ризнаков радости Белов расценил как очередное  проявление
неблагодарности, потому не перешел, как обычно  в  конце  разговора,  на
отеческий тон, а бросил отрывисто и сухо:
   - Идите работайте!
   И я пошел, размышляя: а не научена ли глупая кукла  подтвердить  ано-
нимное сообщение? Тогда события приобретут скандальный характер, придет-
ся затратить много усилий, чтобы отмыться.
   - Юрий Владимирович! - Голос Крылова остановил меня у двери кабинета.
   По лестнице поднимались трое: молоденький милиционер, за ним -  акку-
ратно одетый спортивного вида парень, Александр замыкал процессию.  Если
бы не напряженное лицо сержанта, сторожкие движения Крылова и отсутствие
ремня на модных кремовых брюках парня, которые тот  поддерживал  руками,
вряд ли можно было предположить, что конвоиры ведут задержанного.
   - Налево! В угол! Сесть! - резко приказал Крылов, и только когда  па-
рень, поддернув, чтобы не измять, брюки, опустился  на  потертую  скамью
для посетителей у глухой стены в конце коридора, а  сержант  стал  между
ним и ближайшим окном, Александр выверенно сделал несколько шагов в сто-
рону и вполоборота повернулся ко мне.
   - За санкцией?
   - Да, - кивнул он, не сводя взгляда с задержанного. - Мошенник - тер-
ся у магазинов, входил в доверие, брался достать ковер и подменял деньги
на "куклу".
   В коридор вышли практиканты.
   - Молодые люди, у вас не найдется  закурить?  -  с  вежливой  улыбкой
спросил задержанный.
   Валек, ощупывая карманы, направился к нему.
   - Стой, назад! - явно подражая Крылову, скомандовал милиционер.
   Валек как об стену ударился, обернулся вопросительно, я махнул рукой,
и он, недоуменно пожав плечами, вернулся в кабинет. Следом поспешно юрк-
нул Петр.
   - Твоя Вершикова привлекалась к ответственности за спекуляцию, -  со-
общил Крылов. - Дело прекратили за недоказанностью...
   - Интересно...
   - И Золотов привлекался, только давно, тринадцать лет назад,  -  про-
должал Александр. - За мошенничество, как наш подопечный.
   Он кивнул в сторону мирно сидящего парня в кремовых брюках.
   - С учетом возраста - шестнадцать только исполнилось - передали в ко-
миссию по делам несовершеннолетних.
   - Материалы когда подошлешь?
   - Сегодня и передам с кем-нибудь.
   Крылов на миг расслабился и стал обычным Сашкой Крыловым.
   - Как у тебя дела?
   Я чуть замешкался.
   - Нормально.
   - Ну пока!
   В нем опять произошла неуловимая перемена.
   "Встать, прямо!" - конвой вел задержанного мошенника к прокурору.
   Я заглянул к практикантам. Они о чем-то спорили.
   - Это преступник? - спросил Петр. - Совсем не похож!
   - А ты думал, у них рога растут?
   - Не рога, но... Он же обычный человек - симпатичный, располагающий.
   - С его специализацией иначе нельзя. Мошенник и должен вызывать дове-
рие. Доверие - его инструмент, которым извлекаются деньги из кармана по-
терпевшего.
   - Мы составили планы. У меня подробней  -  пятнадцать  пунктов,  а  у
Валька - десять, - похвастал Петр.
   Довольно хмуро, в соответствии с настроением, я объяснил, что дело не
в количестве планируемых мероприятий, а вспомнив, добавил - и не в  уме-
нии жевать пирожок - дался мне этот пирожок, - читая акт вскрытия трупа,
что главное для следователя - способность вникать в суть событий,  отыс-
кивать скрытые закономерности, постигать психологию чужих поступков.
   Поймал себя на нравоучительности тона и прервал монолог.
   - Давайте ваши планы.
   Просмотрел план Петра. Он предлагал сделать на даче обыск,  воспроиз-
вести показания обвиняемой на месте происшествия, провести  судебно-пси-
хиатрическую экспертизу, очную ставку с Золотовым  и  направить  дело  в
суд.  Объяснить  целесообразность  и  необходимость  этих   следственных
действий он не смог, хотя довольно бойко цитировал отрывки из учебника и
статьи Уголовно-процессуального кодекса.
   Валек считал, что следует тщательно  изучить  личность  потерпевшего:
допросить его друзей, знакомых, участников трагической вечеринки,  выяс-
няя, как Петренко оказался на даче и что  связывало  его  с  остальными.
