ализовывать неминуемую угрозу. И  всегда  рассчитывал  только  на  свои
силы.
   Сидя в отведенной  ему  гостевой  комнате,  Верлинов  держал  на  коленях
тяжелый всеволновой "Грюндиг" и слушал новости "Би-би-си" на русском  языке.
Судя по выговору и отсутствию акцента, у микрофона сидел бывший земляк.
   "...На   перегоне   Хасавюрт   -   Гудермес   остановили   скорый   поезд
"Тегеран-Москва", ограбили пассажиров. В одном из купе бандитам было оказано
сопротивление: двое неизвестных открыли огонь, убив трех  налетчиков,  после
чего "национальные гвардейцы"  расстреляли  состав  из  автоматов.  Источник
сообщает о многочисленных жертвах, точное число которых властями скрывается.
МИД Чеченской республики в ноте протеста  назвало  случившееся  "провокацией
российских спецслужб". Это не первое ограбление  проходящего  по  территории
Чечни поезда. Официальная Москва, как и раньше, сохраняет молчание".
   - Проститутки! - не сдержался  Верлинов.  В  приоткрытую  дверь  заглянул
Христофор.
   - Ты что-то сказал?
   Взгляд хозяина скользнул по комнате и будто зацепился о небольшой предмет
- изящный "маузер" в замшевой кобуре, небрежно брошенный на кровать,  словно
никчемная, совершенно ненужная вещь.
   - Выругался. В России грабят поезда, а власти не принимают никаких мер.
   Христофор понимающе кивнул.
   - Это непорядок.
   Он хотел еще что-то сказать, но передумал и прошел в свой кабинет.
   Верлинов убавил звук и впился взглядом  в  панель  приемника.  Точнее,  в
вольтметр, вмонтированный  в  панель  и  недавно  подвергнувшийся  небольшой
переделке. Здесь строго выдерживаются параметры напряжения, гостевая комната
и кабинет хозяина находятся на одной электричес-кой линии,  в  которой,  что
очень важно, отсутствуют самопроизвольно отключающиеся потребители  энергии.
Тонкая стрелка замерла на мелко градуированной шкале.
   В конце коридора хлопнула дверь.  Звука  выдвигаемого  засова  слышно  не
было,  но  Верлинов  знал,  что  Григориадис  перед  началом  работы  всегда
запирается и зашторивает окна. Похвальная предосторожность.
   Стрелка  провалилась  влево  -  Христофор  включил  компьютер.   Верлинов
напрягся, мобилизовав все внимание и память. Стрелка едва заметно  дрогнула.
Раз, другой, третий... На четверть деления, половину,  три  четверти...  Еле
различимые движения черного волоска с трудом фиксировались взглядом.  Обычно
при  электронном  контроле  используются  особо  чувствительные  датчики   и
компьютерные системы с особой программой.  Это  позволяет  считывать  текст,
набираемый на контролируемой ЭВМ.
   Сейчас роль датчиков играли глаза Верлинова, усиленные очками в плюс  две
диоптрии,  а  вместо  аналитического  компьютера  использовался  далекий  от
совершенства человеческий мозг. Поэтому и задача, которую он поставил  перед
собой, была гораздо скромнее: прочитать одно  слово.  Только  одно.  Пароль,
открывающий доступ к защищенным файлам.
   Верлинов уже неделю контролировал компьютер Григориадиса. После включения
и перед началом работы стрелка вольтметра колыхалась  шесть  раз,  причем  в
одних и тех же пределах. Значит, пароль не меняется  и  в  нем  шесть  букв.
Верлинову  удалось  зафиксировать   четыре   номинала   отклонений.   Сейчас
обостренное восприятие установило пятое: чуть меньше полутора делений шкалы.
Шестое оставалось расплывчатым - то ли ноль  семь,  то  ли  ноль  девять,  а
иногда ему казалось,  что  единица.  Конечно,  и  полученные  значения  были
приблизительными, окончательно подбирать соответствующие им буквы предстояло
непосредственно  на  аппарате.  Верлинов  надеялся,   что   время   позволит
отшлифовать собранные данные. Но он ошибался.
   Роберт Смит вызвал Джентльмена  на  встречу  сигналом  экстренной  связи.
Григориадиса это насторожило. В последнее время американец не проводил  даже
плановых встреч, как будто уклонялся от контактов со своим агентом.
