едели Смита и Клячкина выписали. Они обменялись телефонами
и расстались друзьями. А еще через несколько дней Клячкин дал подписку о
добровольном сотрудничестве с органами госбезопасности и получил псевдо-
ним Асмодей. Работа со Смитом вошла в  его  послужной  список  первой  и
весьма успешной операцией.
   Клячкин-Асмодей аккуратно промокнул губы салфеткой, не спеша  распла-
тился с официантом и медленно направился к выходу. В руке он держал кра-
сивую дорожную сумку.
   Содержимое этой сумки искали сейчас по Москве все члены воровской об-
щины, хотя делали это по-разному, в соответствии со своим авторитетом  и
возможностями.
   Вернувшись в свою квартиру. Клык сразу  же  подошел  к  выходящему  в
простенок окну и убедился, что Федор воспользовался амортизатором, попы-
тавшись сохранить казну. Может быть, деньги так и лежат на крыше...
   Возможность, ясное дело, призрачная, но Клык, обогнав  молодых  "бой-
цов" и растолкав скобливших лестницу "шестерок", сбежал вниз, тяжело от-
дуваясь, взобрался на крышу соседнего дома и долго щупал пустой  карабин
на конце резинового жгута.
   Потом, раздувая ноздри, будто нюхал воздух, осмотрел чердачное  поме-
щение. В закутке у трубы лежала куча спрессованного  тряпья,  на  газете
оставался раскрошенный кусок хлеба и стояла алюминиевая кружка.
   - Сходи в верхнюю квартиру, попроси кулек, - приказал он. - Да повеж-
ливей! И расспроси, кто здесь жил.
   Через несколько минут "боец" вернулся.
   - Бомж какой-то... Спокойный, не шумел, не  кричал,  здоровался.  Вот
пакет.
   Поддев щепкой за ручку, Клык опустил кружку в пакет.
   Через час участковый инспектор Платонов произвел  поквартирный  обход
подъезда, расспрашивая об обитателе чердака. Собрав полный перечень при-
мет, он довольно толково составил словесный портрет и вручил Зонтикову.
   - Благодарствую.
   Клык сделал знак, и в кармане шинели  оказались  пять  десятитысячных
бумажек.
   - А то повадился камни с крыши кидать. Еще зашибет кого...
   Клык откашлялся и протянул пакет с кружкой.
   - А вот здесь надо пальчики поискать. Да посмотреть, чьи они...
   В карман с хрустом пролез еще десяток купюр.
   - Обворовали нас, - с тяжким вздохом пояснил Клык. - Совсем люди  со-
весть потеряли. Купюры по пятьдесят тысяч в чемодане  старом  дерматино-
вом. Если кто что прознает, мы отблагодарим.
   Зонтиков опять тяжело вздохнул.
   - К кому нам еще обращаться...
   - Поможем...
   Платонов отвел глаза в сторону. Только что он получил половину месяч-
ной зарплаты. И ничего противозаконного: в конце концов, милиция обязана
раскрывать преступления. Но делать над собой  усилие  все-таки  приходи-
лось.
   Клык вздыхал потому, что тоже преодолевал себя. Закон запрещает обра-
щаться к ментам за помощью. Но если мент покупается и помогает  неофици-
ально, то с запретом можно не считаться.
   В конце концов и Клык, и Платонов успокоились.  Убедить  самого  себя
можно в чем угодно.
   Когда лейтенант ушел. Клык позвонил главному  майданщику,  смотрителю
катранов и положенцам других районов. Густая и крепкая сеть была  забро-
шена в бурлящее человеческое море.
   Тысячи человек по всей Москве искали Таракана, бомжа под  сорок  лет,
высокого и худого, в вытертой кроличьей шапке и мятом  пальто  без  двух
пуговиц, со старым чемоданом. Бомж не пользовался  ничьей  поддержкой  и
защитой, деваться ему было некуда: не в подвале, так на  чердаке,  не  в
люке теплотрассы, так на вокзале отыщет его кто-то из общины или прислу-
живающей ей шушеры. Значит, возвращение святого святых - блага воровско-
го - вопрос времени: двухтрех дней.
   Респектабельный агент госбезопасности Асмодей вальяжно вышел из "Двух
сов" и сел в оперативную машину одиннадцатого отдела.
   - Здравствуй, Семен, - чуть  покровительственно  сказал  он  водителю
красной "девятки".
