им столом, прокурор и адвокат  сидели
плечом к  плечу  между  сейфом  и  окном,  секретарь  вела  протокол  на
подоконнике, подсудимый стоял в углу рядом с вешалкой, а свидетель мялся
у двери и после допроса выкатывался в коридор, где под  плакатом  "Судьи
независимы  и   подчиняются   только   закону"   томились   родственники
подсудимого и другие свидетели.
   Сизов протиснулся к обитой черным  дерматином  двери  и,  не  обращая
внимания на табличку с расписанием приемных часов, вошел  в  канцелярию.
За деревянным отполированным  животами  и  локтями  просителей  барьером
сидели неприступные в осознании своей значимости молодые девушки. Сизова
некоторые  знали,  поэтому  суровые  личики  смягчились,  и   архивариус
согласилась, несмотря на неурочное время, отыскать нужное дело.
   - Только завизируйте запрос у Петра Ивановича, а то сейчас  у  нас  с
этим строго...
   Запроса на выдачу дела у Сизова не было, он сел к длинному столу и на
официальном бланке написал: "Председателю райнарсуда Центрального района
г. Тиходонска т. Громакову П. И. В связи  с  оперативной  необходимостью
прошу выдать для ознакомления ст. о/у майору Сизову  архивное  уголовное
дело по обвинению Батняцкого.  Начальник  отдела  УУР  УВД  Тиходонского
облисполкома Мишуев". Поставив  перед  словом  "начальник"  вертикальную
черточку, означающую, что документ  подписывается  другим  лицом,  Сизов
резко черкнул свою фамилию.
   У двери председателя майор остановился, постучал, дождался  ответа  и
лишь  после  этого  вошел.  Он  знал,  что  районные  начальники   очень
чувствительны к знакам признания их авторитета.
   - Что у вас? - Громаков оторвался от бумаг.
   Когда-то  он  работал  следователем   прокуратуры,   пару   раз   они
встречались на местах происшествий и знали друг друга в лицо. Но  сейчас
никаких признаков узнавания председатель не проявил.
   - Надо посмотреть архивное дело. - Сизов протянул запрос.
   - Давайте. - Громаков положил бумагу перед  собой,  занес  ручку  для
резолюции, но задержал ее, пробегая глазами текст.
   Пауза  затянулась.  Громаков  отложил  ручку  и  медленно   перечитал
документ еще раз.
   - А зачем, собственно, вам копаться в архивных  делах?  -  неожиданно
спросил он, не отрываясь от запроса. - Для этого есть  вышестоящий  суд,
прокуратура. При чем здесь уголовный розыск?
   Майор с удивлением отметил, что Громакова озаботила именно та бумага,
которую он только что, не задумываясь, собирался подписать.
   -  И  что  это  за  запрос?  -  все  больше  раздражаясь,   продолжал
председатель. - Кто  его  подписал?  Что  вообще  это  за  закорючки  да
черточки?
   - Что с вами? За последний квартал я раз шесть получал дела именно по
таким запросам. Кстати, и в вашем суде, - спокойно сказал Сизов. О  том,
что иногда девочки вообще  не  требовали  никаких  бумаг,  он  решил  не
вспоминать.
   - Мало ли что было раньше...  -  Громаков  наконец  поднял  голову  и
посмотрел собеседнику в лицо. - Надо же когда-то наводить порядок! Вот и
пусть  каждый  занимается  своим   делом   -   уголовный   розыск   ищет
преступников, а прокуратура проверяет судебные дела!
   Громаков рано начал полнеть и  лысеть.  У  него  были  пухлые  щечки,
пухлые короткие пальчики,  которые  нервно  барабанили  по  натуральному
дереву столешницы, а если снять с него пиджак и  рубашку,  то  наверняка
обнаружится пухлый живот.
   В тесном юридическом мире, где известно друг о друге  больше,  чем  в
какой-либо  другой  профессиональной  среде,  знали,  что  Громаков  был
послушным следователем. Именно это качество легло в основу его карьеры и
обещало ему дальнейшее продвижение по службе. Ведь  послушание  -  очень
ценное качество в глазах тех, кто  занимается  расстановкой  кадров.  На
аппаратном  языке  это  свойство  называется  "зрелостью"   и   "умением
ориентироваться в обстановке".
   Сизов по-своему оценивал "послушных",  но  даже  с  учетом  этого  не
понимал, что же так взбудоражило молодого и перспективного  председателя
райнарсуда,  почему  у  него  нервно   подрагивают   губы   и   плещется
беспокойство во взгляде.
