емист, бородат, могуч, когда он  говорил,  то  выдыхал
воздух с такой силой, что казалось, в бочкообразной груди работает  куз-
нечный мех.
   - Видишь снимок? Срослось неудачно, бывает. Надо ломать!
   - Несогласный я, и жена...
   - А то хуже будет, - раздраженно повысил голос  травматолог.  -  Чего
бояться? Делов на копейку, раз - и все!
   Он сжал в огромном кулаке карандаш, раздался хруст.
   - Вам, конечно, ничего, моя боль-то...
   Мужичок обреченно втянул голову в плечи и, неловко сморкаясь здоровой
рукой, шагнул к выходу.
   - Завтра и приходи, я мигом управлюсь, - напутствовал его  хирург,  а
когда дверь закрылась, по инерции договорил, обращаясь  к  Колпакову:  -
Разнылся из-за пустяков! Надо же быть мужчиной...
   Сам хирург, безусловно, считал себя  мужчиной.  Иссиня-черная  шерсть
выбивалась из-под не сходившихся на широких  запястьях  рукавов  халата,
курчавилась на шее, пучками торчала из ушей, и раз он еще завел бороду и
отпустил длинные завивающиеся локоны, значит, расценивал чрезмерную  во-
лосатость как несомненный признак мужественности.
   "Интересно, посчитал бы ты пустяком, если бы я тебе сейчас сломал па-
лец?" - подумал Колпаков, и, очевидно, хозяин кабинета почувствовал  его
настроение.
   - Что у вас?
   Впрочем, сухость вопроса могла быть обычной манерой разговора с посе-
тителями.
   - Вчера вечером к вам доставили парня с травмой руки...
   - Хулигана-то? Жаль, не на меня нарвался - сразу бы  в  морг  свезли.
Родственничек?
   - Я его задержал и, кажется, перестарался. Он сильно пострадал?
   - Вот люди! - Хирург яростно сверкнул круглыми, чуть навыкате глазами
и вскочил с места. - Людишки! Все подряд - либо слабаки, либо трусы, ли-
бо слюнтяи! Надо же! Поймал бандита и распустил сопли, ах, не сделал  ли
ему больно? Да эту мразь давить, в землю вгонять, головы отрывать! А  ты
проведать пришел, беспокоишься: сю-сю, сю-сю. Мужчина...
   Последнее слово он процедил с таким презрением, что Колпаков  не  вы-
держал.
   - Ты мужчина - по два раза руки ломать...
   Бородач подскочил вплотную. Колпаков разглядел дряблость и пористость
кожи.
   - Меня не задевай - по стенке размажу!
   Но Колпаков уже овладел собой.
   - А как же клятва Гиппократа? - И спокойно, как ни в чем  не  бывало,
предложил: - Давай лучше потягаемся, кто кому палец разожмет.
   Бородач мертвой хваткой вцепился в протянутую руку, дернулся,  напря-
гаясь, потом еще раз.
   - Не получается? - сочувственно спросил Колпаков. - Вот так надо...
   Одним рывком, хотя и с трудом, он разогнул толстый палец  противника.
Тот ошеломленно моргал, не понимая, как мог проиграть  там,  где  обяза-
тельно должен был выиграть. Ярость  улетучилась  бесследно,  ее  сменила
растерянность. Оказалось, что  хирург  моложе,  чем  кажется  на  первый
взгляд, - не больше тридцати.
   - Как же это ты? Ну-ка, покажи руку...
   Травматолог профессионально осмотрел  кисть  Колпакова,  отметил  два
шрама - следы перелома, потрогал окостеневшие мозоли у основания  первой
и второй фаланг..
   - А-а-а... Извините за грубость, сенсей...
   Колпаков чуть улыбнулся.
   - В курсе?
   Бородач почтительно кивнул.
   - В институте была секция, да меня этот узкоглазый не взял.  Не  знаю
почему - я и штангой занимался, и боксом, физическая  подготовка  -  дай
Бог...
   "Ясно почему", - подумал Колпаков и перешел к делу.
   Через пять минут Колпаков покинул травмпункт. Хирург проводил его  до
выхода из больницы, с непривычной для самого себя вежливостью  попрощал-
ся. Внешне расставание выглядело вполне дружеским, хотя нельзя было ска-
зать, что они остались вполне довольны друг другом.
   Колпаков испытывал к новому знакомому глухую неприязнь, хотя  и  свя-
занную с его комплексом сверхполноценности, но вызванную не этим, а  ка-
ким-то запрятанным в подсознание обстоятельством, докопаться до которого
он сейчас не мог.