   - Здрасьте, - ответил крепкий парень с расплющенным носом  и  золотой
коронкой на верхней челюсти  -  старший  прапорщик  Григорьев.  Это  он,
представляясь мафией, пугал Каймакова несколько дней назад.  Точнее,  не
пугал, а осуществлял акцию воздействия, чтобы заставить марионетку  опе-
ративного дела "Расшифровка" сделать следующий шаг.
   Акция воздействия преследовала вполне конкретную цель: настроить  ма-
рионетку на серьезность мыльного дела и подготовить  к  той  информации,
которую должен был принести на другой день капитан Резцов. Но она  имела
и очень важный побочный результат: испугавшись, фигурант вооружился  ши-
лом и стал прикрывать голову портфелем. В результате в морге оказался не
он, а капитан ГРУ Вертуховский и операция "Расшифровка" чуть не  лопнула
в самом начале.
   Этот жизненный факт опровергал неверие майора Межуева в случайности и
совпадения. И подтверждал  существование  определенных  закономерностей,
именуемых человеческими судьбами.
   Красная "девятка" пулей сорвалась с места и уверенно влилась в  широ-
кий поток автомобилей.


   Глава одиннадцатая

   Капитан Васильев медленно брел по мокрой  и  грязной  улице.  Он  был
отстранен от оперативной работы и  переведен  на  проверку  эвакуаторов.
Этим всегда занимались прапорщики.
   Понижение вызвано заключением комиссии, проводившей служебное рассле-
дование. Убедительных оснований,  объясняющих,  почему  бригада  бросила
объект наблюдения и направилась в квартиру Зонтикова, капитан не  предс-
тавил. Центр принял разговор о миллиарде, принесенном Клыку, и именно  с
ним связал незапланированную  активность  наблюдателей,  тем  более  что
деньги исчезли. От более серьезных неприятностей Васильева спасли  пока-
зания командира милицейской  спецгруппы  и  подполковника  Дронова:  оба
подтвердили - из квартиры он ничего не выносил.
   Но и того, что оставалось - нарушения задания и смерти  напарника,  -
оказалось достаточно для вывода о неполном служебном соответствии.  Нас-
колько капитан знал кадровую практику, в ближайшее время от него попыта-
ются избавиться. Выслуги, даже с учетом льгот службы на СРПБ  -  год  за
полтора, для пенсии не хватит.
   Потому мысли у Васильева были такими же безрадостными, как окружающий
пейзаж: грязная, в ямах и выбоинах улица, ободранные  фасады  переживших
свой век домов, покосившийся забор вокруг так и не ставшего стройплощад-
кой пустыря, старая, давно не крашенная трансформаторная будка. Она же -
эвакуатор номер семь.
   Без особых предосторожностей капитан направился к объекту. На нем был
костюм ремонтника из оперативного гардероба:  фуфайка,  черные  суконные
штаны, брезентовая сумка через плечо, солдатская шапка. Что  может  быть
естественнее человека в таком наряде, заходящего в трансформаторную буд-
ку?
   Специальным ключом он отпер железную  дверь.  При  необходимости  она
мгновенно распахивалась от особого нажатия на пластинку  с  изображением
черепа и надписью: "Не влезай, убьет!"
   Внутри было душно, пыльно и тесно, как в  настоящей  трансформаторной
будке, даже характерный монотонный гул присутствовал,  хотя  исходил  из
специального блока, включавшегося при открывании двери. Одновременно за-
горалась лампочка на пульте дежурного по сектору охраны  спецсооружений,
и, если в течение минуты не поступал сигнал отбоя, готовая к бою  группа
оперативного реагирования спешно отправлялась на место срабатывания.
   Сейчас лампочка не загорелась, у пульта никого не было, не  сидели  в
машине с включенным двигателем четыре вооруженных бойца. Развал  системы
госбезопасности привел к сокращению финансирования в первую очередь  ин-
женерных объектов. Даже их еженедельный контроль группой  эксплуатацион-
ников на некоторое время прекратился, но умеющий смотреть вперед генерал
Верлинов приказал хотя бы раз в месяц осуществлять  проверки:  "Иначе  в
них коммерческие палатки да платные сортиры пооткрывают!"
   Но Васильев действовал так, будто все работало, как обычно, и  дежур-
ный сектора охраны, встрепенувшись, смотрел на красный огонек тревоги.