   В условленный  час  к  дрейфующей  "Марии"  подошел  катер  на  подводных
крыльях. Против обыкновения Смит не  поднялся  на  палубу,  а  взмахом  руки
предложил агенту сойти к нему. Через несколько минут встревоженный Христофор
сидел в небольшой уютной кабине,  где  два  человека  могли  разместиться  с
трудом, если только они не были влюбленной парочкой. Американец расположился
напротив, их колени соприкасались, и тому пришлось принять  неудобную  позу,
чтобы нарушить располагающий к интиму контакт.
   - Я выяснил, для кого вы просили паспорт, - без предисловий начал Смит. -
Прояснил и неясный московский эпизод в вашей биографии.
   Джентльмен вспотел. Не столько от страха, сколько от стыда -  седовласого
патриарха островной сети ЦРУ  поймали  как  мальчишку,  мастурбировавшего  в
школьном туалете.
   - Вы задолжали  КГБ  и  теперь  отрабатываете  долг.  Но  как  мы  должны
отнестись к проблемам такого рода?
   - Вы ошибаетесь, - привычно сказал Христофор, чтобы  выиграть  время.  Он
прекрасно  понимал,  какой  должна  быть  реакция  ЦРУ   на   разоблаченного
"двойника". В лучшем случае его сдадут греческому  правосудию,  в  худшем  -
уничтожат. Возможно, прямо сейчас.
   - У вас  только  один  выход.  -  Обычно  доброжелательный  и  улыбчивый,
американец  смотрел  жестко,  с  нескрываемой  угрозой.  -   Отдать   своего
московского приятеля. И пусть вас не мучит совесть - ведь именно он  склонил
вас к предательству!
   Христофор молчал. Он думал, что все  неприятные  моменты  жизни  остались
позади. Перемена убеждений, ложь, предательство,  обусловленная  сиюминутной
выгодой неблагодарность... Пока человек молод, беден и неизвестен, ему часто
приходится идти на компромиссы с собственной совестью. Иногда это  входит  в
привычку, иногда нет. В первом случае никаких проблем не возникает до  самой
смерти:  каждая  новая  подлость  дается  легче  предыдущей.  Во  втором   -
спасительная память окутывает прошлое дымкой забвения,  спасая  от  душевных
мук.
   Сейчас Джентльмен вновь  оказался  перед  жестоким  выбором.  Когда  тебе
стукнуло шестьдесят, ты обеспечен и хорошо известен в  определенных  кругах,
позабыл о прошлом и уверен, что  уж  теперь-то  всегда  будешь  поступать  в
соответствии со своими убеждениями, возвращаться к грехам молодости,  а  тем
более повторять их, чертовски не хочется...
   - Только один выход! - повторил Смит. - Мое  задание  санкционировано  на
самом верху, и все помехи будут безжалостно устраняться!
   Джентльмен не выдержал тяжелого  взгляда  офицера  ЦРУ.  Бордовая  обивка
диванов идеально подходила для того, чтобы замаскировать следы крови. И яхта
вместе с командой уйдет на дно за двадцать минут.
   - Что я должен делать? - глухим голосом спросил он.

   ***
   Раздолбанный товарняк  с  грохотом  несся  по  ночной  кавказской  степи.
Пронизывающий ветер  пробирал  до  костей.  Карпенко  и  Королев  наполовину
зарылись  в  щебень,  но  это  мало  помогало.  Впрочем,  опасность   погони
беспокоила их гораздо больше, чем  холод.  Они  знали,  с  кем  имеют  дело.
Убийство сородичей здесь не прощают.
   Когда поезд миновал станцию Хасавюрт, Королев ослабил  сжимающие  автомат
пальцы. Криминально-анархическая Чечня  осталась  позади,  Дагестан  все  же
право-послушная  территория  России.  Более  опытного  Карпенко  пересечение
невидимой границы не успокоило: когда в стране не  действуют  законы,  банда
вооруженных головорезов может настигнуть и убить где угодно.
   Он был прав. Параллельно железнодорожному полотну несся "КамАЗ",  набитый
жаждущими мести "волками ислама".
   - Давай быстрей! Обгоняй и становись поперек рельсов! - Сидящий в  кабине
Бадыр вдавил ствол в ребра онемевшему от страха водителю.
   Но  выполнить  такой  маневр  было  непросто.  Лишь   через   восемьдесят
километров удалось  достаточно  оторваться  от  поезда  и  найти  подходящий
переезд. Грузовик затормозил, перекрывая путь. Бадыр вырвал  из  замка  ключ
зажигания и выбросил в темноту. Водитель заплакал.
   - Машину разобьет, чем семью кормить буду? У меня четверо детей... Мы  же
мусульмане...