   А могучий бородач, глядя в удаляющуюся спину Колпакова, с раздражени-
ем думал, что слюнтяйство и сентиментальность свойственны  даже  сильным
людям. На кого же в таком случае можно ориентироваться в этом мире?
   Колпаков свернул за угол, травматолог швырнул на мостовую  недокурен-
ную сигарету, длинно сплюнул и недоумевающе покрутил головой.
   "И охота было ему тратить зря время!"
   Но бородач ошибался: Колпаков ничего не делал напрасно.
   В институт он пришел как всегда - за десять минут до  начала  работы.
Вчерашние страсти еще не улеглись: некоторые разговоры при его появлении
смолкали, сторонники Ивана Фомича демонстративно отворачивались, против-
ники - столь же демонстративно приветливо здоровались.
   На кафедре еще никого не было, и Колпаков толкнул дверь соседнего ка-
бинета - заведующий любил работать утром. И точно - Дронов  оказался  на
месте. Он положил ручку, посмотрел внимательно, будто раздумывая, привс-
тав, протянул руку, жестом пригласил сесть напротив.
   - Послушай, Геннадий, ты сам решил выступить или тебе кто-то  подска-
зал?
   - Кто мне мог подсказывать? - напряженно спросил Колпаков.
   Шеф во многом был старомоден, и если видел в ком-то хотя бы тень  не-
порядочности, такой человек переставал для него существовать. К тому  же
он страдал чрезмерной мнительностью и мог заподозрить то, чего на  самом
деле нет.
   - Мало ли кто! Институт кишит интриганами. Вместо занятий наукой  они
изощряются в склоках и сплетнях - еще бы, ведь снискать славу здесь куда
легче! Иван Фомич когда-то был крупным ученым, но, к сожалению,  послед-
ние десять лет погряз в этой трясине. И стал большим мастером, да-да...
   Илья Михайлович тяжело вздохнул и дунул на поверхность стола,  очищая
ее от видимых только ему соринок.
   - С ним никто не мог тягаться, все недруги оказывались  бессильны,  и
вчерашнее обсуждение тоже кончилось бы ничем... - Дронов посмотрел  Кол-
пакову прямо в глаза. - И вдруг на сцене появляется зеленый юнец с горя-
щим взглядом и убийственными, безошибочно нацеленными аргументами и сва-
ливает монументальную фигуру с пьедестала. Да с каким грохотом!
   Дронов сделал паузу и многозначительно похлопал ладонью по стопке ис-
писанных фиолетовыми чернилами листов.
   - Естественно, возникает вопрос, откуда взялся этот  прыткий  молодой
человек, кто вложил ему в руки оружие, чью силу чувствует он  за  собой,
кто, опытный и авторитетный, стоит за ним, придавая смелость  и  уверен-
ность?
   Ощущая неприятное волнение. Колпаков расслабился и перешел на дыхание
низом живота.
   - И ответ у многих готов: Дронов! Вот кто направлял своего ученика! В
интригах примитивное мышление свойственно не только низким умам, к  тому
же известная логика в таком объяснении есть. Но я тебя ничему, кроме ра-
диофизики, не учил! Потому и спрашиваю: кто?
   - Разве я сказал нечто неизвестное? - Голос Колпакова  звучал  совер-
шенно ровно. - Просто все считают, что некоторые вещи  следует  обходить
молчанием, и старательно делают вид, будто их вообще  не  существует.  А
мне это надоело! Почему кто-то должен был специально учить меня  сказать
правду? Или вы считаете, что сам я на это не способен?
   - Гм... Но... Как бы это лучше выразить... Откуда такая смелость? Да-
же не так... я вовсе не считаю себя трусом, но молодому человеку, не за-
щищенному степенями, званиями и прочими  регалиями,  обычно  свойственна
осторожность... Иногда это качество еще  называют  благородным.  Поэтому
твоя эскапада нетипична и вызывает удивление...
   - Охотно объясню, - перебил Колпаков. - Я уже почти семь лет  занима-
юсь особой тренировкой духа по восточной методике...
   - Духа? - изумился Дронов. - Вы с ума сошли! Не  хотите  же  вы  ска-
зать...
   - Не волнуйтесь, Илья Михайлович, материалистическое  начало  во  мне
незыблемо. Просто неточно выразился: тренировка тела,  но  и  укрепление
характера...
   - Это другое дело... - пробурчал профессор.
