...
   - Ну и...
   - Я не поленился, взял Печенкова и вывел его на место, показал трупы.
А это его подельники! Ну он и лопнул...
   - Погоди, погоди, - перебил Литвинов. - Тыто как допер, кто  они  та-
кие?
   - Как? - снова переспросил Коренев - и потер нос. Если верить  психо-
логам, то этот жест сопутствует лжи.
   - Да очень просто. Там были пушки - "макар" и "тэтэшник". Как у фигу-
рантов "Обочины". Плюс приметы...
   Литвинов с сомнением покрутил головой.
   - Сейчас у всех "макары" и "ТТ". А приметы были довольно слабые.  Они
же в масках работали...
   - Видно, интуиция подсказала, - туманно  ответил  Лис.  -  Важен  ре-
зультат.
   - А четвертого он назвал?
   - Назвал. Только его нет в городе. А может, врет. Потому  что  понизу
другого называл...
   Внезапно Коренев оборвал сам себя:
   - Что-то мы отошли от дела. Сейчас ведь  не  об  "Обочине"  речь.  Ты
обычно во сколько домой возвращаешься?
   Литвинов пожал плечами.
   - Когда как: Не раньше восьми, а так иногда и под утро...
   - Надо ставить засаду, - вслух подумал Коренев.
   Литвинов жил в блочной девятиэтажке на Северной окраине города.  Без-
ликий, как и все здешние новостройки, дом стоял торцом к жилому массиву,
и заходить в него надо было  со  стороны  поля.  Метрах  в  тридцати  от
подъезда стояла кирпичная будочка насосной  станции.  Рывков  без  труда
открыл замок и запустил внутрь старшего лейтенанта Акимова, прославивше-
гося во время недавней операции "Зет", когда во время снайперской  дуэли
он завалил матерого стрелка, готовившего покушение на Президента.
   Котов и Панкратов вошли в квартиру Литвинова и стали у  двери,  прос-
матривая в "глазок" и прослушивая подъезд. Сам Рывков осмотрел все -  от
чердака до подвала, убедился, что посторонних здесь нет, и занял пост на
дороге, ведущей к дому. Сев на скамейку, он машинально посмотрел на часы
и зафиксировал время: восемнадцать  пятнадцать.  Становилось  прохладно,
как обычно весенними вечерами.
   Жильцы возвращались с работы: от троллейбусной остановки к дому потя-
нулся поток усталых людей. Роман внимательно фильтровал их, но  объектов
внимания не находил. Около семи за пазухой ожила рация.
   - По-моему, есть, двое черных, зашли в подъезд, осмотрелись и вышли.
   "Как бы они тоже не слушали нашу волну", -  подумал  Роман,  вспомнив
уроки недавнего задержания. Но эти были пришлыми и вряд ли могли провес-
ти соответствующую подготовку.
   - Оружие видишь?
   - Нет. Объемные куртки, под ними можно что угодно спрятать.
   - С кем ты разговариваешь, дядя?
   Девочка лет семи с торчащей косичкой удивленно рассматривала Рывкова.
   - Сам с собой, - ответил он и улыбнулся.
   - Нет, я слышала...
   - Беги отсюда! - сказал майор и скорчил страшную рожу. Девочка убежа-
ла.
   Поток пешеходов заметно уменьшился. Скоро должен был объявиться  Лит-
винов. С тыльной стороны к дому  подъехал  микроавтобус  с  затемненными
стеклами, из него никто не выходил. Рывкову это не понравилось. Он встал
и направился поближе - разобраться что к чему.
   - Эй, стой! - грубо окрикнули его сзади.
   Рывков обернулся. Его знакомую девочку теперь сопровождал здоровенный
"шкаф" с маловыразительными чертами лица.
   - Ты что ребенка пугаешь? В рог захотел?
   - Как обстановка, подъезжаем, - прорезался за пазухой голос  Литвино-
ва.
   - Я ее не пугал, - как можно спокойней и миролюбивей сказал Роман.
   - Нет, пугал, нет, пугал! - с видимым удовольствием  ябедничала  дев-
чонка.
   Если автобус не при делах, то ничего страшного,  если  это  резерв  -
возможны серьезные осложнения.
   - Хочешь, сейчас я тебя напугаю? - чадолюбивый папаша  приближался  с
совершенно определенными намерениями.
   - Почему молчите? Как обстановка? - повторил Литвинов.
   На этот раз "шкаф" услышал бормотанье рации.
   - Гля, он в натуре чего-то вынюхивает!
   Не вдаваясь в объяснения, Рывков бросился бежать.
