он  вот
так, в упор, меня рассматривал.
   - И еще вот что. У меня был Золотов-старший...
   Интересно, когда же он успел?
   - ...он просил как можно деликатней отнестись к  ним.  Они  уважаемые
люди, и так уже травмированы, а тут следствие, повестки, огласка, ну, вы
понимаете... Так что постарайтесь как-нибудь помягче. Может быть, вообще
не будет необходимости их допрашивать...
   - Такая необходимость уже есть! - Я не любил подобных разговоров.
   - ...а если все-таки понадобится, то можно вызвать по телефону, одним
словом, поделикатней. Мы же должны внимательно относиться к людям, с по-
ниманием...
   Это уже начинались нравоучения, до которых шеф большой охотник. И хо-
тя большей частью он говорил банальные вещи, именно потому ему было  не-
возможно возразить, и, следовательно, он всегда оказывался прав.
   - ...проявлять терпимость и такт. Так?
   Он внимательно посмотрел на меня, ожидая подтверждения.
   - Так. - Действительно, что можно еще сказать в ответ? - Я могу идти?
   - Минуту. У меня для вас приятная весть. - Белов торжественно  заулы-
бался и поднялся из-за стола.
   Я был заинтригован - в нашей работе приятные вести случаются  гораздо
реже неприятных.
   - Поздравляю вас с очередным классным чином. - Он пожал  мне  руку  и
вручил две бумаги - выписку из приказа  Генерального  о  присвоении  мне
первого класса и поздравление с этим событием от прокурора области,  ко-
торый желал "крепкого здоровья и успехов в работе".
   - Спасибо, - как можно прочувствованнее ответил я, чтобы не  огорчать
шефа, и отправился к себе, гордо неся на  невидимых  петлицах  штатского
пиджака новенькую, только что полученную звездочку.
   Содержимое служебного сейфа почти всегда приводит следователя в  уны-
ние. У меня, кроме изрядного количества проверочных материалов,  имелось
еще семь уголовных дел.
   Несовершеннолетние Акимов и Гоценко - квартирные кражи. Получить  ха-
рактеристики, справки о стоимости вещей и можно заканчивать.
   Тряпицын - покушение на убийство жены. Составить обвинительное заклю-
чение - и в суд.
   Факелов - два разбойных нападения и убийство. Это пойдет  в  остаток:
обвиняемый стационирован для психиатрической экспертизы.
   Я раскладывал дела на две стопки: те, которые можно окончить  в  этом
месяце, и остающиеся на следующий. Обычные папки - некоторые  в  толстых
картонных переплетах коричневого цвета, другие - в мягких  бумажных  об-
ложках, но в каждой - человеческие судьбы,  горе,  надежды,  отчаяние...
Впрочем, в данный момент поддаваться эмоциям не стоило: надо было решать
производственные вопросы - одним из критериев оценки работы  следователя
является число выданных "на-гора" дел.
   Рассадина, домоуправ. Взятки за прописку и  предоставление  служебной
жилплощади. Это тоже надолго - действовала она не одна, надо искать соу-
частников, кроме установленного эпизода, будут и другие, так что еще ра-
ботать и работать.
   Прораб Перов -  нарушение  правил  производства  строительных  работ.
Судьбу дела и самого Перова решает сейчас сложная комплексная  эксперти-
за, заключение поступит со дня на день.
   Васильцов, Игнатюк, Розанов -  бывшие  директор,  главный  инженер  и
главбух молкомбината.  Хищения,  злоупотребление  служебным  положением,
приписки... Работы - непочатый край, тоже пойдет в остаток...
   Наконец на свет появилась тоненькая пачка скрепленных листов  -  пока
это все материалы об убийстве на даче Золотовых. Шеф был прав - дело  из
той категории, которые следователю нужно лишь должным образом задокумен-
тировать и оформить, закончить его можно довольно быстро.
   Я набросал план расследования и отпечатал необходимые документы: зап-
росы на характеристики всех участников вечеринки, сведения о  наличии  у
них судимостей и постановление о назначении судебно-медицинской  экспер-
тизы. Обычные вопросы: причина и время наступления  смерти,  характер  и
локализация телесных повреждений, причинная связь их с наступившими пос-
ледствиями, наличие алкоголя и ядов в крови.
   - Можно? - Дверь кабинета приоткрылась. Одновременно  зазвонил  теле-
фон.
   - Входите. - Я снял трубку.