   Вставив жетон из титанового сплава с  буквой  и  шестизначной  цифрой
личного номера в незаметную щель распределительного  щита,  он  негромко
сказал:
   - Капитан Васильев, иду транзитом, помощь не нужна.
   При нормальной работе всех систем дежурный услышал бы эти слова,  по-
гасил тревожную лампочку и сделал запись в журнале пользования эвакуато-
рами.
   Капитан, не вынимая жетона, нашел черную кнопку на щите.
   В громадине трансформатора, точнее, искусно выполненного макета, бес-
шумно откинулась часть обшивки. Пригнувшись и высоко подняв ногу, словно
в отсек подводной лодки, Васильев шагнул внутрь. Люк мгновенно закрылся.
   Он находился в небольшом - два на полтора -  помещении  со  стальными
стенами, полом и потолком. В одной стене имелась незаметная щель для же-
тона. Моделируя ситуацию, когда жетон потерян, капитан резко провел  ру-
кой от щели вниз. Пол дрогнул и провалился, через  секунду  его  заменил
выдвинувшийся из стены стальной лист.  Если  бы  Васильева  преследовали
враги и им удалось взломать входную дверь и обшивку люка, они увидели бы
пустой отсек без всяких следов на толстом слое пыли.
   Открытый с одной стороны стальной лифт скользил под землю. При  ярком
свете внутренней лампы капитан видел шероховатости уходящих вверх бетон-
ных плит и стыковочные швы между ними. Спуск был  недолгим  -  словно  с
четвертого этажа. Бетонные плиты сменились железной дверью. Васильев по-
вернул ручку. Свет автоматически погас. За дверью простиралась чернота с
красными огоньками вдали. Эвакуатор номер семь выходил в тоннель метро в
трехстах метрах от узловой станции "Парк культуры".
   Капитан на секунду задумался: не продолжить ли путь под землей? И от-
казался от этой мысли. Без необходимости не стоило рисковать на рельсах.
К тому же если кто-то заметил монтера, входящего в будку, то может заин-
тересоваться - а почему он не вышел обратно? Да и вообще - прогулки  под
землей никакого удовольствия не доставляют.
   Через несколько минут ремонтник вышел из трансформаторной будки. Рас-
положенная в малолюдном месте, она находилась вблизи  двух  крупных  ма-
гистралей, а следовательно, занимала стратегически выгодную точку.  Как,
впрочем, и все остальные эвакуаторы.
   Задержанные при наблюдении за Каймаковым люди Седого вышли на свободу
через четыре часа. Как только доставившие их омоновцы написали рапорта и
ушли, они утратили сдержанность и молчаливость.
   - Тачку бросил возле кабака с открытыми дверцами.  -  Круглолицый,  с
наглыми круглыми глазками Рудик, по-хозяйски развалившись на стуле,  да-
вал показания замордованному жизнью и службой старлею,  заведомо  неспо-
собному купить "Ниссан-Патрол" на те деньги, которые он  заработает,  до
конца жизни.
   - Я ее никогда не закрываю. Зачем? Нас все знают, кто полезет?  Разве
самоубийца...
   И тон, и поза, и подтекст уверенной речи были призваны оказать  соот-
ветствующее воздействие на дознавателя. И оказывали его.
   - Вот какие-то сволочи и подложили эти железки. Я могу, конечно,  ад-
вокату позвонить или еще кому, но думаю, вы и сами разберетесь...
   Рудика сменил Эдик. Та же уверенная поза, та  же  наглая  физиономия,
тот же пугающий, с подтекстом, тон.
   - Пообедали, зашел в сортир - отлить, а за бачком газетный сверток...
Разворачиваю из интереса: пушка! Не наша, как в кино! Что  делать?  Дай,
думаю, отвезу в милицию. И повезли... Заявление не успел написать о доб-
ровольной сдаче. Давайте листок, сейчас все как надо нарисую...
   И поскольку дознаватель замешкался, Эдик навалился грудью на  стол  и
со значением произнес:
   - Она и неисправная к тому же! В ней бойка нет, а без  бойка  -  хрен
выстрелишь! А вынимается он очень просто, минутное дело, принесите - по-
кажу!
   Оставив задержанных в дежурке, дознаватель поднялся к начальнику  от-
деления милиции и доложил собранные материалы.
   - Так прямо и говорят: из группировки Седого? - переспросил  тот  без
особого, впрочем, удивления. - Наглецы...
   Начальник пролистнул рапорта и объяснения.
