вприпрыжку под-
бежал Игорек.
   - Мама! - Он обхватил Марию за шею, и она прижала сынишку к себе.
   Вслед за внуком не торопясь шла Варвара Петровна,  а  следом,  широко
улыбаясь, - Эдик Хлыстунов с объемистой хозяйственной сумкой в руках.
   - Здравствуй, Серега, - он протянул руку, ничуть не удивляясь  встре-
че. - Как наша больная?
   - Да вроде поправляется. - Элефантов лихорадочно думал: почему  Хлыс-
тунов здесь? Обычная услужливость свойского парня - подвезти,  поднести,
проведать? Или нечто другое? Он умел быстро реагировать  на  неожиданные
ситуации, но сейчас настолько растерялся, что не мог прийти ни к  какому
выводу.
   - Пойдем, Мария, я тебе передачу до палаты донесу, а то  сумка  тяже-
ленная!
   Элефантов первый раз встретился с матерью Марии, говорить им было  не
о чем, и он стал беседовать с Игорьком на  школьные  темы,  одновременно
напряженно обдумывая ситуацию.
   Нежинской и Хлыстунова не было долго, раза в три дольше, чем требова-
лось, чтобы отнести передачу. За это время Элефантов связал воедино  це-
лую цепь, казалось, разрозненных фактов.
   Эдик иногда звонил им и, поболтав с кем-нибудь из сотрудников, звал к
телефону Марию. Время от времени он заходил, и Мария выходила его прово-
жать. Все как в случае с Астаховым, один к одному, но Элефантов  никогда
раньше не обращал внимания на это совпадение, не проводил  между  Петром
Васильевичем и Хлыстуновым никаких параллелей. Когда  однажды  Нежинский
приревновал Марию к Эдику, Элефантов первым  посмеялся  над  вздорностью
подобных подозрений. Глупец! А цепочка разматывалась все  дальше.  Неод-
нократно Мария беседовала по телефону с матерью Эдика, на вопросы  отве-
чала, что они знают друг друга давно, через общих  знакомых.  Элефантову
показалось странным, что только после знакомства с Эдиком Мария  выясни-
ла, что давно знает его мать, но значения этому он не придал. В  прошлом
году Эдика видели в Хосте в то же время, когда там  отдыхала  Нежинская.
Но и это он посчитал случайностью.
   И, наконец, последнее - недавно Эдик на своем "Москвиче" попал в ава-
рию. Сам он не пострадал, но сетовал, что сильно повредил машину. Вот  и
разгадка таинственному происшествию с Нежинской!
   Хлыстунов! Элефантов  чувствовал  себя  последним  идиотом,  которого
только что обвели вокруг пальца. И не один раз. Он вспомнил  придуманный
Честертоном эффект почтальона: от привычного, примелькавшегося  человека
не ждут чего-то необычного.
   Вернулись Эдик с Марией. Веселые, оживленные. Он  сыплет  анекдотами,
она смеется.
   - Ну что, поехали? Я тебя подвезу!
   Эдик всегда был услужливым парнем.
   Мария поцеловала мать и сынишку.
   - А нас?
   И предприимчивым, старался ничего не упускать.
   Она чмокнула Эдика и Элефантова.
   - До свидания. Спасибо, что проведали.
   Потом подошла к Эдику вплотную и три раза крепко поцеловала его в ще-
ку.
   Сердце у Элефантова покатилось куда-то вниз.
   Эдик завез домой Варвару Петровну и Игорька,  дружески  попрощался  и
пообещал еще заехать. Чувствовалось, что он в семье свой человек.
   - Где ты отдыхал? - спросил Элефантов, когда они остались одни.
   - На море, - беспечно ответил Хлыстунов.
   - В Хосте?
   - Ага, - он отвел глаза и не спросил, откуда Сергей это знает.
   - С Марией? - продолжал Элефантов, подумав, что любой на месте  Эдика
послал бы его к черту за такую назойливость.
   - Ну как тебе сказать... Я в санатории, а она дикарем...
   Эдик не любил ни с кем  ссориться.  Элефантов  почувствовал,  что  он
врет, но даже эта ложь дела не меняла.
   - Я слышал, ты разбил машину?
   - Кошмар! Вернулся из отпуска и на второй день - бац! Пришлось  крыло
менять и лобовое стекло! Еще повезло - нашел знакомого,  он  все  быстро
сделал, и обошлось не так дорого!
   "Марии обошлось дороже, - зло подумал Элефантов. - До сих пор распла-
чивается". Он вспомнил, сколько  уколов  и  других  неприятных  процедур
пришлось перенести Нежинской. И из-за чего? Из-за этого благополучного и
самодовольного везунчика? Впрочем...
