дится в дальнейшем.
   - Разумно, - проговорил Борисов. - Если акция пройдет успешно, мы на-
берем много очков.
   - Пожалуй, - кивнул Рубин. Черкасов, Волин и Аркадьев  придерживались
того же мнения.
   - Значит, в принципе вопрос решен, -  подытожил  Карпенко.  -  Думаю,
деньгами должен заняться Сергей.
   Спецназовец кивнул.
   - А я проведу "Зеро". Возражений нет? Тогда оговорим детали...
   Возражений не было. "Белый орел" привык к активным действиям.


   * * *

   - Какая к черту экология... Все вспомогательное оборудование вышло из
строя, легкие корпуса протекают, системы осушения отсеков не  действуют,
блоки аварийной защиты не включаются, - Чижик в отчаянье махнул рукой. -
Знаете, как мы поддерживаем плюсовую температуру в реакторных отсеках?
   - Как? - Сергей Петрович слушал внимательно и с неподдельным  интере-
сом.
   - "Козлами", как в строительных бытовках! А эти идиоты из местной ад-
министрации хотели отрубить нам свет! Знаете, что тогда? Вода с ЖРО  за-
мерзнет, разорвет трубопроводы, и все Приморье превратится в зону радио-
активного бедствия! А кто будет виноват? Конечно, Чижик!
   Капитан-лейтенант и представитель Государственной Думы шли вдоль пир-
са, к которому приткнулись носами списанные АЛЛ устаревших образцов. Ра-
кетная "акула" и торпедная "барс", еще более  древняя  "раскладушка",  а
вот и вообще первое поколение - "китенок"... Даже внешне они имели  жал-
кий вид, и не нужно было быть специалистом, чтобы понять: это уже не бо-
евые корабли, а аварийный металлолом.
   - Я выкинул их с базы, ну погорячился, пуганул пистолетом... Так  они
пригрозили пожаловаться прокурору! И пожалуются! И опять, кто будет  ви-
новат?!
   Чижик кричал во весь голос, но сильный ветер с  моря  рвал  и  комкал
слова, унося мешанину звуков в окутывающий берег  туман.  Между  лодками
плескалась замусоренная, пахнущая соляркой, железом и радиацией холодная
вода.
   - Это ты напрасно, - Сергей Петрович заботливо взял офицера под руку.
Ветер бил в лицо, развевал полы черной флотской шинели  и  кожаного,  на
меху пальто, выдувал тепло "Белого аиста" и приводил Чижика в бешенство.
- Знаешь, как могут раздуть... Превышение власти, угроза оружием, недол-
го и под трибунал загреметь. Кстати...
   Он замолчал, нахмурился, словно крепко задумался, наконец тряхнул го-
ловой, будто принял нелегкое, но единственно правильное решение.
   - Не хотел говорить, но будет лучше, если ты узнаешь заранее. У  тебя
зреют большие неприятности в Москве. Какое-то уголовное дело и вроде ка-
тится прямо к трибуналу.
   Координатор внимательно наблюдал  за  лицом  разрабатываемого.  Чижик
побледнел и  захватил  ладонью  подбородок,  как  бы  проверяя  качество
бритья. Но сегодня он не побрился и должен был  ощутить  скрип  суточной
щетины.
   - Сволочи! Мне этот гад Дронов уже звонил... Значит, решили  повесить
все на меня! Нашли крайнего...
   - К сожалению, так и есть. Ты  выбран  козлом  отпущения.  Они  хотят
арестовать тебя прямо здесь и под конвоем везти через  всю  страну.  Как
будто ты и есть самый главный в России преступник.
   Из внутреннего кармана  Сергей  Петрович  достал  плоскую  серебряную
фляжку, отвинтил крышку.
   - На, полечись, расслабься.
   Капитан-лейтенант жадно, в несколько глотков, выпил двести  пятьдесят
граммов обогащенного ионами серебра коньяка.
   - Что же делать? - он вытер губы тыльной стороной ладони. - Я не хочу
за решетку! Лучше пуля в висок!
   - Пошли обратно, холодно, - Сергей Петрович развернул безвольную  фи-
гуру, обтянутую казенным сукном, обнял за плечи  и  повел  к  берегу.  -
Стреляться глупо. Пусть виноватые вышибают себе мозги.  А  тебе  за  что
умирать? За чужие грехи?
