать... Не в себе или со странностями, а может, от  расстройства
плела всякую несуразицу.
   И снова накатило дурное предчувствие, появилось напряжение под ложеч-
кой, он расслабился, задышал низом живота и отрешенно сидел до тех  пор,
пока динамик не назвал его фамилию.
   И снова предчувствие не обмануло. Механически отвечая  на  вопросы  о
возрасте, семейном положении, месте жительства и работы, давая подписку,
рассказывая о событиях давно забытого вечера, оглушенный Колпаков  видел
только скрюченного за массивным деревянным барьером ссохшегося  человеч-
ка, которого ни в жизнь не узнал бы на улице, потому  что  у  него  была
другая прическа, голос, а главное - сам он был другой, жалкий, со  смор-
щенным лицом и уменьшившимся телом, ибо правый рукав пиджака,  пустой  и
плоский, был зашпилен большой английской булавкой под мышкой.
   Ужас, охвативший Колпакова при виде искалеченного  им  парня,  вызвал
тошноту и головокружение, он вспотел, речь сделалась убогой и косноязыч-
ной, он с трудом выдавливал слова, начисто забыв о  необходимости  само-
контроля.
   - Не волнуйтесь, свидетель. - Судья сделал знак рукой,  и  миловидная
девушка-секретарь поднесла Колпакову стакан воды.
   Проявление заботы удивило, потому что он чувствовал себя преступником
и ожидал, что вот-вот на него наденут наручники.
   Напившись, Колпаков перевел дух, немного опомнился и включил механизм
самоуспокоения. Хотя и с трудом, но удалось привести себя  в  норму,  он
закончил дачу показаний и, чтобы отвлечься, стал оглядывать почти пустой
зал, избегая смотреть на скамью подсудимых.
   - Какие есть вопросы к свидетелю?
   У добродушного толстяка-прокурора вопросов не было, но адвокат -  мо-
лодой человек, одетый подчеркнуто строго и старомодно, - уставил в  Кол-
пакова указательный палец.
   - Вы спортсмен, тренер по карате, об этом писали в газетах, физически
вы сильнее подсудимого... - Палец описал полукруг и снова обличающе уст-
ремился на Колпакова. - Почему вы не избрали такого способа  задержания,
который не связан с причинением телесных повреждений?
   Колпаков вспомнил, что, поставив блок, подумал - все,  дело  сделано,
но противника положено добивать, и он не смог остановиться... Или не за-
хотел?
   - Видите ли... - промямлил он. - Все происходило  очень  быстро...  И
потом нож...
   - Но вы обладаете специальной подготовкой, отличаетесь завидным хлад-
нокровием и отменной реакцией - об этом тоже писали, а  мой  подзащитный
был нетрезв, заторможен и вряд ли представлял для  вас  серьезную  опас-
ность и мог напугать!
   - Правильно! Зачем калечить? - выкрикнула Пинкина, и судья сделал  ей
замечание, но она не успокоилась. - Нету такого закона, чтоб руки  обла-
мывать!
   - Скажите, вы могли обезоружить подсудимого другим способом?  -  про-
должал адвокат. - Не причиняя существенного вреда?
   - Дал бы в зубы - и все дела! - процедил подсудимый, сверля Колпакова
ненавидящим взглядом. - Я еле на ногах стоял!
   Судья постучал связкой ключей по столу.
   - Не знаю... Одно дело сейчас обсуждать, другое - там...
   - У подсудимого есть вопросы?
   - Чего спрашивать! Ну ладно, тут я виноват, сам с ножом бросился, а в
больнице? Этот бородатый коновал нарочно напортачил, все бандитом  обзы-
вал и в землю грозил вогнать... Жаль, нету его  здесь,  вот  кому  охота
вопрос задать! Да хрен с ним, руку все одно не вернешь!
   - Так пусть платят обе за инвалидность! - возмущенно вскочила  Пинки-
на, и судья опять постучал по столу.
   Потом выступал прокурор. Он говорил об опасности хулиганства, о граж-
данском долге, о праве любого человека пресекать преступные проявления и
заключил, что, обороняясь от вооруженного преступника,  Колпаков  вправе
был причинить ему вред, тем более что травматическая ампутация руки выз-
вана медицинскими осложнениями и предвидеть такого  результата  Колпаков
не мог.
   Логичные и правильные  доводы  прокурора  Колпакова  не  успокоили  -
сам-то он знал: можно было использовать любой из десятка менее  жестоких
приемов, и рука Пинкина осталась бы на месте.
   Он не стал ждать оглашения приговора и, выходя  из  зала,  чувствовал
обжигающий спину взгляд.
   В коридоре Колпаков опустился на жесткую деревянную скамейку. Руки  и
ноги дрожали, так дрожала голова Гарандина после ошеломляющего удара.
   Он чувствовал, как прогибаются, хрустят,  ломаясь,  кости,  рвутся  с
треском, словно плотная мешковина,  связки,  выворачиваются  суставы,  и
почти осязаемо представил у себя в руках оторванную конечность. Его  за-
мутило, и он поспешно выбежал на улицу.