   - Ты жениться не думаешь?
   - Нет, - Эдик бросил быстрый взгляд и опять не  поинтересовался,  чем
вызван подобный вопрос.
   Взяв два дня за свой счет, Элефантов съездил в Хосту.  Зачем  он  это
делает - он не знал, но противиться охватившей его потребности  оказался
не в состоянии.
   В квартирном бюро узнал, где останавливалась Нежинская, и  через  час
стоял в маленькой опрятной комнатке с двумя кроватями и окном, выходящим
на море.
   - У меня летом жили муж и жена из вашего города, - хозяйка, маленькая
приветливая женщина, как видно, любила поговорить. - Мария  и  Эдик.  Им
понравилось. Так будете заезжать?
   "Муж и жена"! Элефантов посмотрел на стоящие рядом кровати,  предста-
вил, как Хлыстунов и Нежинская ложатся спать, как они просыпаются... Как
будто поковырял подсыхающую рану.
   - Наверное, нет, - Элефантов чуть поклонился, - слишком жаркая комна-
та, уж извините.
   То, что таинственный соперник оказался всего-навсего Эдиком Хлыстуно-
вым, вызвало у Элефантова двоякие чувства.
   С одной стороны, было досадно, что Мария связалась с  мелким  коммер-
сантом, но Элефантов ее за это не осуждал: женщина - слабое существо, ее
легко увлечь, особенно если рядом никого нет. Он вновь выругал  себя  за
старые ошибки.
   С другой стороны, Элефантов не считал Хлыстунова серьезным  конкурен-
том. Так же как и Спирька, он во многом проигрывает ему,  Элефантову,  и
Мария это увидит. А значит, можно радоваться, что у нее не оказалось ко-
го-то похожего на Астахова.
   Нежинская не спросила, почему он не приходил несколько дней,  а  Эле-
фантов, естественно, не стал ничего объяснять.
   - Скоро меня выписывают, - по тону нельзя было понять, радует это  ее
или нет. - Надо готовиться к нормальной жизни. В воскресенье нарушу  ре-
жим и отправлюсь к маме. Тут мне уже изрядно надоело!
   - Отлично! - обрадовался Элефантов. - Давай встретимся!
   - Ну что ты, -  Мария  покачала  головой.  -  Я  так  соскучилась  по
Игорьку. Проведу целый день с ним.
   - Тогда я позвоню.
   Но когда Элефантов в воскресенье позвонил, ответила Варвара Петровна.
   - Марию?.. - голос у нее был несколько растерянный. - Она уже уехала.
   "Куда?" - хотел спросить Элефантов, но  не  спросил.  Возвратиться  в
клинику она не могла: еще рано, на какой-то час не стоило и  вырываться.
Значит...
   Ему опять стало тошно. Значит, Мария соскучилась по Эдику больше, чем
по сыну...
   Сев в такси, он поехал к дому Нежинской. Если у подъезда стоит машина
Хлыстунова, значит, догадка верна.
   Еще издали среди нескольких автомобилей, припаркованных на  тротуаре,
он заметил светлый "Москвич". Тот или нет? 12-27 КЛМ. Но какой  номер  у
Эдика? Этого он не помнил. Вроде бы его машина чуть светлее... А на кры-
ше, кажется, багажник...
   Элефантов поймал себя на том, что  нарочно  занимает  голову  всякими
мыслями, лишь бы не представлять происходящего наверху, на седьмом  эта-
же, в квартире Марии.
   "Кого обманываешь? Сам себя? Ты же рассчитал, что они здесь, и  прие-
хал убедиться! Вот, пожалуйста, то, что ты и ожидал  увидеть  -  автомо-
биль, светлый "Москвич"! Не будь его - это ничего бы не  означало:  Эдик
мог повезти ее к себе на Южный, но ты бы тешил себя иллюзиями - дескать,
ошибся... Так не прячь голову в песок! Ты же не открыл для  себя  ничего
нового!"
   Но одно дело - представлять отвлеченно, а другое  -  знать,  что  это
происходит именно сейчас, сию минуту, совсем неподалеку...
   Элефантов задрожал от горя и унижения. Подняться наверх и колотить  в
дверь? Скорее всего ему не откроют... А если и  откроют?  Элефантов  по-
чувствовал, как кулаки наливались свинцовой тяжестью. Раз!  В  солнечное
правой! Два! Крюк слева в челюсть! Три! Сплетенными в замок  руками  до-
бить ударом по шее!
