бинеты,  в  которых  мог
оказаться раз в жизни, если бы произвел в Америке социалистическую рево-
люцию и удостоился Золотой Звезды Героя Советского Союза, а в  некоторые
не попал бы даже в этом случае, то начинаешь  осознавать  всю  грандиоз-
ность происходящего.
   Вначале его принял сам начальник Школы, этой чести  редко  удостаива-
лись обычные курсанты, причем встреча продолжалась около получаса и  но-
сила характер дружеской беседы. Макс не мог понять, чего от него  хотят,
потому что вопросы были разнонаправленными: с какого года в партии, есть
ли взыскания, хорошо ли знает Устав КПСС, как относится к политике  пар-
тии и правительства, что думает о мировой революции... Он было  заподоз-
рил, что его собираются направить в зарубежную точку, и  сразу  подумал,
какую физиономию скорчит Прудков, если дело кончится должностью в  венс-
кой резидентуре. Швы разойдутся!
   Но вместо того, чтобы сообщить о новом назначении,  генерал-лейтенант
Бутко лично отвез Макса в Ясенево и представил начальнику Первого главка
генерал-полковнику Чегрышеву, живой легенде, которого вблизи видывал  не
всякий ветеран разведки. Чегрышев тоже проговорил с ним не менее получа-
са, в основном выяснял отношение к руководящей роли партии  и  партийной
дисциплине. Теперь в сознание Карданова закралась мысль, что его  выдви-
гают на партийную работу - скорее всего в партком Школы. Это было удиви-
тельно, ибо никакой активности по партийной линии он не проявлял,  да  и
вступил-то по обязательной армейской разнарядке, чтобы не  отставать  от
других.
   После беседы начальник разведки пригласил  желторотого  лейтенанта  в
свою "Чайку", вместе с ним приехал на площадь Дзержинского  и  провел  к
Председателю - верховному и полновластному хозяину судеб тысяч чекистов,
несущих службу на различных ступенях самой могущественной Системы  СССР.
Генерал армии Рябиненко оказался маленьким и довольно  невзрачным  чело-
вечком лет пятидесяти семи. Усталый, изжеванный жизнью мужчина далеко не
богатырского и не решительного вида, с болезненным лицом, в очках и чер-
ном, оттеняющем нездоровую белизну кожи костюме. Снова имела место  чет-
вертьчасовая беседа, теперь о преданности партии и партийном долге.
   Можно было подумать, будто изучается его благонадежность, но Макс по-
нимал, что она уже многократно изучена и если бы не имела десятикратного
запаса прочности, то его бы даже не подпустили к приемным тех генералов,
которые столь расточительно тратили на него свое государственное время.
   - Как вы относитесь к международному  коммунистическому  движению?  -
строго спросил Председатель в конце беседы.
   "Зашлют нелегалом в Чили!" - подумал Макс, а вслух ответил:
   - Полностью поддерживаю!
   Наконец Рябиненко позвонил куда-то по белому "кремлевскому"  аппарату
с золотым гербом на диске и почтительно договорился  о  встрече,  назвав
фамилию Макса. Пригласив Карданова в личный лифт, генерал армии  спустил
его во двор и в бронированном "ЗИЛе" повез неизвестно куда, потому  что,
ошарашенный таким необыкновенным приближением к высшему начальству,  тот
уже не представлял, где будет конечная остановка.
   Но поездка оказалась недолгой. Величественное здание высшей для Коми-
тета и для всего советского народа инстанции поразило  строгой  тишиной,
атмосферой необыкновенного порядка и высочайшей  дисциплины,  застывшими
парными нарядами часовых - один в армейской, другой  в  гэбэшной  форме.
Председатель мгновенно утратил все свое величие, превратившись в обычно-
го посетителя, правда, не рядового, потому что в мраморном вестибюле его
дожидался деловитый человек в черном костюме, черных туфлях,  белой  ру-
башке и черном галстуке с двумя пропусками в руках. Макс понял, что  это
некоторое послабление, иначе им пришлось бы идти в бюро пропусков, а Ря-
биненко томиться в ожидании, пока подчиненному оформят необходимую бума-
гу.