   - Не судимы? То-то и оно - честные граждане, за  жабры  не  возьмешь.
Завтра они адвоката приведут да семь свидетелей...
   Начальник задумался.
   Еще десять лет назад взятые с таким арсеналом  отправлялись  прямиком
на нары следственного изолятора, а потом за колючую проволоку зоны. Пис-
толет, автомат и граната перевешивали любые объяснения: пусть хоть  мар-
сиане из летающего блюдца сбросили - получите свои четыре года, а может,
и пять - по максимуму. Тогда он рулил тяжелым асфальтовым катком, и сто-
ило чуть повернуть руль, чтобы расплющить человека в  лепешку.  И  тогда
задержанные скрывали принадлежность к преступной группировке, а не  бра-
вировали ею.
   Но пришла новая эпоха. Теперь он сидел за рулем детского трехколесно-
го велосипеда, а вокруг носились "КамАЗы" с номерами личного транспорта,
угнанные где-нибудь в Западной Европе  "Вольво"  и  "Мерседесы"  с  под-
дельными номерами и вообще без номеров, огромные асфальтовые катки прак-
тически неуязвимых преступных организаций, набитые оружием "Ниссаны",  и
надо было держать ухо востро, чтобы они не расплющили в лепешку тебя са-
мого. А уж таранить окружающих монстров дело совершенно глупое, бессмыс-
ленное и смертельно опасное.
   Есть, конечно, спецподразделения, вносящие переполох в ряды новых хо-
зяев жизни, - они бэтээрами переворачивают асфальтовые катки, гранатоме-
тами расстреливают обнаглевшие "КамАЗы", у них закрытые масками  лица  и
непреклонная решимость смести нечисть, стоящую на пути. И  сметают:  кто
не вовремя дернулся или замешкался выполнить команду - мгновенно получа-
ют ботинком в пах или прикладом между глаз, а кто взялся за пушки -  тут
же превращаются в трупы. Поэтому ребят в масках боятся, послушно  подни-
мают руки и даже пасть не открывают. Но потом  дело  передается  обычным
чиновникам: следователь, прокурор и судья не носят бронежилетов, не уме-
ют уворачиваться от пуль и стрелять навскидку, а самое главное, не имеют
привычки к личному риску. Они едут на жалких трехколесных велосипедах, а
бэтээры уже ушли, и надо самим заботиться о своей безопасности... Вот  и
держись тихонько в ряду следования, выдерживай дистанцию и интервал, ус-
тупай дорогу, когда сигналят. А если попадется какой-нибудь пеший и  еще
более жалкий правонарушитель - вот на нем и отыграешься, переедешь вдоль
и поперек и отчитаешься о результатах служебной деятельности.
   - И что ты предлагаешь с ними делать? - спросил начальник, глядя  пе-
ред собой.
   Дознаватель пожал плечами.
   - Материал собран, докладываю на ваше усмотрение.
   Пальцы начальника выбили дробь по рапортам и объяснениям.
   Если он спустит дело на тормозах, то абсолютно ничем не рискует ни  в
служебном, ни в личном плане. А если залупится... Действительно, навезут
свидетелей да адвокатов, боек кто-нибудь вынет  или  подпилит,  и  пушку
признают неисправной. И хотя неисправность ответственности никак не  от-
меняет, прокурор глаза вытаращит: "Сырым материалом дело на корню  загу-
били! Подозреваемые не признаются, доказательства дохлые, версия  защиты
не опровергнута! Из-за этого приходится бандитов выпускать!"  Или  судья
заведется: "С такими доказательствами на процесс выходить стыдно! Сейчас
не тридцать седьмой год! Основательней надо дела готовить!" В любом слу-
чае он виноватым и окажется. Прокурор представление внесет или суд част-
ное определение задвинет - вот и готов выговор, а то и неполное  служеб-
ное. И это бы ладно, хуже, если гранату в окно закинут... Или  автоматом
прострочат у подъезда. Вполне реальный вариант,  куда  более  вероятный,
чем суровый приговор этим ублюдкам.
   Потому что сами они, их дружки-приятели, покровители кровно заинтере-
сованы в безнаказанности, любые силы бросят, связи, деньги, ни перед чем
не остановятся... А кто кровно заинтересован, чтобы  закон  соблюсти  да
при этом карьерой и жизнью рисковать?
   - Свяжись с руоповцами, может, они этих хамов заберут, -  сказал  на-
чальник. - А если нет - сам решай.