   - Тебе паршивая машина дороже наших товарищей?!
   Пошел вон, собака!
   Сильный удар в лицо  выбросил  шофера  из  кабины.  Вдали  показался  луч
прожектора. Через несколько минут раздался скрежет аварийного торможения.
   - Цепью вдоль дороги! - скомандовал Бадыр. - Смотрите, чтоб не ушли!
   "Гвардейцы" бросились вдоль  насыпи  навстречу  приближающемуся  составу.
Первым бежал низкорослый рябой Гетгаз. Он недавно примкнул к отряду  Идигова
и очень хотел отличиться для укрепления авторитета. Удобного случая  все  не
представлялось, но Гетгаз не убавлял рвения.
   Когда резко заскрипели тормозные колодки и сила инерции прижала замерзших
москвичей к острой щебенке, они сразу все поняли.
   - Совсем охуели! - выругался Королев, щелкая предохранителем автомата.  -
Скоро они и в Подмосковье будут поезда останавливать!
   - Быстро прыгаем! - Карпенко не тратил  время  на  пустые  разговоры.  Он
очень жалел, что потерял автомат.
   Не дожидаясь, пока упадет скорость, они по очереди спрыгнули  с  железных
ступенек платформы и покатились  под  откос.  Умение  группироваться  спасло
тренированные  тела  от  переломов,  но  щебенка  насыпи  разорвала  одежду,
исцарапала кожу. Товарняк проскрежетал мимо и  через  сто  пятьдесят  метров
остановился.
   "Волки" хищно бросились осматривать платформы  и  вагоны.  Но  Гетгаз  не
поддался общему порыву. Повинуясь звериной интуиции, он побежал  в  темноту,
туда, где поезд начал торможение. Ноздри раздувались, будто фильтруя запахи,
уши вслушивались в звуки ночной степи. Ему показалось, что с  левой  стороны
насыпи раздался отдаленный топот бегущих  людей.  Он  лег  на  землю.  Вдали
светились огоньки какого-то села. Через некоторое время на фоне желтых точек
мелькнули два силуэта. Уперев магазин автомата в  подмерзшую  землю,  Гетгаз
дал несколько очередей. Он не видел мушки и бил  наугад,  подавая  товарищам
знак, что цель обнаружена. Угрожающе завывая, "волки" кинулись в погоню.
   Улицы села  были  пустынны,  окна  домов  наглухо  закрыты  ставнями,  за
высокими заборами  бесновались  свирепые  псы.  Карпенко  понимал,  что  они
опережают преследователей на каких-то  десять  минут.  Когда-то  можно  было
постучать в  любой  дом  и  получить  защиту:  по  горским  обычаям  путник,
попросивший  помощи,  берется  под  покровительство.  Даже   кровный   враг,
переступив порог, становится гостем, и  хозяин  обязан  защищать  его  ценой
своей жизни. Но за последние годы многое изменилось, генерал не был  уверен,
что сейчас кто-либо пустит ночью в дом вооруженных незнакомцев. К тому же он
не хотел подвергать посторонних людей риску.
   Они   пробежали   несколько   кварталов,   сопровождаемые   лаем   собак.
Перебудораженный поселок не подавал признаков жизни.
   - Похоже, центральная улица. - Королев ткнул рукой  в  сторону  скопления
фонарей. - Там должен быть сельсовет, милиция...
   Карпенко скептически вздохнул, вытер исцарапанное, вспотевшее лицо.
   - Пойдем глянем...
   Предчувствие подсказывало, что в конце концов рассчитывать  им  предстоит
только на свои силы.
   Через несколько минут они выбежали на небольшую  площадь  и  почти  сразу
наткнулись на одноэтажный домик из красного кирпича  с  вывеской  "Милиция".
Стальная дверь оказалась  запертой,  Карпенко  забарабанил  кулаком,  нервно
оглядывающийся  Королев  несколько  раз  бухнул  по   металлическому   листу
автоматным прикладом. Дверь загудела.
   - Кто хулиганит? - раздался наконец деланно решительный, но подрагивающий
голос. - Лучше по-хорошему уходите!
   - Мы из Москвы, из КГБ, - по привычке сказал Карпенко. - За нами  гонится
банда чеченцев. Откройте.
   Но в двери приоткрылось лишь маленькое квадратное окошко.
   -  Откуда  я  знаю,  кто  вы?  -  Заспанные  глаза   дежурного   сержанта
настороженно  рассматривали  ночных  визитеров.  -  Вы  и  сами  похожи   на
бандитов...
