ых ведомств. В  министерстве  внутренних  дел  он  проходил  под
псевдонимом  "Спрут",  а  в  министерстве  общественного  порядка  назывался
"Мидией". Что делать - Фирс Антонионис в  детстве  мечтал  стать  не  только
полицейским, но и контрразведчиком...

   ***
   Капитан-лейтенант Чижик  не  чувствовал  себя  ни  в  чем  виноватым.  Он
добросовестно выполнял приказы старших начальников, и не его вина, что самый
главный из них оказался предателем. Но и в армии, и во флоте, и в ГБ, да и в
любой властно-бюрократической структуре первым отвечает тот, кто стоит внизу
управленческой пирамиды. После гибели  командовавшего  сверхмалой  подводной
лодкой мичмана Крутакова крайним оказывался командир лодки-носителя "У-672".
   - Я получил приказ начальника морского отделения подполковника  Сушнякова
провести  операцию  "Переход",  -  в  который  раз  объяснялся   Чижик.-   В
назначенное время в квадрате "С-11" я принял на борт человека с  письменными
полномочиями начальника одиннадцатого отдела -  генерала  Верлинова  -  и  в
соответствии с приказом в дальнейшем действовал по его указаниям...
   Бывший  командир  подлодки  "У-672"  рассказывал  это  уже   много   раз.
Начальнику морского отделения,  оперуполномоченному  военной  контрразведки,
комиссии по служебному расследованию  из  одиннадцатого  отдела,  начальнику
сектора   отдела   внутренней   безопасности   ФСК,   следователю    военной
прокуратуры...  И  еще  доброму  десятку  различных  комиссий,  инспекторов,
проверяющих, коллегам по службе, шепотом  в  постели  -  жене,  с  двадцатью
оговорками о необходимости держать язык  за  зубами...  При  этом  Чижик  на
девяносто семь процентов  говорил  правду,  а  на  три  процента,  повинуясь
инстинкту самосохранения, врал всем без исключения.
   Но он чувствовал, что ни правда, ни ложь не помогают  выпутаться  из  той
передряги, в которую он попал, а потому все больше и  больше  озлоблялся  на
разнокалиберных проверяющих, надзирающих и  контролирующих,  умеющих  только
протирать штаны на жирных задницах, елозя по мягким сиденьям удобных штабных
стульев,  да  спрашивать,  почему  он,  проводя  боевую  операцию  в   чужих
территориальных водах, не распознал изменника, не  пресек  своевременно  его
действий и не предотвратил неприятностей для всей этой кабинетной братии.
   - ...Когда поступил приказ подполковника  Сушнякова  вернуться  на  базу,
принятый  на  борт  человек  предъявил  служебное   удостоверение   личности
начальника отдела генерала Верлинова и взял  командование  на  себя,  о  чем
сделал соответствующую запись в бортовом журнале. После  этого  он  приказал
соблюдать режим радиомолчания и на связь с базой не выходить. Не зная о том,
что Верлинов - предатель, я выполнял все его распоряжения...
   На этот раз Чижик излагал свою историю новому начальнику переименованного
одиннадцатого отдела  полковнику  Дронову,  каменно  восседавшему  на  месте
беглого генерала. Капитан-лейтенанта  удивляло  то,  что  полковник  отослал
подчиненных и остался с ним  наедине.  Да  и  какой  смысл  ему  выслушивать
показания, зафиксированные в десятке протоколов?
   - После того как Верлинов на СПЛ покинул "У-672",  я  вышел  на  связь  с
базой и узнал, что он - преступник и его необходимо задержать...
   Чижик извлек не первой свежести носовой платок и  вытер  вспотевший  лоб.
Дронов рассматривал растерянного капитан-лейтенанта в  упор.  Круглое  лицо,
круглые глаза, оттопыренные уши, задравшийся на  макушке  вихор.  Мальчишка.
