е  с
прокурором, можешь сесть тут на пол и лопнуть, мне плевать!
   Курлов врезал кулаком по столу, сахарница  подпрыгнула,  перевернулась  и
описала незаконченную окружность из белого песка. Валерия сжалась от страха.
   - Хорошо, успокойся... - сказал Денис. - Я пойду и  принесу  то,  что  ты
просишь. Мне нужно только время, чтобы...
   - Чтобы отксерить по две копии с каждой бумаги, - перебил его  Сергей,  -
поднять на ноги спецназ и перекинуться парой слов со своими начальничками из
Конторы. Так, верно? Нет, гнусы, наигрались со мной - хватит... Я  даю  тебе
ровно полчаса, чтобы обернуться. Ради такого дела раскошелишься на такси, не
умрешь. В тринадцать минут восьмого,  если  не  объявишься,  соседи  услышат
крики - ты знаешь, кто это будет кричать. Давай,  Петровский...  На  крыльях
любви. Мы ждем тебя. Правда, малышка?
   Курлов не собирался делать никаких жестов в стиле Рэмбо, но, видно, ему в
самом деле не хватало уверенности-а может, просто не везло, - потому что  он
наклонился к Валерии и потрепал ее по щеке. А для этого ему понадобилось  на
какое-то мгновение ослабить хватку.
   Денис вдруг увидел лицо девушки - белее бумаги. И огромные глаза, которые
спрашивали его о... о чем?
   "Я не знаю, правильно ли я делаю, Денис, в какую дурацкую историю угодили
мы оба, никогда не думала, что..."
   Тонкие пальцы Валерии метнулись к сахарнице, уцепили  ее  за  открывшуюся
горловину. Курлов вздрогнул, повернулся на шум, губы мгновенно  собрались  в
точку, его огромная ладонь впилась в предплечье девушки.
   - Эй, не понял?!
   Она ударила его локтем в живот. Все равно что в стену.
   Денис обнаружил, что летит навстречу им или катится, как мячик  с  горки.
Он не чувствовал своих ног.
   Только правый кулак - тяжелый, набухший  страхом  и  первобытной  злобой.
Только лицо Курлова - с точкой губ посередине. Расшибу этот арбуз.
   Курлов легко вскочил на ноги, Валерия оказалась на полу  у  плиты,  среди
фарфоровых осколков, перемешанных с  поблескивающими  кристалликами  сахара.
Денис нырнул  под  метнувшуюся  навстречу  руку,  ударил  снизу  в  челюсть.
Раздался неожиданно громкий деревянный треск, на голову Курлова  просыпалась
сухая штукатурка, навесной шкафчик качнулся назад,  опасно  завис  на  одном
креплении. К нижнему углу дверцы прилипли несколько мокрых волосков.
   Он расшиб голову об угол, этот ублюдок.
   Сергей  стоял,  держась  за  стену,  широко  расставив  ноги.  Глаза  его
округлились, зрачки упрямо ползли под брови. Он был в  нокауте  -  и  только
чудом держался в вертикальном положении. Левая рука бессмысленно  шарила  по
стене, сбрасывая на пол с крючков  доски,  черпаки  и  ножи.  Железо  нервно
гремело: трень-трень.
   Денис выпрямился и провел еще один короткий удар в корпус. Голова Курлова
мотнулась, с волос на стену слетела  капля  крови,  повисла  восклицательным
знаком. Он коротко переступил, шаркнул ногой и стал заваливаться на Дениса.
   Денис отступил. Но гора мускулов со звероподобным лицом  не  падала,  она
надвигалась как злой рок, как судьба... Он отступил еще на полшага... Еще на
шаг... Ну падай же, падай, сволочь!
   В руке Курлова блеснул большой кухонный нож.
