гранатой.
   Но он сдержал себя и в дежурку не пошел, а зашел во двор РОВД, в глу-
бине которого располагался изолятор временного содержания,  ранее  назы-
вавшийся более откровенно - КПЗ.
   Пройдя через стальную калитку в высокой каменной стене, Коренев мино-
вал тесный, оплетенный сверху "колючкой" двор и  погрузился  в  мрачный,
провонявший и затхлый мир неволи.
   - Интересовался кто-нибудь Сихно, который числился за мной? - спросил
он у пожилого дежурного с усталым измочаленным лицом.
   Тот ответил.
   - Ясно! - Под тусклым взглядом невыразительных глаз человека, провед-
шего восемь лет - треть службы - за решеткой, Коренев покинул изолятор и
направился в дежурку райотдела.
   Гремя ведрами, мелкие хулиганы мыли полы, краснолицый Челков  дописы-
вал суточную сводку.
   - Где ты был? - вскинулся дежурный, увидев Лиса.  -  Телефон  молчит,
послал помощника - дома никого...
   "Значит, не взорвали", - мелькнула мысль. А вслух Лис спросил:
   - С чего переполох-то? - Голос был убедительно обыденным.
   - Ты протокол задержания выписывал? - раздраженно напирал Челков. - А
где человек? В ИВС-то никто от тебя не поступил!
   Похоже, фамилии Сихно он не знал, значит, интерес не личный,  служеб-
ный, а кто дергает за ниточку?
   - Человек - где надо. Давай машину, сейчас на выводку повезем.
   - Зайди к Савушкину, он с шести утра здесь. Раз пять тебя спрашивал!
   Опять ясно!
   Поднимаясь на второй этаж, Лис взглянул на часы. Восемь тридцать.
   Савушкин - высокий плотный мужик с чуть выпуклыми бычьими  глазами  -
сидел, зарывшись в бумаги с красными полосками наискось и грифом "Совер-
шенно секретно" в правом верхнем углу.
   - Куда ты дел задержанного Сихно? - Рокочущий бас внушал страх и  от-
петым уркам.
   - "Соседи" попросили к ним определить. У них  какой-то  свой  интерес
имеется, - выдал Коренев хорошо продуманную "заготовку". Голос был  поп-
режнему обыденно равнодушным. Если замнач вознамерился вытащить  ублюдка
из камеры, то сейчас наверняка задумается. Да и "волна" пойдет: Комитет,
Комитет... До сих пор Конторы опасаются. Вот и пусть раздумывают...
   - А они нам что, указ? - раздраженно спросил  Савушкин.  -  Им  надо,
пусть сами и задерживают!
   Еще три года назад он бы так не сказал.
   Коренев пожал плечами.
   - Тут уже телефоны оборвали: спортсмен, не судимый, за что забрали...
- откровенно объяснил начальнику УР первый замнач РОВД. В выпуклых  гла-
зах краснели прожилки, словно отражались красные  полосы  сверхсекретных
документов. Немудрено. Звонить могли только  ночью.  А  ночью  беспокоят
лишь друзья и близкие люди.
   - Что думаешь делать? - Савушкин словно прочел мысли Лиса, потому что
резко оборвал доверительный тон.
   - Повезу на выводку.
   В кабинете повисла долгая пауза. Что бы ни собирался сделать Савушкин
по делу Сихно, сейчас он был связан по рукам и ногам. Раз дело на  конт-
роле у безопасности, раз фигурант признался и осталось только  закрепить
это признание... Обстановка для любого вмешательства крайне  неблагопри-
ятна.
   - Ну-ну... - неопределенно прогудел Савушкин. - Смотри, не облажайся,
тут вполне можно голову сломать. - И, поняв двусмысленность угрозы, пос-
пешно добавил: - Прокурор-то не дремлет...


   Глава вторая

   В "УАЗе" было душно, воняло бензином и табачным  дымом.  Сихно  курил
одну за другой, неловко держа сигарету двумя руками: запястья у него бы-
ли скованы наручниками. Бобовкин предупредительно забирал окурок,  выки-
дывал в окно и,  несмотря  на  прижимистость,  тут  же  раскрывал  пачку
"Мальборо", дружески щелкал зажигалкой. Он знал, что, когда отрабатывае-
мый объект в "расколе", его надо "гладить". Кнут и пряник - вот основные
инструменты всех раскрытии. А экспертизы, психология, интуиция сыщика  -
фуфель для непосвященных. Они-то тоже играют роль, но не главную, они бы
ни писали искренние в своем прекраснодушии журналисты.