   Карпенко порылся в карманах, нашел служебное  удостоверение,  которое  не
сдал, уходя на  пенсию,  поднес  к  окошку.  Чувство  настигающей  опасности
холодило спину. Если укрыться в хорошо укрепленном здании, то  втроем  можно
долго сдерживать преследователей... К тому же  в  отделении  наверняка  есть
оружие,  да  и  других  сотрудников  можно  поднять  по   тревоге,   вызвать
подкрепление, наконец!
   - Генерал-майор госбезопасности... -  читал  вслух  сержант,  -  Командир
группы антитеррора...
   - Убедился? Давай открывай быстрей! В окошко была  видна  только  верхняя
часть небритого лица, на нем отражалось сильнейшее замешательство.
   - Чем же я вам помогу? Я тут один. Да и всего нас четверо... Начальник  с
опером в Махачкалу уехали, а у участкового телефона нет...
   - Открывай, гад! - крикнул Королев. - Нас сейчас поубивают!
   - Так они и меня убьют, - жалобно сказал дежурный. -
   А у меня семья, дети... Вы лучше к своему пойдите...  Уполномоченный  ФСК
вот на том углу живет.
   - А у него детей нет? - зло спросил Карпенко.
   - Есть, двое... Его тоже убить могут. Эти чеченцы что хотят, то и делают.
Куда Москва смотрит?
   Минуты катастрофически уходили.
   - Хоть автомат дай!
   - Как же я дам? Права не имею. Меня ведь за это посадят...
   - Ну и сука! - удивился Королев. - И ты в милиции служишь?!
   - А что делать? Семью кормить надо...  Вы  не  думайте,  что  я  не  хочу
помочь... Если бы вчера пришли, когда начальник был...
   - Соединись с министерством или еще с кем, доложи!
   Карпенко хлопнул спутника по плечу, и они побежали в сторону темных улиц.
   Сержант смотрел вслед. Не успели беглецы скрыться из вида, как на площадь
с гортанными криками выбежали преследователи. Он тихо закрыл окошко и отошел
от двери.
   "Человек двенадцать, все  с  автоматами,  хорошо,  что  я  не  ввязался".
Сержант подошел к телефону и  уже  протянул  руку,  но  в  последний  момент
передумал.
   "Что  сообщать?  Что  не  оказал  помощи  московскому  генералу?  Скажут:
струсил, выгонят без пенсии... Им там легко рассуждать!"
   Поразмышляв немного, милиционер решил, что ничего страшного не произошло.
В нынешней неразберихе скорее всего никто не станет учинять с него спрос.  А
те двое... У них свои дела, свои проблемы.
   Вдали раздалась автоматная очередь, потом еще одна...
   Карпенко, несмотря на возраст, поддерживал хорошую спортивную форму, но в
конце концов почувствовал, что не может  больше  бежать.  "Гвардейцы"  опять
отстали, но увеличить разрыв времени больше чем на десять минут москвичи  не
могли.
   - Что будем делать? - тяжело дыша, спросил Королев.
   - Черт его знает! Надо где-то спрятаться... Они брели,  едва  переставляя
ноги.
   - Что там такое? Гора, что ли?
   - Да нет... Откуда тут гора...
   Но впереди действительно возвышалась  закрывающая  часть  звездного  неба
громада. А через несколько минут земля стала мягко поддаваться под ногами, и
Королев, нагнувшись, с удивлением объявил:
   - Это песок! Мы идем по песку!
   - Все ясно, - отозвался Карпенко. - Я знаю это место. Это бархан Сарыкум.
   Сарыкум означает "желтые пески".  Каким  образом  в  нескольких  десятках
километров  от  Махачкалы  появился  кусок  пустыни,  наукой  не  объяснено.
Песчаные горы  Са-рыкумских  барханов  видны  издалека,  потому  что  высота
некоторых из  них  превышает  двести  метров.  Площадь  природного  феномена
приближается к шестистам гектарам. Туристы с удивлением разглядывают границу
двух ландшафтов: трава,  кустарник  и  деревья  дагестанской  равнины  вдруг
сменяются слоем мелкого, змеящегося под порывами ветра песка. Дальше идти Не
рекомендуется: во-первых, это географический  заповедник,  во-вторых,  здесь
много опасных животных. Гюрза, песчаный удав... В 1986 году  сюда  выпустили
сто  особей  разнополых  кобр,  и  они  сильно   расплодились.   Специальные
экспедиции ежегодно отлавливают ценных пресмыкающихся, добывают дорогой  яд,
герпетологи наблюдают  за  жизнью  змей  в  естественных  условиях,  снимают
фильмы, пишут научные статьи.