   - Гражданин Зайцев? - Голос был строгий и официальный. - Вы  обвиняе-
тесь в том, что скрываете от широкой общественности факт присвоения оче-
редного классного чина!
   - Ну ты даешь, Саша! Когда успел разузнать?
   - Уголовный розыск знает все! Что вы можете сказать в  свое  оправда-
ние?
   - Что же мне остается? Только пригласить в гости на завтрашний вечер!
- Разговаривая, я рассматривал вошедшую в кабинет девушку.
   - Не могу, завтра иду в засаду, - сказал Крылов своим  обычным  голо-
сом. - Давай послезавтра.
   - А послезавтра я дежурю.
   Блондинка, лет двадцати пяти, короткая стрижка,  аккуратно  уложенные
волосы, красивенькое и какое-то кукольное личико, серый вельветовый  са-
рафан со множеством ремешков, заклепок, карманчиков, волна дорогой  пар-
фюмерии. Кто же это у нас? В календаре запись: "12.00 - Марочникова (де-
ло Верш.)". Сейчас двенадцать двадцать, опаздывает...
   - Ну вот и поговорили! - Мы оба знали, что загадывать дальше  чем  на
два дня вперед нельзя, мало ли как сложатся обстоятельства. - Тогда при-
вет супруге. В конце недели созвонимся.
   - Счастливо, - я положил трубку и указал посетительнице  на  стул.  -
Присаживайтесь. Вы, как я понимаю, Марочникова?
   Она удивленно подняла брови.
   - Откуда вы знаете?
   - Паспорт с собой?
   - Принесла, в повестке же написано, - девушка положила  документы  на
стол, и я начал переписывать установочные данные в протокол. Марочникова
Галина Васильевна, двадцать три года, образование 10  классов,  продавец
магазина "Фиалка", незамужем, ранее не судима...
   - Допрашиваетесь в качестве свидетеля; должны говорить правду, за да-
чу ложных показаний предусмотрена  уголовная  ответственность.  Распиши-
тесь, что предупреждены об этом, - я подвинул свидетельнице протокол.
   - Я всегда говорю правду! - Она округлила глаза и, вновь подняв  бро-
ви, с укором посмотрела на меня.
   Я подождал, пока она распишется.
   - Теперь расскажите, давно ли знаете Золотова, как  часто  ездили  на
его дачу, кто еще там бывал, как проводили время, а потом  подробно  про
последнюю вечеринку.
   Марочникова развела руками.
   - Так много вопросов... Давайте я буду рассказывать все подряд, а ес-
ли чего упущу - вы напомните?
   - Ну что ж, давайте так. - Про себя я отметил, что она уверенно  дер-
жится в кабинете следователя, пожалуй, слишком уверенно для своего  воз-
раста.
   - Валерку все знают, он парень приметный. И я с ним  часто  сталкива-
лась: в одних местах бываем, в одних компаниях... Так  и  познакомились:
раз вместе время провели, второй - и пошло. Знакомых много и у него, и у
меня, постепенно всякая шушера отсеялась, остался  узкий  круг.  Собира-
лись, отдыхали... Вначале в городе, у кого-нибудь дома, потом на баркен-
тине... Это так дачу Валеркину называли, ну в шутку...  У  него  дедушка
был адмирал...
   Свидетельница на мгновение  умолкла,  выжидающе  глянула  пустенькими
блестящими глазками, ожидая удивления: "Адмирал! Правда? Да что вы гово-
рите! Как интересно!" Но я молча ждал, и она обескураженно хлопнула  ку-
кольными ресничками раз и другой.
   - Да, адмирал... И дача чудесная, знаете, такое уютное место,  кругом
лес, в общем - красота! Мы приезжали на день-два, человек по шесть,  от-
дыхали. Музыка классная, вина хорошего выпьем, там запас марочного,  им-
портного... Танцуем, в баньке паримся... Да, там и финская баня есть!
   - Почему финская? - не выдержал я.
   - А какая же? - Глазки удивленно раскрылись. Ей бы очки  -  в  модной
оправе с дымчатыми стеклами... Со временем додумается,  не  сама  -  так
подскажут...
   - Финская баня, хоть у Валерия спросите...
   - Ну хорошо, продолжайте.
   - Всегда все нормально, ни драк, ни скандалов. Валерка в этом отноше-
нии культурный... Да и остальное. Свой круг все же... Если бы Машка это-
го морячка не притащила, ничего бы и не было!
   - Давайте по порядку.
