, неловкость и острое
желание послать всю троицу к чертовой матери. Зимин и Окладов недоуменно
переглянулись и пошли дальше.
   - Почему вас трое? Я предупрежден про двоих, - недовольно сказал Кол-
паков.
   - За Сашку попросили позднее, - рассудительно пояснил толстяк. -  Она
звонила, но вы уже ушли.
   Наступила пауза, и чем дольше она продолжалась, тем более глупым ощу-
щал свое положение Колпаков.
   - Приходите в четверг к семи в ДФК, зал номер четыре, - буркнул нако-
нец он и, отстранив толстяка, догнал товарищей. В их взглядах он  прочи-
тал нескрываемое осуждение. Но и без этого  Колпаков  испытывал  сильное
недовольство собой: поступать вопреки убеждениям было не только  неэтич-
но, но и просто противно.
   Впрочем, недовольство исчезло, когда он позвонил Лене и услышал в  ее
голосе непривычные нотки признательности и одобрения.
   - Всех троих записал? Молодец, Геночка! Ты меня очень выручил, встре-
тимся - расскажу подробно. Не сходить ли нам сегодня в  ресторан?  Давно
не танцевала.
   Выйдя из будки телефона-автомата, Колпаков обшарил карманы и непонят-
но зачем пересчитал имеющуюся наличность. Два рубля шестьдесят копеек. В
состоянии, близком к паническому, он бросился к Гончарову,  но  того  не
оказалось дома. До встречи оставалось полтора часа. С трудом взяв себя в
руки. Колпаков принялся решать непривычную задачу: где взять деньги?
   Дома лишнего рубля отродясь не водилось,  занимать  у  соседней  было
неприятно, к тому же он не хотел, чтобы об этом узнала мать. Окладов жи-
вет один в общежитии, с трудом дотягивает до получки. Зимин экономный, у
него можно разжиться десяткой, но эта сумма не решит проблемы. А сколько
вообще нужно денег на ресторан? Жизнь поворачивалась незнакомой, а отто-
го пугающей стороной. Дронов? Ерунда... Разве что Габаев...
   У Гришки деньжата имелись, но обращаться к  нему  не  хотелось.  Чашу
раздумий перевесила внезапно пришедшая мысль: одно время Габаев играл  в
оркестре в "Центральном", он большой дока по части ресторанных правил, и
вместе с деньгами у него можно получить ряд полезных советов.
   Гришка удивился визиту, вначале он держался холодно,  не  без  иронии
именуя гостя "начальством". Колпакову очень хотелось уйти, но  отступать
было некуда, и он без обиняков выложил свою просьбу.
   После этого Гришка неожиданно изменился, стал любезным и  предупреди-
тельным, охотно дал деньги, подробно проинструктировал по вопросам,  ко-
торые могут возникнуть в ходе вечера, и  порекомендовал  идти  в  "Цент-
ральный", где, обратившись к метрдотелю от его, Гришки, имени.  Колпаков
получит обслуживание по высшему разряду.
   Спешно поблагодарив и попрощавшись.  Колпаков  забежал  домой  перео-
деться, десять минут промучился с выбором галстука, написал  матери  за-
писку, что вернется поздно, и минута в минуту успел к месту свидания.
   Лена опоздала на четверть часа, увидев ее наряд, Колпаков ощутил себя
старомодным, простоватым и неуклюжим.
   Предложение пойти в "Центральный" она отвергла с  ходу,  сказав,  что
там собираются шпана и пьяницы, а кормят позавчерашними котлетами.  Взяв
инициативу в свои руки, проворно остановила такси, привезла  Геннадия  к
новому высотному зданию, в первых этажах которого размещался  самый  ши-
карный в городе ресторан.
   - В кабинку или на свет? - спросила она у старательно и успешно скры-
вающего растерянность Колпакова и, поскольку он неопределенно пожал пле-
чами, решила сама: - На свет! У меня  шантанное  настроение.  На  втором
этаже сегодня будет в самый раз. А зал выберем Голубой. Тебе нравится  в
Голубом?
   Колпаков кивнул, и через несколько минут они сидели за чистым, покры-
тым голубой крахмальной скатертью столиком у голубой велюровой стены.
   Геннадий был в ресторане второй раз в  жизни  -  выпускной  вечер  их
группа отмечала по Гришкиной протекции в "Центральном", и тогда он ниче-
го хорошего в этом времяпрепровождении не нашел. Но заказ сделал  умело,
как завсегдатай: холодные закуски,  фирменная  вырезка,  овощи,  коньяк,
шампанское, нарзан, десерт. Спасибо Габаеву - ни официант,  ни  Лена  не
распознали в нем новичка.