   - И сейчас мне "осторожность" и "благоразумие", о которых вы  говори-
ли, представляются тем, чем являются в действительности -  обычной  тру-
состью!
   Дронов ничем не выразил несогласия.
   - А бороться с ней можно только одним способом - сделать то, чего де-
лать не хочется. Я почувствовал, что спокойней отсидеться молча, и пере-
силил себя - встал и выступил.
   - Гм... Такое, конечно, и в голову никому не пришло. Мы  вчера  долго
беседовали  с  ректором,  и  Петухов  был,  и  Гавриленко,  весь  "треу-
гольник"... Ты известен как чрезвычайный рационалист, из того и  исходи-
ли... Фомичу больше не работать, на его место, и это ни для кого не сек-
рет, пойдет Дронов, - профессор чуть наклонил голову, будто  представля-
ясь. - На заведование кафедрой тоже один кандидат  -  Гончаров.  Неплохо
иметь друга непосредственным начальником, а научного руководителя - пер-
вым проректором и председателем совета?
   Колпаков дернулся, порываясь вскочить с кресла, но все же остался  на
месте.
   "Два часа медитации в день, неврастеник", - сказал он себе,  а  вслух
хладнокровно спросил:
   - Какие же поступки, уважаемый учитель, дали  вам  основание  считать
меня расчетливым мерзавцем?
   - Ну, зачем же так? Я сказал, что твой рационализм тут  ни  при  чем,
скорее - юношеский максимализм и стремление к  справедливости,  товарищи
со мной согласились... А сегодня я просто хотел проверить свои сомнения,
точнее, опровергнуть их твоими аргументами. Извини, если этим тебя  оби-
дел.
   - Не стоит, все нормально.
   Действительно, полное самообладание, хороший пульс...
   - Однако и выдержка у тебя, Геннадий! - преувеличенно  весело  сказал
профессор. - Что там у тебя за система? Может, и мне поучиться  на  ста-
рости лет, а то на советах так иногда и ждешь, что кондрашка хватит!
   Дронов несколько принужденно рассмеялся. Он  изо  всех  сил  старался
загладить последствия неприятного разговора.
   - Приходите сегодня вечером, - Колпаков  положил  на  стол  пригласи-
тельный билет, потом добавил еще несколько. - А эти предложите  кому-ни-
будь. Может, Петухов или Гавриленко заинтересуются, а  может,  и  сам...
Колпаков показал пальцем вверх. - Будет очень наглядно, если у кого  ос-
тались сомнения - сразу рассеются. Тем более что я активно участвую...
   - Никаких сомнений! - замахал руками Илья Михайлович.  -  Теперь  все
понятно, я подтвержу товарищам свое вчерашнее мнение...
   Профессор Дронов был рад, что все хорошо кончилось. Он не любил  оби-
жать людей, причинять кому-либо боль. Поэтому система Геннадия Колпакова
для него совершенно не годилась.
   Выйдя из кабинета заведующего, Колпаков не  вернулся  на  кафедру,  а
направился в конец коридора, свернул за угол и оказался в крохотном  ту-
пичке у пожарной лестницы, с окном, выходящим во внутренний двор  инсти-
тута. Глядя на вымощенный серыми и коричневыми плитами пустынный прямоу-
гольник, Колпаков задумался.
   Он сказал Дронову правду - выступая против Ивана Фомича, он  действо-
вал почти рефлекторно: сработала неприязнь к  этому  надутому  демагогу,
злость на молча прячущих глаза "благоразумных" и, конечно, привычка  ло-
мать собственные слабости.
   Но, вставая с уютного, такого неприметного в общей массе стула, прив-
лекая внимание настороженно затихшего зала и беспокойно  зашевелившегося
президиума, он увидел и те благоприятные для себя последствия, о которых
говорил Илья Михайлович Дронов. Увидел вторым зрением, со  стороны,  как
научился видеть результат еще не нанесенного мощного атеми,  нацеленного
в самую уязвимую точку противника.
   Что же было первичным? Неужели неосознанно закрепленный на  подсозна-
тельном уровне рационализм? И тогда он, Геннадий Колпаков, не  властелин
своего духа, а марионетка Системы, используемой последние годы  как  раз
для того, чтобы очиститься от присущих человеку недостатков и безукориз-
ненно владеть собой...
   По двору прошел Веня Гончаров, и поток неприятных  размышлений  прер-
вался.