   Свидетельница поерзала на жестком протертом стуле, но вряд ли ей ста-
ло удобней.
   - Одна пара поехать не смогла - у него какието дела, я с Валерой,  да
Машка Вершикова привела этого... морячка. И зачем он ей  сдался!  Только
что плавает... Подумаешь, радость! Шмотки и так можно достать...  Поужи-
нали, музыку послушали,  потанцевали.  Все  нормально.  Я  пошла  наверх
спать, а разбудила меня уже милиция. Оказывается - такое дело...
   - Скажите, Марочникова, вы были сильно пьяны в тот вечер?
   - Кто, я?! - Она посмотрела такими изумленными чистыми  глазами,  что
мне должно было стать стыдно за допущенную бестактность. И, может, стало
бы, если бы я не читал справку дежурного следователя, в  которой  черным
по белому написано: "Опросить  Марочникову  не  представилось  возможным
ввиду того, что она находится в сильной степени опьянения".
   - Кто, я?! - повторила она. - Да я вообще больше трех  рюмок  никогда
не пью!
   - Значит, это были вместительные рюмки.  -  Я  показал  свидетельнице
справку, и она мгновенно перестроилась:
   - В этот вечер и правда немного перебрала. Знаете, коньяк на шампанс-
кое...
   - А остальные?
   - Да как вам сказать... Валерка выпил прилично, Машка тоже свою норму
выбрала. А морячок - тот сачковал, пропускал часто и  коньяка  почти  не
пил. Говорил, ему с утра идти куда-то надо...
   - О чем вы разговаривали?
   - Сейчас разве вспомнишь? Обычный треп. Анекдоты, побасенки всякие...
   - Не ссорились?
   - Нет, что вы! Какие там ссоры! Все чинно-благородно.
   - Чинно-благородно! Прямо тишь да гладь! Как же в  столь  благочинной
компании могло произойти убийство?
   - Ну уж убийство! Несчастный случай  вышел...  Может,  баловались  по
пьянке, он и напоролся случайно?
   - Вы Вершикову хорошо знаете?
   - Да вроде... Подружками были! Развлекались вместе, то да  се...  Она
баба компанейская, веселая. Но с вывертами. Никогда не знаешь, что выки-
нет. Бывает, сядет ни с того ни с сего в угол - все  танцуют,  а  у  нее
глаза на мокром месте. Что у человека внутри - разве  ж  узнаешь?  Чужая
душа - потемки...
   - А Золотова?
   - Валерку знаю неплохо.
   - Какие у вас с ним отношения?
   - Ну ясно какие! Неужели не понятно?
   Мне было понятно, но допрос тем и отличается от  обычного  разговора,
что в протокол вносятся не догадки, умозаключения  и  намеки,  а  слова,
прямо и недвусмысленно высказанные собеседником. Хотя бывает, что  доби-
ваться этих прямых слов несколько неудобно. Но ничего не поделаешь.
   - Признаться, не понятно, - я выжидающе смотрел на Марочникову.
   Она досадливо поморщилась и передернула плечами.
   - Ну, живу я с ним. Что такого - мне не шестнадцать лет.  Надеюсь,  в
протокол вы этого записывать не будете?
   - Придется записать. Как и все, о  чем  мы  говорим.  Так  что  собой
представляет Золотов?
   - Нормальный парень. Пофорсить, правда, любит, как же -  адмиральский
внук! А так - ничего...
   - Ничего? И это все, что вы можете сказать о близком человеке?
   - Я же не тост за него поднимаю! Хватит и этого. Чем меньше  говоришь
следователю - тем лучше.
   - Вот как? Интересная мысль. Кто вам ее подсказал?
   - Сама не маленькая.
   Марочникова неторопливо прочитала протокол.
   - Правильно записано?
   - Правильно. Только вот стиль, - она неодобрительно покачала головой.
   - Сделайте скидку на то, что это все-таки не роман, - я  не  нашелся,
чтобы ответить более хлестко и сразу поставить ее на место, да и  немуд-
рено: впервые свидетель обращает внимание на стиль протокола.
   - Да, это явно не роман, - Марочникова расписалась, стрельнула  глаз-
ками, странновато улыбнулась. - А жаль.
   Она вышла так  стремительно,  что  я  не  успел  спросить,  чего  ей,
собственно, жаль, и это неуместное сейчас слово осталось висеть в возду-
хе.