   Поразило и то, что Председатель, как простой смертный, предъявлял ча-
совым не служебное удостоверение, а пропуск и  партийный  билет.  Достав
свой партбилет. Макс впервые почувствовал, что это не книжка для отметок
об уплаченных взносах, а очень  важный  и  значимый  документ,  пожалуй,
единственный признаваемый в этих стенах. Здесь царила особая  атмосфера,
существовала своя шкала ценностей и своеобразная субординация. Совершен-
но очевидно, что встретивший их человек занимал самую низшую ступеньку в
цековской табели о рангах, может быть, его эта самая табель и вообще  не
предусматривала, но генерал армии. Председатель КГБ СССР держался с  ним
как минимум на равных.
   Человек в черном по мраморным, застеленным ковровой дорожкой ступеням
проводил их на второй этаж, в просторный, хорошо  обставленный  кабинет,
на дверях которого белела табличка с типографским текстом:  "Паклин  Ва-
лентин Владимирович". Судя по поведению провожатого, размерам  и  обста-
новке кабинета, его лощеный хозяин являлся очень большим начальником,  и
Макс решил, что сейчас его судьба наконец определится. Но он  поторопил-
ся.
   - Здравствуйте, Макс Витальевич! - привстав, крепко  пожал  ему  руку
Паклин - моложавый мужчина лет тридцати; пяти с подтянутой фигурой и бы-
стрыми движениями. Он был одет в местную униформу - черный костюм, белую
рубашку и черный галстук. Если заглянуть под стол, наверняка обнаружатся
черные туфли. - Я инструктор Международного отдела Центрального  Комите-
та. Судя по тому, что вы здесь находитесь, вы успешно прошли все провер-
ки и испытания. Поэтому я задам вам только один вопрос: доверяете ли  вы
партии?
   - Конечно, доверяю! - горячо откликнулся Карданов, понимая,  что  ос-
новную роль играет не сам ответ, прогнозируемый на все сто процентов,  а
его искренность, правдивость и эмоциональность.
   - А как вы относитесь к братским компартиям зарубежных стран?
   - Очень хорошо!
   - Иного я и не ожидал, - удовлетворенно кивнул Паклин.  -  Сейчас  мы
пройдем к заведующему сектором товарищу Пачулину Виктору Панфиловичу.
   Название должности и фамилию он выделил особым тоном и, заметив,  что
на Макса все это особого впечатления не произвело, несколько огорчился.
   - Товарищ Карданов, очень редко рядовой член партии  попадает  в  это
здание, в кабинет к инструктору ЦК. Но быть принятым  заведующим  секто-
ром... Такой чести удостаиваются единицы. Товарищ Рябиненко может  подт-
вердить.
   - Это точно, лейтенант, - впервые подал голос генерал армии.
   - Я понимаю, - заверил Макс. - Просто я волнуюсь.
   Универсальное и очень благородное объяснение,  потому  что  чиновнику
любого присутственного места приятно, когда люди волнуются на приеме.
   - Хорошо, - чуть заметно улыбнулся инструктор, но  тут  же  построжел
лицом, встал и осторожно снял трубку одного из доброго десятка  телефон-
ных аппаратов. - Докладываю, Виктор Панфилович, товарищи Карданов и  Ря-
биненко у меня. Есть!
   В очередной раз Макса поразило, как разговаривал Паклин:  стоя  навы-
тяжку, хотя неведомый Виктор Панфилович заведомо не мог его видеть.  Что
это - въевшееся в плоть и кровь понимание субординации? Неосознанная де-
монстрация верности и уважения? Искреннее признание  верховенства  собе-
седника? Намертво вбитые правила партийной дисциплины? Или просто  идио-
тизм? Последнее предположение он тут же отверг: идиотизм иррационален  и
вряд ли мог насаждаться в столь серьезном учреждении. Скорее это  слепая
вера, обожествление руководства, партийная преданность.
   - Вы можете быть свободны, - обратился Паклин  к  генералу.  -  А  вы
пройдите со мной.
   Они пешком преодолели два лестничных пролета. На  следующей  площадке
стоял парный смешанный офицерский караул, на одном лейтенанте  была  фу-
ражка с васильковым околышем, на другом - с краповым. "Разные ведомства,
разные хозяева, труднее сговориться", - отметил Макс, проходя  на  этаж,
который отличался от предыдущего так же, как  прекрасное  отличается  от
очень хорошего. Вместо финского пластика "под дуб" - настоящие  ореховые
панели, вместо обычного паркета - узорчатый цветной, вместо ковровой до-
рожки - настоящие ковры, в холлах - глубокие кожаные диваны и комфортные
солидные кресла, в которых, правда, никто не сидел. Поражали безлюдье  и
тишина, можно было услышать полет мухи, если бы таковая здесь оказалась,
хотя представить это было совершенно невозможно.