   Вышедшие в тираж субмарины в  упор  рассматривали  подготовленного  к
списанию офицера, такого же жалкого и никчемного, как они  сами.  Чижику
казалось, что окуляры перископов поворачиваются вслед за ним, словно хо-
лодные страшные глаза без зрачков.
   - Что же делать? - в безнадежной тоске повторил  он,  повернувшись  к
старшему товарищу, который мог дать спасительный совет, а то  и  оказать
действенную помощь. В данный момент Сергей Петрович являлся для него са-
мым близким человеком, единственным другом на всем белом свете.
   - Делать... Какая-нибудь из этих лодок может плавать?
   - Нет. Это просто хлам. А что?
   - Жаль. Можно было сесть, задраить люки - и  адью!  Пишите  письма  и
шлите повестки до востребования!
   Чижик остановился. Авторитетный  и  уважаемый  человек  повторил  его
собственные мысли. Правда, в своей голове они воспринимаются  по-одному,
а высказанные вслух другим - совершенно иначе. Но сказанное  не  вызвало
внутреннего протеста.
   - И куда?
   - Есть много мест. И у меня достаточно возможностей,  чтобы  устроить
тебя в каждом из них. Причем не хуже, чем здесь. Наоборот - намного луч-
ше.
   - Да ну... Разве это так просто... Ничего не выйдет...
   Он не произнес ни слова о воинском долге и верности родине, не вспом-
нил про присягу и про то, что бегство за границу является одним из самых
тяжких государственных преступлений. Наверное, потому, что  эти  понятия
уже давно превратились в затертые идеологические штампы,  на  которые  в
современной жизни никто не ориентировался. В сознании пульсировали  сов-
сем другие мысли. Если исправное  оборудование  "барса"  переставить  на
"акулу", подлатать легкий корпус, поставить новые  аккумуляторные  бата-
реи, перебрать дизель... Нет, ерунда... Можно, конечно, нырнуть, с  рис-
ком навсегда остаться под водой, но запустить реактор  совершенно  нере-
ально, а куда уйдешь на дизеле? Ресурсов продовольствия, воды,  солярки,
сжатого воздуха - ничего нет. Запаса хода, свободы маневра - нет. А ведь
обязательно начнется преследование, тарахтящий металлолом накроют с пер-
вого залпа, и списанная лодка превратится в стальной гроб для всего эки-
пажа... Хотя откуда возьмется экипаж?
   - Ничего не выйдет, - повторил  капитан-лейтенант  и  вздохнул.  -  А
жаль.
   Координатор правильно  истолковал  и  слова  разрабатываемого  и  его
вздох. Чижик был готов сделать то, чего от него ждали, но не имел техни-
ческой возможности. Посмотрев на субмарины  вблизи,  Сергей  Петрович  в
этом окончательно убедился. Странно! На что рассчитывал  Поплавский?  Он
никогда не надеется "на авось" и тщательно  просчитывает  все  варианты.
Зачем же было спецрейсом отправлять через всю страну его  и  еще  восемь
бывших подводников?
   Они подошли к обшарпанному зданию штаба. Внутри было холодно,  дежур-
ная смена не снимала шинелей.
   - Радиограмма, товарищ командир, - молодой лейтенант  с  прыщавым  от
авитаминоза лицом протянул заполненный неровным почерком бланк.
   Чижик бегло просмотрел текст,  потом  прочитал  внимательнее  и  даже
присвистнул.
   - Для временного отстоя до принятия решения на списание  принять  ко-
рабль "К-755" и обеспечить его охрану, - вслух прочел он.  -  Вот  блин!
Это же "барракуда", я на ней плавал... Новая  лодка,  какое,  к  чертям,
списание!
   Он осекся и вперился взглядом в Координатора. Тот,  в  свою  очередь,
смотрел на капитана. Случайность? Таких кинематографических совпадений в
жизни не бывает... Сергей  Петрович  вспомнил  многозначительный  прищур
Поплавского. Похоже, восемь моряков не зря ждут в поселке неподалеку  от
базы!
   - И еще, - прервал затянувшуюся паузу дежурный. - Вас вызывают в про-
куратуру флотилии. Завтра к десяти.
   - Чтоб они сдохли! - выругался Чижик, и в его глазах появилось  новое
выражение. Такое, как двадцать минут назад на пирсе.
   - Когда придет лодка? - поинтересовался Калядов.
   - Завтра в середине дня, - ответил капитанлейтенант.  Они  обменялись
многозначительными взглядами.