   Дверь снова раскрылась. Оказывается, практиканты  терпеливо  ждали  в
коридоре.
   - Почему не зашли?
   - Чего соваться, - пробурчал Валек. - Мало ли о чем у  вас  разговор.
Сунешься - настрой собьешь!
   Молодец, понимает! Валек нравился мне все больше. Учились они  одина-
ково хорошо, но, в отличие от Петра, он много читал, участвовал в рейдах
комсомольского оперотряда, схватывался с хулиганами. И ум у  него  более
живой и гибкий.
   Петр выложил на стол несколько бумаг.
   - В общей сложности эти гаврики украли на три с половиной тысячи, об-
чистили восемь квартир. А вот характеристики: Акимов - сущий ангел,  Го-
ценко тоже, но с приводами за хулиганство! Как же так?
   Я улыбнулся.
   - Обычное дело. Жадность, жестокость, подлость проявляются в преступ-
лениях, в повседневной жизни их скрывают или по крайней мере не афиширу-
ют. Вот и читаешь о злостном хулигане: нарушений трудовой дисциплины  не
допускал, сменные задания выполнял, активно  участвовал  в  общественной
жизни. А начинаешь проверять - вранье! Опаздывал, пьяным заявлялся,  ка-
кая там общественная жизнь - разве что  взносы  платил  с  боем!  Почему
врут? Иначе вопрос: а где вы раньше были, почему не перевоспитывали?
   - Ну хулиган весь на виду, - вмешался Валек. - Он и дома такой, и  на
работе не особенно маскируется. Птицу видно по полету. А вот вы про  ди-
ректора молкомбината рассказывали. Он-то не пьянствует, не дебоширит, на
работу вовремя приходит, в инстанции ездит, прием по личным вопросам ве-
дет. И ворует потихоньку! Что про него в характеристике напишут?
   - Могу показать.
   Я отпер сейф, достал дело Васильцова, нашел характеристику.
   - Ознакомься.
   Валек прочел, скривил губы.
   - Как представление к награде. Псевдос первой ступени...
   - Кто-кто?
   - Еще не прочли мою книжку?
   Я покачал головой.
   - Ну ладно. Но здесь-то характеристика правильная? Без вранья?
   - Пока не знаю, следствие не закончено. Случается, расхититель и взя-
точник маскируются - комар носа не подточит! Но чаще по-другому  бывает:
проявляет человечек свою червоточинку. Ведь если он дурак, то как сможет
под умного сработать? Если демагог, приспособленец, трус - этого тоже не
скроешь, видят и подчиненные, и те,  кто  вокруг,  и  кто  повыше...  Но
как-то не принято в характеристиках писать -  дурак,  бесчестный,  лгун.
Нет явного криминала или аморалки, значит, хороший!
   Ребята слушали внимательно, я поймал себя на том, что "завелся".
   - Вот и получается, по характеристикам обвиняемый - один человек,  по
содеянному - совсем другой. Как судить - по словам или делам? То-то!
   Я просмотрел принесенные практикантами документы.
   Справки о размере ущерба, характеристики, все с подписями,  печатями,
полный ажур. Можно заканчивать дело.
   - Знаете, ребята, у нас много лет выдвигают предложение - ввести тех-
нических помощников следователя. Когда приходят практиканты, я чувствую,
что это необходимо сделать чем скорее, тем лучше. Вы экономите уйму вре-
мени!
   Валек улыбнулся, Петр настороженно ждал продолжения.
   - Сейчас прочтете один документ и переключитесь на новое дело.
   Я дал им план расследования дела Вершиковой и, когда прочитали, спро-
сил:
   - Ясны ваши задачи?
   - Яснее некуда. Отнести запросы,  принести  характеристики,  получить
справки, сходить, спросить... Работенка для курьера. - Петр  не  скрывал
разочарования. Вот так всегда.
   - А ты как представлял? - Впрочем, я знаю, как он представлял  работу
следователя. Обыски, засады, задержания... Романтика!
   - Да уж по-другому. Разве это следствие? Что тут расследовать? Все  и
так ясно! Допросил свидетелей, предъявил обвинение - и в суд. ЭВМ с  та-
кой работой легко справится. Разве не так?
   Это он загнул. ЭВМ, наверное, можно было бы  применять  по  очевидным
делам, где нужно только придать уже имеющимся материалам  процессуальную
форму, оценить и проанализировать доказательства, подобрать соответству-
ющую статью кодекса. Все это машина может. Но как быть с житейским  опы-
том, интуитивными предположениями, внутренним убеждением и  другими,  не
поддающимися программированию категориями?