   Карпенко  побывал  на   Сарыкуме   в   мае   девяносто   первого.   Тогда
террорист-одиночка захватил "ТУ-154"  в  махачкалинском  аэропорту,  местные
власти вызвали "Альфу". Но штурм не  понадобился:  не  выдержав  напряжения,
преступник застрелился. На радостях сотрудники  дагестанского  КГБ  устроили
для московских гостей пикник  на  природе.  Программа  была  обычной:  икра,
шулюм, шашлык из баранины, шашлык из осетрины, водка, коньяк...
   Не особый поклонник чревоугодия, Карпенко обратил внимание на желтую гору
вдали, и вскоре гостеприимные хозяева водили его по дышащему теплом бархану.
На самой высокой точке выпили за красоты Дагестана, причем  местные  коллеги
не видели в Сарыкуме ничего  особенного,  а  Карпенко,  бывавший  в  Анголе,
Конго,  Каракумах,  завороженно  рассматривал  кусок   иноземного   пейзажа,
перенесенный на Кавказ удивительным капризом природы.
   Еще не прошло напряжение последних часов и водка не помогла расслабиться,
но барханы могли  в  этом  помочь  -  командиру  "Альфы"  хотелось  лечь  на
прогретый весенним солнышком песок и  отключиться  от  всех  проблем  своего
мира. Он даже дал себе слово вернуться сюда  без  всяких  служебных  дел,  в
отпуск, хотя в глубине души понимал, что не сдержит его,  если  какой-нибудь
террорист не затеет здесь свои смертельные игры.
   И вот отставной генерал Карпенко оказался в месте своей мечты.
   - Иди за мной, и осторожно, тут змеи, - скомандовал он спутнику.
   Королев выругался.
   - Еще змей нам не хватало!
   Они углублялись в барханы,  чувствуя,  как  становится  теплее.  Огромная
масса песка подобно аккумулятору впитывала летнее тепло и медленно  отдавала
его осенью и зимой.
   Далеко  позади  раздавались  гортанные  крики  преследователей.  Внезапно
Карпенко понял, что  просто  так  уйти  не  удастся.  Они  не  отстанут,  не
отпустят. Есть только один способ: принять бой и перебить их всех.
   Или умереть самим.

   ***
   - Доверие - это главное, что есть на свете, -  говорил  Христофор,  держа
наполненный красным вином бокал. Он знал:  Верлинов  очень  проницателен,  к
тому же обратил внимание, что гость бросил пистолет как бесполезную игрушку,
хотя раньше не расставался с оружием.  Значит,  подозрения  возникли,  и  их
следовало усыпить.
   - Я познакомлю тебя со своими друзьями, мы  вместе  занимаемся  бизнесом,
тогда ты лучше поймешь, что происходит вокруг...
   - Да, конечно, с удовольствием, - кивал Верлинов. Несколько  минут  назад
он бросил в бокал Джентльмена три усыпляющие  пилюли  и  ожидал,  когда  тот
выпьет свою порцию.
   - За взаимное доверие!
   Христофор опрокинул бокал. Верлинов, не торопясь, выцедил свой, исподволь
наблюдая за хозяином. Похоже, что он ничего не заметил.
   - Эта ужасная смерть Никона выбила всех из колеи... Григориадис испытующе
взглянул на гостя. Но лицо генерала оставалось совершенно  невозмутимым.  Он
ничего Не знал о трагической кончине  слуги  и  ему  не  было  необходимости
притворяться.
   - Вначале проникновение в сарай, потом гибель Никона... Люди считают, что
кто-то притягивает к нам несчастья...
   Христофор зевнул и в очередной раз наполнил бокалы.
   - Надеюсь, меня не подозревают в  убийстве?  -  спросил  Верлинов.  Такой
естественный тон трудно сымитировать даже хорошему актеру. Христофору  стало
стыдно.
   - Выпьем за дружбу! В конце концов мы знаем друг друга столько лет...
   Христофор зевнул еще раз.
   - Что-то меня разморило. Не пойму  отчего...  Вроде  день  был  не  очень
трудный...
   -  Погода...  -  Верлинов,  в  свою  очередь,  зевнул,  причем   довольно
естественно. - Меня тоже клонит в сон. Наверное, меняется давление.
   Григориадис откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.
   - Позови Гурия, - невнятно проговорил он. - Пусть отведет в спальню...
   Через  несколько  минут   Джентльмен   крепко   спал.   Верлинов   уложил
бесчувственное тело поудобней,  некоторо