Последним пунктом плана он поставил: "Проверить причастность Золотова  к
преступлению", не указав конкретных мероприятий.
   Молодец, парень! Уловил, что Петренко явно не вписывается в эту  ком-
панию!
   - А как ты собираешься проверять Золотова? И почему?
   Валек растерянно потеребил ухо.
   - Как - не знаю... Почему...
   Он напряженно размышлял несколько секунд, потом махнул рукой.
   - Интуиция! Рожа противная, и вообще он  какой-то  скользкий.  Видно,
что человек с двойным дном! Псевдос! Уже прочли? Тогда помните  -  рядом
со смертью ищите псевдоса.
   - Этак ты дойдешь до произвола! - сурово сказал Петр. - Мало ли у ко-
го какая рожа! Теорию Ломброзо гальванизируешь? И какой такой псевдос?
   Я как раз вручил Вальку книжку, и он тут же передал ее приятелю.
   - Прочти - узнаешь!
   - По лицу судить, конечно, нельзя, - поддержал я Петра. - Но и интуи-
цию со счетов не сбросишь.
   Заинтригованные ребята ожидали продолжения.
   - Так прав я или нет? - не выдержал Валек.
   - Поживем - увидим.
   Не то чтобы я не доверял ребятам, но что-то удержало от  сообщения  о
начале работы по новой версии.
   В конце дня в кабинет без стука вошел низкорослый  полный  мужчина  с
надменным одутловатым лицом. На кого похож?
   - Добрый день вам!
   Он по-хозяйски осмотрелся, уверенно шагнул к столу.
   - Золотов Федор Иванович, - с достоинством отрекомендовался он,  про-
тягивая руку. - Я зашел к прокурору, но Павел Порфирьевич порекомендовал
обратиться непосредственно к вам.
   Понятно. При теперешнем состоянии дел Белов не стал выслушивать жало-
бы Золотова на излишнее беспокойство и предоставил мне возможность  раз-
бираться с ним самому.
   - Очень хорошо. - Я вытащил из ящика стола  бланк  протокола  допроса
свидетеля. - У меня как раз есть к вам вопросы.
   - Собираетесь допрашивать? - оскорбленно спросил Золотов. - А как  же
презумпция невиновности?
   - Разве вы юрист? - польстил я Федору Ивановичу, и он охотно  заглот-
нул наживку.
   - По крайней мере в законах разбираюсь!
   - Но недостаточно, - я улыбнулся самым приятным образом. - В качестве
свидетеля может быть допрошен любой осведомленный человек. А  презумпция
невиновности касается подозреваемого или обвиняемого, еще не осужденного
судом. Получается, что юридический термин  употреблен  совершенно  не  к
месту. Хотя на неосведомленных людей мог произвести впечатление.
   Он немного смутился. Но лишь на мгновение.
   - Я пришел не для того, чтобы производить впечатление! Что  за  возня
вокруг моей дачи, почему без конца таскают в прокуратуру моего сына?  Вы
понимаете, что компрометируете порядочных людей?
   - А вам не кажется, что убийство на даче компрометирует куда сильнее,
чем вызовы к следователю? И что в ваших же интересах подробно рассказать
о происшедшем?
   Атака захлебнулась. Федор Иванович раздумчиво опустил крупную голову,
демонстрируя обширную лысину, бледно просвечивающую  сквозь  старательно
зачесанные от ушей волосы.
   - Да разве я против?
   Он мгновенно перевоплотился в законопослушного  гражданина,  искренне
желающего помочь следствию.
   - Но мне-то ничего не известно. Сын часто ездит с друзьями за  город,
ночуют на даче, отдыхают. А в этот раз такая  трагедия!  Подробностей  и
Валерий не знает, а я тем более. Видно, спьяну паренек напоролся!
   Он нервно похлопал себя по шее, сдавил затылок.
   - Давление, - пояснил. - Особенно когда нервничаю. - Тяжело вздохнул.
- А как же не нервничать? Сам в органах работал, всю жизнь ловлю наруши-
телей...
   Я так и застыл над незаполненным протоколом. А  Золотов  кивнул  чуть
заметно, поджал многозначительно губы, прижмурился пару раз:  мол,  пра-
вильно поняли, коллега, и не удивляйтесь - никакой ошибки тут нет!
   - Кем же, если не секрет? - внутренне замирая, поинтересовался я.
   - Вначале в детприемнике, эвакуатором, пока один бандит  за  руку  не
укусил. Ну я его немного... Потом контролером - "зайцев" в трамваях  от-
лавливал. А там публика известная - и ножом могут,  и  под  колеса  бро-
сить...