Тридцать  пять  лет,  женат,  один  ребенок,  живут  в  малосемейном   блоке
офицерского общежития, семейная жизнь не особо благополучна: жена недовольна
зарплатой, отсутствием квартиры, длительными отлучками  супруга,  Карьера  у
Чижика оказалась  ломаной:  его  списали  из  атомного  подводного  флота  и
перевели с понижением в одиннадцатый  отдел.  Здесь,  правда,  до  недавнего
времени  все  складывалось  удачно  -  молодой  командир   подводной   лодки
специального назначения, перспективный, вполне мог поехать в академию, потом
повышение,  другой   уровень   руководства,   соответствующее   материальное
обеспечение, улучшение жилищных условий, автомобиль с шофером,  солдатики  в
ролях вестовых, ординарцев, поваров... Теперь, понятное дело, радужные планы
накрылись, никакого роста, никакой академии - захолустная база,  пожизненная
общага, звание кап-три к пенсии - вот и вся перспектива. Жена с ним в ссылку
не поедет, у нее и сейчас  есть  любовник  -  некто  Бутько,  коммерсант  из
"новых". Значит, одиночество, водка, галлюцинации по ночам...
   Чижик и подумать не мог, что полковник столь глубоко  изучил  его  личную
жизнь, лучше его самого. Во всяком случае, о Бутько капитан-лейтенант ничего
не знал.
   -  ...Но  связи  с  СПЛ  не  было:  он,  гад,  и  им  приказал  соблюдать
радиомолчание... А когда Крутаков связался со мной, то доложил, что Верлинов
ушел на скутере, а они легли на обратный курс...
   Дронов понимал: объективно этот  всклокоченный  мальчишка  ни  в  чем  не
виноват и не заслужил того, что ему  предстоит.  Но  жизнь  требовала  найти
козла отпущения, громоотвод, и логика служебных расследований подталкивала к
грубой каменной плите жертвенника именно командира "У-672". Потому что иначе
кровь придется пускать Сушнякову или, чего доброго, ему самому...
   Полковнику не было жаль бывшего капитана, ибо сострадание, как,  впрочем,
честь, совесть, порядочность  и  другие  подобные  категории,  не  входит  в
систему служебно-должностных ценностей, не отражается в характеристиках,  не
учитывается при аттестациях и не  способствует  продвижению  по  службе.  Он
внимательно рассматривал Чижика, вспоминал его семейные  обстоятельства,  но
вовсе не из сочувствия  к  искореженной  судьбе  молодого  офицера.  Дронова
интересовало одно: говорит он правду или  лжет.  Именно  от  этого  зависело
многое, в том числе и благополучие самого начальника Управления.
   - ...Я дал команду Крутакову вернуть гада, он  догнал  его,  выпустил  за
борт Прокопенко с Тимофеевым...
   До сих пор капитан-лейтенант Чижик  говорил  правду,  но  девяносто  семь
процентов ее на этом заканчивались, хотя для Дронова  самое  главное  только
начиналось: именно для того, чтобы услышать оставшиеся три  процента,  он  и
вытребовал бывшего капитана в Москву.
   - ...Они его скрутили и притащили обратно, а потом он что-то выкинул...
   - Что? - почти выкрикнул полковник. - Куда выкинул? Подробней!
   -  Да  не  "куда"...  Сделал  что-то...   Или   кислород   стравил,   или
электропроводку замкнул, или еще какую диверсию учинил... Слышал только, как
Крутаков крикнул: "Держи его, а то нам каюк!" И все, связь оборвалась...
   - Значит, все произошло в лодке? - Дронов буравил  подчиненного  тяжелым,
давящим взглядом. - Говори точно, не ври и ничего не путай - в момент аварии
Верлинов находился в "малютке"?
   Это был момент истины, ради которого  начальник  Управления,  многократно
читавший рапорта, служебные записки, объяснения и протоколы допросов Чижика,
к которым нельзя было придраться - ни  противоречий,  ни  даже  расхождений,
вызвал его на личную беседу. Все-таки одно дело  врать  какому-нибудь  оперу
или следователю, а совсем другое - лгать в  глаза  начальнику,  от  которого
непосредственно зависит твоя судьба.
   - А где же? - Чижик облизнул пересохшие губы. Он лично поддерживал  связь
с СПЛ и  помнил  истерический  крик  мичмана:  "Ах,  падла,  замочил  обоих,
уходит... Ну, я его  сейчас!"  Через  некоторое  время  раздалось  невнятное
бормотание, он разобрал что-то вроде: "Утону вместе с  тобой,  сука!"  Потом
длинная цепь  ругательств,  молчание,  снова  ругательства,  яростные  вопли
бессильного бешенства, потом всхлип ужаса... "Он утопил  меня,  генеральское
отродье! Утопил! Испортил руль глубины, иду вниз, уже сто метров, балласт не
продувается... Прокоп, пидор, не закрыл наружный люк шлюза, выйти не могу...