   - Есть двое у подъезда, - на ходу передал он. - И автобус  -  что  за
автобус - неизвестно.
   - Стой, я сказал! - вид бегущего вызывает охотничий азарт,  и  "шкаф"
побежал следом.
   - Держи автобус, - скомандовал Литвинов.
   Рывков резко остановился, повернулся и расстегнул  куртку.  На  поясе
висел внушительного вида "стечкин". "Шкаф" затормозил,  будто  наткнулся
на стену.
   - Шмальнуть тебя, что ли? - лениво спросил Рывков.
   Азарт у преследователя мгновенно пропал. Роман подумал, что, если  бы
он назвался и предъявил удостоверение, это не оказало бы такого магичес-
кого действия.
   - Шмальнуть? - повторил он.
   - Не надо. Разошлись, - хрипло произнес "шкаф".
   - А кто в автобусе? Твои дружки?
   - Нет. Я не знаю, что это за автобус.
   - Тогда пойди и загляни. Потом скажешь мне, кто там внутри.
   Роман положил руку на  крупную  рукоять  и  щелкнул  предохранителем.
"Шкаф" послушно потрусил к автобусу. Сейчас он  выполнял  роль  "живца",
хотя сам и не подозревал об этом. Если он откроет дверь и в него выстре-
лят, руки у Рывкова будут развязаны. Но где  девчонка?  Маленькая  ябеда
сидела вдали на скамейке. Роману стало неприятно. Не дай Бог этого  быка
застрелят на глазах ребенка...
   Но "шкаф" заглянул в автобус, и ничего не произошло. Он  что-то  ска-
зал, захлопнул дверь и вернулся.
   - Там два мужика бухают, - облизывая пересохшие губы, сообщил  он.  -
Один из нашего дома, второго не знаю.
   - Чего сказал им?
   - Закурить попросил. Надо же было что-то ляпнуть...
   - Забирай девочку и иди домой, быстро, а то будут проблемы.
   "Шкаф" кивнул и мгновенно исчез. Мимо проехала "Волга" с Литвиновым и
Лисом. Роман нажал рычаг передачи.
   - Витя, где они?
   - Зашли в подъезд, - сразу же отозвался Акимов.
   - Как поняли? - спросил Рывков.
   - Поняли хорошо, - сказал Литвинов. - Давай зажмем их между этажами.
   Киллеры, которые в последние годы сделали подъезды излюбленным местом
своей работы, рассчитывают на две вещи: эффект неожиданности и  безоруж-
ность законопослушных граждан. Именно эти факторы  позволяют  гарантиро-
ванно дождаться жертву, отстреляться и  спокойно  уйти.  Если  названные
преимущества убрать, подъезд превращается в мышеловку. На этот раз убий-
цы были обречены стать жертвами.
   - Начинаем, - Коренев первым шагнул через порог, товарищи последовали
за ним.
   Акимов сунул тонкий ствол малокалиберки в приоткрытую дверь будочки и
взял под контроль выход из дома. Литвинов и Коренев  задержались  внизу,
Рывков лифтом поднялся наверх и медленно,  стараясь  не  производить  ни
звука, начал спускаться, осторожно  нащупывая  ногой  каждую  ступеньку.
Квартира Литвинова располагалась на шестом, значит, ждать его  будут  на
полэтажа выше или ниже.  Переполненный  мусоропровод  издавал  тошнотное
зловоние. Роман почти физически ощущал, как гулкий подъезд ожидает  рез-
ких выстрелов. У него вспотели ладони, и он вытер правую о брюки,  зажав
на миг пистолет под мышкой.
   Две настороженные фигуры прятались за  толстой  трубой  мусоропровода
между шестым и седьмым этажами. Роман заметил их с поворота  лестницы  и
сразу привычно гаркнул:
   - Милиция! Руки вверх!
   Незнакомцы бросились вниз. Дверь литвиновской квартиры резко  распах-
нулась, выпуская засаду, но деваться им было уже некуда  -  только  идти
напролом. Одному удалось прорваться: Панкратов отлетел к  стене,  впеча-
тался в нее затылком и, обхватив руками  пострадавшее  место,  оглушенно
замер. Саша Котов ударил второго в лицо, сбив его на  холодную  бетонную
площадку, и упал сверху, прижимая отчаянно бьющееся жилистое тело. С ме-
таллическим лязгом отлетел в сторону видавший виды потертый  "ТТ".  Пры-
гавший через три ступеньки Роман на миг остановился и кулаком левой уда-
рил задерживаемого по голове. Раздался глухой звук, будто палкой с  раз-
маху саданули по тыкве. Тот обмяк.