   Но вдруг из резко распахнувшейся двери в коридор выпал человек в  ге-
неральском мундире с перекошенным лицом и отвисшей, мелко трясущейся че-
люстью. Глубокое рваное дыхание и тихие стоны гулко отдавались под высо-
ким ослепительно белым потолком. Такого же цвета было лицо бедняги,  ра-
зукрашенное вдобавок багровыми пятнами. Ему явно не хватало воздуха,  он
сорвал галстук, рванул ворот зеленой рубахи, и маленькие зеленые пугови-
цы запрыгали по узорчатому паркету. Человек в  форме  генерал-полковника
(назвать его генералом было нельзя, потому что генерал  не  может  иметь
такой облик, разве что бывший генерал...) сделал несколько нетвердых ша-
гов, качнулся к стене и, ухватившись за верхний срез  ореховых  панелей,
попытался идти, но это у него плохо получалось. Привычной свиты  -  орды
заместителей, помощников, адъютантов, ординарцев, вестовых рядом не ока-
залось, наверное, впервые за многие годы. Карданов шагнул  было  помочь,
но Паклин поймал его за рукав. Сам Валентин Владимирович шел  с  делови-
то-отстраненным видом, как будто коридор по-прежнему был пустым и тихим.
Очевидно, он воспринимал окружающий мир только таким, каким  тот  должен
быть, не обращая внимания на различные мелочи, делающие должное сущим.
   - Он сейчас умрет, - встревоженно сказал Карданов, и голос  прозвучал
неприлично громко. Губы инструктора досадливо шевельнулись.
   - Удивительная незрелость... - расслышал Макс вырвавшийся из души ше-
пот, а в следующую секунду адресованное ему разъяснение, данное обычным,
хорошо поставленным голосом. - Не паникуйте.  Здесь  специально  дежурят
врачи. Сейчас ему окажут квалифицированную помощь.
   Паклин ускорил шаг. Сзади послышался стук упавшего тела. Обернувшись,
Макс увидел неподвижно распростертое поперек  коридора  тело.  Но  самое
удивительное, что к нему действительно спешили две фигуры в белых  хала-
тах.
   - Не отвлекайтесь, товарищ Карданов! - сухо бросил инструктор.
   Они оказались в просторной приемной с двумя секретаршами,  молодой  и
не очень, и крепким парнем типичной внешности комсомольского  активиста,
скорей всего референтом или порученцем. При виде вошедших он насторожен-
но шевельнулся.
   - Виктор Панфилович нас ждет, - как пароль произнес Паклин и  беспре-
пятственно распахнул двустворчатую полированную дверь.
   Этот кабинет затмевал все предыдущие,  виденные  Максом  сегодня.  Он
долго шел к дубовому столу, за которым сидел крупный седовласый  мужчина
в темно-сером костюме, белой сорочке и голубоватом, с отливом, галстуке.
Очевидно, некоторые вольности одежды допускались только с  определенного
уровня.
   - Идите работайте, - сразу сказал он, отпуская Паклина, и по  некото-
рому замешательству последнего Макс понял, что это отступление от  обыч-
ного порядка.
   - А вы садитесь. -  Пачулин  указал  на  кресло,  подождал,  пока  за
инструктором закроется дверь, и обратился к посетителю, хотя  и  строго,
но доброжелательно. - В условиях растущего в мире  движения  коммунисти-
ческих и рабочих партий, усиливающейся борьбы стран Азии и Африки против
империализма и колониализма наши идеологические противники пытаются все-
ми силами задушить прогрессивные веяния. Мы не можем безразлично  наблю-
дать за этим с позиций невмешательства. Необходимо оказывать помощь ком-
мунистическим лидерам и передовым отрядам угнетенного  рабочего  класса.
Вы согласны со мной?
   - Согласен, - кивнул Карданов. Он уже вообще ничего не понимал.  Если
бы он всю жизнь выступал против поддержки Прогрессивных мировых сил,  то
сегодняшние беседы были бы объяснимы. Хотя тогда его переубеждали  бы  в
совсем другом месте и совершенно иными методами.