   Он никогда не решал таким путем никаких вопросов, считая, что драка -
не метод достижения целей. Но сейчас  испытывал  острое  желание  избить
Эдика. Жестоко. В кровь. Хотя никогда в жизни он по-настоящему не  драл-
ся, он ни на минуту не сомневался, что ему это удастся. Благопристойный,
не любящий ссор Эдик - обыкновенный трус, он ничего не  сможет  противо-
поставить его ярости! Ну, а что потом?
   Элефантов представил отвращение в глазах Марии, и  кулаки  разжались.
Но ярость требовала выхода. Проколоть шины "Москвича"?  Разбить  стекла?
Еще глупее.
   Ссутулившись, Элефантов побрел прочь.
   В конце концов, Эдик ни в чем не виноват. И она тоже. Когда у них все
начиналось, он был равнодушен к Марии и его не стоило принимать  в  рас-
чет. А сейчас изменить устоявшиеся отношения непросто. Для этого  недос-
таточно дарить женщине цветы и писать стихи. Надо убедить ее в глубине и
искренности своих чувств, войти в ее жизнь, стать для нее необходимым...
И он сумеет это сделать!
   Но безукоризненная логичность рассуждении не помогла Элефантову.
   "Значит, все верно? Женщина, которую ты любишь, спит с каким-то  хлы-
щом, а ты считаешь это правильным? - внутри сидел  злой  бес,  считавший
своим долгом как можно сильнее растравить ему душу. -  Браво!  Ты  прямо
образец объективности! И всепрощенчества!"
   У Элефантова пропал аппетит и появилась бессонница.  Осунулся,  поху-
дел. Как оленю с простреленным легким, ему не хватало воздуха, и он  хо-
дил с полуоткрытым ртом, не видя ничего вокруг.
   Как-то вечером его неудержимо повлекло к дому Марии, он  надеялся  на
чудо, и оно произошло: "Москвич" 12-27 КЛМ по-прежнему стоял у подъезда.
Значит, машина принадлежала кому-то из жильцов! Значит, когда он в прош-
лый раз мучился подозрениями у безобидного  автомобиля,  в  квартире  на
седьмом этаже никого не было! И хотя он понимал: это дела не меняет, то,
чего он стыдился и боялся, скорее всего происходило в  другом  месте,  у
Эдика, в Южном микрорайоне, у него будто камень с души свалился.  Стран-
ное существо - человек!
   Правда, через некоторое время тоска нахлынула снова и с утроенной си-
лой. Мария готовилась к выписке. Здесь он разнообразил длинные часы  вы-
нужденного безделья, помогал отвлечься от невеселых больничных размышле-
ний, ободрял и поддерживал ее... Такая роль стала привычной для обоих. А
как сложатся их отношения теперь? Ведь он может попросту  оказаться  не-
нужным...
   - Я пока поживу у мамы, но буду звонить, - рассеянно сказала на  про-
щание Мария. - И ты звони, когда захочешь.
   Конечно, она не привязалась к нему так, как он бы этого хотел.  Пока.
Но скоро все переменится.
   Сидящий в Элефантове бес издевательски засмеялся.
   А, собственно, отчего все должно  перемениться?  Почему  Мария  вдруг
предпочтет тебя остальным?  Что  есть  у  тебя  за  душой?  Возможности,
власть, деньги? Вот то-то!
   Зато у меня голова на плечах!
   Эка невидаль! Посмотри вокруг - вон их сколько, голов-то! Да еще  ка-
ких, не чета твоей! Модные прически, фирменные шляпы, кожаные и замшевые
кепочки! А что под ними - никого не интересует. К тому  же  там  у  всех
одинаково - серое мозговое вещество. И каждому  хватает:  на  недостаток
ума никто не жалуется. Правда, ты гордишься  своей  способностью  быстро
перерабатывать информацию, выдавать качественно новые мысли, идеи,  тео-
рии... Но кому это нужно? И какая польза, например, Марии от твоего хва-
леного интеллектуального потенциала?
   И тут Элефантова осенило. Надо предложить Марии заняться наукой!  Это
ее захватит, отвлечет от глупостей и мелочей, на которые можно незаметно
растранжирить всю жизнь. Перед ней откроется необозримое поле для прило-
жения сил, появятся реальные перспективы! Скоро он получит отдел, и  Ма-
рия сможет беспрепятственно разрабатывать свою тему. Да, в конце концов,
у него самого собрано материала не на одну диссертацию!
   Его идея Нежинской понравилась.