   * * *

   Ракетный подводный крейсер стратегического назначения "К-755" шел  со
скоростью двадцати узлов на шестидесятиметровой глубине. Стальная махина
размером с четырехподъездную хрущевскую пятиэтажку  продавливала  вязкую
массу воды, оставляя позади завихрения и воронки водоворотов. Как всегда
в конце похода, на борту царило приподнятое оживление: матросы чаще улы-
бались, травили анекдоты, добродушно разыгрывали друг друга.  Такая  ат-
мосфера складывается обычно после выполнения тяжелой и ответственной ра-
боты, когда осталось прибраться, сложить инструменты, вымыться и  отпра-
виться по домам. А экипажу "барракуды" предстояло  преодолеть  последние
четыреста миль в их морской жизни: более половины  уходили  на  дембель,
остальным дослуживать на берегу, дышать свежим воздухом, ходить по твер-
дой земле и отдыхать от изнурительных "автономок". Поэтому настроение  у
всех было отличным, свободные от вахты набились в каюткомпанию, где Ваня
Сазонов бацал под гитару песню про северный подводный флот.
   Назад уходит пирса полоса,
   швартовый лязгнул крюк.
   И, отрезая голубые небеса,
   стальной задраен люк.
   На глубине смотри во все глаза,
   но не увидишь ты беды.
   Над головой холодная вода
   и голубые льды...
   Льды Северного Ледовитого океана остались позади, так же как и холод-
ные воды Берингова моря. "Барракуда" обогнула Камчатку, пересекла  южную
часть Охотского моря и приближалась к проливу Лаперуза.  А  от  него  до
бухты Ольга - рукой подать...
   Аппетитно пахло выпекаемым хлебом, впереди ждал редкий как  в  армии,
так и на флоте праздничный ужин, считанные часы  оставались  до  берега,
маловероятны всякие ЧП, авралы и учебные тревоги. Мичманы помягчели: раз
лодку ставят на прикол и их ждут перемены в жизни, ну да  чего  беспоко-
иться, дело служивое, была бы шея, а хомут найдется. Вон квадратный  ги-
ревик Ивантеев тоже всунулся в проем люка, слушает, расслабляется.
   А жизнь идет, как маятник в часах, реакторы гудят.
   Сквозь расстояние зеленые глаза в твои глаза глядят.
   Но сколько плавает еще с войны неразорвавшихся мин...
   Бывают криками отсеки полны агонизирующих субмарин!
   "К-755" тоже агонизирует, хотя это и не бросается в глаза. Ход  хоро-
ший, оборудование исправно, шестнадцать ракет с ядерными  головками  за-
таились в пусковых шахтах, и у каждой своя цель имеется. Только с корпу-
сом что-то не то происходит, значит, поставят лодочку на  отстой,  разу-
комплектуют да спишут. Что там такое с корпусом, матросов особо не инте-
ресует, главное - сейчас не развалится, и ладно. Да и мичмана  в  техни-
ческие тонкости не вдаются, не их это уровень.  А  офицеры...  Командир,
кап-раз Семенов уже все сроки выслужил, спит и видит  пенсионный  покой.
Его первый зам Попов идет на повышение, получает свой  корабль.  Зам  по
личному составу Ковалев тоже выдвигается в штаб флота, штурман  Евгеньев
отправляется в академию, командиры боевых  частей  перемещаются  кто  на
равную, кто на более высокую должность. Так что эта странная  коррозион-
ная усталость корпуса офицеров тоже не очень занимает.
   Мы доверяем нашей лодочке сполна,
   ее конструкторам.
   Но если все-таки осилит глубина,
   придется плохо нам.
   И не поможет нам торпедный аппарат,
   и респиратор не спасет.
   Ведь не проломишь спинами ребят
   восьмиметровый лед...
   Сазонов прихлопнул струны ладонью, оборвав звенящий аккорд на  траги-
ческой ноте. На миг в каюткомпании наступила тишина.
   - Панические песни поешь! - на всякий случай строго сказал  Ивантеев.
И перед тем, как уйти, припугнул: - Услышит  Лисков,  вмиг  на  карандаш
возьмет!
   Капитан третьего ранга Лисков - "особист.  Это  на  обыденном  языке.
Правильно его должность называется по-другому: оперуполномоченный отдела
военной контрразведки Северного флота. Третий главк бывшего КГБ СССР,  а
ныне - ФСБ России. Когда-то эти отделы именовались "особыми", с тех  пор
и пошло...