   - Причем эта помощь должна быть не только  моральной,  но  и  матери-
альной...
   Карданов молчал, ибо не знал, что сказать. Если бы он был богачом, то
подумал, что его хотят выставить на крупную сумму и  подыскивают  благо-
видный повод. Может, где-то там открылось наследство?
   - Мы должны субсидировать лидеров прогрессивных движений, коммунисти-
ческие газеты, финансировать акции протеста... Ведь эта  работа  требует
очень больших расходов!
   Виктор Панфилович перешел на доверительный тон и  немного  наклонился
вперед.
   - Знаете, во сколько обходится первомайская демонстрация?
   Макс отрицательно покачал головой.
   - Нет, не знаю.
   Он чувствовал себя дураком.
   - Материальная помощь должна быть хорошо замаскированной и  конспира-
тивной. Чтобы не подорвать  авторитета  наших  друзей,  не  дать  повода
объявить их "агентами Кремля" и подвергнуть судебному преследованию  как
"подрывных элементов".
   Завсектором встал, обошел стол и сел рядом с Максом, создавая  неофи-
циальную атмосферу. Он вовсе не был небожителем - обычный мужик с  одут-
ловатым лицом и мешками под глазами.
   - Поэтому банковские переводы исключаются. Остается только одно - пе-
редавать наличные деньги из рук в руки... Так?
   - Получается так, - согласился Карданов.
   - Вопрос в том, как это сделать? Задействовать зарубежные  резиденту-
ры?  Но  их  сотрудники  находятся  под  постоянным  контролем   местной
контрразведки! Значит - постоянный риск, а  это  недопустимо.  Чрезмерно
расширяется круг осведомленных лиц: планирование операции,  ее  проведе-
ние, обеспечение, прикрытие... Участвуют практически все  оперработники.
И это в каждой стране. А ведь в последние годы все больше  предательств!
Надо учитывать и психологический фактор... Ведь ситуация очень  щекотли-
вая с морально-этических позиций... Наши друзья предпочитают иметь  дело
с одним человеком. Причем не  относящимся  к  разведке.  Партийные  дела
должны осуществлять партийные органы!
   Пачулин вернулся на свое место, переводя беседу опять в строго  дело-
вое русло.
   - Вам предлагается поработать специальным курьером ЦК по связям с за-
рубежными компартиями. Что вы на это скажете?
   - Мне? - глупо переспросил Макс.
   - Вы будете переведены в действующий резерв КГБ с сохранением  выслу-
ги, присвоением очередных званий и всеми льготами. Кроме того, у нас  вы
получите двойное денежное довольствие, безотчетные командировочные в ва-
люте, кремлевский вещевой и продовольственный пайки. Отработав пять лет,
вы выберете себе любую должность в любом ведомстве.
   Виктор Панфилович смотрел испытующе, но, похоже, не сомневался в  от-
вете. От предложений, сделанных на таком уровне, обычно не отказываются.
И действительно. Макс почувствовал, что у него язык не  повернется  ска-
зать "нет". К тому же, при всей неожиданности предложений, никаких осно-
ваний для отказа он не видел.
   - Это очень высокое доверие партии. Всю меру этого доверия вы осозна-
ете позднее, когда приступите к работе. Итак?
   - Я согласен, - без колебаний ответил Карданов.
   - Очень хорошо. - Пачулин встал. Хотя он тоже не отличался  ростом  и
внушительным телосложением, но воспринимался как крупный и сильный чело-
век. То ли все дело в биополях, то ли в обстановке.
   - Тогда мы с вами пройдем сейчас к заведующему Международным  отделом
товарищу Евсееву.
   Тон был таким, как будто Макса собирались отвести  к  самому  Господу
Богу. Примерно так оно и было, потому что в ЦК КПСС разрывы между  долж-
ностями увеличивались в геометрической прогрессии с  возрастанием  долж-
ностного уровня. Поэтому на иерархической лестнице товарищ Евсеев возвы-
шался над товарищем Пачулиным настолько же, насколько сам товарищ  Пачу-
лин возвышался над безымянным провожатым в черном костюме.
   В коридоре не осталось никаких следов происшедшего. Не было  ни  без-
жизненного тела в генеральском мундире, ни врачей, ни  даже  пуговиц  от
форменной рубашки. Снова воцарились стерильная тишина и спокойствие,  но
Максу все чудились отголоски астматических вздохов.