   - Понятно, - я облегченно перевел дух.
   - Да нет, сейчас на руководящей работе, - неверно истолковав мою реп-
лику, поспешил добавить Золотов. - Начальник группы линейного  контроля!
И вообще... - Он приосанился, так же, как делал его сын. - По  юридичес-
кой части многих консультирую, меня весь город знает!  Хоть  диплома  не
имею, могу любой вопрос объяснить!
   - Тогда объясните, почему Валерий известен всем как внук адмирала?
   Федор Иванович улыбнулся.
   - Молва вечно преувеличивает. Отец был красивый, представительный,  в
семье его звали Адмиралом. В шутку. Кто-то когда-то  чего-то  недопонял,
вот и пошло. Мы-то этому значения не придавали - посмеивались, и все!
   Объяснение легкое, изящное и правдоподобное. Надо отдать должное  Фе-
дору Ивановичу - и произнес он все совершенно непринужденно. Но я ему не
поверил.
   Новая версия


   ПЕТРЕНКО

   Этот окраинный поселок в просторечии  именовался  "Нахаловкой",  хотя
только старожилы помнили времена, когда он оправдывал свое название. Че-
рез десяток лет здесь пройдут бульдозеры, расчищая место для нового мик-
рорайона, а пока разномастные домишки, среди которых  немало  самостроя,
бессистемно наезжают один на другой, путают улицы, переулки и тупики.
   Минут двадцать блукали мы с Вальком по издолбленным ухабами  дорогам,
пока не отыскали наконец нужный адрес. Пожилая женщина с добрым  усталым
лицом осторожно выглянула в дверь, зажимая под горлом  ворот  цветастого
некогда халата.
   - Петренко здесь... живет?
   Слово "живет" я произнес с усилием.
   - А нету Феди, и куда делся, не знаю, - озабоченно  сообщила  она.  -
Как ушел пятого дня, так и нету. Может, уехал?
   - Следователь прокуратуры Зайцев,  -  привычным  жестом  я  предъявил
удостоверение. - Нам надо осмотреть его комнату.
   Язык не повернулся произнести слово "обыскать".
   - Из милиции, что ли? - удивленно спросила она, как бы отстраняя  ру-
кой документ. - Я в этих книжках  не  понимаю...  Заходите,  коли  надо,
только платок накину.
   Когда хозяйка появилась снова, я опешил, а Валек издал неопределенный
звук - настолько неожиданным оказался на ней темно-синий с люрексом пла-
ток - последний крик моды, с боем расхватываемый в комиссионных  магази-
нах в первые же полчаса после открытия.
   - Федя привез, - пояснила она. - Соседка просила продать, да мне и ни
к чему такой красивый, только как можно, ведь обидится...
   Хозяйку звали Клавдией Дмитриевной, жила она со старшей сестрой,  ко-
торая вышла в таком же платке бордового цвета.
   - Расфуфырились старые, как на праздник, - прикрывая ладонью  улыбку,
сказала Клавдия Дмитриевна. - Люди-то к нам редко ходят... Только  ключа
от комнаты у меня нет, когда убирать, я просила, чтобы он свои оставил.
   - Этот? - Я показал на ключ.
   - Да, этот... - Она как-то с опаской  протянула  руку.  -  А  где  он
сам-то? Неужто подрался? Милиция зря не приходит. - Так же  нерешительно
она отперла замок.
   Маленькая комнатка, стены оклеены желтыми обоями,  старинный  розовый
абажур с бахромой, круглый стол, накрытый плюшевой скатертью.  Характер-
ный для такого типа жилья запах сырости.
   На столе небольшая стопка книг - учебники. Я  полистал  "Физику"  для
десятого класса.
   - Готовился в мореходку поступать, - пояснила Клавдия  Дмитриевна.  -
Вдруг загорелся на штурмана выучиться... Так что стряслось-то с ним?
   Не вдаваясь в подробности, я сказал, что Федор Петренко  погиб,  идет
расследование, и необходимо сделать обыск в этой комнате. Переждав  пер-
вую реакцию на  печальное  сообщение,  попросил  сестер  быть  понятыми,
объяснил их права и обязанности, дал расписаться в документах, после че-
го приступил к делу.
   Старый платяной шкаф со скрипучей дверцей. Пиджак, брюки,  рубашка  и
плащ. В карманах ничего интересного.
   Под кроватью - шикарный импортный чемодан с  хромированными  замками.