   - Видишь человека в белом костюме? - таинственно  зашептала  Лена.  -
Это Тофик-миллионер. Говорят, у него действительно есть миллион!
   Колпаков без интереса оглядел смуглого, претенциозно одетого  толстя-
ка.
   - Разве это человек? Это медуза. За нашу встречу!
   Настроение улучшилось. Этому  способствовала  праздничная  обстановка
Голубого зала, не идущая ни в какое сравнение с прокуренным и  пропахшим
кухней запущенным зальчиком "Центрального",  учтивый  официант,  вылитая
впервые за семь лет рюмка коньяка, загадочная, адресованная  только  ему
улыбка Лены.
   Она знала много тостов, правильно пользовалась столовым прибором,  и,
глядя на нее, Колпаков переложил вилку в левую руку, хотя так  ему  было
неудобно.
   После третьей рюмки у него закружилась голова, и он,  перестав  стес-
няться, взахлеб рассматривал свою спутницу. Широко  расставленные,  чуть
раскосые зеленые глаза, надменно приподнятые брови, короткий прямой нос,
большой, красиво очерченный рот. Волосы она подобрала вверх, так что бы-
ли видны длинная шея и матовые покатые плечи.
   Их взгляды встретились. Три секунды, пять,  десять,  пятнадцать...  В
такие мгновения каждый видит в глазах другого  то,  что  хочет  увидеть.
Колпаков видел клочья густого тумана над гладкой темной  рекой,  низкий,
заросший кустарником берег, желтое пятно палатки у крохотной бухточки.
   - Мы будто в гляделки играем, Гладиатор! Давай лучше выпьем за добрые
воспоминания...
   В ее голосе слышались мечтательные нотки.
   Колпаков разлил коньяк.
   Значит, он не ошибся. Лена тоже все помнит! Ему стало совсем тепло  и
покойно.
   Многозначительно звякнули рюмки.
   - В Москве у меня был один поклонник - югослав  из  торгпредства,  он
подъезжал к институту на зеленом "Вольво" - девчонки с  ума  сходили  от
зависти - и вез обедать в Архангельское, там чудесный ресторан, и  места
кругом замечательные, особенно осенью...
   Колпакова будто помоями окатили. Умиротворенную расслабленность  сме-
нила горькая обида. Такая, какую он испытал только несколько раз в  жиз-
ни, много лет назад, тогда она тоже была связана с Леной, Алькой  Гаран-
диным и его братцем.
   Но за прошедшие годы он сильно изменился, стал таким,  как  хотел,  и
уже не впадал в беспомощную растерянность, напротив - тут же пришла  хо-
лодная ярость, побуждающая к ответным действиям.
   Видно, на лице отразился всплеск эмоций, потому что Лена поспешно до-
бавила:
   - Только не подумай ничего такого...
   - Боже упаси. Я понимаю: платонические отношения, чистая и  возвышен-
ная дружба.
   - Что ты имеешь в виду?
   Лицо Лены мгновенно превратилось в холодную маску.
   - Только то, что сказал.
   - Я не поняла, поясни, на что намекаешь.
   В ледяном тоне презрение и вызов Она безбоязненно шла на  обострение,
значит, ничуть не дорожила начинающими крепнуть отношениями и  явно  де-
монстрировала готовность немедленно их разорвать. Чего проще - встала  и
ушла.
   Геннадий вовсе не желал такого исхода и, очевидно, должен  был  испу-
гаться собственной дерзости, однако неправота Лены И  очевидная  бравада
этой неправотой привели к иному результату, то глубинное, горячее,  сок-
ровенное, в чем весь вечер тонул отточенный рационализм  Колпакова,  его
знаменитое, ставшее притчей во яэыцех хладнокровие и умение владеть  со-
бой, та засасывающая субстанция, которая поглотила все достигнутые  мно-
голетним истовым служением Системе качества настоящего бойца, вдруг  ос-
тыла и отвердела, и Колпаков привычно ощутил почву под  ногами,  выругал
себя за потерю самоконтроля, назначил искупляющее наказание - час на ку-
лаках, дополнительный холодный душ и час медитации, после чего  вернулся
к действительности, особым, появляющимся лишь  в  напряженные  мгновения
взглядом охватил ситуацию со стороны, с отвращением увидел себя пьяного,
со сбитым галстуком и растрепанными волосами, сидящую напротив  красивую
женщину, хотя и утратившую окутывавший ее еще минуту назад  флер  возвы-
шенности и необыкновенности, но все равно  привлекательную  и  желанную,
готовую встать и уйти навсегда.