   Рывков побежал за первым. Синяя  куртка,  облегающая  широкую  спину,
мелькала в двух пролетах внизу.
   - Осторожно! - крикнул Роман. - Он идет на вас!
   Но изменить ничего было нельзя. Как только преступник увидел поднима-
ющихся Коренева и Литвинова, он с ходу открыл огонь.
   - Ба-бах! Ба-бах!
   Звуки выстрелов пронеслись по подъезду снизу доверху и эхом вернулись
обратно. В такие минуты думать некогда, действия зарождаются  на  уровне
рефлексов. Если нет навыков участия в перестрелках, то человек впадает в
ступор и не делает ничего. Или делает то, чего делать  нельзя.  Или  то,
что надо, но не так...
   Рывков многократно участвовал в военных действиях  и  имел  несколько
боевых наград. Нужные рефлексы у него выработались давно. Рука сама нап-
равила ствол в обтянутую синей курткой спину, выровняла мушку, палец уп-
руго вдавил спуск, а интуиция еще до выстрела подсказала, что промаха не
будет.
   - Ба-бах!
   Раздался короткий вскрик. Полутонный  удар  девятимиллиметровой  пули
придал бегущему дополнительное ускорение, так что ноги отстали от  туло-
вища и сломанное тело с размаху грохнулось на изгибы лестничного  марша.
Эхо снова пробежало вверх-вниз, и наступила  жуткая  тишина.  Тяжеленный
пистолет оттягивал руку Романа до пола.
   - Все целы? - с трудом вымолвил он, но из горла вырвалось только  ка-
кое-то хрипенье, он откашлялся, преодолевая спазм, и повторил:
   - Все целы?!
   - Вроде все, - отозвался Литвинов: С пистолетом на изготовку он подо-
шел к лежащему человеку, ногой отбросил его оружие (тоже "ТТ" -  обратил
внимание Роман), только потом наклонился, потрогал на шее пульс и замет-
но расслабился.
   - Готов. Сообщи дежурному. А то кто-то позвонит, и примчится наряд  с
автоматами наперевес...
   - На, сообщай, - Рывков протянул ему рацию и сел на ступеньки. Руки и
ноги дрожали, мощное тело тоже сотрясала крупная дрожь. Несмотря на бое-
вой опыт и награды, он не привык убивать людей. Наверное, к этому невоз-
можно привыкнуть.
   В подъезде царила противоестественная тишина. Казалось, после выстре-
лов двери должны распахнуться, и взбудораженные жильцы вывалят  на  пло-
щадки выяснять, что же случилось у них в доме. Лет десять назад так бы и
было. Но не сейчас. Запуганные беспределом, люди затихли в своих кварти-
рах, надеясь, что все обойдется и неизвестная  беда  их  минует.  Вполне
возможно, что и в милицию никто не позвонит, тем более что  телефонов  в
доме негусто.
   Пока Литвинов по рации связывался с дежурным, Лис волоком  стащил  по
лестнице второго чеченца.
   - Наших убивать приехали? - страшно хрипел он, уперев пистолет  прес-
тупнику под подбородок. - А самим подыхать  нравится?  На,  посмотри  на
своего дружка! Смотри, сука! Где остальные? Говори, а то шлепну и  рядом
положу!
   Задержанный по-звериному зарычал, рванулся и вцепился зубами в  ствол
пистолета с такой силой, что казалось, перекусит закаленную сталь.  Раз-
дался скрежет и хруст. Но сталь оказалась крепче. На пол посыпались  об-
ломки зубов.
   - Я вас живьем съем! На куски порву,  проглочу  без  соли!  -  плюясь
кровью, орал бандит. - Стреляй в меня, стреляй! Мне хуже не будет,  тебе
хуже будет!
   - Заткнись, сука! Хватит пугать! - буднично сказал Литвинов и коротко
ударил.
   Ноги задержанного подогнулись, и он повалился на ступеньки.

                                 * * *

   Джафар хорошо пообедал в ресторане на самом берегу  и  в  благодушном
настроении шел по набережной навстречу приятному свежему ветерку,  любо-
вался донскими пейзажами и наслаждался сигаретой с анашой. Это  была  не
его территория, но он считал своим весь город.
   - Сейчас зайдем в "Рак", коньячку выпьем, - не  оборачиваясь,  сказал
он, но Султан слышал каждое слово вожака. - Пусть Валет позлится...
