да, как и для любого вида спортивного единоборства.
   - А насколько вообще подходит для наших условий этот спорт? - продол-
жал Стукалов. - И можно ли назвать его спортом? Скорее какие-то цирковые
номера, эффекты для публики... Чему они учат?
   - Разбивание предметов - шивари - только один из разделов карате,  да
и то не главный...
   Вопрос председателя городского спорткомитета выходил за рамки частно-
го, и, в принципе, отвечать следовало Колодину, но тот молчал.
   - А демонстрация такого рода показывает возможности человеческого ор-
ганизма, побуждает зрителей к физическому совершенствованию...
   Колпаков поймал восторженный взгляд Окладова, согласно кивающего каж-
дому слову. Николай, пожалуй, был самым большим энтузиастом карате, свя-
то верил в его полезность и даже готовил письмо в Министерство просвеще-
ния с обоснованием необходимости обязательного введения его в  программу
физподготовки школьников.
   - Видели, к чему побуждает. - Стукалов, не скрывая раздражения,  дер-
нул подбородком в сторону Габаева. - Какую-то корриду устроили!  Случай-
ность? Или наоборот - закономерность? Каково зрелище - такова и публика?
   Колпаков не стал возражать и повернулся к Колодину, давая понять, что
наступила его очередь.
   - Как мнение присутствующих? - спросил Стукалов. - Может,  я  слишком
субъективен?
   - Наверное, так, Игорь Петрович, - улыбнулся верткий черноглазый Таи-
ров. - Интересный вид, необычный, перспективный...
   - Особенно перспективна вседозволенность, - вмешался Литинский. - Хо-
чешь - бей в спину, хочешь - ногой в живот.  На  соревнованиях  попробуй
соблюди бесконтактность! Раз - и в больницу!
   - Положим, у вас такое тоже случается. Разве нокаут - не тяжелое сот-
рясение мозга? Кстати, запланированное заранее...
   Литинский оставил реплику Колодина без внимания, вместо него в разго-
вор вступил Серебренников.
   - Я служил в морской пехоте, и то, что сейчас увидел, не спорт, а ру-
копашный бой. Нужно ли обучать ему молодых парней?
   Колодин встал.
   - Игорь Петрович, мне кажется, обсуждение показательного вечера  при-
няло странное направление...
   Он обращался к Стукалову, но обводил взглядом всех собравшихся.
   - Карате - официально признанный новый вид спорта, создана Всесоюзная
федерация, у нас в городе образован соответствующий орган. Целесообразно
ли ставить под сомнение эти факты? Да и что мы, собственно, обсуждаем?
   - Гм... Действительно, Сергей Павлович прав, от фактов не уйдешь.  Но
опасения спортивной общественности следует учесть. Чтобы...  -  Стукалов
очертил рукой остроконечное облачко. - Чтобы не  потерять  контроль  над
джинном, которого мы выпускаем из бутылки.
   Беседа закончилась мирно, и через полчаса четверка бойцов шла по  ши-
роким аллеям Зеленого парка.
   - ...Я-то при чем? Стерпеть должен был? Да  попадись  они  мне  -  по
стенкам размажу! Это Стукалов развел слюнтяйство!  -  возбужденно  гудел
Габаев, но его не поддерживали.
   - А я вас поджидаю!
   Во вскочившем со скамейки человеке Колпаков узнал бородатого  травма-
толога.
   - Догнал-таки их, подлецов. - Он как будто продолжал давний, понятный
всем разговор. - Людей, жалко, много было, но перья все же пощипал, поу-
чил, одному, кажется, ухо оторвал...
   - Молодец! - громко захохотал Гришка, хлопая бородатого по плечу.
   Тот стойко выдержал тяжелый удар. Довольно улыбнулся.
   - Я сам хирург, вот товарищ меня знает. - Он, как на  старого  друга,
указал на Колпакова, и тому стало неприятно. - Кулаков моя фамилия,  Во-
ва...
   Габаев пожал руку новому знакомому.
   "Если отпустит бороду, будут как братья", - подумал Колпаков.
   - Возьмете к себе в секцию? Я штангой занимался, боксом...
   Кулаков влюбленно смотрел на Гришку, чувствовалось,  что  симпатия  у
них взаимная.
   - Конечно, возьму! - Габаев снова оглушительно хлопнул  по  каменному
плечу. - Завтра к двум приходи в ДФК.