Кранты! Прошу помощи... Помощи! Помощи, еб вашу мать!!!"
   Никакой помощи "У-672" оказать своей СПЛ не могла. Найти  "малютку"  было
невозможно,  да  и  оборудованием  для  спасательных   работ   подлодка   не
располагала. Чижик помнил угрозу Сушнякова -  уйдет  Верлинов,  пойдешь  под
трибунал! Потому он отключился от СПЛ и передал на базу то, чего от  него  и
ждал начальник морского отделения: попытка измены Родине пресечена, Верлинов
уничтожен, экипаж СПЛ погиб...
   - А где же?- повторил Чижик, выдерживая  гипнотизирующий  взгляд  тусклых
глаз полковника. - Все они в "малютке". Четыре трупа...
   - Ну ладно, - как бы нехотя выдохнул после затянувшейся паузы  Дронов.  -
Твое  счастье...  Упустил  бы  государственного   преступника   -   трибунал
обеспечен! Да и сейчас... Если выяснится, что соврал, - пеняй на себя!
   Глядя в чуть сгорбленную спину капитан-лейтенанта, полковник подумал, что
только пентонал натрия мог дать настоящий "момент истины". Если бы его можно
было широко использовать...
   Оставшись   один,   начальник   Управления   погрузился   в   напряженные
размышления. Итак, все документы Верлинова покоятся в братской могиле на дне
Эгейского моря, а следовательно, опасности не представляют, как и их хозяин.
О координатной сетке, угрозе Кремлю и спецбункеру 001 знает только  Данилов.
Сейчас он в госпитале - доза "сыворотки правды" оказалась великоватой...
   Дронов снял трубку селекторной связи,  щелкнул  тумблером,  соединяясь  с
начальником оперативного отдела.
   - Как там наш ученый? - Последнее слово сочилось сарказмом.
   - Плоховато. -  Майор  Бобриков  покаянно  вздохнул.  -  Перестарались...
Хотели ведь как лучше...
   - Насколько "плоховато"? Бобриков вздохнул еще раз.
   - Под  аппаратурой  "сердце  -  легкие"...  Врачи  говорят  -  не  жилец.
Отключат, и все...
   - Официальный диагноз установили?
   - А то!- слегка обиделся майор. - Закупорка  сосудов  головного  мозга  с
кровоизлиянием в мягкие ткани и сдавлением нервно-дыхательного центра.
   - Ладно, понял.
   Дело  упрощалось.  Правда,  остаются  еще  трое:  тот,  кто   допрашивал,
присутствовавший  при  процедуре  Бобриков  и  машинистка...  Бобриков   его
выдвиженец,  преданнейший  человек,  прапорщик  Кирей  -  тупое,  мало   что
понимающее животное, машинистка - она машинистка и есть... И все  же  никого
нельзя сбрасывать со счетов. Другое дело - уничтожить кассету  да  аккуратно
переделать протокол: все вроде то же самое, но смысловой  оттенок  другой  -
обычный при передозировке бред.
   Да, так лучше всего.  Исполнить  руками  Бобрикова  -  тот  старательный,
особенно  когда  помогает  сам  себе.  А  благополучие   Дронова   -   залог
благополучия майора, и он это прекрасно понимает.
   Полковник пришел в хорошее настроение. О бредовых вымыслах руководству не
докладывают и мер по ним не принимают.

   ***
   Информацию, если, конечно, это серьезная информация, утаить очень трудно,
куда труднее, чем скрыть труп ее носителя. "Знают двое -  знает  свинья",  -
говаривал  шеф  гестапо  Мюллер  и  был  совершенно  прав.  Профессиональным
хранителям секретов известна и другая присказка:
   "Лучший способ не проболтаться - ничего не знать".  В  ней  действительно
заключена абсолютная истина.
   Но  человек  -  общественное  животное,  к  тому  же  весьма  далекое  от
совершенства. Для того чтобы есть, пить, спариваться, ему нужны другие особи
своего вида, причем в ходе  общения  он  склонен  пробалтываться,  хвастать,
многозначительно  намекать,  изливать  душу  и  иными   способами   выдавать
доверенную тайну.