Огромный, солидный, матово блестящий натуральной кожей.
   - Сколько времени он у вас прожил?
   - С годочек, может, поболе. Да какое житье - только когда не плавает.
Вот месяца полтора подряд, пока пароход в  ремонте.  Крышу  чинил,  бед-
ный... По вечерам, бывало, втроем чай пили, о жизни беседовали.
   - О чем именно?
   - Да обо всем. Я свою судьбу вспоминала, как бедствовала в войну, как
одна детей поднимала. Глаша за свое - она на фронте  лиху  хлебнула.  Он
про плавания рассказывал, про страны ихние... Парень неплохой, ничего не
могу сказать. Главное - выпимши редко бывал, и то в последнее  время.  А
девиц этаких, - хозяйка сделала неопределенный жест, - вообще никогда не
водил.
   Я открыл чемодан. Английский шерстяной  свитер,  джинсовый  костюм  в
пластиковом пакете, кипа ярких маек с броскими  рисунками,  два  платья,
несколько мотков мохеровой пряжи, очень красивые женские туфли и две па-
ры босоножек, отрез переливающейся всеми цветами радуги ткани.
   - Шерше ля фам, - многозначительно проговорил Валек.
   - А может - обычная спекуляция, - предположил я.
   - Упаси Боже! - замахала руками Клавдия Дмитриевна. -  Глаша,  скажи!
Не спекулировал он! Соседка просила: "Морячок, продай какие-нибудь хоро-
шенькие вещички для дочери, все равно, мол, привозишь".  А  он  ответил:
"На продажу не вожу".
   - Вообще-то все вещи - одного размера, - сказал я. И обратился к  хо-
зяйке: - А девушка у него была?
   - Чего не знаю, того не знаю, врать не буду.
   На дне чемодана - несколько открыток со стереоэффектом, россыпь шари-
ковых ручек, значки, магнитофонные кассеты, блоки  жевательной  резинки.
Больше, кажется, ничего. Хотя вот, в углу... Странно!
   Я с недоумением рассматривал вытянутый колбаской мешочек из необычной
зеленой ткани - плотной, упругой, напоминающей клеенку или тонкий  плас-
тик. "Молния", тесемочки, крючки, петельки... Похоже, самодельный.
   - Что это такое? - спросила молчаливая сестра хозяйки.
   - А это товарищ Федора принес... - ответила Клавдия Дмитриевна.  -  А
для чего - не знаю.
   - Какой товарищ? - перехватил я инициативу.
   - Такой представительный, из горисполкома. Валерий! Вот  отчества  не
помню.
   - Почему "из горисполкома"?
   - Он же сам и говорил.
   - А почему вы думаете, что это он принес?
   - Да я как раз заглянула спросить  что-то,  вижу,  он  разворачивает,
крутит перед лампой, вроде Феде показывает, дверь скрипнула - сразу  уб-
рал. А для чего она?
   - Часто он приходил к Петренко? - рискуя прослыть невежливым, я оста-
вил вопрос без внимания.
   - В последнее время частенько.
   - А не знаете, что у них за дела?
   - Дела взаимные. Федя перед экзаменами  волновался:  желающих  много,
конкурс большой. Валерий помочь обещался, говорил, на заочном  отделении
у него есть свои люди. Но ему тоже от Федора чего-то надо было - все его
уговаривал, коньяком угощал, золотые горы сулил. Дескать, совсем по-дру-
гому жить будешь, хозяином жизни станешь, тогда Зойка сама к тебе прибе-
жит! А тот в ответ - ей совсем другое нужно, не в деньгах дело  и  не  в
тряпках. Валерий смеется: ничего, другие набегут, целая толпа, отбою  не
будет, останется только выбирать!
   - А о чем шла речь?
   - Вот этого не скажу. Я же только отрывки разговора слышала.
   - И какое впечатление производил на вас Валерий?
   - О, видать, человек влиятельный, со связями. Такой  если  захочет  -
все, сможет. И за нас обещал похлопотать, чтоб скорей квартиру дали.
   Ай да Золотов! Услышь он эту восторженность в тоне Клавдии  Дмитриев-
ны, был бы на седьмом небе от счастья. Меня так и подмывало разочаровать
ее, но я сдержался.
   Оформил протокол обыска, потом записал показания  Клавдии  Дмитриевны
и, прогнозируя дальнейший ход событий, предупредил, что придется ее  еще
побеспокоить и вызвать в прокуратуру. Дверь в комнату запер и опечатал.
