адал в резьбу и  быстро  закручи-
вал.
   - Наматывая мили на кардан, я еду параллельно проводам, - напевал  он
намертво привязавшийся мотив.
   Он неплохо закрепил навык: встретились они с сержантом почти  посере-
дине.
   - Молодец, шпан! - приблатненно цыкнул зубом Витек. - Довинчивай!
   И, пружинисто распрямившись, повернулся к вбивающим колья Курочкину и
Муслимову.
   - Быстрей, шпанята, не уложимся - шкуру сдеру!
   - Готово! - Вовка подергал металлический штырь с проушиной для  троса
и отшвырнул кувалду.
   - Готово! - Лапин поднял длинную, ощетинившуюся  вибраторами  на  все
четыре стороны головку, поднес к подъемнику, Курина вовремя подскочил  и
приподнял трубу, так что Сергей с ходу вставил деревянное колено основа-
ния в верхнее кольцо, не потеряв ни секунды. Он отметил, что сегодня они
работают слаженно и перекрывают норматив.
   - Ставь подъемник! - заорал Витек, как будто кто-то  этого  не  знал.
Курица с Сергеем подняли трубу стоймя, уперли понадежнее в землю,  Вовка
и Витек натянули две растяжки. Лапин, отпрыгнув, закрепил третью.  Дождь
сек лица и руки, тросики резали пальцы, бушлаты цвета хаки, несмотря  на
водоотталкивающую пропитку,  набухли  и  потяжелели.  Ветер  раскручивал
Г-образно торчащий "волновой канал", Сергей наступил на одну из  волоча-
щихся по земле фал, веревка натянулась, и вращение прекратилось.
   - Мертво! - доложил Курица, попытавшись пошатать подъемник.
   - Поднимаем!
   Начиналось самое сложное.
   Высота антенны четырнадцать метров - десять дюралюминиевых секций  по
метр сорок. Каждую нужно просунуть в кольца подъемника, последующая под-
нимает предыдущую, намертво соединяясь с ней конусообразными сопряжения-
ми. Есть еще два яруса растяжек - на восьми и  тринадцати  метрах.  Даже
при нормальной погоде установка ее требует изрядной сноровки  и  большой
ловкости. А в сильный ветер...
   Раз! - резким движением Витек сунул снизу вверх первую секцию, голов-
ка поднялась на метр с лишним. Два! Головка выдвинулась еще выше. Три!
   Когда в дождь поднимаешь что-то вверх, вода заливает глаза,  попадает
в рукава и за воротник, течет по телу, всасывая с кожи тепло и  оставляя
взамен пупырчатый озноб.
   - Сейчас бы самогоночки засадить, - оскалился Курица то ли в усмешке,
то ли в страдальческой гримасе.
   - Цепляй, салабон! - раздраженно крикнул сержант. - Тебе еще до само-
гоночки надо двести рыбьих хвостов схавать!
   Каждый день на завтрак для разнообразия стола солдату полагался  раз-
носол. В качестве такового с удручающим постоянством выступала маленькая
ржавая селедка. Поэтому срок службы измерялся  в  хвостах  или  погонных
метрах сельди. До дембеля каждому предстояло обглодать  семьсот  хвостов
или съесть сто сорок метров пряно-соленой рыбешки.
   Иногда меню разнообразили бурые соленые помидоры или кислая  квашеная
капуста, но овощи поедались старослужащими, начиная с  ранга  "черпака",
поэтому без двухсот хвостов  не  обходился  никто.  Самогонка  и  прочие
вольности так же дозволялись после сорока метров селедки.
   Курица подпрыгнул,  по-обезьяньи  ловко  вскарабкался  на  подъемник,
вставил в паз хомут, надел перемычку, принял от Вовки  с  Сергеем  концы
тросиков и защелкнул карабины.
   - Готово! - Он тяжело плюхнулся на землю, попав в лужу и взметнув об-
лако брызг, на которые никто не обратил внимания, потому что они не мог-
ли ничего изменить.
   - Держать! - Витек погнал секции дальше, хотя теперь это было труднее
- приходилось преодолевать  сопротивление  трех  человек,  растягивающих
тросы каждый в свою сторону.
   Темное небо расколол ослепительно белый зигзаг, ударил раскат  грома.
Курица втянул голову в плечи и  ослабил  растяжку,  металлический  штырь
сразу прогнулся, заваливаясь в сторону.
   - Дай ему по жопе, Кардан! - рявкнул сержант, но Петька сам  выправил
положение.