   Чушь! Колпаков повернулся к красному пожарному щиту, обозначил цуки в
конусообразное ведро, четко зафиксировав кулак в нескольких  миллиметрах
от шершавой поверхности. Чушь! Взвинтив еще несколько прессующих  воздух
ударов в свои сомнения, Колпаков не торопясь двинулся обратно,  на  ходу
приводя к норме чуть участившееся дыхание - он всегда стремился к  абсо-
люту.
   Гончаров уже сидел за своим столом.
   - Поспешите, Геннадий Валентинович, через пять минут звонок,  а  надо
еще подготовить оборудование. Я только что дал старосте ключ, но вы лич-
но проследите, чтобы все было в порядке.
   - Хорошо, Вениамин Борисович.
   На первом курсе молодой, неостепененный ассистент Гончаров проводил с
ними лабораторные занятия, а после урочных часов возился со своей  уста-
новкой. Геннадий заинтересовался,  начал  помогать,  постепенно  увлекся
по-настоящему, да так и пошел в кильватере.
   Их сотрудничество оказалось плодотворным и  взаимовыгодным:  экспери-
ментальная часть одного из параграфов диссертации Гончарова стала курсо-
вой работой Колпакова, в институтском сборнике появилось несколько напи-
санных в соавторстве статей. Через год Гончаров защитил кандидатскую,  а
еще через три  Колпаков  -  дипломный  проект.  Кроме  того,  они  стали
друзьями, а это значило не меньше, чем все остальное.
   Колпаков аккуратно повесил в шкаф пиджак,  надел  отглаженный  халат,
перед зеркалом тщательно застегнул пуговицы и завязал пояс. Он уже взял-
ся за ручку двери, как Гончаров сказал вслед:
   - Слышал новость? Наконец решился вопрос  с  кооперативом,  в  начале
следующего года закладываем. Может, тебе есть  смысл  не  ожидать  слома
своей хибары, а вступить в пайщики?
   Лаборантка вышла, они остались наедине  и  могли  позволить  неофици-
альный тон.
   - А деньги на первый взнос? Разве что в лотерею повезет!
   - Я займу. И без процентов.
   - Спасибо, Веня. Но долг надо отдавать, а я сам  еле  свожу  концы  с
концами. Так что, если внезапно не разбогатею, придется ждать сноса.
   Колпаков прошел в лабораторию. Работа продвигалась полным ходом: Вася
Савчук успел разъяснить задание, нарисовал на  доске  схему  собираемого
устройства, распределил ребят по стендам.
   - Вечером останемся? - Взгляд у Савчука чистый и пытливый.
   - Нет. Сегодня нет. Но я принес тебе пару интересных  статей,  можешь
использовать этот метод расчета частотных характеристик.
   Савчук под руководством Колпакова готовил работу на институтский кон-
курс. История повторяется. А Гончаров уже доцент, и докторская на  выхо-
де... Дай Бог...
   Колпаков проверил правильность монтажа схем и разрешил перейти к  из-
мерениям, а сам заперся в лаборантской и полчаса просидел на пятках, от-
решившись от всего земного.
   Только после этого исчезла скрытая, но все же ощущаемая  неудовлетво-
ренность от допущенного утром нарушения распорядка.
   В перерыве Колпакова пригласили к телефону. Он удивился, так как  се-
годня не ждал звонков.
   - Здравствуй, Геннадий! - Голос Лены звучал звонко и весело. Лед тро-
нулся? - Ты не перестал быть волшебником? Тогда достань еще три  билета!
У нас ужасный ажиотаж, а подружки хотят пойти... Сделаешь?  Молодец,  ты
меня не разочаровал! Ну, хорошо, до вечера...
   Разговор вызвал у Геннадия двойственное чувство. Давая Лене свой  те-
лефон, он не надеялся, что она станет ему звонить, да еще  так  скоро...
Можно было порадоваться, но откровенно практичная направленность  беседы
портила настроение. На помощь пришла Система.
   "Маленькая победа лучше большого поражения". Фраза  всплыла  в  мозгу
сама, оставалось повторить ее десять раз, медленно, по слогам,  вдумыва-
ясь в смысл. И Колпаков ощутил удовлетворение: он сумел пробудить в Лене
интерес к себе, а это только первый важный шаг.  Настроение  восстанови-
лось.
   В середине дня Колпакова вызвал Дронов.
   - Оказывается, ты решителен не только на собраниях. К тому  же  чрез-
мерно скромен. Ну-ну... Вот товарищ хочет с тобой поговорить...
   Илья Михайлович, улыбаясь, похлопал его по плечу и вышел, оставив на-
едине с худощавым парнем, уверенно сидевшим в профессорском кресле.