   Кирпич бы разделал Холмса, как мясник разделывает свиную тушу, никакой бы
бокс не помог, но удар затылком об угол  шкафчика  сделал  свое  дело:  силы
уходили, координация движений  нарушена,  выброшенная  вперед  рука  описала
полукруг довольно вяло, Холмс пнул его в колено,  и  наконец  Кирпич  тяжело
рухнул на пол. Денис отбросил нож в сторону.
   - У тебя кровь! - закричала Валерия. - Смотри, кровь!
   - Погоди, погоди... Какой гад, подумать только, - морщась от боли, сказал
Денис. - Настоящий убийца...
   Он будто вынырнул из страшного сна и постепенно приходил в себя, стараясь
разделить явь и ночной кошмар.
   Валерия попыталась пристроить смоченный марганцовкой  тампон  из  ваты  и
марли под разорванную на бедре брючину. В конце концов  она  сильным  рывком
оторвала брючину напрочь, быстро промыла  рану  и  наложила  сухую  повязку;
золотистые волосы, вымытые только сегодня утром, были перепачканы в крови. И
руки, и тенниска тоже - в крови Дениса.
   - Он мне говорил, что убил кого-то... И меня угрожал убить... И тебя чуть
не убил... Это счастье, что только кожу порезал...
   Валерия посмотрела на Курлова. Тот  неподвижно  лежал  поперек  прихожей,
зарывшись лицом в коврик. Волосы на  разбитом  затылке  топорщились  темными
влажными сосульками. Денис сидел рядом в окровавленных брюках  с  оторванной
брючиной. "Если оторвать вторую, то будет естественнее,  -  пришла  дурацкая
мысль. - Девчонки делают шорты из выношенных джинсов..."
   - Ничего страшного, - он улыбнулся  бесцветными  губами.  -  Обошлось.  А
ты... Ты как?
   Она  присела  перед  ним  на  корточки,  серьезно  посмотрела  в   глаза.
Поцеловала в уголок рта.
   - Я в порядке. Спасибо тебе.
   - Как все это получилось? Он что, в окно залез?
   - Все получилось по-дурацки, Денис. Слишком по-дурацки. Я, наверное, вела
себя как школьница... Потом  расскажу.  И  этот  звонок,  все,  что  я  тебе
наговорила... Забудь. Он угрожал мне, Денис, понимаешь?
   - Только угрожал?
   - Один раз смазал по лицу, - Валерия невесело усмехнулась.  -  Но  я  его
тогда здорово достала. Больше ничего не было.
   Она еще раз поцеловала Дениса, он почувствовал ее  язык  между  зубами  и
горький вкус ее слез.
   - Не надо, - сказал Денис. - Слышишь?
   Валерия помотала головой. Широкая дебильноватая  улыбка  расплывалась  по
лицу Дениса, он ничего не мог с этим поделать. Все хорошо. Черт возьми,  все
гораздо лучше, чем могло быть. Он поднялся, опираясь на  ее  плечо  и  дверь
ванной комнаты. Боль была терпимой, ровной, в ритме пульса.
   Курлов вяло шевельнулся на полу и застонал.
   - Надо обработать ему рану, - тихо сказала Валерия.
   - Сначала этого коня еще стреножить надо, - сказал Денис. - Веревка есть?
   Он перехлестнул за спиной мощные,  безвольно  болтающиеся  руки,  обмотал
двумя петлями столбообразные ноги,  свободный  конец  веревки  продел  между
связанными запястьями и, подтянув ступни к рукам, затянул  несколько  узлов.
Курлов застонал сильнее. Если бы веревка  не  кончилась,  следовало  бы  еще
набросить петлю на горло, чтобы резкими движениями связанный душил сам себя.
А для страховки надо еще привязать задержанного  к  дереву,  штакетнику  или
вбитому в землю колу. Все это Холмс узнал из старого справочника "Рукопашный
бой", выпущенного НКВД СССР в 1934 году. Справочник ему давал Мамонт.
   - Где ты этому научился? - спросила Валерия.