   - А если понадобится что-то уголовному розыску, надо  все  по  форме:
письмо за подписью генерала, с печатью как положено, чтобы было видно  -
это никакая не самодеятельность, - поучающе говорил Громаков и помахивал
злосчастным  запросом,  который  держал  за  уголок  двумя  пальцами.  -
Филькина грамота нам не нужна...
   - У  генерала,  говорите?  -  перебил  Сизов.  -  Хорошо,  подпишу  у
генерала. Хоть у своего, хоть у вашего - он поближе.
   Сизов показал в  окно  на  расположенное  по  соседству  здание  Дома
правосудия.
   - Вы пока распорядитесь, пусть девочки найдут дело, чтоб зря время не
терять. А я сейчас вернусь.
   Наклонившись, майор вынул  из  руки  ошарашенного  председателя  свой
запрос и быстро вышел.
   Через четверть часа он вновь положил на стол  документ  с  резолюцией
председателя областного суда: "т. Громаков! Выдать. И не надо  разводить
бюрократию".
   Лицо преднарсуда сморщилось в кислой гримасе.
   - Зачем же вы меня так подставили? - жалобно  протянул  он,  -  Перед
самим Иваном Федоровичем бюрократом выставили... Да что,  я  бы  сам  не
решил вопрос?
   Укоризненно причитая, Громаков подписал запрос с тем же безразличием,
с каким был готов сделать это в первую минуту. То, что насторожило его в
документе, мгновенно вытеснилось недовольством начальства,  хотя  оно  и
было выражено в самой легкой форме. Сизов пожалел подчиненных Громакова,
а еще больше пожалел правосудие.
   Через  десять  минут  Старик  раскрыл  архивное  дело.  Как  и  любое
следственное производство, оно начиналось с постановления о  возбуждении
уголовного дела.
   "... Следователь прокуратуры Центрального района г. Тиходонска  юрист
3-го класса Громаков, рассмотрев материалы по  факту  обнаружения  трупа
гр. Федосова с признаками насильственной смерти, постановил..."
   Сизов  заглянул  в  конец  следственных   материалов.   Обвинительное
заключение тоже составлял Громаков.  Значит,  он  вел  расследование  от
начала и до конца. А теперь опасается постороннего глаза. Интересно...
   Сизов приготовил ручку, лист  бумаги  и  перевернул  первую  страницу
дела.
   "Начальнику Центрального РОВД г. Тиходонска. Рапорт. По подозрению  в
совершении убийства гр. Федосова мною задержан ранее судимый Батняцкий.
   Прошу Вашего разрешения содержать его в дежурной части до утра... Ст,
о/у ОУР капитан Мишуев". Косая резолюция: "Деж. Содержать".
   Сизов хмыкнул. Действительно, времена изменились! Сейчас такие  штуки
и в голову никому не придут. А тогда казалось - в порядке вещей...
   Где-то здесь будет явка с повинной.
   Он перевернул еще один лист. Точно!
   "... Я, Батняцкий  Е.  Ф.,  хочу  помочь  следствию  и  чистосердечно
признаться в случайном убийстве, которое совершил в нетрезвом виде".
   Сизов сопоставил даты и сделал первую выписку.
   Громаков недолго пребывал в расстроенных чувствах,  он  догадался  по
благовидному  поводу  позвонить  председателю  облсуда  и   не   услышал
замечания  о  насаждении  бюрократизма.  Иван   Федорович   разговаривал
благосклонно  и  даже  соизволил  пошутить.  Значит,  суровая  резолюция
предназначалась для этого настырного милиционера.
   "Чего ему все-таки надо?" - снова колыхнулась  беспокойная  мысль,  и
Громаков раскрыл служебный телефонный справочник.
   Через несколько минут в кабинете Мишуева раздался телефонный звонок.
   Подполковник резко поднял трубку.
   - Мишуев! -  сухо  бросил  он  в  микрофон.  Но  сразу  же  лицо  его
расслабилось, он свободно откинулся в кресле, тон стал неофициальным.  -
Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Громаков. Да,  пока  на  месте...  В
принципе решено, но ты же  знаешь,  зарубить  могут  в  самый  последний
момент, тем более есть загвоздка... Вот-вот... Ничего,  раскрою!  Только
так! Лучше о себе расскажи: ты уже председатель суда или еще  исполняешь
обязанности? Ну, поздравляю! Так что ты, брат,  тоже  растешь,  я  помню
зеленого следователя, который боялся к трупу подойти! Какое совпадение?