   Ну какая экспертиза установит сейчас, скольких баб замочил  этот  пес
да куда он их спрятал? И от психологии тут помощи с гулькин хрен. А  ин-
туицию к делу не пришьешь и обвинительного приговора на ней  не  постро-
ишь. Да что приговора - санкции на арест не получишь!  Надо,  чтобы  он,
падла, ответил: когда, почему, чем, куда дел, с кем делал  да  кто  зна-
ет... Да чтоб показал трупы, орудия, вещдоки. Тогда и  эксперты  развер-
нутся, и следователь свои психологические штучки-дрючки применит, и  по-
катится дело по наезженной дорожке в суд. А про те, самые первые, вопро-
сы все вроде как и забудут. Ну задал их опер - большое дело!
   Эти главные вопросы Коренев задавал вчера, поздним вечером.  И  сумел
сделать это настолько убедительно, что Сихно ответил. Лопнул, как  гово-
рится, до самой жопы. Сейчас покажет все на месте,  задокументируем  вы-
водку - и все! Уголовный розыск свое дело сделал, раскрытие дал,  теперь
ваше дело, товарищи следователи, прокуроры, судьи,  адвокатишки  всякие.
Сумеете, не сумеете свою игру сыграть - как получится. А мы свое  срабо-
тали.
   Собственно, сработал один Коренев, а Бобовкин сейчас просто  примазы-
вается. И то удивительно - обычно ему все раскрытия пофигу. Другой бы  и
года в розыске не удержался, а этот - до старшего опера дослужился,  ма-
йора получил, шли они с Кореневым ноздря в ноздрю, хотя показатели  были
разными: Коренев Крота взял, а Бобовкин - дом поставил себе и Савушкину,
Коренев цепь серийных убийств "Черные колготки" раскрыл, а Бобовкин пол-
ковнику Пастушенко новую "Волгу" достал, Коренев группу "врачей" снял, а
Бобовкин Симакову свадьбу дочери "обеспечил". И неизвестно, какие  пока-
затели оказались весомее: когда должность начальника  розыска  освободи-
лась, их кандидатуры на равных рассматривались. Но разница уж слишком  в
глаза бросалась, скандальное решение никто взять на себя не захотел, по-
тому и выдвинули Коренева. А Бобовкину Пастушенко после охоты, когда жа-
рили свежатинку на костре, под водочку, сказал: "Ты не обижайся, но ина-
че нас бы никто не понял. Дружба дружбой, на поддержку всегда  рассчиты-
вай, но по работе тебе надо очки набирать".
   Кореневу разговор передали почти дословно, в  лицах,  агентурнист  он
был хороший и умел свои щупальца в самые узкие компании запускать.
   Пастушенко веско сказал, вроде как с отеческой суровостью, и Бобовкин
мигом хмурость с лица убрал, разлил  всем  сноровисто,  мяса  дымящегося
притащил и почтительнейше тост предложил: мол, не в чинах  и  должностях
дело, главное - отношения человеческие, за которые он всем  присутствую-
щим и благодарен. Такое смирение понравилось, старшие одобрили,  выпили,
и все - неловкость вроде как исчезла. А в конце Симакин Бобовкина  обнял
и пробубнил прямо в ухо: "Ты своего часа еще дождешься. Мы о  тебе  пом-
ним. Правильно полковник сказал: набирай очки!"
   Вот он и набирает. Сам вызвался ехать,  хотя  Коренев  хотел  Ерохина
взять, и "гладит" всю дорогу подозреваемого, сигареты дорогие переводит.
И, кстати, войдет в раскрытие. Все войдут: и эксперт с  видеокамерой,  и
понятые - студенты с юрфака, и милиционер-шофер. Все будут рассказывать:
как же, я это дело и раскрывал...
   Коренев отвлекся от происходящего в машине, и его мысли приняли  дру-
гое направление.


   Глава третья

   Вышел он на это дело случайно. Впрочем, почти все раскрытия случайны,
задача профессионала эту случайность подготовить. А для этого надо  топ-
тать ногами землю, пожимать множество рук, в том числе и давно не мытых,
пить водку на конспиративных квартирах, в гостиничных  номерах,  захлам-
ленных подсобках, притонах и других самых неожиданных  и  малоподходящих
для этого местах. Надо без конца сдаивать информацию,  сортировать,  на-
капливать сведения, казалось бы, совершенно далекие от интересов уголов-
ного розыска.