   Информацию можно  продать,  обменять,  украсть,  отнять,  перехватить,  и
существуют специальные службы, которые только этим и занимаются,  плюс  орды
полупрофессионалов  и  откровенных  дилетантов,  желающих  погреть  руки  на
ходовом товаре. Ведь информация, особенно скрываемая, нужна всем:  обманутым
мужьям и ревнивым любовникам, коммерсантам и банкирам, сыщикам  и  бандитам,
мощнейшим корпорациям и правительствам. Заинтересованные лица готовы платить
за нее  любые  деньги,  оказывать  всевозможные  услуги,  идти  на  уступки,
убивать, награждать орденами, способствовать карьере...
   Поэтому ведомственные,  личные,  военные,  экономические  и  политические
секреты активно циркулируют по невидимым,  опоясывающим  весь  мир  каналам,
пронизывающим бронированные сейфы, экранированные линии спецсвязи, двойные и
тройные барьеры охранной сигнализации и государственные границы.
   Информация - основа  власти.  "Кто  владеет  информацией  -  тот  владеет
ситуацией". Начальник личной охраны Президента России генерал  Коржов  любил
эту поговорку и старался действовать в соответствии с ней. Охрана Президента
- дело чрезвычайной  важности.  Конечно,  и  охрана  государственных  границ
федерации, и поддержание боеспособности армии, и обеспечение государственной
безопасности - тоже очень важные дела, но они достаточно абстрактные.
   Кто, например, пострадает, если три вооруженных нарушителя  проникнут  из
Азербайджана на российскую территорию? Или если целые части и  подразделения
вооруженных сил погрязнут в пьянстве,  хулиганстве  и  воровстве?  Или  если
завербованный   иноразведкой    негодяй    продаст    технологию    радаров,
обнаруживающих самолет-невидимку "стелс"? Вряд  ли  можно  вот  так,  сразу,
ответить на этот вопрос. А вот если замаскированный снайпер откроет огонь по
президентскому  автомобилю,  или  во  время  встречи  с  народом   к   главе
государства подкрадется маньяк с ножом, или  террористы  установят  мины  на
трассе движения президентского  кортежа...  Тут  сразу  понятно,  кто  может
потерпеть ущерб. И в первую очередь  это  ясно  самому  Президенту.  Поэтому
генерал Коржов находил у Хозяина полную поддержку всем своим начинаниям.
   Основной способ  добывания  информации  -  оперативная  работа:  наружное
наблюдение,  внутренний  контроль,  аудио-  и  видеофиксация,  прослушивание
телефонов и перлюстрация почтовых отправлений и тому подобные штуки,  дающие
инициатору разработки девяносто пять процентов необходимых сведений. В былые
коммунистические времена оперработу вели всего два ведомства: МВД и  КГБ.  И
министерство,  осуществляющее  борьбу  с  преступностью,   не   могло   даже
сравниться по возможностям со своим "старшим братом". Оснащенный закупленной
через посредников современной зарубежной  спецаппаратурой,  укомплектованный
сытыми,  одетыми  и  обутыми,  имеющими  жилплощадь  специалистами,  Комитет
госбезопасности поставлял в ЦК, Политбюро  и  лично  Генеральному  секретарю
самые убойные данные внешней и внутренней разведки.
   КГБ являлся монополистом на секретную информацию. По  мере  необходимости
главные управления, управления, отделы и территориальные органы делились  ею
между собой, но за пределы "конторы" собранные сведения не  выходили.  Да  в
этом   и   не   возникало   необходимости:   все   службы,    обеспечивающие
государственную безопасность, были собраны  под  одной  крышей.  Закордонную
разведку   осуществлял   Первый    главк,    а    внутреннюю    -    Второй,
контрразведывательную   работу   в    Вооруженных    Силах    вел    Третий,
правительственную связь  обеспечивало  Восьмое  управление,  а  безопасность
важнейших  научно-технических  объектов  -  одиннадцатый  отдел...  И   если
где-нибудь - в штабных помещениях  Пентагона,  в  московских  кабинетах,  на
атомной подводной лодке или обратной  стороне  Луны  -  обнаруживалась  тень
опасности  для  политического   и   государственного   руководства   страны,
немедленно уведомлялось Девятое управление, занимающееся физической  защитой
первых лиц.