   - Чего очкуешь, если не повезет - и пернуть не успеешь! -  перекрывая
шум ветра, крикнул Муслим. - Сгоришь в кочерыжку, а грома не услышишь...
Так что не дергайся!
   Из пелены дождя материализовался Трофимов. Он был в дождевике с наки-
нутым остроконечным капюшоном. Лапин подумал, что  лейтенант  совсем  не
вымок, и еще раз ощутил, какая бездна существует между солдатом и офице-
ром. В армии неравенство людей проявляется наглядней, чем где-либо. Иск-
лючая, пожалуй, тюрьму.
   - Быстрей, ребята! - даже не приказал, а попросил начальник узла свя-
зи. Его призвали после института, и, как все двухгодичники, он был чело-
веком больше штатским, чем военным. - Проверяющий  копытом  землю  роет,
сказал, не уложимся в норматив - со всех погоны снимет...
   - Вам-то чего бояться, - с трудом загоняя очередное колено,  выдохнул
Витек. - Вернетесь на гражданку, плохо, что ли...
   - Разговорчики! - заорал вынырнувший словно из-под  земли  Усков.  Он
тоже был в плащ-накидке, но длинный, вечно вынюхивающий  недостатки  нос
не умещался под капюшоном и был покрыт дождевыми каплями. - Пока вы  во-
зюкаетесь, враг вас десять раз накроет!
   - Как раз наоборот, - Витек устало распрямился, сделал знак, и Курица
полез цеплять средний ярус. - Пока мы молчим, бояться нечего.  А  только
выйдем в эфир, тут и начнут накрывать - и снарядами, и бомбами, и  раке-
тами...
   - Так ты к чему призываешь?! - изумился прапор. - К саботажу?  Может,
еще дезертировать хочешь?
   - Успокойся "Виктор Иванович, - устало  сказал  лейтенант.  -  Пойдем
лучше аппаратуру проверим.
   - Надо его к Воробьеву отвести, - напоследок пригрозил Усков. - Пусть
разберется, что за птица.
   Трофимов и прапор залезли в кузов "Цветочка", или радиорелейной стан-
ции дальней связи "РДС-69". Криво улыбаясь, сержант  продолжал  подсовы-
вать очередную секцию и выдавливать сооружение на следующие  метр  сорок
вверх. Сейчас это была вообще каторжная работа. Но сердце грели приятные
воспоминания.
   У Ускова была злющая жена столь же дурного нрава, сколь и наружности.
Наверное, судьба так мстила прапору за отвратительный характер и  посто-
янные издевательства над солдатами. Но Витек придумал собственную месть,
причем очень коварную и изощренную.
   Время от времени, поругавшись с супругой, прапор оставался ночевать в
казарме. А глупый салабон Кардан на четвертом  месяце  службы  залез  на
смазливую и вечно смеющуюся Лариску с третьей фермы, хотя все знали, что
к ней и на метр лучше не приближаться без общевойскового комплекта хими-
ческой защиты. Новичкам везет, повезло и Кардану - из всего разнообразия
венерических и иных дурных заболеваний ему выпали  всего  лишь  лобковые
вши, именуемые в просторечии мандавошками. Он травил кровососущих  пара-
зитов одеколоном, жег спиртом, ловил и давил ногтями, так что они  лопа-
лись с противным хрустом, оставляя на пальцах красные пятнышки. Но, нес-
мотря на явное физическое превосходство,  обеспечивающее  победу  в  ло-
кальных столкновениях, добиться окончательного перелома  в  затянувшемся
единоборстве Лапин не смог, так как механическое воздействие было  мало-
эффективным, а вши размножались в  геометрической  прогрессии.  Не  видя
другого выхода, он решил обратиться за советом к сержанту, который  знал
решительно все.
   Усков в очередной раз затеялся устраиваться на ночлег: послал  Куроч-
кина в каптерку за чистым бельем, а Муслимову приказал взбить  матрац  и
подушку на пустующей в конце казармы кровати. Как раз в этот  день  сму-
щенный и готовый перенести положенную порцию насмешек  и  издевательств,
Лапин подошел к Пономареву со своей бедой. Но против ожидания и  вопреки
существующим правилам, Витек не стал насмехаться над салабоном, не  стал
даже задавать скабрезных вопросов. Он мгновенно посерьезнел, задумался и
заговорщически поднес палец к губам.
   - Давай об этом не болтать, - шепотом  произнес  он,  оглядываясь  по
сторонам. Такая забота о репутации молодого солдата  тронула  Сергея  до
глубины души. Он отнес ее на счет высшей  мужской  солидарности:  бывают
моменты, когда все шутки отбрасываются в сторону.