   - Капитан Крылов,  из  Центрального  райотдела  милиции,  -  привычно
представился тот, доставая из папки  официальный  бланк,  оттиснутый  на
грубой серой бумаге.
   Колпаков рассказал о событиях прошлого вечера, прочитал  составленный
капитаном протокол, расписался.
   - Подробно записано.
   - Вы же основной свидетель.
   - Почему? Там стояла целая толпа!
   - Зеваки. Только глазеть любят. Вмешаться  боятся,  показания  давать
ленятся. Так и живут всю жизнь в сторонке.
   Крылов пренебрежительно махнул рукой.
   - Черт с ними. Покажите лучше, как вы взяли его на прием.
   Колпаков показал.
   - Ага... Мы пользуемся другим: аналогичный захват, потом  отвлекающий
удар левой в лицо и локтевой сустав на изгиб через предплечье...  Эффек-
тивность та же, но контролируется сила нажима, потому, как правило, уда-
ется обойтись без травм. А вы уложили его на операционный стол. В горяч-
ке?
   Колпаков, глядя в сторону, кивнул.
   Перед закрытой кассой уныло толклась очередь, рассчитывающая  на  до-
полнительные билеты. Разрезав ее плечом. Колпаков открыл дверь служебно-
го входа, кивнул старушке у столика с телефоном, в раздевалке надел  ки-
моно и присоединился к ребятам, разминающимся в пыльном полумраке  отго-
роженной тяжелым занавесом сцены.
   Разогрев мышцы, Колпаков слегка раздвинул плотную, напоминающую  плюш
ткань. Открытый, без крыши, поднимающийся амфитеатром зал  был  заполнен
до предела. Он скользнул взглядом по первым рядам - пригласительные сюда
раздавали членам оргкомитета.
   Лену с подружками отыскал сразу. Веселые, оживленные,  нарядные,  они
ярким пятном бросались в глаза.
   Дронов и Гончаров, лаборантка кафедры, Вася Савчук, несколько  препо-
давателей - видно, шеф распределил билеты...
   Колпаков вспомнил, что он собирался сделать, да так и не  удосужился,
- пригласить мать. Впрочем, ей всегда некогда, да и неинтересно.
   Монументом силы выделялся во втором ряду бородатый  хирург.  Колпаков
снова испытал к нему непонятную антипатию и отошел от занавеса.
   Перебрал кирпичи, квадраты и прямоугольники неструганых досок, прове-
рил устойчивость  изготовленной  Окладовым  у  себя  на  заводе  опорной
конструкции, попробовал, легко ли раздвигаются лапы держателя.
   - Порядок? - подмигнул Николай.
   - Да вроде.
   - Даром, что ли, у меня пятый разряд! - Окладов поставил на стол  ап-
течку и графин с водой.
   - А вы сомневаетесь, щупаете, Гришка своими ручищами все  перевернуть
пытался... Выдержит!
   - Готовы?
   За кулисы вышел Колодин. Строгий черный костюм председателя городской
федерации резко контрастировал с белым, свободного покроя кимоно.
   - Будем начинать.
   Следом появился председатель спорткомитета Стукалов, зампред  федера-
ции бокса Добрушин, мастер спорта международного класса по боксу Литинс-
кий, чемпион республики по самбо и дзюдо Таиров,  быстрый  и  энергичный
Володя Серебренников из горкома комсомола.
   Все по очереди здоровались с четверкой участников и рассаживались  за
длинным, покрытым зеленым сукном столом в углу сцены.
   Последними пришли корреспонденты местных газет с фотокамерами на  из-
готовку.
   - Со вспышкой не снимать, - встревоженно предупредил Габаев. -  И  не
отвлекать, особенно в момент сосредоточения!
   - Все собрались?
   Колодин махнул рукой, занавес раздвинулся.
   Колодин представил публике сидящих в  президиуме,  потом  участников.
Парни в кимоно коротко поклонились и опустились на пятки. В зале пронес-
ся шумок удивления.
   - Как вы уже знаете из газет, недавно  создана  Всесоюзная  федерация
карате, таким образом, получил права гражданства новый,  оригинальный  и
необычный вид спорта, - обратился Колодин к собравшимся. -  Его  необыч-
ность состоит в том,  что  путем  специальных  тренировок  тела  и  воли
спортсмен получает возможность высвобождать  скрытые  запасы  энергии  и
концентрировать их, добиваясь феноменальных результатов. Напр