   Как же так... Он ведь не изверг, не злодей, мать растила его  добрым,
он не мучил животных, никогда не обижал слабых, не умел бить в лицо, ни-
кому не причинял вреда... Неужели только потому, что не мог причинить?
   Его любили товарищи, хорошо относились учителя в школе, уважали  пре-
подаватели в институте. О нем прекрасного мнения сослуживцы матери,  со-
седи, общие знакомые. Кто поверит, что он способен мимоходом, для забавы
искорежить жизнь совершенно незнакомому человеку?! Да он бы и сам  этому
не поверил! Не поверил?
   Колпаков прислушался к себе.
   Еще пять лет назад - пожалуй. Но потом... А ведь Гончаров прав  -  он
действительно изменился! Сейчас идея добить противника, вывести  его  из
строя любой ценой не вызывает внутренних возражений, напротив -  кажется
мудрой и правильной, поскольку воплощает основной принцип карате. И  ис-
калеченный Пинкин -  результат  его  нового  мировоззрения.  В  реальной
действительности идея оказывается менее привлекательной, чем в  постула-
тах Системы...
   Этот взгляд - беспомощный, ненавидящий взгляд  искалеченного  челове-
ка... Такой же, как у инвалида на костылях в ДФК...
   Колпакова прошиб холодный пот. Неужели всетаки Одуванчик - материали-
зация его ночных кошмаров?  Плод  давних  опасений,  причина  загнанного
внутрь комплекса вины, не дававшего покоя несколько лет после того  зло-
получного последнего их похода в "штат Техас"? Желтая  майка  с  крупной
цифрой 7 на спине... Крепкий быстрый парень, какого цвета  были  у  него
волосы? Перехлест пяткой в спину, чуть выше поясницы... Что может быть у
Одуванчика?
   Он вспомнил, как тот  качался  между  костылями,  приволакивая  ноги.
Травма позвоночника?! Нет, не может быть, совпадение... А Пинкин? Пинкин
- преступник, у него был нож, и, окажись ты менее  проворным,  раз  -  и
кишки наружу! Тогда бы твоя мать плакала сейчас  в  зале  суда!  Недаром
прокурор сказал: "... обороняясь, имел право причинить вред..."
   Но прокурор не знает, что все было кончено, когда ты блокировал руку,
этого не знает никто, кроме тебя! Почему же ты не  остановился?  К  чему
обманывать себя?
   Безрукий Пинкин, Одуванчик с поврежденным позвоночником, умерший Иван
Фомич, которого все считают твоей жертвой, и надо сказать, ты видел сво-
им опережающим зрением возможность инфаркта  у  полного,  апоплексически
красного проректора... Не много ли для доброго и вполне приличного моло-
дого человека?! Что скажет мать? Что скажут другие люди?
   Впервые в жизни Колпаков находился в состоянии, близком к  обморочно-
му. И ничего не мог с собой поделать. Он даже не думал,  что  тут  можно
чтото сделать, ибо все связанное с Системой казалось страшным и отврати-
тельным.
   Результаты регистрации инструкторов карате удивили членов  федерации:
на эту роль претендовали пятнадцать человек. Изучившие кустарные  самоу-
чители, когда-то где-то нахватавшие вершков, спешно  переквалифицировав-
шиеся борцы, боксеры, а то и просто резкие  спортивные  ребята,  умеющие
высоко подбросить ногу или сильно ударить кулаком.
   Все они считали, что освоили новый спорт достаточно и могут  трениро-
вать других. Однако квалификационные занятия показали  прямо  противопо-
ложное: низкий уровень базовой техники, полное незнание методики  прове-
дения тренировок, у некоторых - недостаточность  физической  подготовки.
Обычные плоды поспешности и самонадеянности.
   Встал вопрос: как с ними быть?  Габаев,  боящийся  утратить  исключи-
тельность и последовательно выступающий против увеличения числа инструк-
торов, предлагал разрешить  тренерскую  работу  только  Котову,  который
действительно выглядел лучше прочих.
   - А остальных разогнать к чертовой матери! - выразился он  с  обычной
грубой прямолинейностью, но конкретных мер не предложил.
   Между тем каждый из новоявленных "инструкторов" имел группу преданных
неофитов и вовсе не собирался сворачивать занятия, каким бы ни было  ре-
шение федерации. С другой стороны, федерация не видела реальных  возмож-
ностей закрыть самодеятельные секции.
   Поэтому было принято компромиссное решение:  обеспечить  контроль  за
деятельностью зарегистрированных секций и повышение мастерства их  руко-
водителей.
   "Сенсей" не возражали, правда, Котов сказал в кулуарах с  кривой  ус-
мешкой: выучил, мол, их на свою голову, теперь они меня учить хотят!
   Ту же мысль, но в более обтекаемой форме он повторил и  своим  бывшим
ученикам, доверительно сообщив, что все эти годы не стоял на месте, сей-
час успешно работает в "контакт", поэтому не следует ставить его на одну
доску с остальными.