   Джафар родился двадцать семь лет назад в высокогорном  селении  Анди,
расположенном на границе Дагестана и Чечни. Удаленное от центров цивили-
зации, это место осталось в средневековье, и даже местная  парторганиза-
ция жила не столько по Уставу КПСС, сколько по горским адатам. Здесь ни-
когда не прекращались набеги с целью захвата скота, здесь всегда ворова-
ли невест и ни на миг не переставала действовать кровная  месть.  Причем
примирительные комиссии в Анди были бессильны, и уголовная статья за ук-
лонение от примирения не могла никого напугать: долг  кровника  получали
только кровью.
   Уже с четырнадцати Джафар, открыто носил на поясе кинжал, а за  пазу-
хой прятал харбук - однозарядный переломный пистолет  крупного  калибра,
которые, де очень-то скрываясь, изготовляли местные  кустари.  Ему  было
пятнадцать, когда вероломные соседи перешли границу  и  пытались  угнать
стадо баранов. Дядя - Али отстреливался из двустволки, а он подобрался к
неприятелям сзади и открыл, огонь из харбука. Нападающие бросили баранов
и ушли в Чечню, вместо добычи они уносили  труп  соплеменника  и  обяза-
тельно должны были вернуться, чтобы отомстить за него.
   На семейном совете Джафар получил высокую оценку, но  старшие  решили
отправить его на равнину, к сестре, потому что вступать  в  междуусобицу
ему было рано. Так он оказался в Махачкале, которая по сравнению с  род-
ным селом казалась столицей мира. Но Джафару не нравились широкие  улицы
и многоэтажные дома новых районов, он забивался в кривые переулки старо-
го города и здесь проводил время с чумазыми пацанами, игравшими деревян-
ными кинжалами.
   Оружия тут никто не носил это ему тоже не нравилось, потому что  при-
ходилось прятать кинжал и харбук в кладовке под всяким хламом. Муж сест-
ры работал в милиции, иногда он приходил на обед и вешал на стул пояс  с
тяжелой кобурой. Джафар подкрадывался и гладил толстый кожзаменитель,  с
трепетом ощущая непреодолимо влекущие его линии настоящего  оружия.  Так
влюбленный ласкает обутую ножку своей любимой, безошибочно различая  под
грубой кожей ее нежные пальчики.
   Любовь толкает на безумные поступки, и в один прекрасный день  Джафар
украл пистолет и убежал за сорок километров в Буйнакск, где в первый  же
вечер поссорился с более старшими парнями и, компенсируя недостаток  си-
лы, выстрелил одному в колено. Парень стал инвалидом, мужа сестры выгна-
ли из милиции, а сам виновник получил четыре  года,  которые  отбывал  в
воспитательной колонии для несовершеннолетних неподалеку от Тиходонска.
   Там он быстро завоевал авторитет и окончательно убедился, что  готов-
ность перегрызть горло врагу очень хорошо ощущается всеми даже на  расс-
тоянии. А когда люди чувствуют такое, то ведут они себя совсем по-друго-
му: уступают во всем, отдают лучшие куски, стараются не злить и избегают
конфликтов.
   С администрацией Джафар ладил, а потому стал рогом зоны,  поддерживал
порядок и прокантовался на малолетке до двадцати  лет  без  перевода  на
взросляк. Впоследствии, на воле, такая  активность  и  сотрудничество  с
ментами сослужили плохую службу: братва не приняла его в свои ряды. Джа-
фар обозлился: очень многие нынешние авторитеты приспосабливались в  зо-
не, и это впоследствии им не мешало. Он решил рассчитывать только на се-
бя, вернулся в Махачкалу, собрал несколько десятков "солдат"  и  занялся
рэкетом на рынке.
   Но в условиях национальной республики эта деятельность была сопряжена
с немалым риском: обиженный вполне мог позвать  на  помощь  отца,  дядю,
братьев, а с толпой вооруженных и разгневанных  родственников  не  могла
справиться никакая группировка. После одного  такого  конфликта  Джафара
вызвали на разбор местные авторитеты и предписали в три дня покинуть го-
род. Весть об этом решении вмиг облетела республику, значит,  оставаться
в ней было нельзя. И он отправился в  Тиходонск,  где  внаглую  потеснил
местные криминальные круги.
   Тиходонск не привык к войнам: с двадцатых  годов  здесь  существовала
сильная воровская община, которая мирно разрешала все возникающие  конф-
ликты. Да и "новые", хотя и не очень прислушивались  к  решению  сходок,
избегали опрометчивых действий и старались в  спорных  случаях  находить
компромисс. А Джафар любил при каждом удобном случае рассказывать, как в
пятнадцать лет застрелил скотокрада, вызвав кровную месть, тянущуюся  до
сих пор. И давал понять, что в случае необходимости взрывами и  автомат-
ными очередями перевернет патриархальный городок вверх дном.