   Он рефлекторно поступил как опытный каратека, который,  будучи  не  в
состоянии блокировать мощный удар, в последнюю минуту  чуть-чуть,  чтобы
не выдать себя и не тратить силы зря, подается назад или в сторону, про-
пуская бьющую поверхность в миллиметре от тела.
   - Какие намеки? Просто я вспомнил другое - вечернюю зорьку на безлюд-
ном острове, костер, полное  отсутствие  клева,  яркую  желтую  палатку,
дождь, сырость и неустроенность, опоздавшую  лодку,  последнюю  случайно
найденную в холодной золе  картофелину,  серый  пасмурный  день,  холод,
скандал дома... Тогда я и подумать не мог, что это был самый  счастливый
в жизни день... Помнишь, как я грел тебе ноги?
   Лицо Лены смягчилось.
   - Помню. - Она положила мягкую ладонь на разбитую кисть Колпакова.  -
Но ведь это было давно, Генчик, так давно - в детстве.
   Ответный порыв и забытое обращение разом все изменили, превратив рас-
четливо подобранную фразу в искренний всплеск  дорогих  воспоминаний,  а
красивую своенравную спутницу в единственную и  неповторимую  горько-бо-
лезненную любовь.
   Но в это время весельчак в элегантном темносинем блейзере  и  залитых
вином белых брюках затеял приглашать Лену танцевать, с  пьяной  назойли-
востью не принимал вежливые отказы и увещевания.
   Молча наблюдавший несколько минут за развитием событий Колпаков нако-
нец встал, засунул незадачливому кавалеру палец под ребро и,  приподняв,
как мясники вздергивают на крючке тушу барана, отбуксировал  к  столику,
вежливо поздоровался с двумя его товарищами и разогнул палец. Бывший ве-
сельчак плюхнулся на стул, ошарашенно  переживая  испытанное  впервые  в
жизни ощущение груза, снятого с крюка подъемного крана.
   Пока он испуганно ощупывал грудную клетку, Колпаков спокойно  раскла-
нялся с недоумевающими сотрапезниками жертвы и не торопясь  вернулся  на
свое место.
   - Браво, ты великолепен, - встретила его Лена. - Как  думаешь  -  они
будут мстить?
   В больших зеленых глазах светился нетерпеливый интерес.
   - Вряд ли, - невозмутимо отозвался Колпаков и, уловив искорку разоча-
рования, поправился: - Но если надумают, я тебя побалую интересным  зре-
лищем.
   - Как здорово! - Она захлопала в ладоши, и Геннадий  подлил  масла  в
огонь:
   - А пока следи, чтобы ко мне не подобрались со спины.
   - За смелых мужчин! - восторженно воскликнула Лена.
   Перешедший на шампанское Колпаков отметил, что пьет она умело  и  за-
метно не пьянеет, только кровь прилила к щекам да пунцовым цветом вспых-
нули маленькие ушки.
   - К тем подсел еще один, - возбужденно шептала Лена.  -  Здоровый,  с
бородой, какой-то питекантроп! Они ему на тебя показывают...
   - Значит, дело плохо. Пойдем, я хочу успеть хоть  раз  потанцевать  с
тобой.
   Танцевать он практически не умел, но, глядя  на  окружающих,  которые
старались дергаться в такт музыке, неуклюже поднимали  колени  и,  теряя
равновесие, выбрасывали вперед и в сторону согнутые руки, быстро  прино-
ровился и ничем не выделялся в колышущейся среди мигающих лучей  разноц-
ветных прожекторов толпе.
   Лена танцевала легко и грациозно, ее  строгая  прическа  разрушилась,
волосы рассыпались по плечам, закрыли лицо, и она отбрасывала их,  резко
встряхивая головой.
   Когда музыка кончилась, Колпаков подошел к оркестру, положил на бара-
бан пятерку, как учил Габаев, и попросил выдать самый высокий темп.  По-
том вернулся к Лене и сказал:
   - Давай покажем класс. А то здесь все как недоваренные раки.
   Лена восторженно кивнула.