   - Контактное карате запрещено, - ответил Колпаков, дав  ясно  понять,
что не собирается прошлые заслуги Котова переносить в сегодняшний день.
   А Габаев держался с ним уважительно и, отозвав  в  сторону,  долго  о
чем-то беседовал, стреляя по сторонам черными, блестящими, как  маслины,
глазами.
   Через некоторое время Колпаков, зайдя в зал после тренировки,  увидел
напряженную спину замершего в прямой стойке  Габаева  и  услышал  глухие
удары - Кулаков мерно и методично, как в мешок с  опилками,  бил  его  в
грудь и живот.
   Потом они поменялись ролями, бородач напрягся, а  Григорий  несколько
раз вонзил в него кулак так, что в кимоно на уровне солнечного сплетения
образовалась перекрученная вмятина.
   - С ума посходили?
   - Очень полезная штука. Гена. Во-первых, закаляет волю, учит  перено-
сить боль, держать удар. Во-вторых, развязывает руки в реальном бою: ес-
ли удар не очень опасен, можно принимать его на корпус и контратаковать,
не затрачивая времени на защиту.
   - В каком "реальном" бою? Ты где воевать  собрался?  Не  знаешь,  что
правила запрещают настоящие удары?
   - Это не для правил, для себя. И ребят на тренировках приучать буду -
пригодится. И ничего страшного тут нет, смотри!
   Он сделал партнеру знак приготовиться, мощно ударил. В животе у Кула-
кова екнуло.
   - А головой об стенку не пробовал? Еще  не  хватало  покалечить  друг
друга!
   - Не волнуйся, шеф, все будет в норме. Методика тренировок  предпола-
гает учет индивидуальных особенностей. Вовке ничего не сделается,  да  и
мне тоже, мы ребята неслабые.
   Он изо всей силы начал бить себя в грудь,  грудная  клетка  загудела,
как барабан.
   - Так делают гориллы. Или орангутанги, - съязвил Колпаков, но у Гриш-
ки была толстая кожа.
   - Вот видишь, шеф, сама природа подсказывает... Кстати, почти во всех
новых группах практикуют контакт. И ничего!
   - Ты меня удивляешь. С нарушениями правил нужно бороться, а не  пере-
нимать их! И можешь быть уверен - мы заставим всех тренироваться как по-
ложено!
   - Согласен, шеф, согласен. Но это будет трудно.
   Габаев оказался прав. Руководители самодеятельных секций без  энтузи-
азма относились к заботам федерации. Распространенное заблуждение  диле-
тантов - они считают, что все знают и умеют, значит, учиться незачем.
   Котов открыто отказался посещать занятия по повышению мастерства, ос-
тальные избегали явных демонстраций, но тренировались без охоты, с явной
ленцой избалованных чемпионов. Соответствующими были и результаты.
   Федерация решила проверить уровень возглавляемых ими  групп,  с  этой
целью на загородной спортивной базе организовали двухдневный сбор. Как и
следовало ожидать, итоги его оказались удручающими. В  довершение  всего
между секциями разгорелся спор о преимуществах различных школ и достоин-
ствах "сенсеев", который вылился в грандиозную драку с вывихами,  разры-
вами связок и переломами.
   Колодин схватился за голову,  Стукалов  кричал  про  плохую  воспита-
тельную работу, отсутствие контроля  за  секциями,  неправильный  подбор
спортсменов. Сбывались его мрачные предсказания - карате становилось не-
управляемым.
   Как раз в это время Всесоюзная федерация объявила об аттестации  тре-
неров в масштабе всей страны. Посланцы  местных  федераций  должны  были
пройти учебно-тренировочный сбор в столице, сдать экзамены,  после  чего
им присваивалась квалификация "тренер-инструктор по карате".  Лицам,  не
имеющим такого звания, тренировать кого-либо категорически запрещалось.
   Окладов поехать не смог: некому было заменить его на работе,  к  тому
же надвигалась сессия - он учился на вечернем в технологическом. Николай
болезненно переживал неудачу и просил Колпакова привезти подробные конс-
пекты.
   Зимин тоже не собирался в дорогу, хотя он и сослался на необходимость
завершения плановой темы, причина была в другом.
   - Честно говоря, не хочется, - пояснил он Колпакову. - Чувствую,  что
все идет как-то не так.
   - Что ты имеешь в виду?
   Зимин махнул рукой.
   - Нездоровый ажиотаж, просьбы, звонки, полуграмотные  "сенсеи",  дра-
ки... Это все так не похоже на то, о чем мы мечтали. Буду  тренироваться
у тебя в секции. Возьмешь?
   Колпаков грустно кивнул. Несостоявшееся братство разваливалось  окон-
чательно.
   Они поехали вдвоем с Габаевым. Петя Котов поехал тоже,  но  самостоя-
тельно - городская федерация не дала ему рекомендации  как  недостаточно
подготовлен