   Кулаков почтительно склонил голову и исчез.
   - Вот парень - орел! Побольше бы таких!
   - Все без ушей останутся. Его на пушечный  выстрел  к  секции  нельзя
подпускать.
   - По-моему, ребята. Колпаков становится слюнтяем. Во  всяком  случае,
право ломать конечности ближнему он признает только за собой...
   - Хватит ссориться, - сказал Зимин, останавливаясь  у  узкой  незаас-
фальтированной аллеи. - Сегодня день, о котором мы мечтали столько  лет.
Пойдем проведаем "штат Техас".
   Колпаков не хотел, он бы обошел это место за километр, но три  фигуры
скользнули в темноту между кустами, и он двинулся следом. В темноте идти
следовало осторожно, чтобы не споткнуться о корень или не напороться  на
острый сучок, органы чувств перестраивали работу, приспосабливаясь к но-
вым условиям, и на миг появилось ощущение, что они перенеслись  в  прош-
лое...
   Тогда они группировались вокруг Петьки Котова, нахватавшегося основ в
Индии, где семь лет работали его родители. Самому Петьке это вскоре  на-
доело, да и остальным тоже, а у Геннадия, Окладова и Зимина интерес сох-
ранился, они продолжали занятия по самоучителям, потом осторожный японец
- аспирант мединститута взял их к себе, начал с азов, преподал  методику
занятий, познакомил с сутью Системы.
   Он работал по второму дану, располагал настоящей  литературой,  фото-
альбомом - дело пошло всерьез. Когда он, окончив институт, уехал, трене-
ром стал Колпаков. К тому времени он достаточно овладел техникой,  пове-
рил в Систему и подчинил ей распорядок своей жизни: занятия продолжались
на качественно ином уровне. Саша и Николай признавали его авторитет,  да
и Гришка Габаев, которого взяли для комплекта в спаррингах, -  тоже.  Он
оказался способным учеником, к тому же дьявольски сильным, выносливым  и
фанатичным. Именно Гришке принадлежала идея проверять  себя  в  реальных
боях.
   - Пришли.
   Зимин опустился на скамейку в густой, плохо  освещенной  аллее.  Даже
сейчас этот участок парка был неустроенным и пустынным, а тогда...
   Окладов сел рядом, обняв Сашу за плечи,  Гришка,  хищно  оскалившись,
нырнул в темноту. Колпаков подошел к квадратному фонтанчику, заполненно-
му вязкой черной водой. В душе шевелилось неприятное, забытое - то,  что
несколько лет служило причиной ночных кошмаров.
   Здесь постоянно стояла огромная лужа, вокруг валялись битые  бутылки,
банки, между кустами из фанерных ящиков и всякого тряпья сооружены подо-
бия спальных мест. Попадались убитые кошки. Даже днем здесь было  жутко-
вато.
   А ночью в заброшенную рощу стекался всякий сброд,  привлекаемый  воз-
можностью открыто пить из горлышка вино или водку, жрать зажаренную  над
костром колбасу и обуглившийся хлеб, резаться в карты, громко ругаться и
орать похабные песни, одним словом - балдеть и кейфовать, по своему  ра-
зумению, от души.
   Дурное место. Нормальные люди обходили его за версту. И если  все  же
проходил, срезая дорогу, припозднившийся прохожий, забредала по незнанию
или неосмотрительности влюбленная парочка, им оставалось  полагаться  на
судьбу и везение. Всякое тут случалось - грабили, избивали.
   Всякое бывало. "Штат Техас".
   И четверка "шерифов", бросившая вызов грубой и жестокой силе...
   - Никого нет, - с сожалением сказал вынырнувший из кустов Габаев. - А
я хотел тряхнуть стариной...
   Идиот! Колпакова передернуло.
   Он вспомнил взаправдашние жестокие драки, серьезность  которых  тогда
не осознавалась. Хулиганы часто хватались за ножи  или  палки,  "шерифы"
тоже вооружались подручными предметами...
   Колпакову стало страшно от того, что происходило, и еще  страшней  от
того, что могло произойти.
   Повзрослевшие "шерифы" сидели рядом в бывшем "штате Техас", вспоминая
опасности, которые они вместе преодолевали и которые должны были  помочь
им слиться в благородное братство, вечное и нерушимое.