   - Звони "02", - не отвечая, распорядился Денис. - Скажи так: "Следователь
горпрокуратуры Петровский задержал убийцу Курлова". И назови свой адрес.
   Пока девушка звонила, он обыскал Курлова, но  ничего  интересного,  кроме
фунтика с анашой, не обнаружил.  Анашу  он  оставил  в  кармане:  вынут  при
понятых - еще одна статья.
   - Его надо перевязать, - сказала Валерия,  положив  трубку,  и  принялась
ножницами выстригать волосы вокруг ранки.
   - А правда, где ты научился так связывать? - снова спросила Валерия. - Он
сказал, что ты стукач. Ловил девушек в "Интуристе". Которые  с  иностранцами
гуляли...
   Дениса как кипятком обдало.
   - Что?!
   - И его подругу посадил. Она красивая, хотя  и  дрянь...  Почему  он  так
сказал?
   "Откуда он все знает?! Сволочь, откуда?!"
   - Принеси йод.
   - Он говорил - ты и меня посадишь. Но за что?
   - Он наркоман, потому и мелет, что в башку придет. Принеси йод.
   Денис сказал это спокойно, и, похоже,  ответ  Валерию  удовлетворил.  Она
пошла в кладовку, к аптечке.
   Холмс зажал Курлову нос. Тот задергался и открыл глаза.
   - Пусти, сука! Стукач поганый!
   - Почему стукач?
   - Потому... Кто Тоньку Цигулеву сдал? Кто к Агееву на Кавказскую бегал?
   Курлов действительно знал все. Как он мог пронюхать?
   - Откуда эти бредни? - равнодушно спросил Холмс.
   - Да оттуда! Я тоже стучал Агееву, но не по своей воле! Ой заставил меня!
И в "Визирь" он меня послал! Из-за него я к анаше привык, да и все остальное
из-за него...
   - Ах, вот оно что, - понимающе кивнул Денис. - Значит, ты  ни  в  чем  не
виноват. Виноват какой-то  Агеев,  который  заставил  тебя  убить  Есипенко,
Заметалина, кого еще?
   - Не строй из себя целку! Метлу я не убивал! Родик Байдак распорядился...
Он и меня подставил...
   Курлов откинулся на пол и прикрыл глаза.
   - Башка болит, наверное, сотрясение. Хоть "Скорую" вызови...
   В комнату вернулась Валерия с йодом.
   - Я ничего не придумал. Как я могу такое выдумать? Это  знать  надо...  А
откуда я могу все это знать? Ты же следователь, подумай...
   Вместо ответа Денис взял у девушки йод и  вылил  полпузырька  Курлову  на
затылок. Тот дернулся от боли, выругался.
   Валерия удивленно посмотрела на Дениса.
   - Ничего страшного, - сказал он. - Быстрее в себя придет.
   Курлов, не открывая глаз, попытался перевернуться, но связанные за спиной
руки мешали.
   - Гнусы, - пробормотал Курлов. - Отпидоращенные гнусы.
   В дверь настойчиво позвонили.
   - Быстро приехали, - сказал Денис.  Но  облегчения  он  не  почувствовал.
"Откуда эта сволочь все знает?"
   Ответ на этот вопрос Денис получил на следующий день, когда делал обыск в
квартире Курлова. Среди бумаг в письменном  столе  он  обнаружил  листок  из
блокнота с рисунком, выполненным капиллярной ручкой: тонкая, то ли  женская,
то  ли  детская  фигура,  распяленная  в  вызывающей  позе.  Лицо   нимфетки
наполовину  скрыто   прядью   волос,   гибкая   спина   с   просвечивающимся
позвоночником, голое необросшее лоно. Если бы  Агеев  подрядился  татуировки
накалывать уркам, они бы его завалили  деньгами.  Денис  перевернул  листок.
Здесь был записан номер телефона.  Хорошо  знакомый  номер.  Курлов  говорил
правду!