   Военная контрразведка действует во всех округах, воинских частях, со-
единениях, группах войск, флотах, флотилиях и на крупных кораблях, а  уж
на ракетном крейсере - всенепременно. Но если на берегу  контрразведчики
занимают действительно особое положение, командирам курируемых частей не
кланяются и вообще "держат дистанцию", то на море - в корабле, а тем бо-
лее в подводной лодке какая дистанция...
   Есть у Лискова отдельная каюта, и собственные шифры, и доступ в ради-
орубку в любое время, и пистолет он хранит прямо в каюте, в сейфе, а  не
в оружейной пирамиде в Центральном посту,  как  все  офицеры.  Последнее
обстоятельство поддерживает легенду о  том,  что,  заподозрив  командира
ядерного ракетоносца в измене, контрразведчик имеет право застрелить его
на месте. На самом деле это не так: была когда-то такая  инструкция,  да
давно устарела и отменена. Но командиры этого наверняка не знают, кто их
знакомит с документами ВКР! Потому относятся к оперуполномоченным с ува-
жением и некоторой опаской.
   И все же лодка есть лодка. Когда загорелся электрощит и отсеки  зады-
мились, Лисков, как и все, надел "ИДА-59" и наравне с матросами ликвиди-
ровал возгорание. А что делать? Тут в отдельной каюте не отсидишься!
   Но последнее время особист проводил в каюте. Он был единственным офи-
цером, который заинтересовался,  откуда  взялась  эта  электрохимическая
коррозия. Ну понятно, слабые токи на корпусе, морская вода действует как
электролит, начинается постепенное вымывание молекул, ослабление  метал-
ла... Однако это известно каждому морскому инженеру и при  конструирова-
нии кораблей учитывается: существуют компенсационные системы,  позволяю-
щие эксплуатировать лодку до двадцати лет. А "барракуде" всего семь, хо-
тя в акте технического освидетельствования возраст лодки на три года за-
вышен. Почему? И комиссия внеплановая... По какой причине она появилась?
Рекомендации проверяющих нарочито туманны, но ясно:  корабль  пойдет  на
списание. Раз - и все! Как будто все остальные субмарины флота находятся
в идеальном состоянии, не подвергались многочисленным ремонтам и не  яв-
ляются более подходящими  кандидатами  для  базы  отстоя!  Странно...  И
дальнейшие карьеры офицеров спланированы настолько удачно, что  принятое
решение всех устраивает, а ведь так бывает очень  редко.  Крайне  редко.
Практически никогда не бывает.
   Лисков сидел за крохотным откидным столиком и рисовал чертиков в про-
шитом и опечатанном рабочем блокноте. У особиста все секретное, даже эти
рогатые фигурки - плоды бесплодных раздумий и тоски. В кровь и плоть на-
мертво въелась привычка не доверять обычным листкам бумаги, которые  мо-
гут упасть на пол, затеряться под кроватью или среди газет, а в конечном
счете оказаться в руках врага. Потому что атомный подводный флот  России
является объектом разведывательных подходов со стороны  вероятного  про-
тивника. Значит, враг в любой момент может заглянуть тебе  через  плечо.
Так учили в Высшей школе КГБ, на такой презумпции  строится  вся  служба
контрразведчика. Именно поэтому Дисков живет в каюте один, а не  вчетве-
ром, как другие офицеры. Именно поэтому он не  может  поделиться  своими
подозрениями ни с командиром, ни с кемлибо еще на борту. Только и  оста-
ется в тягостных раздумьях рисовать чертиков, как будто они смогут отве-
тить на мучающие его вопросы.
   Потому что ответы из отдела  ВКР  флота  только  усугубили  сомнения.
"Главкомат ВМФ санкционировал перегон корабля на базу отстоя по  причине
коррозионной усталости корпуса. Материал с контроля снят". И все. На его
доводы просто не обратили внимания. А  это  только  усилило  подозрения.
Ведь кому выгоден вывод с боевого дежурства ракетного крейсера? Кто  за-
интересован, чтобы один из самых боеспособных атомоходов Северного флота
сгнил у пирса базы отстоя? Конечно,  враг!  Но  санкцию  на  это  вреди-
тельство дал не враг, а Главное командование Военно-Морского Флота стра-
ны. Так может...