   Помирился Колька Крюк с Нинкой из мебельного? Какое до этого дело ми-
лиции, тем более что Крюк уже год как мотает десятку строгого! Вроде  бы
так, и непонятно, зачем начальнику УР копаться в личных проблемах  реци-
дивиста, надолго сгинувшего с горизонта. Но вот Колька ушел в побег,  да
при этом замочил конвоира, да забрал автомат. И Нинка уже не просто  ша-
лавистая бабенка с крашенными перекисью волосами, а связь  разыскиваемо-
го! И сейчас к ней уже не подъедешь: насторожилась,  замкнулась,  не  то
что опера - старого приятеля на пушечный выстрел не подпустит, ни крупи-
цы информации из-под нее не получишь! А Лису ничего и не надо - он и так
что надо знает. Поставил засаду на Природной, 17, у Нинки - ной  матери,
и взял Крюка без особых затей.
   Блатные не только друг другу клички дают - и ментам навешивают. Поче-
му Лис? Может, обликом похож? Вряд ли... Сто семьдесят семь, сухой,  жи-
листый, прическа короткая, чтоб за волосы нельзя было ухватить, брюнет с
заметной сединой, хотя вроде рано еще для тридцати пяти... Нос и вправду
лисий - длинный, тонкий, хрящеватый, будто вынюхивающий мышиный след.  И
ведь действительно вынюхивает, не мышей, правда, зверей покрупней и поо-
пасней обычных. Здесь хитрость нужна,  осторожность,  чувство  опасности
обостренное. Может, поэтому и Лис.
   Коренев в Тиходонске родился и всю жизнь прожил в центре - на Богатя-
новке. Пай-мальчиком никогда не был: учился прилично, школу  не  пропус-
кал, но лет с пятнадцати тянул с пацанами в Клиническом сквере пиво пря-
мо из горлышка, которое предварительно припасенной солью обмазывалось  -
мода такая была. С кильдюмскими ходил драться, кастеты в гипсовой  форме
отливал, попался бы - спецучилище или колония обеспечены, времена  тогда
суровые были, нынешним не чета, когда все можно.  Сейчас  многие  друзья
детства по второй-третьей ходке срока мотают, кто-то уже откинулся,  при
встрече руку придерживают: вдруг не захочет гражданин начальник с  зеком
ручкаться...
   Но Лис  всегда  с  корешами  здоровается,  про  жизнь  разговаривает,
детство вспоминает. И они отмякают, оживляются: "А  Крыса-то  пятнадцать
разматывает, особо опасным признали" - и головами качают  с  осуждением.
Игорь Кривсанов - сосед, пожалуй, самый близкий школьный  товарищ.  Нор-
мальный парень, да и все вроде были нормальные.
   Жили они тогда на Нижне-Бульварной, тянувшейся по-над Доном  дряхлыми
домишками частного сектора - полусараями, и почти все мужики здесь, да и
некоторые бабы имели судимость, и это тоже считалось нормальным.  И  все
пацаны, достигая возраста, УХОДИЛИ в зону, только он, Коренев, да Сереж-
ка Сисякин выскочили - тот мединститут окончил, врачом работает.  "Лепи-
лой, - как сказал Валерка Добриков, щеря наросшие один на другой зубы. -
А ты вот в уголовке... Разошлись наши дорожки..."
   Коренев подумал, что дорожки у них с самого начала были разными. Ког-
да по уличной моде все наколки кололи, и он себе перстень с крестом сде-
лал. Но ему такую баню дома устроили, что больше и мыслей  татуироваться
не было. А у Крысы все сидели: и отец, и мать, и старший брательник. По-
тому он беспрепятственно сначала руки расписал, потом грудь, ягодицы.  И
вина-водки Коренев в те годы не любил. А Крыса с Кривозубым пиво  быстро
проскочили и стали креплягу стаканами засаживать. Бухие любили приключе-
ния искать: "Аида на Державинский фраерам морды бить!" - "Да вы что, му-
дилы, а если вам морды понабивать от не хер делать?" Ему с ними  неинте-
ресно, им с ним делать нечего. Палатку грабить его уже не позвали.
   В семнадцать Кривсанов и Добриков ушли в зону, вскоре  Коренев  приз-
вался в армию. А дембельнулся, его стали в милицию агитировать,  золотые
горы сулили: учебу, офицерские погоны, квартиру. Хамов и блатоту  всякую
не терпел, а потому и согласился охотно. Вместо золотых гор  он  получил
возможность таскать пьяных, сворачивать в бараний рог  хулиганов,  вести
нудные разборки с бытовыми правонарушителями. Три года  отпахал  в  пат-
рульно-постовой службе, поступил на заочное отделение "Вышки", на втором
курсе действительно получил офицерскую звездочку и одиннадцать лет прот-
рубил в розыске.