   - Я и сама думала над этим. Я себя знаю, я справлюсь,  буду  работать
как вол, надо только взяться. И чтобы меня кто-то  подталкивал,  направ-
лял...
   - Не беспокойся, я сумею подтолкнуть тебя, помочь. Через три года  ты
защитишься, гарантирую!
   Элефантова распирала радость: он сможет  сделать  для  своей  любимой
большое дело, станет ей полезным, у них появятся общие  интересы,  общая
цель... Но почему на ее лице явственно проступает сомнение?
   - Тебя что-то смущает?
   - Все не так-то легко, - она помедлила, как бы раздумывая: продолжать
или нет. - Ты, например, до сих пор не кандидат.
   Элефантов немного обиделся.
   - Я же не ставил пока такой цели. Занимался другими делами,  экспери-
ментировал, распылялся. Сейчас оформляю результаты и выйду на защиту. Ты
что, сомневаешься?
   - Да нет.
   Сомнение на лице не исчезало.
   - Так в чем же дело? Тебе будет легче идти за мной. Я отдам  половину
того, что собрал, определю направление поиска, не будет получаться - на-
пишу сам!
   - Вот это меня и смущает: все будет находиться в твоих руках.
   Они катались в колесе обозрения, кабинка медленно поднималась над го-
родом, руки Элефантова, нервные  и  жилистые,  лежали  на  металлическом
штурвальчике.
   - А чем плохи мои руки? - он крутанул штурвальчик, и кабина  заверте-
лась вокруг оси. - Ничем не хуже чьих-либо других!
   Бодрым тоном он пытался затушевать неприятное ощущение: Мария  боится
зависимости, но от друга, к которому искренне расположен,  нельзя  зави-
сеть...
   - Да, не хуже... - неуверенно согласилась Мария. - Ну что ж, попробу-
ем...
   Прощаясь, он напросился к ней в гости и, дожидаясь назначенного  дня,
страшно волновался. Если раньше он ждал каждого телефонного  звонка,  то
теперь боялся, что Мария передумает и отменит встречу.
   Он не стал вызывать лифт и пошел пешком, опасаясь, что Марии не  ока-
жется дома. Когда дверь открылась, волнение не прошло, к нему добавились
неловкость и скованность, которых он не испытывал даже при первом свида-
нии.
   Он неуклюже вручил Марии цветы, положил на стол фрукты и поцеловал  в
щеку, ощутив горький привкус.
   - Ты как будто продолжаешь проведывать меня в больнице, -  засмеялась
Нежинская.
   - Наверное, уже привык, - Элефантов старался никак не проявить волне-
ния и неловкости. - Ты ничего не чувствовала вчера, да и сегодня с утра?
   - Ничего, - непонимающе посмотрела она. - А что?
   - Ужасно тосковал по тебе, просто выть  хотелось.  Задрать  голову  и
выть по-собачьи...
   Он уткнулся лицом в ее ладони, по одному целовал тонкие пальцы.
   - Какой ты нежный, - как-то задумчиво сказала Мария. - Я  давно  тебя
таким не видела...
   - Ты никогда меня таким не видела. Я люблю тебя.
   Этого он не говорил ни одной женщине, даже  собственной  жене.  Чтобы
избегать красивостей.
   - Что? - она, очевидно, тоже не ожидала таких слов.
   - Я люблю тебя.
   Он привлек Марию, целовал щеки, лоб, глаза.
   - Почему ты такая горькая?
   Мария тихо засмеялась, и он уловил ответный порыв.
   - Это косметическая притирка. Я же не думала...
   Она не договорила.
   Губы Элефантова вобрали привкус лекарства, и теперь горьким  казалось
все: нежная шея, трогательно худенькие  ключицы,  горькой  была  плоская
чуткая грудь с большими  коричневыми  сосками,  упругий  живот,  длинные
гладкие ноги... Горькими были мягкие губы и быстрый горячий язык, и она,
ощутив эту вернувшуюся к ней горечь, на миг отстранилась:
   - Горькая любовь?
   - Нет... Вовсе нет... - ему хотелось высказать все, что  делалось  на
душе, но слов катастрофически не хватало. - Эта горечь - ерунда...
   - Ты стал совсем другим... Такой ласковый...
   - Господи, Машенька, как я в тебя влюбился...
   - Через три года? - Мария смеялась.
   - Да, через три... Я так мучился, переживал...
   Первый раз он полностью исповедовался, наизнанку выворачивал душу,  и
ему совсем не было стыдно.
   - Я же этого не знала.
   "Конечно, не знала. А теперь знает. И все будет подругому", -  билась
радостная мысль...