   Вернувшись на службу, мы с Вальком и исправно отдежуривший на телефо-
не Петр принялись рассматривать зеленый мешочек. Я сжал  его  в  кулаке,
потом бросил на стол - ткань расправилась, принимая прежнюю форму. Расс-
тегнул "молнию", пошарил внутри, нашел шов, с усилием - упругий материал
пружинил - отрезал ножницами небольшой кусочек,  положив  в  пепельницу,
поднес спичку. Ткань оплавлялась, но не горела.
   - "Молния" и крючки пластмассовые, - сказал Петр, рассматривая  непо-
нятный предмет. - А если эту штуку свернуть и завязать тесемки, то крюч-
ки совпадут с петельками, застегнуть - и получается вот что...
   Мешочек напоминал теперь кружок колбасы, болтающиеся веревочки усили-
вали сходство.
   - Такой запах я когда-то слышал, - Валек поднес  к  лицу  пепельницу,
принюхался, потом обнюхал мешочек.
   - Да, точно! В техникуме после третьего курса проходили  практику  на
радиозаводе, там стенд с токами высокой частоты огорожен ширмой из  диэ-
лектрической ткани. Однажды случайно прижег паяльником - вот и  запомнил
запах! Она только другого цвета была и потолще.
   - Раз ты такой опытный, объясни, для чего эта штука нужна, - въедливо
спросил Петр.
   Валек передернул плечами.
   - Наверное, чехол какого-то прибора или детали... А может,  изолирую-
щий пакет...
   - Разберемся! - Я быстро отпечатал короткий запрос.
   - Сейчас Петр сходит в НИЛСЭ, и физики дадут точную справку!
   Действительно, ответ был получен в тот же день: "Представленное изде-
лие изготовлено из синтетической ткани, применяемой в электро - и радио-
технической промышленности для защиты от вредных излучений".
   Но зачем такое "изделие" понадобилось Золотову и Петренко?
   Последние восемь лет из своих двадцати девяти Федор Петренко  плавал.
Вначале в каботаже, потом стал ходить за границу.  Сейчас  его  сухогруз
заканчивает профилактический ремонт, значит, была возможность  допросить
членов команды.
   После бесед с замполитом и старпомом я вызвал тех  матросов,  которые
близко знали убитого.
   Начальство недолюбливало Петренко: его называли анархистом и  демаго-
гом, это означало, что держался он независимо, чинов и рангов не призна-
вал, позволял дерзкие шуточки, любил "резать правду-матку". Товарищи  по
команде отзывались о нем, в общем, хорошо: душа нараспашку, смелый, рис-
ковый, немного склонен к авантюрам. Слов на ветер не бросает, уживчив  -
для дальних рейсов это немаловажно.
   Больше всего рассказал о Федоре его сосед по каюте Василий  Егоров  -
здоровенный парень с красным, задубелым от ветра лицом.
   - Я с Федькой давно плаваю, жили всегда дружно. Отца у него не  было,
мать два года как умерла, дворником работала, выпивала. В газетах  пишут
- неполная семья с ненормальной обстановкой - причина преступности  под-
ростков. А причина-то вот где... - Егоров постучал кулаком в грудь. -  В
самом себе причина-то. Каждый сам себя делает. Федька речное ПТУ  закон-
чил, на баржах, буксирах плавал, потом курсы всякие,  открыли  визу.  Но
парень заводной, из уличных, я таких люблю, хотя лез на рожон, сам нары-
вался на неприятности. Замполиту при всех сказал: "Вот вы нас  агитируе-
те, капиталистов критикуете, а почему в инпортах все чемоданы ихними то-
варами набиваете?" - Он недоуменно покрутил головой. - К чему такое  го-
ворить! Раз - и прилепили ему "безответственные высказывания"! Грозились
вообще списать... - Егоров вздохнул. - Вот вы не  говорите,  что  с  ним
случилось, ну да, может, правда нельзя...
   - Скажите, Петренко собирался учиться дальше?
   - Появилась у него такая идея. Ни с того ни с сего. У него  случались
завихрения всякие... Раз зашел в каюту, а он панель  отвинчивает.  Снял,
посмотрел и на место поставил. Я  говорю:  "Ты  чего?"  А  он  отвечает:
"Смотрю, нет ли здесь тараканов".
   Свидетель округлил глаза и сделал паузу, чтобы  я  тоже  почувствовал
всю нелепость такого поведения.
   - А вы?
   - А я говорю: "Ты лучше пойди в трюм, крыс погоняй, если  больше  за-
няться нечем. А тараканы у на