   Братства не получилось. Гришка отличался от остальных еще тогда:  бо-
лее жестокий и нетерпимый, он предлагал использовать нунчаки, не задумы-
ваясь, к чему это приведет, и если бы его не одергивали... Правда, тогда
он был управляемым, знал свое место, слушался более  опытных  товарищей.
До тех пор, пока не наработал технику и не почувствовал, что  может  тя-
гаться даже с Колпаковым.
   - Отучили-таки шпану сюда ходить!
   - Брось, Гришка!
   - А чего, по-твоему, совсем никакой пользы не принесли?
   - Совсем - не совсем... Тому командированному здорово помогли,  моло-
доженов выручили...
   Окладов машинально потрогал шрам на затылке.
   - ...Вот и все полезные дела.
   - А на остальное, как посмотреть.
   - То есть?
   - Обоюдная драка. Одни ввязались по въевшейся в кровь привычке,  дру-
гие подставились умышленно, чтобы отработать на живом  материале  блоки,
удары, броски... Кто из них хуже?
   - Ну, ты даешь! Головой ударился?
   Окладов не обратил на реплику Габаева ни малейшего внимания, он гово-
рил не для него - Гришка не в состоянии был понимать такие тонкости,  он
говорил для остальных, да и для себя тоже.
   - Они пьяные, грязные, злые, они не работают, воруют, все понятно; мы
- полная противоположность: поставь рядом - наглядное воплощение добра и
зла... Но когда мы деремся, чем мы отличаемся от них? Для  них  драка  -
элемент образа жизни, способ  самоутверждения,  поддержания  авторитета.
Для нас - тренировка на бесполезных обществу людишках, мы позволяем себе
в отношении их то, чего никогда не допустили бы в  привычном  окружении!
Это осквернение чистого и благородного искусства карате.
   - "Сегун Йомицу на ночных улицах Эдо пробовал на живых людях  остроту
своего меча", - будто по книге прочитал Гришка, и в голосе его была  пе-
чальная торжественность. - "Другие самураи переняли обычай окроплять но-
вый меч горячей человеческой кровью, и утром в придорожных канавах нахо-
дили трупы зарубленных бродяг, попрошаек, разбойников".
   - Вот-вот! Воображаешь себя сверхчеловеком, не задумываясь, откуда  у
тебя право оценивать других...
   - Эта мразь лезла на рожон, а мы им обламывали  рога,  отбивая  охоту
нападать на прохожих. Что же здесь плохого?
   - ...И ты всегда был инициатором драк, если не нападали -  откровенно
провоцировал, так что иногда трудно определить - кто хулиганы, а  кто  -
жертвы.
   - А иногда напротив - очень легко, - вмешался Зимин,  и  все  поняли,
что он имеет в виду. У Колпакова вновь ворохнулся в душе комплекс  вины.
Все, кроме Гришки.
   - Когда же это? - с вызовом спросил он, не без  основания  заподозрив
выпад в свой адрес.
   - С футболистами.
   - А-а-а, - протянул Габаев. - Мальчики с мячиком, бьют - как  фугаси-
ком... У меня аж в голове зазвенело... Чего я их - целовать должен?
   Наступила пауза. Стало душно. Тревожно шелестела под резкими порывами
ветра листва, запахло грозой.
   Колпаков готов был поспорить, что думают все об одном.
   - А помните, как я того бритого уделал?
   Но только у Гришки могло хватить ума сказать об этом вслух, да еще  с
оттенком бахвальства.
   Гришка даже через свою толстую кожу почувствовал  молчаливое  осужде-
ние.
   - Я вас не тянул, сами влезли. Генка семерку здорово уработал...
   Идиот! Колпакова передернуло...
   - Пошли по домам, сейчас начнется...
   Окладов и Зимин поднялись вслед за ним.
   - Чего заспешили? Дождика испугались?
   Да, нюансов он никогда не ухватывал, поэтому и не понял,  из-за  чего
они прекратили рейды в "штат Техас".
   Спотыкаясь о выступающие корни, четверка бойцов выбралась  из  глухой
части парка. Забросив за спину спортивные сумки, они  размашисто  шагали
рядом, занимая почти всю ширину аллеи.
   - А ведь нас всего четверо! - воскликнул Гришка. -  Четверо  на  весь
город! Это что-то да значит!