   К Евсееву пришлось заходить через две приемные. В первой сидели  сек-
ретарши и референты, во второй - два крепыша в штатском со специфической
внешностью волкодавов. Один из них обвел фигуру Макса квадратной  рамкой
металлодетектора, после чего второй распахнул входную  дверь.  Очередной
сегодняшний кабинет хотя и был больше и лучше предыдущих, уже не поразил
Макса. Может, он просто устал, а может, неприятная сцена в коридоре  вы-
била его из колеи...
   Но само собой родилось очередное умозаключение - это вместилище  зап-
редельной власти! Если Председатель КГБ СССР,  генерал  армии,  скованно
держится в присутствии товарища Паклина, значит, инструктор ЦК как мини-
мум приравнен к его званию. Тогда товарищ Пачулин равен маршалу, а това-
рищ Евсеев... Кому равен заведующий отделом (в новейшей  грамматике  это
слово пишут с большой буквы) ЦК КПСС? Генералиссимусу? Но ведь  это  еще
не вершина иерархии: есть секретари, кандидаты в члены Политбюро,  члены
Политбюро, наконец, возглавляющий пирамиду Генеральный секретарь...  Вы-
ходит, их власть настолько безгранична, что просто не имеет аналогов!
   Имевший скромный опыт общения с суетливыми,  напоказ  жизнерадостными
замполитами, Макс даже не подозревал, сколь могучему божеству  они  слу-
жат! Потому что понятия не имел о смешанных офицерских караулах, о дове-
денных мимоходом до инфаркта генерал-полковниках, об уходящей в заоблач-
ные выси пирамиде власти.
   - Здравствуйте, Макс Витальевич!
   Генералиссимус оказался гораздо вежливее и обходительнее своих подчи-
ненных: он встретил гостя посередине кабинета, пожал ему руку и даже  не
побрезговал запомнить имя-отчество  ничтожного  лейтенантишки.  Карданов
промычал что-то невнятное, потому что не знал, как обращаться к  генера-
лиссимусу.
   - Меня зовут Леонид Васильевич, - поощряюще улыбнулся хозяин. - Долж-
ность мою вам назвали, а как зовут, забыли...
   Макс ощутил, что от Пачулина пошла волна тревоги.
   - Поговорим о деле, - усадив Макса в мягкое кресло и сев рядом, начал
Леонид Васильевич. Пачулин стоял столбом, пока движение пальца не позво-
лило ему тяжело опуститься на стул. - Вам предстоит выполнять чрезвычай-
но ответственную работу. Настолько ответственную, что ее просто не с чем
сравнить. Достаточно сказать, что одна ваша ошибка способна скомпромети-
ровать международное коммунистическое движение, подорвать авторитет  Со-
ветского Союза и обречь на судебное преследование наших верных и предан-
ных друзей.
   Генералиссимусу было под шестьдесят, но выглядел он хорошо: не разжи-
ревший в отличие от многих высокопоставленных номенклатурщиков, контакт-
ный и доброжелательный или, по крайней мере, старающийся казаться  тако-
вым. Властное лицо, крупный нос с красной полоской на переносице,  глад-
кая кожа, живо блестящие глаза, спортивная фигура. Светлый  костюм,  пе-
сочные, в цвет сорочки, летние туфли с  дырочками,  кремовые  галстук  и
носки, аккуратная прическа, ровно подбритые виски...
   - Отныне вы не подчиняетесь никому, кроме меня и... -  Евсеев  помед-
лил, будто взвешивая, стоит ли делать то, что собирался.  -  И  товарища
Пачулина.
   Макс расслышал, как завсектором перевел дух.
   - Конечно, Генеральному секретарю вы тоже подчиняетесь.  Вполне  воз-
можно, что вам придется докладывать ему о результатах некоторых заданий.
Такие случаи бывали. Хотя и нечасто.
   Карданову показалось, что он спит и видит сон. Он - приближенное лицо
Генерального секретаря и заведующего Международным отделом ЦК! Что  ска-
жет об этом Генка Прудков?
   Леонид Васильевич выдержал паузу, давая собеседнику возможность осоз-
нать сказанное.
   - Непосредственное руководство Экспедицией осуществляет товарищ Кура-
кин, курирует ее управляющий делами ЦК товарищ Горемыкин. Но  ни  одному
из них вы не сообщаете о содержании ваших заданий. Ни характер перево