   Это действовало: в конце концов, криминальный мир состоит  из  людей,
имеющих семьи, дома, машины, налаженное дело. Им тоже ни к  чему  катак-
лизмы, особенно направленные против них. Джафара долгое  время  терпели,
он неосмотрительно думал, что так будет всегда.
   - Зачем нам Валета злить? - возразил Султан. - Он и так волком  смот-
рит, мы у него почти весь берег отобрали!
   - Ну тогда не будем злить, просто выпьем коньяк и дальше пойдем.
   Джафар никогда не менял принятых решений. Он поднял руку,  и  большой
черный джип, лениво катящийся в пятидесяти  метрах  сзади,  вмиг  набрал
скорость и сократил дистанцию. Дверца предупредительно раскрылась.
   - В "Рак" поедем, - сказал Роберту Джафар и уже поставил ногу на под-
ножку, как вдруг джип сзади протаранил обшарпанный зеленый микроавтобус.
От удара вездеход сильно дернулся вперед, и Джафар упал  на  землю,  что
его и спасло, потому что неизвестно откуда появившийся парень с  вытара-
щенными круглыми и абсолютно пустыми глазами выпалил  из  обреза  ему  в
спину.
   Дробь со свистом пролетела над головой и хлестнула по черной  дверце,
вмиг изъязвив лакированную поверхность десятками продырявленных  вмятин.
С трудом дотянувшись, Султан  толкнул  парня  и  вторично  спас  Джафару
жизнь: второй заряд тоже рассыпался по асфальту. Но самого  Султана  уже
били железными трубами - джип окружила толпа расхристанных молодых  пар-
ней с палками и арматурой в руках; Джафар понял, что это не случайность,
и приготовился к худшему. Он всегда носил при себе пистолет, уже не дав-
ний самодельный харбук, а шестнадцатизарядную "беретту",  и  сейчас  она
сама прыгнула в руку. Лупоглазый, не сводя с него остановившегося взгля-
да, перезаряжал обрез - у него была одна цель, и он явно  собирался  до-
вести дело до конца.
   Джафар выстрелил, лупоглазый отлетел спиной к решетчатой чугунной ог-
раде набережной и затих, Джафар перевел огонь на добивающих Султана, не-
скольких свалил, остальные разбежались, но  друг  не  подавал  признаков
жизни. Сбоку кто-то ударил ногой по пистолету, но выбить не  сумел:  как
спасительную соломинку, горец сжимал нагретую сталь. Раздались несколько
выстрелов, но кто стрелял - свои или чужие, разобрать  было  невозможно.
Сильные руки вцепились в его запястье, выкручивая кисть, твердое  колено
до хруста вдавило грудную клетку.
   "Конец", - мелькнуло во всполошенном сознании. Как пойманный капканом
волк, он ощерился, изогнув шею, дотянулся до чужой руки и, поймав зубами
толстый соленый палец, изо всех сил сжал челюсти. Раздался дикий  вопль,
чужие руки и колено исчезли...
   Пустив веер пуль во все стороны, Джафар очистил пространство  вокруг,
вскочил и побежал; за ним гнались, он несколько  раз,  не  оборачиваясь,
выстрелил назад, и топот смолк. Горец мчался изо всех сил, но не  верил,
что сумеет уйти: если каша заварена круто, то его просто не выпустят.
   Лицо попавшегося навстречу человека исказилось, он закричал и отпрыг-
нул к чугунной решетке. Джафар почувствовал, что в зубах у  него  что-то
зажато, и сплюнул, на асфальт упал откушенный палец с черным от  давнего
удара ногтем.
   Сзади на форсаже взревел мотор, и он побежал через дорогу, туда,  где
набережная переходила в крутой обрыв Лысой горы. Прохожие  шарахались  в
стороны, добежав до склона, он обернулся. За ним гнались две вконец уби-
тые иномарки из дешевых трехдверных "бэшек", и он понял, что акцию  про-
водит кто-то из "отморозков", потому она подготовлена столь  бездарно  и
бестолково. Появилась надежда, и он рванул вверх по почти  вертикальному
склону. Приходилось бежать на четвереньках, хватаясь за торчащие из рых-
лой земли камни и сухие корни.
   Внизу заскрипели тормоза, хлопнули дверцы.
   - Вот он, давай!
   - Стой, сука!
   - Гони наверх, там его перехват