   Капитан третьего ранга даже для самого себя боялся сделать вытекающий
из этого вывод. Когда свежеиспеченный лейтенант флота Лисков  прибыл  на
свою первую лодку, он был преисполнен желания разоблачить хитрого,  тща-
тельно замаскированного иностранного шпиона. Но  вводивший  в  должность
наставник - старший оперуполномоченный Кривенко с улыбкой  похлопал  но-
вичка по плечу:
   - Я за двадцать лет ни одного шпиона не видел, да и  ты  не  увидишь.
Потому что шпион появляется тогда, когда мы глаза водкой залили да ушами
прохлопали. Мы должны профилактику вести, предупреждать  "инициативу"  и
разведывательные подходы, обеспечивать сохранность гостайны и предотвра-
щать утечку информации. Ясно?
   Такой ответ несколько разочаровал молодого особиста, но жизнь показа-
ла, что Кривенко был прав на все сто. К контрразведчику стекалась инфор-
мация о пьянках матросов и пьянках офицеров, о мелких кражах коков и ты-
ловиков, о рассказанных в кубрике политических анекдотах и захваченных в
поход порнографических журналах, о нарушении  противопожарных  правил  и
конфликтах в семье замполита... Все эти прегрешения  являлись  до  мозга
костей нашими, российскими, происками западных спецслужб здесь и не пах-
ло.
   За всю службу Лисков только дважды столкнулся с фактами, напрямую от-
носящимися к деятельности контрразведки. Один раз салага-первогодок пох-
вастал в письме к приятелю мощью крейсера, на  котором  служил,  приведя
для наглядности несколько тактико-технических характеристик. И хотя  все
эти данные имелись в морских справочниках НАТО, парня обвинили в разгла-
шении государственной тайны и пытались  отдать  под  трибунал.  Судебный
процесс и обвинительный приговор были выгодны отделу ВКР, так как  пока-
зывали результативность его работы, но военный прокурор заартачился.  Не
потому, что считал содеянное малозначительным - по чисто формальным  со-
ображениям: раз письмо перехвачено цензурой и не вышло за пределы части,
значит, разглашения тайны не произошло. Салагу отдали на поруки, списали
на берег в хозвзвод, а после дембеля послали  следом  секретное  письмо,
закрывающее пути к более-менее престижной работе, учебе в  вузе,  выезду
за границу. Это называлось профилактированием. И действительно, вкалывая
в каких-то механических мастерских, трудно выведать, а еще  труднее  вы-
дать самую завалящую государственную тайну.
   Второй случай был похлеще и наделал переполоху не только в штабе фло-
та, но и в Главкомате ВМФ. РПКСН заступил на боевое дежурство, и уже че-
рез неделю похода при  ежедневном  контроле  функционирования  приборов,
систем и механизмов было выявлено короткое замыкание ни много ни мало...
в кабеле запуска  стратегических  ракет!  Причиной  неисправности  стала
иголка, загнанная в жгут проводов неизвестным злоумышленником.  Это  уже
был почерк матерого врага, посягнувшего на святая святых - ракетно-ядер-
ный щит Родины! Лисков не спал трое суток и наконец разоблачил  преступ-
ника. Мичман Рожков, двадцати трех лет, прекрасные характеристики и  бе-
зупречный послужной список. Жена готовилась рожать, и мичман подал  нес-
колько рапортов с просьбой оставить его на берегу,  но  командование  не
вошло в положение... Закоротив кабель,  Рожков  рассчитывал,  что  лодка
вернется на базу. Он не знал про дублирующую систему, поэтому все  шесть
месяцев похода просидел под арестом, а  по  возвращении  получил  восемь
лет.
   И салага, и мичман не были похожи на агентов международного  империа-
лизма. Обычные социалистические дебилы. Засаживая в кабель иголку.  Рож-
ков не думал об ослаблении ракетно-ядерного щита или о  снижении  оборо-
носпособности страны. Он думал о беременной Машке, о злющей теще, о  не-
работающем отоплении... А на ракетно-ядерный щит ему, по большому счету,
было наплевать.
   Лисков даже немного жалел его,  и  как-то  раз  мелькнула  крамольная
мысль, что Рожков стал  жертвой  исполненной  идиотизма  бюрократической
флотской системы. Ведь вряд ли такая ситуация могла возникнуть на амери-
канском ракетоносце "Огайо"... И хотя дело Рожкова принесло ему  внеоче-
редную звездочку на погон, контрразведчик не считал, что разоблачил вра-
га. А сейчас, исчеркивая спецблокнот карикатурными  рогатыми  фигурками,
он п