   Жизнь менялась, менялась и работа. Раньше из-за пропавшего  пистолета
ставили на уши всю область, теперь в газетах буднично сообщалось о  кра-
жах и захватах стволов, а суточные сводки наполнились небывалыми фактами
автоматно-гранатометных расстрелов. Раньше авторитет блатного определял-
ся громкостью сделанных "дел", количеством судимостей, местом  в  крими-
нальной иерархии. Теперь изо всех щелей лезли не нюхавшие лагерной  пох-
лебки, а оттого особенно наглые молодчики, которые по организованности и
дерзости заткнули за пояс традиционные кодланы. В отличие от своих пред-
шественников они не прятались и не маскировались, наоборот, завели  уни-
форму - спортивные костюмы вызывающей расцветки, кожаные  куртки,  стан-
дартную стрижку "под горшок". Опять-таки, в отличие от воров, они плева-
ли на законы, ни в грош не ставили  милицию.  Они  вертели  сумасшедшими
"бабками" и знали, кому и сколько "отстегнуть", чтобы власть не  ставила
препятствий, а, наоборот, помогала во всех начинаниях.
   Через неделю после того, как Коренев занял должность начальника  уго-
ловного розыска, к нему в кабинет зашли двое из "новой волны",  накачан-
ные, уверенные, непривычно доброжелательные. Они предложили дружбу,  ус-
луги и долю в их бизнесе - сто штук ежемесячно (пока, а там будет больше
с учетом инфляции).
   Коренев повел себя неблагодарно и для гостей очень неожиданно. Выдер-
нув из плечевой кобуры "макар", он поставил их мордами к  стене,  вызвал
по селектору Ерохина с понятыми и обшарил карманы  спортивных  штанов  и
кожаных курток. В одной нашелся автоматический нож, а во второй - "паке-
тик с веществом буро-зеленого цвета и запахом конопли", что и  было  не-
медленно задокументировано. Мгновенно  потерявших  уверенность  "гостей"
закрыли в камерах, а через два часа взволнованный Бобовкин прибежал  уз-
навать об их судьбе.
   - Это ошибка, большая ошибка, - повторял он, утратив обычную  вальяж-
ность. - Они из группировки Шамана, а с  ним  лучше  отношений  не  пор-
тить...
   - А чего он мне сделает? - презрительно спросил Лис, зная, что содер-
жание разговора станет известно и Шаману, и многим  другим  "заинтересо-
ванным лицам". - Я любому могу ребра переломать, а надо  будет  -  башку
прострелю! На моей территории я хозяин, и "бабками" меня не купишь. - Он
немного помолчал. - А этих двоих я заагентурю, пусть Шамана  "освещают".
Давно пора ему на нары...
   Уголовное дело лопнуло, так и не успев раскрутиться. В ноже  оказался
неисправным фиксатор клинка, а потому экспертиза не признала его  холод-
ным оружием. Вещество, похожее на анашу, было названо безобидным  порош-
ком растительного происхождения.  Задержанных  приходилось  освобождать.
Лис сделал это лично. На прощание он поговорил с каждым наедине,  потом,
обняв за плечи, проводил спортсменов до дверей райотдела и дружески поп-
рощался за руку. И хотя беседа носила безобидно-нейтральный характер,  а
дружеское прощание - явный наигрыш, больше эти люди на Шамана не работа-
ли, и у других "авторитетов" доверия к ним не было.
   А Коренев вернулся в кабинет и составил список тех, кто имел доступ к
вешдокам, а следовательно, мог сломать нож и подменить наркотик:  следо-
ватель, эксперт, Бобовкин...
   Больше его подкупить не пытались. Вопрос о новом начальнике УР  расс-
мотрели "авторитеты" во главе с Шаманом и решили обходиться без его пок-
ровительства, а те дела, где "крыша" милиции  необходима,  переносить  в
другие районы. Всего в Тиходонске было восемь районов.
   Хотя слово "коррупция" не сходило, с газетных страниц и телевизионных
экранов, о подкупе в милицейской среде говорилось мало, да и то шепотом.
Дело скрытое, а выступать с голословными  обвинениями  против  мощной  и
страшненькой системы смельчаков не  находилось.  Но  сами-то  сотрудники
знали, что к чему: кто честный мент, кто с гнильцой, а кто - купленный с
потрохами. Тем более что скрытые дела имели весьма недвусмысленные внеш-
ние признаки.