   Нет, никого не направлял. Сизов?
   Мишу ев нахмурился.
   - Что он хотел? Помню, на Яблоневой даче... А ты  что?  И  правильно,
нечего ему по архивным делам шнырять!
   Мишуев резко выпрямился в кресле и напряженно застыл, нервно вертя  в
руке карандаш.
   -  Добиваться  своего  он  умеет,  в  любую  дверь  войдет.  И  какое
распоряжение дал Филиппов? Понятно... Выдал? Да уж, никуда не  денешься.
И он что? Внимательно, говоришь... И много выписывает?
   Мишуев сломал  карандаш,  зашвырнул  обломки  в  угол,  ослабил  узел
галстука. Голос у него остался спокойным.
   -  Ну  и  пусть  выписывает!  У  Сизова  появилась  своя  версия   по
"сицилийцам", вот он и ищет зацепки в старых делах. Ничего необычного. А
что он может выкопать? Батняцкий признался, приговор вступил в  законную
силу.
   Ты же сам вел расследование и знаешь все обстоятельства.  А  в  каком
деле нет неточностей?
   То, что услышал Мишуев, сильно ему не  Понравилось.  Голос  его  стал
резким и холодным.
   - Ну ты это брось!  Что  значит  "доверился"?  Ты  был  не  маленьким
мальчиком, а следователем прокуратуры!  Важной  процессуальной  фигурой,
принимающей  самостоятельные  решения!  И,  кстати,  принял   правильное
решение, раз Батняцкий осужден на двенадцать лет!
   Подполковник, поморщившись, отставил трубку в  сторону,  потом  снова
поднес к уху и продолжил прежним дружеским тоном:
   - Не надо паниковать, Сизов -  сотрудник  уголовного  розыска,  а  не
прокурор,  проверяющий  качество  проведенного  тобой  семь  лет   назад
следствия!
   - Он искусственно засмеялся. - И в  его  задачу  не  входит  помешать
твоей карьере. Вот так-то лучше. До связи.
   Положив трубку, Мишуев достал из кармана платок, провел по лбу, встал
из-за стола и озабоченно  зашагал  взад-вперед  по  кабинету.  Вспомнив,
подобрал обломки карандаша, возвратился на  место,  порывшись  в  ящике,
нашел автоматический нож, какие десятками изымаются при  обысках  и,  не
пройдя по делу, оседают в столах оперработников и следователей.
   Щелчок - из рукоятки  выскочил  блестящий;  клинок.  Мишуев  принялся
затачивать карандашный обломок, потом его внимание переключилось на нож,
он несколько раз сложил его и  вновь  выщелкнул  лезвие,  вдруг  швырнул
недочиненный карандаш в урну, наклонился к селектору.
   - Веселовский, зайдите ко мне.
   Мишуев поправил  галстук,  достал  из  папки  "К  докладу"  очередной
документ, начал читать. Внезапно придвинул телефон, быстро набрал номер.
   - Это опять я. Кто подписал запрос? Ну эту твою филькину грамоту?
   Ага... Ты  ее  запечатай  в  конверт  и  подошли  мне.  Договорились?
Ладненько.
   Опустив трубку на аппарат, Мишуев задумался.
   Коротко постучав, в кабинет вошел Веселовский.
   - Разрешите, товарищ подполковник?
   - Чем сейчас занимается Сизов? - строго спросил начальник отдела.
   - Поехал в суд изучить старое дело, по которому проходил похожий нож,
- с подчеркнутой четкостью доложил Веселовский. - Помните, он говорил об
этом.
   - А что там изучать? Ситуация  предельно  ясная.  Вы  определили  ему
направление работы?
   -  Да,  Сизов  выполняет  задание,   а   своей   версией   занимается
параллельно...
   - Значит, недогрузили, оставили время на ерунду. Руководитель  должен
уметь ставить четкую цель и направлять подчиненных на ее  достижение.  -
Подполковник сделал многозначительную паузу. - Когда я  был  начальником
уголовного розыска в райотделе, мои сыщики  не  распылялись  по  "своим"
версиям. Все били в одну точку.  И  раскрываемость  приближалась  к  ста
процентам. Потому и выдвинули в областной аппарат! За четырнадцать лет я
прошел путь  от  оперуполномоченного  до  начальника  отдела  областного
уголовного розыска. Кажется, я это уже говорил?
   - Вроде нет, - неуверенно ответил Веселовский.