   В РУОПе задержанными не заинтересовались.
   - Сейчас у каждого второго оружие, - сказал  ответивший  по  телефону
дежурный. - Разбирайтесь сами.
   Старший лейтенант размышлял недолго. Он прекрасно понимал все  то,  о
чем подумал начальник, и вовсе не хотел брать весь риск на  себя.  Жена,
мальчик и девочка, тесная двухкомнатка на окраине,  стандартная  картон-
но-реечная дверь. А под формой у него обычное человеческое  тело,  легко
пробиваемое ножом или пулей. И, заведя врагов как представитель  власти,
он будет разбираться с ними как частное лицо, ибо власть  его  никак  не
защищает и даже пистолета не выдает во внеслужебное время. И если разоб-
раться, то на хер ему это нужно?
   Прощаясь, Рудик протянул дознавателю несколько десятитысячных купюр.
   - Себе оставь. Мне зарплаты хватает. А ты ведь "временно  не  работа-
ешь", - мрачно сказал старлей.
   Кожаные куртки весело заржали, явно не поняв насмешки.
   - Хороший парень, правда? - Эдик протянул крепкую лапу, и, хотя стар-
лей не собирался прощаться за руку с бандитом, его ладонь, словно загип-
нотизированный удавом кролик, против воли прыгнула в железный захват.
   - Слышь, друг, пушку жалко, классная пушка, - жарко зашептал Эдик.  -
Я завтра ржавый "браунинг" принесу - поменяемся. Лады? Ну, будь здоров!
   "Быки" Рваного просидели под стражей по пять суток. Оружие было приш-
пилено к ним намертво отпечатками пальцев, его исправность  удостоверена
при изъятии, из Главка уголовного розыска несколько  раз  интересовались
ходом дела, потом они трое суток провели в изоляторе временного содержа-
ния, потом прокурор санкционировал арест.
   Однако и сами арестованные, и их адвокат посчитали такую меру  пресе-
чения слишком суровой и обжаловали ее в суд по новому,  ориентированному
на правовые модели западных государств закону. Друзья арестованных обош-
ли их соседей, которые вначале готовы были упасть в обморок при виде ви-
зитеров, но, узнав, что только  и  требуется  подписать  характеристику,
ставили подписи с большим энтузиазмом.
   Судья учел доводы, жалобы и прекрасные  характеристики  с  места  жи-
тельства и изменил меру пресечения на более мягкую - подписку о  невыез-
де.
   Имеющие по три судимости граждане Лепешкин и  Медведев  оказались  на
свободе и получили полную возможность "поломать" свое  дело.  Для  этого
надо было воздействовать на свидетелей, которые обычно не проявляют нес-
говорчивости, особенно в последнее время. Адвокат легко выписал из  про-
токолов адреса всех очевидцев происшествия. Их было четверо: два "волко-
дава" из уголовного розыска и двое понятых. У "волкодавов" в графе "Мес-
то жительства" стояло одинаковое: Огарева, 6 - официальный адрес  Минис-
терства внутренних дел.
   - Подстеречь бы ментов и заколбасить, - мечтательно проговорил Лепеш-
кин, более известный в своей среде под кличкой Дурь. - Ухо до сих пор не
слышит.
   - Они тебя сами заколбасят, - возразил Медведев, он же Скокарь.  -  У
меня яйца чуть не отвалились, и сейчас спать не могу. Я с ними  вязаться
не подписываюсь. А на тех двух фуцанов давай наедем.
   Адрес у понятых тоже оказался  один:  Чехова,  дом  восемь,  квартира
двадцать три.
   Но когда блатные добрались до места, то обнаружили,  что  после  дома
номер два начинался сплошной бетонный забор длиной в  целый  квартал,  а
следующее за ним здание имело номер  двенадцать.  По  верху  забора  шли
изогнутые внутрь кронштейны - скорее всего державшие колючую  проволоку.
Контрольно-пропускной пункт не имел какой-то вывески, но на зеленых  во-
ротах краснели выпуклые пятиконечные звезды.
   - Так они вояки, - догадался Дурь. - Значит, голый вассер!
   - Да, облом, - согласился Скокарь. - Давай хоть по мастырке забьем...
   Они сидели на ящиках у забора воинской части, использовавшейся  один-
надцатым отделом КГБ для маскировки сотрудников  и  секретных  операций,
затягивались папиросами с анашой и молча глядели перед собой.
   Место было уединенным