   Но когда комитетского монстра, якобы для блага демократии,  разрубили  на
куски, положение резко изменилось. Первое главное управление превратилось  в
самостоятельную Службу внешней разведки и работало теперь само на себя,  так
же   как   самостоятельные   Федеральная   пограничная   служба,   Агентство
правительственной связи  и  информации,  другие  подразделения...  "Девятка"
трансформировалась в Главное управление охраны  и  уже  не  подпитывалась  в
обязательном порядке оперативной  информацией  родственных  служб.  Конечно,
взаимодействия никто не отменял, но  если  отдел  по  борьбе  с  терроризмом
Министерства безопасности пронюхает о готовящемся заговоре против  Папы,  то
разве Борисов станет делить  лавры  с  Коржовым?  Ясное  дело,  нет!  Сам  и
реализует материалы,  покажет  свою  нужность  и  полезность  да  вместе  со
Степашкиным отличится перед Президентом!
   Коржова такое положение не устраивало. Он,  как  и  положено,  "наращивал
мускулы" своей службы:  довел  численность  личного  состава  до  пятидесяти
тысяч, убедил Президента подчинить главку охраны отдельный кремлевский полк,
затем бывшие комитетские  силовые  суперподразделения  "Альфа"  и  "Вымпел",
собирался прибрать к рукам  тяжелую  технику:  танковую  роту  и  эскадрилью
боевых вертолетов - не помешает в случае чего...
   Много задумок имелось у Коржова, и все они преследовали конкретную  цель:
до предела расширить собственные полномочия и увеличить силовые возможности,
подмяв под себя другие спецслужбы.  Первые  шаги  в  этом  направлении  были
успешными - первоначально личная охрана Президента входила в состав Главного
управления  охраны,  которым  командует   генерал-лейтенант   Борецков,   но
фактически Коржов начальнику ГУО никогда не подчинялся, а  потом  добился  и
юридического  отделения.  Пусть  себе  Борецков  обеспечивает   безопасность
депутатов, министров, членов Конституционного суда,  у  него  и  так  работы
хватает... Охрана Первого лица  -  дело  гораздо  более  тонкое,  сложное  и
индивидуальное. Депутатов вон сколько!  За  всеми  не  уследишь,  то  Одного
убьют, то другого... Ничего страшного не происходит, новых выбрали - и  дело
с  концом!  А  Президент  один...   Единственный   и   незаменимый.   Символ
государственности, гарант Конституции, надежда и опора  каждого  российского
гражданина, где бы он ни находился... Так считает генерал-лейтенант  Коржов,
и Президент с ним полностью согласен.
   А когда разногласий нет и своя рука - владыка, тогда любой вопрос  решить
проще простого. Особенно если выбрать подходящий момент. Вот  и  пожаловался
как-то Коржов после теннисной схватки:
   - Тычемся мы, как слепые котята, ни глаз, ни ушей не имеем, должны на МВД
и МБ надеяться: вдруг они сподобятся про угрозу вашей персоне сообщить...  А
если  не  сподобятся?  Как  они  работают  -  известно...  Или  не   захотят
сподобиться? Такие случаи тоже бывали...
   Они сидели на веранде. Разгоряченный игрой и распаренный душем  Президент
пребывал в  добродушном  настроении:  главный  телохранитель  гонял  его  не
слишком сильно, но создал полное впечатление настоящего спортивного поединка
и проиграл правдоподобно, без явных подставок, не то что некоторые  министры
с холуйскими замашками, вызывающие только раздражение.
   - За чем же дело стало? - прогудел Президент низким голосом  и  отхлебнул
из высокой хрустальной кружки светло-золотистый "Гессер". - Предлагай!
   - Закон поправить надо. - Коржов, преодолевая себя, тоже  сделал  большой
глоток. Он терпеть не мог пива, и многолетние попытки  приучиться  почти  не
давали результата. - Чтобы мы сами могли вести разведку...  Маньяков  всяких
выявлять, террористов. Сами. Ни от кого не зависеть, никому не доверяться...
   - Давай поправим, - согласился Президент. - Готовь проект...
   Так Главное управление  охраны  получило  право  на  ведение  оперативной
работы. Коржов очень быстро  создал  собственный  узел  прослушивания  общих
телефонных линий, а так же специальных  правительственных:  АТС-1  и  АТС-2.
Передвижные  посты  в  глухих  автофургонах  двинулись  по  Москве,  надолго
останавливаясь у домов, в  которых  жили  интересующие  его  люди.  Лазерные
детекторы фиксировали колебания стекол, записывая приватные  беседы;  особая
аппаратура снимала информацию с