   * * *

   Дело делу рознь. Сейчас Денис ощутил это особенно наглядно. Расследование
в отношении Курлова шло как по маслу:  экспертиза  показала,  что  кровь  на
трубе с его "пальцами" принадлежит  Есипенко,  люди  Суровца  рыли  землю  и
раскопали, что Курлов  забил  до  полусмерти  бомжа  на  чердаке  и  ограбил
студентов в каком-то подвале,  неожиданно  дружно  его  опознали  сотрудники
"Пилота", Степанцов мгновенно выдал санкции и на  обыск,  и  на  арест...  В
результате  "накрутивший"  восемь  статей   Курлов   надежно   устроился   в
следственном изоляторе ФСБ. Когда  Денис  позвонил  Агееву,  тот  на  минуту
задумался, а потом сказал: "Ладно,  мы  его  подержим  пару  недель,  но  не
больше. И вообще,  я  уезжаю  в  командировку,  ты  меня  случайно  застал".
Уголовные  дела,  по  которым  проходил  Курлов,  Денис  объединил  в   одно
производство и надеялся завершить их  как  раз  за  пару  недель.  Но  потом
наступит судебная волокита, Курлова переведут в обычную следственную тюрьму,
где "неудобные"  обвиняемые  имеют  обыкновение  скоропостижно  умирать  или
кончать с собой. Впрочем, об этом Денис старался  не  думать.  Расследование
проходило успешно, чего не скажешь о других делах.
   Например, убийство водителей не сдвигалось с места. Прокурор  дал  прямое
указание прекратить дело в связи со смертью Заметал  ина  и  Есипенко,  хотя
Петровскому было ясно, что Метла и Дрын застрелили их не  сами  по  себе,  а
выполняя чье-то указание. Но Степанцов этого не понимал, точнее, делал  вид,
что не понимает. Денис обжаловал указание шефа, но на  этот  раз  Победенный
его не поддержал, а может, жалоба до него  и  не  дошла:  позвонил  клерк  -
зональный прокурор следственного управления  и  сказал,  что  дело  подлежит
прекращению.
   Между тем Денис заметил, что отношение к нему  со  стороны  коллег  стало
прохладным. Никто не заходил выпить кофе или стрельнуть сигарету,  никто  не
приглашал к себе, даже в разговоры с ним вступать избегали. Он ломал голову:
что же произошло,  но  вскоре  его  сомнения  разрешились  самым  ужасным  и
неожиданным образом. Однажды  секретарь  пригласила  его  зайти  к  шефу  на
совещание.
   Переступив порог  кабинета,  Денис  почувствовал,  что  произошло  нечто,
изменившее привычную  обстановку.  Может,  Степанцев  установил  в  кабинете
ионизатор (электричеством пахнет, близкой грозой), а может, за  ночь  кто-то
поклеил новые обои (Денису вдруг показалось, что он ошибся  дверью),  может,
просто солнечная активность повысилась?.. Едва  слышное  эхо  разговора  еще
гуляло по кабинету Степанцова, но все  замолчали,  едва  Денис  появился  на
пороге.
   Недоброе эхо.
   Сам Степанцов, его замы Панин и Климчук, его помощники Боревич с Шуром, а
также Таня Лопатко, Тихон Крус, Кравченко - все они смотрели на Дениса  так,
будто он явился на планерку в расстегнутых брюках и с  подкрашенным  синькой
"ирокезом". Один только Курбатов сосредоточенно изучал заснеженные тополя за
окном.
   - Здравствуйте, - сказал  Денис,  глянув  на  стенные  часы  над  головой
прокурора. - Я опоздал?
   Никто не проронил ни слова.
   Ближе всех к Денису сидела Таня Лопатко, невыспавшаяся, бесцветная,  лишь
между указательным и средним пальцами  горело  яркое  йодистое  пятно.  Таня
смотрела презрительно и... брезгливо. Все остальные смотрели так же.