   Иногда непроизвольная улыбка, нервный прищур,  подрагивание  пальцев,
настороженный взгляд и еще десятки незначительных примет, которые не за-
фиксируешь в протоколе и уж тем более не перенесешь на перфоленту, меня-
ли направление расследования. А неожиданные догадки, необъяснимое озаре-
ние, выводящее на верный путь...
   Заканчивая университет, я писал диплом о построении следственных вер-
сий, в одном из параграфов как раз и приводились доводы  против  теории,
что следствие может вести соответствующе запрограммированная машина.  Но
только поработав, пропуская через свой мозг массу информации, из которой
едва ли десятая часть попадет на листы дела, а остальная  лишь  помогает
выбрать правильную тактику и определить нужную  позицию,  выработать  то
самое внутреннее убеждение, без которого просто  не  сможешь  продраться
сквозь чащу препятствий на пути к истине, я понял это до конца. Петр то-
же поймет, но поймет, как говорится, "испытав на своей  шкуре",  словами
тут ничего не объяснишь.
   - Не совсем так, Петруша. К тому же ЭВМ пока еще очень  дорогие.  Так
что придется тебе за них отдуваться!
   И я вручил ребятам пачку запросов.
   Золотов Валерий Федорович, 29 лет, образование высшее педагогическое,
работает в горкоммунхозе, инженер по  озеленению,  холост,  не  судим...
Среднего роста, полный, лицо обрюзгшее, морщинистый лоб  -  выглядит  он
гораздо старше своих лет. В облике что-то бульдожье: нижняя челюсть  вы-
дается вперед, оттопыривая толстую губу; большие уши, мягкие, будто  от-
висшие; круглые коричневые глаза.
   Модная белая сорочка, из-под пристегнутых  перламутровыми  пуговицами
уголков воротничка сбегает бордовый галстук с золотой монограммой -  бе-
зупречный наряд респектабельного джентльмена,  если  не  знать,  что  на
скрытой столом части тела - джинсы, клетчатые красно-синие носки и ужас-
но шикарные красные босоножки. Будто верхняя и нижняя части костюма при-
надлежат разным людям.
   - Вы же сами прекрасно понимаете, что для меня это  полная  неожидан-
ность!
   Он старается держаться солидно, но не совсем удается - нервничает,  а
оттого делает много ненужных движений: поминутно  вытирает  лоб  большим
клетчатым платком, обмахивается им, смотрит на часы,  достает  и  прячет
обратно в пачку сигарету.
   Мы беседуем уже почти час. Он очень внимательно выслушивает  вопросы,
понимающе кивает головой, с готовностью отвечает, но чрезмерно многосло-
вен, часто сбивается с мысли, отвлекается на мелочи, второстепенные  де-
тали и выжидающе смотрит на меня, ожидая знака  или  жеста,  поощряющего
его к дальнейшему повествованию.
   Несколько раз он, как бы к слову, вспомнил  своего  дедушку-адмирала,
между делом небрежно назвал по имени нескольких известных в  городе  лю-
дей, давая понять, что он с ними на короткой ноге. Через каждые  три-че-
тыре фразы совершенно не к месту упоминал горисполком и другие городские
организации, подчеркивая, что вхож туда запросто.
   И то, что Золотов таким примитивным способом пытается произвести впе-
чатление на столь искушенного собеседника, как следователь  прокуратуры,
выдавало в нем человека недалекого. По существу дела он фактически ниче-
го не сообщил.
   - Все шло нормально, послушали музыку - я  записал  последние  диски,
еще ни у кого нет... Выпили, у меня хороший бар - "Камю", "Бордо"... Га-
ле стало нехорошо, не надо было коньяк с шампанским мешать, я  отвел  ее
наверх, слышу - Маринка кричит. Сбегаю в "кают-компанию", - Золотов  ис-
пуганно выпучил глаза, - она в истерике, а Федор - на полу! Вначале  ду-
мал, это он спьяну, гляжу - в сердце кортик...
   Золотов перевел дух и снова вытер вспотевший лоб.
   - Это же надо... В моем доме... Ну скажите, мне это надо? - Он  заис-
кивающе посмотрел на меня, ожидая сочувствия и ободрения, мол,  конечно,
вам это не надо, но не волнуйтесь, вы же не виноваты...
   Сочувствия не последовало, и