   - Возьми пузырек или баночку и налови туда штук десять, - по-прежнему
шепотом сказал сержант.
   Лапин подумал, что тому необходимо сделать какой-то анализ или прове-
рить, каким химикатом лучше разделаться с неистребимыми  тварями.  Уеди-
нившись в кузове "Цветочка", он отрешился от задач боевой и политической
подготовки, занявшись скрупулезным делом, требующим точности,  быстроты,
а главное, незаурядной выдержки и терпения.
   А Пономарев между тем крутился, как организатор  облавной  охоты.  Он
снарядил Муслима за двумя бутылками вермута и плавлеными сырками, а  сам
принялся увиваться вокруг прапора, выказывая почтение и оказывая всевоз-
можные знаки внимания. Усков решил, что сержант метит в первый приказ на
дембель, и принял вид недоступный и строгий. С таким же видом он соизво-
лил взять сверток с бутылками. Ровно через час прапор был  готов.  Зава-
лившись на взбитую и свежезастеленную койку, Усков тонко сопел на  вдохе
и похрапывал на выдохе.
   Лапин к тому времени тоже выполнил поставленную задачу и  принес  ба-
ночку с несколькими десятками цепучих насекомых.
   - Знаешь, что это? - торжественно спросил сержант, осматривая добычу.
- Бактериологическое оружие!
   И командным голосом приказал:
   - Рядовой Лапин, для выполнения боевой задачи за мной, шагом марш!
   Подойдя к лежащему на спине Ускову, Витек  потрусил  баночкой,  будто
солил густо заросшую грудь и выбивающийся из-под форменных штанов к пуп-
ку мысок курчавых волос.
   - Атака закончена! - доложил он неизвестно кому, а Лапину  пояснил  с
укоризной: - Между прочим, использование биологического оружия запрещено
международными законами!
   - А я что? - смешался тот.
   - А ты производитель такого оружия! Знаешь, что будет, если  Воробьев
узнает? - Но тут же сменил гнев на милость. - Теперь заметай  следы!  Не
знаю, как Воробьев, а Ус ков узнает - точно зашибет! Дуй в  парк,  отлей
керосина и намочи везде, где есть волосы. А потом сбрей все  к  чертовой
матери!
   Обрадованный Сергей побежал использовать чудодейственный рецепт, обе-
щающий стопроцентное избавление от паразитов. А через неделю история по-
лучила продолжение: жена Ускова вызвала прапора на  КПП  и  при  большом
стечении народа остервенело лупцевала по физиономии и  при  этом  громко
кричала: "Вместо денег заразу в дом носишь!"  После  прилюдной  расправы
тот добрых десять дней жил в казарме, причем пребывал в  постоянной  за-
думчивости и озабоченно высчитывал что-то, загибая пальцы.
   Воспоминания развеселили сержанта, он  засмеялся  и,  перекрывая  шум
ветра, крикнул:
   - Кардан, помнишь, как ты мандавошек ловил и в ведро  бросал?  А  сам
все свою песенку напевал, чтобы им веселей было!
   Он вытолкнул последнее звено и упер основание антенны в землю.  Через
три минуты станция вышла в эфир, а после окончания  учений  подполковник
из штаба округа за перевыполнение норматива объявил благодарность  отде-
лению сержанта Пономарева. В расположение части они вернулись  только  к
середине следующего дня.
   Первое, что услышал Сергей, войдя в казарму, его не обрадовало.
   - Лапин, давай к Воробьеву! - возбужденно выпалил стоящий "на тумбоч-
ке" Чурек. - Он тебя уже три раза спрашивал!
   У Сергея прошел холодок между лопаток. Никаких особых прегрешений  он
за собой не знал, но к особисту вызывают не каждый день, поэтому он стал
перебирать все грешки, которые мог вспомнить. Самоволки, чуть-чуть само-
гонки, неудачный опыт близкого общения с женским полом... За  это  можно
перетягать весь личный состав!
   "Может быть, за прапора?" - мелькнула тревожная мысль. Тогда все схо-
дится - больше никто не поражал командиров биологическим оружием!  Прав-
да, непосредственно поражал Витек, но само оружие было  его,  лапинским,
значит, он выходил соучастником...
   Но капитан встретил его миролюбиво, сразу стало ясно, что ни о  какой
ответственности речи нет.
   - Ты рапорт на учебу подавал, в училище связи? - Воробьев был кряжис-
тым, широкоплечим, с круглым добродушным лицом. Его боялись не самого по
себе, как Ускова, а за ту должность, что он занимал.