   - Что случилось? - спросил Денис.
   Тишина. Он подождал еще несколько секунд.
   - Я могу сесть?
   После долгой паузы Степанцов раскрыл наконец-таки рот.
   -  Садитесь,  Петровский.  Вы  пропустили  одно  важное  сообщение.   Оно
наверняка заинтересует вас.
   - Я уже заинтригован, Владимир Иванович.
   Денис сел рядом с Васей Кравченко и приготовился слушать. Вася неожиданно
встал и в гробовом молчании пересел  на  Другое  место  -  ближе  к  окну  и
Курбатову.
   - Нам стало известно, что один из следователей нашей прокуратуры является
негласным сотрудником ФСБ, - сказал Степанцов.
   Денису показалось, что под высоким потолком громыхнул  гром  и  сверкнула
молния. Он даже зажмурился.
   - ...Нам известно, что его псевдоним Холмс и он внедрен в  прокуратуру  с
целью выявления коррупционеров в  правоохранительных  органах,  -  продолжал
Степанцов.
   Панин закашлялся. Шур сморкнулся в платок. Таня Лопатко закурила.
   - Нет нужды напоминать, что борьба с коррупцией - дело святое. И тот, кто
борется с нею, пусть даже в одиночку, во враждебном  окружении,  -  прокурор
иронично натянул губы, - заслуживает  искреннего  уважения  и  восхищения  с
нашей стороны... Жаль  только,  что  герои  этой  невидимой  войны  чересчур
скромны, чтобы хвастать своими подвигами.
   Степанцов с улыбкой посмотрел Денису в глаза.
   - Вот, собственно, и все,  что  я  хотел  вам  сказать.  Уважение,  Денис
Александрович, и - восхищение.
   Денису казалось, что здесь не только новые обои - все новое,  непривычное
и чужое: столы, стулья, паркет, ковровое покрытие, и сами люди - с  которыми
он если и был когда-то знаком, то в другой, параллельной  (перпендикулярной)
жизни.
   Откуда они узнали?.. Откуда все знают про его вторую жизнь? Этого  просто
не может быть! Но это есть...
   Денис оглушенно молчал.
   - Что же вы молчите, мистер Холмс? Поделитесь своими успехами! - отечески
улыбался прокурор, но в глазах  тлел  огонек  затаенной  злобы.  -  Надеюсь,
урожай собрали богатый?
   Денис достал из кармана  сигарету,  покрутил  в  пальцах,  сломал,  сунул
обратно в карман. И медленно поднялся со стула.
   - По человеку с гектара, Владимир Иванович. Извините. Представляю,  какой
сволочью выгляжу  сейчас...  Но  оправдываться  не  стану.  Я  не  занимался
плетением интриг и доносов ни на кого не писал, я занимался тем же, чем  все
остальные. Расследовал дела. Старался  как  мог.  Но  эта  работа  оказалась
гораздо труднее, чем мне представлялось на юрфаке. Оказалось, здесь нужны не
только мозги, не только воля  и  терпение...  Нужно  что-то  другое.  Иногда
происходит утечка информации, иногда подозреваемые  скрываются  из-за  того,
что не были вовремя подписаны ордера на арест и обыск.  Свидетели  исчезают,
обвиняемые и потерпевшие погибают при  подозрительных  обстоятельствах...  И
это считается в порядке вещей, никто даже не пытается выяснить причины столь
странных событий. Это случайность или предательство? Кто виноват?
   - Хватит, Петровский, - прокурор уже не улыбался, и угольки в прищуренных
глазах разгорались все ярче. - Обсудите это со своими настоящими товарищами,
на собрании в Управлении. Одновременно обдумайте законность своих  действий.
Все-таки прокуратура - это орган надзора  за  законностью,  а  не  вражеский
вертеп.