   Действительно, их было четверо. Геннадий Колпаков - преподаватель ву-
за, перспективный молодой ученый, выросший без отца и потому привязанный
к бывшему детдомовцу Николаю Окладову, с ранних лет  зарабатывающему  на
жизнь и беззаветно преданному Системе. В противоположность им  Александр
Зимин в детстве и  юности  не  знал  трудностей.  Родители  -  известные
спортсмены, затем - популярные  тренеры,  дом  -  полная  чаша,  Саша  -
единственный любимый сын, старательно ограждаемый от житейских забот.  К
чести Зимина, он избежал опасности превратиться в избалованного недорос-
ля. Хорошо учился в школе, с отличием окончил психологический факультет,
в аспирантуре разрабатывал нестандартную тему, успешно защитился. Сейчас
он руководил сектором в научно-исследовательской лаборатории  психологии
спорта института физкультуры.
   Того самого, в котором уже добрых десять лет учился Григорий  Габаев.
Оставление на повторное изучение курса, академические отпуска,  отчисле-
ния с последующими  восстановлениями  -  классический  послужной  список
"вечного студента". Бесшабашный и ветреный,  Габаев  подрабатывал  то  в
ресторанном оркестре, благо в молодые годы мать из-под палки выучила его
музыке, то нанимался сторожем в садоводческое товарищество, в черные дни
разгружал вагоны, а когда приходилось совсем плохо, прибивался под  кры-
лышко разочаровавшихся родителей, но удерживался недолго - до очередного
скандала.
   Они были разными людьми и могли никогда не встретиться,  если  бы  не
Система, единственное объединяющее их звено,  даже  непостоянный  Габаев
служил ей верно и истово. Когда-то давно они думали, что общее увлечение
превратит их компанию в вечный и несокрушимый монолит...
   Ветер усилился, на горизонте  ярко  сверкнуло,  в  воздухе  отчетливо
чувствовался запах озона.
   Братства не получилось. Что-то помешало, и соединяющие их узы не  уп-
рочились до нерасторжимости. Скорее наоборот - появилось нечто  разъеди-
няющее компанию, вызывающее  холодок  отчуждения,  порождающее  какое-то
скрытое неудовлетворение при внешней видимости полного благополучия...
   Колпаков наедине с собой пытался разобраться - в чем тут  дело,  нес-
колько раз ему казалось, что вот-вот  удастся  нащупать  это  нечто,  но
мысль ускользала, так и не оформившись в догадку.
   И сейчас он вдруг ощутил: "штат Техас" разъединяет их, как любое сде-
ланное совместно предосудительное дело. И подумал, что каждый в  настоя-
щую минуту понял это. Кроме, пожалуй, Гришки.
   Они снова прошли мимо Зеленого театра. У  рекламной  тумбы  с  хорошо
знакомой афишей припозднившиеся пацаны, гортанно выкрикивая, пинали  но-
гами воздух.
   Ветер мел по асфальту мятые пригласительные билеты  и  другой  мусор.
Упали первые тяжелые капли, Колпаков поднял голову и ускорил шаг.
   На город наползала большая черная туча.


   Глава вторая

   - А какова ваша позиция? Определитесь четче, пожалуйста!
   Завкафедрой философии Гавриленко был близорук и писал только в очках,
но сейчас впервые за весь экзамен снял их  и,  поглаживая  щеку  облитой
прозрачным пластиком золоченой проволокой, в упор смотрел на Колпакова.
   - Я считаю, что человек не может познать окружающий  мир,  не  познав
самого себя...
   - А на этом пути, как можно понять по интонации, вы видите  непреодо-
лимые препятствия?
   Колпаков несколько секунд молчал. Перед ним два аспиранта  и  соиска-
тель гладко отбарабанили по билетам, округло и правильно ответили на до-
полнительные вопросы и мирно выкатились в коридор, не  нарушив  академи-
ческой покойности кандидатского экзамена.
   Его же черт  дернул  продемонстрировать  самостоятельность  мышления.
Гавриленко перестал чертить на промокашке  замысловатые  фигуры  и  явно
подталкивает к продолжению нестандартного, ответа, а это может  привести
к самому неожиданному результату.
   Проще всего незаметно попятиться и благополучно вернуться в рамки хо-
рошо изученной программы, на протоптанную тропинку, наверняка ведущую  к
положительной оценке. Дескать, познание не  имеет  границ,  победоносное
шествие человеческого разума к глубочайшим тайнам мироздания неудержимо,
ну и так далее. Пара примеров торжества науки, подходящая цитата -  и  в
коридор, ожидать объявления оценок.