   Много лет назад, в юности, Коренев посмотрел  первый  и  последний  в
своей жизни новозеландский фильм про тамошнего полицейского Пепе Гереро.
Тот быстро бегал, смешно вскидывал коротенькие ножки, смертным боем луп-
цевал противников, а особо злостных  расстреливал  из  крупнокалиберного
револьвера, пуля которого отбрасывала тело не меньше чем на  три  метра,
выбивая из него сноп кровавых ошметков.
   В перерывах Пепе Гереро произносил страстные монологи о  честности  и
справедливости, со всех сторон обкатывая основной тезис:  при  нищенской
зарплате честный полицейский и должен быть нищим. А если полицейский жи-
вет в шикарной вилле и ездит на дорогом лимузине  -  значит,  он  куплен
преступниками. В подтверждение Пепе разувался и показывал желающим  рва-
ные носки - символ честности и неподкупности.
   В те годы настоящие полицейские ленты на наш экран не попадали, а Пе-
пе Гереро был пропущен, очевидно, во имя идеологических интересов -  по-
мощи развивающемуся кинематографу или чего-то в этом роде. Наверное, по-
тому он и запомнился, как и прямолинейная поучительность, сводящая чест-
ность полицейского к рваным носкам.
   За время службы Коренев неоднократно  вспоминал  носки  Пепе  Гереро.
Зарплату все сотрудники получали  одинаковую,  двадцать-тридцать  рублей
разницы в те времена или двадцать-тридцать тысяч в эти годы погоды,  ко-
нечно, не делали. А жили как будто на разные. Было время, когда  "преус-
певающие" боялись выделяться из общей массы, маскировались, рассказывали
басни про богатую тещу да про внезапное наследство, про умение жен доро-
го продавать старые вещи и дешево покупать новые, про постоянные  долги,
лотерейные выигрыши и прочую туфту.
   Потом пришел новый министр, самый крутой  за  послевоенные  годы,  он
провел чистку органов под лозунгом борьбы с нечестностью и хозяйственным
обрастанием. Прекрасный лозунг, воплощенный в жизнь, как и все предшест-
вующие, через жопу, а потому трансформировавшийся в  свою  противополож-
ность: со службы уволили тех, кто случайно подвернулся под руку, а ушлые
ловкачи, как и всегда, остались "при своих".
   Коренев помнил: из розыска выгнали Берестнева, жена которого  владела
дачным участком и небольшим домиком, и  Песочникова  -  за  то,  что  он
пользовался машиной отца по доверенности. Оба, кстати, операми были  хо-
рошими. Бобовкин в то время строил дом как раз "для тещи", все  об  этом
знали, но официальных заявлений он не делал, а разоблачать его  желающих
не нашлось: с кадровиками и с начальством он всегда дружил.
   Через несколько лет грозного министра отправили на пенсию, а потом  и
вовсе наступило время вседозволенности, и уже никого не удивляет отделе-
ние по борьбе с экономическими преступлениями, не  возбудившее  за  годы
напряженной и многогранной деятельности ни одного уголовного  дела.  Как
не удивляет и экономическое процветание сотрудников во главе с начальни-
ком. И никто не сопоставляет результаты служебной деятельности отделения
и высокий уровень жизни оперов, не отыскивает взаимосвязей  между  этими
факторами и не делает никаких выводов. А кто будет их делать? Некому,  у
всех свои дела, свои заботы вплоть до самого верха...
   Как же работать в таком беспределе честному менту? Да и не  такой  уж
он кристально честный, этот Лис... Когда нашел угнанную  "Ауди",  хозяин
двести штук принес в благодарность.  Помялся-помялся  -  неудобно...  Но
взял. Зима скоро, ему самому ботинки нужны да Натахе  пальто,  сапоги  -
зарплаты не хватит, а тут вроде премия... Да когда из бара Акопа  Варта-
няна выгнал блатную шелупень, что по вечерам пакостила, клиентов отпуги-
вала, Акоп тоже принес сотню. Потом на того рэкетиры наехали, Лис их от-
вадил, Акоп опять конверт в карман засунул. Не нравилось ему это, но де-
ваться некуда - не ходить же в рваных носках и в дырявых ботинках. Да  и
за информацию платить надо, на те копейки,  что  выделяются  для  этого,
только фуфло какое-нибудь и купишь. Рынок, в рот им ноги!
   Хотя