   - Подавал, - кивнул Сергей и облегченно перевел дух.
   - Пришла разнарядка на одно место, - Воробьев заглянул в лежащую  пе-
ред ним бумагу. - Но это школа КГБ.
   - Почему КГБ? - поежился от грозной аббревиатуры Сергей.
   Особист по-свойски подмигнул.
   - Наверное, правительственная связь. Двенадцатое управление Комитета.
Оформляйся, какая тебе разница, где учиться. Зато служба  будет  поинте-
ресней. Да и рекомендуют тебя.
   Лапин понятия не имел, кто его может рекомендовать, а потому  пропус-
тил эти слова мимо ушей. Он вдруг почувствовал какое-то изменение своего
положения в окружающем мире. Бесправный рядовой первого года службы  си-
дит в кабинете особого отдела как в какой-то ленинской комнате и на рав-
ных разговаривает с грозным капитаном Воробьевым. Причем тот с ним  доб-
рожелателен, вполне откровенен и доверителен, даже  приоткрывает  завесу
над государственными секретами! Они вроде как коллеги.  Одно  это  сразу
отделяло Лапина от всех остальных военнослужащих полка. Если  он  согла-
сится, то станет своим  во  множестве  таких,  внушающих  простым  людям
страх, кабинетах. Если откажется, новое ощущение исчезнет и он  сольется
с серой массой рядового армейского быдла.
   - Что скажешь? - поощряюще улыбался особист. - Или надо подумать?
   - Я согласен, - быстро ответил Сергей.
   Москва, 15 октября 1986  года,  учебно-тренировочный  полигон  Высшей
школы КГБ СССР, 11 часов 40 минут.
   Никто из курсантов не знал, что в действительности ждет их в  четвер-
том секторе. Кто говорил -  особая,  напичканная  датчиками  кукла,  кто
клялся, что приговоренный к высшей мере преступник. Тех, кто прошел  ис-
пытание, сразу увозили на загородную базу,  так  что  утечка  информации
исключалась. Неизвестность угнетала, и Карданов обрадовался, когда нако-
нец настал его день.
   Первые три сектора Макс преодолел успешно и чувствовал, что укладыва-
ется по времени.
   Вначале была обычная полоса препятствий: глухой  двухметровый  забор,
бассейн с водой, шест и длинная доска на пятиметровой высоте, канат, ко-
ридор с тяжелыми поленьями, хаотично раскачивающимися на длинных  цепях,
двухметровая яма, узкий подземный лаз, выходящий в охваченный огнем  бе-
тонный бункер. Забор он перепрыгнул легко, от  холодной  воды  захватило
дух, мокрая одежда и ботинки скользили по шесту,  но  выручила  крепость
рук, высоты он никогда не боялся и пробежал по доске играючи. Как водит-
ся, ожег руки, скатываясь по канату, набил кулаки, плечи и предплечья  о
поленья, высушил в огне комбинезон и слегка опалил виски.
   На втором этапе надо было подняться по  пожарной  лестнице  на  пятый
этаж и пробежать по полутемному чердаку среди разорванных взрывом  чело-
веческих тел, то ли настоящих, то ли муляжных, мнения и  здесь  расходи-
лись, хотя запах стоял специфический... Но, поскольку  дотрагиваться  до
рук, ног и внутренностей не требовалось, никто особенно в суть  проблемы
не вникал, тем более что существовала более насущная забота: отбиться от
двух неожиданно нападающих "противников" в зловещих черных масках. Одно-
го Макс сбил задней подсечкой, второго ударом локтя в челюсть, сэкономив
секунды, уходящие обычно на борьбу.
   Тяжело дыша и пошатываясь, он ворвался в третий сектор. Со всех  сто-
рон гремели выстрелы, то тут, то там высвечивались фигуры мишеней. Стре-
лять можно не во все: враги перемешивались с заложниками, а  распознать,
кто есть кто, надо всего за две секунды. Макс работал со  "стечкиным"  -
прикладистой и довольно надежной  машиной,  если  палить  одиночными,  а
двадцатипатронный магазин позволял не тратить время на перезарядку.
   Бах! Бах! Бах!  Результативность  огня  прямо  пропорциональна  числу
выстрелов, поэтому меньше двух-трех раз он на  спуск  не  нажимал.  Бах!
Бах! Пот заливал глаза, но вытирать его некогда, промах можно  компенси-
ровать вторым выстрелом, если успеешь и если не всадишь добавочный заряд
в заложника. Обостренное чутье подсказывало Максу  результаты  стрельбы.