   Принимая душ, Мария прихватила волосы резинкой, и они торчали  вверх,
как корона. Она ходила по комнате обнаженной, и Элефантов любовался  ею,
про себя удивляясь переменчивости восприятия.
   - Знаешь, чем отличается любимая женщина от нелюбимой?
   - Нет, - она выжидающе глянула ему в глаза.
   - На нее приятно смотреть и после этого, - он сделал паузу. -  А  мне
приятно смотреть на тебя.
   Она села на диван, и он, как мечтал когда-то, положил голову на  ост-
рые коленки.
   - Будешь меня любить?
   - Почему "будешь"?
   Подразумевалось, что она уже сейчас любит, но Элефантову  ее  тон  не
показался убедительным.
   - Будешь со мной?
   Ставя вопрос по-другому, он все-таки рассчитывал получить более  чет-
кий и обнадеживающий ответ.
   - Надеюсь.
   Снова ему не понравилась неопределенность и нотки равнодушия в  голо-
се.
   "Просто ей надо ко мне привыкнуть, - решил он. - А для этого требует-
ся время".
   Уходить не хотелось. Элефантов долго прощался в  прихожей,  оттягивая
момент, когда надо будет открыть дверь и захлопнуть ее за собой.
   - Все было хорошо? - спросил он напоследок.
   - Да, спасибо, ты молодец.
   - Тебе спасибо.
   Замок щелкнул, и Элефантов побежал вниз по лестнице. Все его существо
пело, только в глубине души чувствовался неприятный осадок: на  простыне
он заметил несколько постыдных пятен - следы своего предшественника. Или
предшественников?
   Ну, ничего не поделаешь, жизнь есть жизнь... Сейчас его совершенно не
интересовали ее взаимоотношения со Спирькой, Астаховым, Эдиком. Все  это
в прошлом!
   Прыгая через три ступеньки, он выбежал на улицу. Возле подъезда стоял
светлый "Москвич" 12-27 КЛМ. И хотя Элефантов понимал, что это совершен-
но не нужно, несолидно и даже глупо, он не удержался и показал  ему  ку-
киш.
   Упругим, пружинящим шагом Элефантов шел по сказочному, раскинувшемуся
на огромной зеленой равнине  городу.  Городу  счастья  из  мечты  своего
детства. Он чувствовал себя молодым, бодрым, стремительным. Кровь  игра-
ет, сила бьет через край. Сейчас он может бежать  без  устали  несколько
километров, прыгнуть на асфальт со второго этажа,  драться  один  против
троих, пробить голым кулаком стену в полкирпича!
   И весь этот физический и духовный  подъем,  это  чудо  перевоплощения
вызваны чудесной женщиной, которая доверилась ему и ответила любовью  на
его чувство.
   Элефантову хотелось петь.
   "Все равно обойду я любого, в порошок разгрызу удила, лишь бы  выдер-
жали подковы и печенка не подвела!"
   Огромными упругими скачками он несся по бескрайнему зеленому  просто-
ру, в лицо бил встречный ветер. Спирька, Эдик и  даже  Астахов  остались
далеко позади. Мария предпочла его им! И, черт побери, она  не  пожалеет
об этом! У нее не сложилась судьба, она металась из стороны  в  сторону,
наделала уйму ошибок... И все потому, что рядом не было надежного  любя-
щего человека, на которого можно положиться... Но теперь такой человек у
нее есть... Его захлестнула теплая волна нежности. Он сделает все, чтобы
помочь ей стать счастливой! Все, что сможет!
   В состоянии блаженной прострации Элефантов  переходил  через  дорогу,
как вдруг из-за остановившегося перед  светофором  троллейбуса  с  ревом
выскочил автомобиль; он  инстинктивно  отпрыгнул,  и  машина  пронеслась
впритирку, обдав волной спрессованного воздуха  и  парализующего  ужаса:
слишком невероятной была эта бешеная скорость на красный свет по  полосе
встречного движения, гипсовая  маска  водителя,  не  сделавшего  попытки
объехать или затормозить, чудовищная реальность  неожиданной,  а  оттого
еще более нелепой смерти, которой только чудом удалось избежать.
   "Пьяный, что  ли?"  -  подумал  ошарашенный  Элефантов,  глядя  вслед
вильнувшей обратно через осевую серой "Волге - фургону с круглым пятныш-
ком облупившейся краски на задней стойке кузова и  вывалившимся  уголком
матового стекла.
   Трудно было поверить, что похожий на человека шофер только что походя
готов был раздавить его и оставить расплющенным на асфальте  на  полпути
от дома Марии к его собственному дому. Элефантов с