   - Говорил. Но повторяюсь не из хвастовства. Хочу,  чтобы  вы  сделали
выводы, ведь от успеха этой операции зависит ваше продвижение по службе.
   Ясно?
   Веселовский молча кивнул.
   -  Я  вам  поручил  направлять  работу  всех  остальных,  используйте
возможность!  Ваша  линия  самая  перспективная,   никто   в   этом   не
сомневается, кроме, пожалуй, Сизова. Не  смущайтесь,  загрузите  его  до
предела, пусть тянет общий воз  вперед,  а  не  рвется  в  сторону!  Его
бесполезная самодеятельность никому не нужна!
   Мишуев замолчал, не сводя пристального взгляда с липа подчиненного.
   Много лет назад так смотрел Старик, когда бывал недоволен стажером, и
тот чувствовал себя весьма неуютно. Став начальником, Мишуев  специально
отрабатывал холодный, пронизывающий насквозь взгляд и убедил  себя,  что
достиг цели, хотя в глубине души шевелилось сомнение.
   - Разрешите идти? - как ни в чем не  бывало  спросил  Веселовский,  и
стало ясно, что никакой неловкости он не испытал.
   - Подождите. - Подполковник указал на стул у приставного  столика.  -
Присаживайтесь.
   Строгость в голосе пропала.
   - Я ведь учу для вашей же пользы. Привыкайте руководить людьми. Что у
вас нового по "сицилийцам"?
   Веселовский сел, отодвинул стул,  устраиваясь  поудобнее,  извлек  из
внутреннего кармана пиджака пухлую записную книжку.
   - Специалисты исследовали камень из мешка.
   Мишуев почему-то подумал, что Сизов никогда не сказал бы "исследовали
камень". "Осмотрели" - и точка.
   -   Это   ракушечник,   три   карьера   расположены   вблизи   трассы
Красногорск-Тиходонск. Ребята поехали за образцами, попробуем  привязать
по химическому составу и следам распиловки.
   Мишу ев сделал пометку в своем блокноте.
   - А что с этим, как его, - Мишуев заглянул в календарь, - Сивухиным?
   - Фоменко раскопал ему восемь эпизодов  хулиганства.  Да  при  обыске
нашли дома финку и кастет. Носил  с  собой,  показывал  корешкам,  пугал
кое-кого, есть свидетели... Так что не выскочит!
   Мишуев пренебрежительно махнул рукой.
   - Это не велика  победа.  Если  взяться,  то  можно  всю  эту  шушеру
пересажать, только руки не доходят. Да и потом -  кто  за  них  работать
будет? С главным как?
   Веселовский замялся.
   - Фоменко только что вернулся, принес  протокол.  Признал  он,  вроде
брал у какого-то Васи Чижика старый ППШ  на  продажу,  не  получилось  -
вернул обратно. А с пьяных глаз пришло на ум - и пригрозил автоматом.  В
общем, вроде что-то было, а ничего конкретного  и  нет.  А  вообще...  -
Веселовский запнулся и отвел взгляд в сторону. -  По-моему,  ерунда  все
это.
   Фоменко надавил, он и затулил, чтобы в цвет попасть...
   - Ну и ну! - Подполковник обозначил на  лице  недоумение.  -  Что  за
основания для таких предположений?
   - Да мелочь он пузатая! Какие там  автоматы...  Сначала  наболтал  по
пьянке, а потом - чтоб отстали. Приплел какого-то Васю, ни  фамилии,  ни
адреса, ни толковых примет. Вот и ищи ветра в поле...
   - А разве не стоит искать автомат, даже если он  не  связан  с  делом
"сицилийцев"? - веско спросил начальник отдела.
   -  Ну  почему  же,  стоит.  -  Веселовский  снова  смотрел  прямо,  с
выражением готовности к любой работе.
   - И я  так  думаю,  -  нравоучительно  сказал  Мишуев.  -  Даже  если
окажется, что этого ППШ не существует  в  природе,  пройтись  по  связям
Сивухина  будет  полезно.  Кражи,  грабежи,  разбои  -  мало  ли  у  нас
"висячек"... Глядишь, что-нибудь и раскроется.
   Он прихлопнул ладонью  папку  с  документами,  как  бы  подводя  итог
разговору. Веселовский встал.
   - А Фоменко работает неплохо, - заметил вдруг подполковник. - Вот что
значит дать человеку проявить себя. Между прочим, в его послужном списке
за  пять  последних  лет  ни  одного  поощрения.   Зато   больше   всего
благодарностей у Сизова.
   Мишу ев бросил взгляд на часы.