   - ...Я много раз задавал себе эти вопросы, - продолжал Денис.  -  Я  тоже
хотел бороться с предательством. Не как сексот, которому позарез нужно сдать
план по разоблаченным коррупционерам, а  как  следователь,  которому  мешают
работать. Как человек, который тоже отвечает за  смерти  проходящих  по  его
делам людей...
   Степанцов метнул быстрый взгляд в сторону Курбатова. Курбатов кивнул.
   - Слушай, ты, - негромко сказал важняк, поднимаясь  навстречу  Денису.  -
Ты, правдоискатель... Посмотри на себя со стороны! Ты оформлен следователем,
ты получаешь зарплату, ты улыбаешься товарищам. Но они  пашут,  а  ты  ищешь
соринки у них в глазу, а сам ничего не делаешь. Работничек... Все это  время
ты реально вел два дела - а остальные тянули по пять-шесть. Для Кравченко  и
Снетко, которые за полгода передали в суд двенадцать дел, это  была  работа,
настоящая работа, а для тебя, который не сделал ничего, - это только  хобби.
Основное для тебя - это слежка, ты ищешь упущения, а они всегда есть у  тех,
кто трудится. А ты не хотел пахать, как все. В этом  вся  причина.  Не  надо
кивать на дядю и обвинять коллег. Лучше сядь.  Петровский,  а  еще  лучше  -
выйди и не мешай работать остальным. У нас нет времени утирать твои сопли.
   Курбатов встал напротив Дениса, достал руки из  карманов.  Казалось,  еще
секунда - и он вытолкнет его за дверь. Но Денис даже глазом не моргнул.
   - Я выйду отсюда лишь когда закончу, - сказал Петровский. -  Здесь  сидят
люди, которых я  считал  своими  если  не  друзьями,  то  хотя  бы  хорошими
знакомыми. Меня обвинили перед ними, я должен...
   - Упаси Боже, - удивился Степанцов. - Что за дикость, Петровский? Кто вас
обвинял? Мы все  работаем  на  одно  большое  дело,  какие  тут  могут  быть
обвинения?
   - Могут. Потому что не все. И  не  на  одно...  Меня  предупреждали,  что
кое-кто  из  проходящих  по  делу  Берсенева  -  Старыгина   находится   под
покровительством крупного чина в прокуратуре...
   - Что-о?..
   Степанцов быстро взял себя в  руки.  Посмотрел  на  часы,  взял  ручку  и
записал что-то на настольном календаре.
   - Я полагаю, вы закончили, Петровский, - сказал он будничным тоном.  -  И
сейчас можете идти. У нас  масса  нерешенных  дел.  Татьяна  Леонардовна,  -
прокурор повернулся к Лопатко, - что у вас слышно по Пешнеру?
   Прежде чем выйти, Денис  еще  раз  оглянулся,  попытался  поймать  Танины
глаза. Она курила третью по счету сигарету и, разговаривая  со  Степанцовым,
смотрела на заснеженные тополя за окном.


   Глава третья
   ПРАВО НА САМООБОРОНУ

   - Ты как в воду опущенный. Что-нибудь случилось?
   - Много работы. Только и всего.
   Это правда. В "Елочке" несколько человек прокололись. Когда в  документах
обнаружились нарушения,  подставные  фигуры  не  захотели  отвечать  и  дали
показания на Байдака. Очень аккуратно: дескать,  Дмитрий  Павлович  в  курсе
всех дел, в основном он руководил, они только выполняли указания... И  пошла
раскрутка. Слово там, фраза  там,  подпись  там...  Разбросанные  по  разным
местам, они ни о чем не говорят, но собранные вместе  говорят  о  многом.  В
университете  Дениса  учили,  что  косвенные  доказательства  не  изобличают
виновного так наглядно, как прямые, но если  они  замыкаются  в  кольцо,  то
выскочить из него куда труднее, чем при прямых показаниях очевидцев.  Теперь
он убедился, что это действительно так. Дмитрий Павлович уже