   Колпаков упрямо тряхнул головой.
   - Нет. Преодолимые. Но препятствия серьезные даже с  методологических
позиций.
   - Поясните свою мысль.
   Гавриленко заинтересованно подался вперед, Дронов оторвался от бумаг,
доценты с философской кафедры прервали тихий доверительный разговор.
   - Охотно.
   Пристальное внимание членов комиссии не испугало Колпакова,  напротив
- он ощутил прилив бодрости и уверенности в себе. Так и должно было быть
у хорошего бойца.
   - Орудием познания окружающего мира является человеческий мозг, он же
становится объектом самопознания. Таким образом, возникает порочный круг
- то самое препятствие, которое я имел в виду...
   - Позвольте, мозг успешно исследуется биологами, гистологами,  морфо-
логами! - вмешался философ помоложе, но Гавриленко движением руки  оста-
новил его, впрочем, Колпаков не смутился.
   - Исследуются клетки, структура, нейронные цепочки, то есть части це-
лого. А само целое - мозг как мыслетворный орган - до сих  пор  остается
терра инкогнита! Но я говорю не об этом, а о методологических  проблемах
процесса самопознания. Объект исследования не может быть идентичным ору-
дию исследования!
   - Ну-ка, ну-ка... - поощрил Гавриленко.
   - Для исследований бактерий нужен микроскоп, но изучить  микроскоп  с
помощью другого микроскопа не удастся! Чтобы определить его вес, размер,
оптические свойства, состав металлов, из которых сделаны  объектив,  ту-
бус, предметный столик, - понадобятся совсем другие  приборы,  реактивы,
инструменты. И на более сложном  уровне  то  же  самое:  нельзя  изучать
компьютер другим, такого же класса... - Колпаков  на  секунду  замолчал,
переводя дыхание, и добавил: - В процессе самопознания человеческий мозг
- и инструмент и объект.
   - Это же чистой воды агностицизм! - снова не выдержал молодой доцент.
   Колпаков вспомнил его фамилию - Петров. На втором курсе он вел  семи-
нары в параллельной группе, несколько раз  подменял  у  них  заболевшего
преподавателя и нещадно ставил "неуды" за малейшее отступление от текста
учебника. К счастью, здесь решает не он.
   - Значит, вы отрицаете возможность самопознания в принципе? А  следо-
вательно, и познаваемость мира?!
   - Спокойней, коллега, - снова поднял руку Гавриленко, и Петров  сразу
же умолк, преданно глядя на своего заведуюшего. -  Навешивать  ярлыки  в
научном споре не принято, к тому же я не думаю, что наш юный друг пропо-
ведует агностицизм. Очевидно, сейчас он окончательна прояснит свою пози-
цию.
   Профессор снова надел очки, отчего лицо сделалось строже,  но  излюб-
ленное обращение "юный друг" свидетельствовало о благодушном настроении.
   - Решение проблемы в том, чтобы усовершенствовать инструмент, качест-
венно изменить его...
   - Сверхмозг? - задал первый вопрос Дронов. - Интересная мысль. Но ка-
ким способом? Повышением информативности" наращиванием интеллектуального
потенциала? Но  это  будет  количественное  изменение.  Вмешательство  в
структуру мозговой ткани, биологическая перестройка? Утопия!
   - Речь а другом. Сейчас человек  использует  всего  десять  процентов
нейронов. Остальное - резерв с  многократным  запасом  надежности.  Если
включить его в работу...
   Гавриленко улыбнулся и повернулся к Дронову:
   - Нашему юному другу следовало быть биологом, как считаете, Илья  Ми-
хайлович?
   - Он вообще разносторонняя личность, -  с  неопределенной  интонацией
ответил проректор.
   - Я не затрагивал биологических-аспектов - только гносеологические...
   Колпаков завелся и не мог сразу остановиться.
   - Концентрация сознания, самососредоточение, созерцание  собственного
"я" - это чисто психологические приемы, отработанные веками в  философс-
кой мысли Востока...
   - Теперь вы проповедуете буддизм?! - вскинулся Петров. -  Хорошенькое
дело! Вы не забыли, по какому предмету сдаете экзамен?
   - В настоящее время многие из них используются в советской психологии
для снятия нервного напряжения, устранения стрессов. - Колпаков не обра-
тил внимания на реплику. - Разработаны  системы  аут