   - Сейчас оперативка у Павлицкого, я доложу, кто и как работает.  Пора
пересматривать отношение к людям, хватит выделять любимчиков! И вообще -
пришло время коренным образом менять стиль руководства...
   Последняя фраза подполковника  безошибочно  определяла  его  место  в
происходящей расстановке сил внутри аппаратных группировок. Про коренные
перемены  и  революционные  усовершенствования  любил   говорить   новый
заместитель начальника  УВД  полковник  Крутилин.  Он  был  "варягом"  -
командовал уголовным розыском где-то на Севере, после окончания академии
получил назначение в Тиходонск. Подобные высказывания вкупе с резкими  и
решительными действиями породили слухи, что у него  мощная  поддержка  в
Москве и прислан он не просто так, а с прицелом на место генерала.
 
Глава седьмая 
 
   Собрав бумаги в прозрачную  пластиковую  папку,  Мишуев  запер  дверь
кабинета и  неспешно,  с  достоинством  пошел  по  коридору.  Не  каждый
начальник отдела участвует в оперативных совещаниях при генерале. Далеко
не  каждый   Заместители,   начальники   управлений   -   ниже   уровень
представительства практически не  опускается.  В  принципе  он,  Мишуев,
должен  доложить  результаты  работы  отдела  заместителю  начальника  -
головного розыска, тот - начальнику, тот, в  свою  очередь,  информирует
зама генерала по оперативной работе и делает сообщение на совещании.
   Однако в последние полтора года привычный порядок часто нарушался.
   Возглавлявший УУР полковник Силантьев  страдал  камнями  в  почках  и
подолгу лежал в госпитале,  его  зам  Игнатов  всегда  боялся  принимать
решения, а теперь, перед пенсией, старался вообще не попадаться на глаза
начальству. Поэтому Мишуев непосредственно докладывал на оперативках то,
что  касалось  борьбы  с  особо  тяжкими  преступлениями,  а  иногда   и
председательствовал от лица руководства уголовного розыска.
   Его самого такое положение вполне устраивало: когда человек на  виду,
к нему привыкают. Силантьев проскрипит два годика,  а  он  тем  временем
получит диплом академии и вернется как раз на открывшуюся вакансию.
   Тьфу-тьфу... Трудно загадывать в таких  делах.  Обстановка  меняется,
тот же Крутилин с идеями омоложения аппарата. Игнатову уже сказал,  чтоб
готовился, того и гляди и Силантьева отправит  по  болезни.  А  поставит
кого-то из своих северян или из местных - мало ли шустрых ребят.
   Мишуев почувствовал усилившееся беспокойство и понял, что оно связано
с недавним звонком Громакова. Активность Сизова в ревизии  архивных  дел
ему совсем ни к чему. Дело усугубляется тем, что на эту чертову  Сыскную
машину трудно найти управу: он легко обходит всю иерархическую  лестницу
и заходит прямо к генералу. Говорят, тот начинал у него стажером.  Может
быть... Когда Крутилин докладывал об Игнатове,  Павлицкий  предложил  на
его место Сизова. Еще чего не хватало! Может,  потому  он  так  землю  и
роет? Впрочем,  Крутилин  не  станет  менять  одного  предпенсионера  на
другого,  к  тому  же  человека  Павлицкого.  Если,  конечно,  он  будет
принимать  решения.  А  будет  ли?  Какая  у  него  ни  мощная  рука   в
министерстве, а обком крепко поддерживает  Павлицкого.  Неизвестно,  что
перевесит...
   По широкой мраморной лестнице Мишуев спустился на  второй  этаж,  где
располагались кабинеты руководства. У высокой отделанной под  дуб  двери
он замешкался, перебрал, будто проверяя, документы в  прозрачной  папке,
вошел в приемную, поздоровался с новой секретаршей, наглядно воплощавшей
принцип омоложения аппарата, и сквозь темный тамбур между  полированными
дверями прошел в кабинет Крутилина.
   Полковник был молод для своего  звания  и  должности  -  недавно  ему
исполнилось сорок четыре. Жесткие черные с заметно пробивающейся сединой
волосы, выпуклый лоб, светлые  навыкате  глаза,  массивный  прямой  нос,
нависающий над верхней  губой,  округлые  щеки  и  детский,  с  ямочкой,
подбородок.
   Стоя под тяжелым взглядом почти навытяжку, Мишуев доложил  результаты
работы по "сицилийцам". Доложил удачно: ни разу не заглянув в  бумаги  и
не сбившись.
   - Почему на