Бах! Бах! Промах... Бах! Бах! Бах! Хорошо... Бах! Бах! Бах! Зацепил кого
нельзя... Бах! Бах! Оба в цель. Бах! Бах! Бах!  Не  понял...  Все?  Нет!
Бах! Бах!
   Затвор заклинило в заднем положении, но цели больше не появлялись,  и
свет, ворвавшийся в открытую дверь, стал сигналом окончания  упражнения.
Наступила такая тишина, что Максу показалось, будто он оглох, но звонкий
обычно щелчок затворной задержки глухо прорвался сквозь набившуюся в уши
невидимую вату. Все это он осознавал на бегу, пряча "АПС" в  портативную
кобуру и проверяя, насколько надежно заперлась защелка.  Хищно  изогнув-
шись, он расстегнул клапан и выхватил из кармана-ножен остро  заточенный
боевой  нож.  Вырезы  рукоятки  намертво  соединились  с  закостеневшими
пальцами.
   Сейчас Макс не думал о загадке четвертого сектора, он  превратился  в
снаряд, целеустремленно мчащийся к цели и не имеющий  возможности  изме-
нить траекторию. Но за следующей дверью ничто не напоминало  учебно-тре-
нировочные помещения - обычная жилая комната: платяной шкаф,  диван,  на
который небрежно брошена фуражка с васильковым  "комитетским"  околышем,
стол с дымящейся чашечкой кофе, развернутый задом  телевизор  со  снятой
крышкой, во внутренностях которого, мурлыча что-то себе под  нос,  ковы-
рялся самый настоящий человек. В спортивном костюме и тапочках.
   Вначале Макс зацепился за фуражку, потом за кофе, потом за ремонтиру-
ющего телевизор человека. Каждая зацепка тормозила убийственный снаряд.
   Он перепутал помещения! Тир и полигоны, учебные сектора выглядят сов-
сем не так! Это общежитие обслуги! Перед ним даже не списанный обществом
смертник, а ни в чем не виновный военнослужащий, причем свой,  сотрудник
Системы, какой-нибудь прапорщик Иванов с выслугой в пятнадцать лет! Надо
срочно бежать дальше, искать настоящий четвертый сектор! Но почему он не
поворачивается на шум?
   - "Наматывая мили на кардан, я еду параллельно проводам..." -  разоб-
рал он монотонное мурлыканье.
   Психологи полигона перестарались. Макс шевельнул кистью,  и  нож  сам
изменил положение: если раньше клинок смотрел вперед, то теперь  развер-
нулся острием к локтю, для удара с замахом. Скользящий шаг, второй, рука
взлетает вверх и падает вниз, блестящая сталь входит под левую  лопатку,
тело напрягается и обрушивается вперед, сбивая с  тумбочки  рассроченный
телевизор, что-то теплое брызжет на руку,  он  рывком  выдергивает  нож,
лезвие уже не блестит, из раны толчками выбивается кровь,  тяжелый  аго-
нальный вздох... Макса замутило, и он  выбежал  наружу.  Кукла  действи-
тельно чертовски походила на человека!
   Измученная физическая оболочка Макса Карданова, забыв про  усталость,
огромными прыжками неслась по коридору к выходу, душа омертвела, а  соз-
нание отключилось, но заметило вывеску на грубой  железной  двери:  "4-й
сектор". Макс будто получил пулю под дых и чуть не упал. Значит, все  же
ошибка! В руке он сжимал окровавленный нож, на ладони тоже  потеки  кро-
ви... Вроде бы жидкая, ненастоящая, но сейчас показалось - обычная,  че-
ловеческая... Неужели... Но несколько минут назад вывески  не  было,  он
должен был свернуть в третью дверь справа и туда свернул!  И  не  бывает
таких совпадений, чтобы он перепутал дверь, попал в жилую комнату и  на-
ходящийся там человек напевал дурацкую  песенку,  привязавшуюся  к  нему
несколько лет назад и обусловившую армейскую кличку, а впоследствии опе-
ративный псевдоним! Такого не может быть! Табличка - еще одно  испытание
устойчивости нервной системы...
   Подобрав в углу кусок грязной ветоши, он вытер  руки,  протер  нож  и
спрятал его в ножны, после чего спокойно вышел на белый свет. Его сильно
качало.
   - Слушай, Карданов,  ты  что,  совсем  охерел!  -  заорал  выбежавший
навстречу разъяренный Бизон. Сердце Макса покатилось куда-то вниз. "В