   Ударил барабан, звякнули тарелки, взвыл саксофон, и Колпаков  с  ходу
ввинтился в быстрый рваный ритм. Он великолепно  владел  своим  телом  и
сейчас щедро использовал его тренированную мощь: неуловимыми  движениями
приближался вплотную к партнерше и тут же отскакивал, мгновенно развора-
чивался на сто восемьдесят градусов, легко вскидывал ноги в уровень  го-
ловы, падал на колени и подпрыгивал, почти доставая до россыпи хрусталь-
ных светильников, делал неожиданные наклоны корпусом, а руки плели  вок-
руг замысловатую паутину, прессовали спертый от разгоряченных  тел  воз-
дух, четко фиксируя в конце невидимые толчки, и все эти движения  связы-
вались между собой каким-то скрытым смыслом, логикой, не характерной для
танца, а потому были непонятны прекратившим танцевать и ставшим в  широ-
кий круг людям, кроме разве что бородатого травматолога Кулакова,  кото-
рый громко орал что-то нечленораздельное и буйно колотил в ладоши.
   Их проводили овациями, Лена сияла, было видно, что ей нравится  нахо-
диться в центре внимания. Через несколько минут подошел Кулаков и с поч-
тительным поклоном поставил на стол две бутылки шампанского.
   - Отлично, сенсей! Примите от нашего товарища в знак извинений.
   - Это еще не слава, но уже популярность,  -  довольно  констатировала
Лена и пояснила: - Так говорил один мой знакомый: когда он входил в рес-
торан, оркестр вставал и играл его любимую мелодию.
   - Большая популярность.
   - Ага. Через год-два, ты, пожалуй, тоже  станешь  городской  знамени-
тостью!
   К этому времени Колпаков намеревался защитить диссертацию.
   - И для меня будет вставать ресторанный оркестр.
   - Правда, приятно?
   - Очень. Хочешь шампанского?
   Свет погас, зажегся, опять погас.
   - Уже закрывают. Жалко... Быстро прошло время.
   - Да.
   - Шампанское будем пить у меня.
   - А что скажет мама?
   - Сейчас я живу одна.
   Голубой зал почти опустел. Внизу, в  просторном  зеркальном  холле  у
винтовой лестницы в ночной бар стоял Кулаков  с  компанией.  Все  уважи-
тельно приветствовали Колпакова, в том числе  и  обиженный  весельчак  в
блейзере. Лена прижалась к Геннадию теснее, На миг он ощутил все ее  те-
ло.
   - Ах, сволочь! Думаешь, все позволено! Да я тебя придушу!
   В углу, возле туалетов, закрутился водоворот скандала. Изрядно выпив-
ший человек тряс за грудки Тофика-миллионера, тот не казался слишком на-
пуганным, только ищуще озирался по сторонам.
   Колпакову не хотелось ввязываться, да его вмешательство и не потребо-
валось: широкая спина на миг заслонила происходящее, нападающий,  охнув,
отлетел в сторону, а толстяк как ни в чем не бывало подошел  к  зеркалу,
брезгливо расправляя смятые лацканы белого пиджака и недовольно  выгова-
ривая своему избавителю. Обладатель широкой спины повернулся, и Колпаков
узнал Рогова.
   Четыре зала выпроваживали гостей одновременно - у выхода образовалась
пробка. Выдавленная наружу толпа успокаивалась и, медленно редея, расте-
калась по залитому мертвенным светом ртутных ламп асфальтовому руслу.
   Нести в руках две бутылки шампанского Колпакову было неудобно и  неп-
ривычно. Это раздражало.
   Проснулся Колпаков, как всегда, в шесть с незнакомым  ощущением  пох-
мелья. Тошнило, ныли виски, во рту чувствовался  противный  вкус  желчи.
Попытался сесть, но закружилась голова, и он поспешно откинулся  на  по-
душку, придавив раэметавшиеся по ней длинные золотистые  волосы.  Волно-
вавший и будоражащий вчера пряный аромат тонких духов  сейчас  показался
приторным и тяжелым.
   Преодолевая слабость, он встал, нетвердо ступая по скользкому  парке-
ту, подошел к выступающему углом наружу окну и распахнул раму.
   Прохладный свежий воздух помог, Колпаков почувствовал себя лучше, и к
нему вернулась способность воспринимать окружающее.
   Он находился в кооперативном доме улучшенной планировки в  чужой,  со
вкусом обставленной квартире, в стекле  отражалось  осунувшееся  усталое
лицо.
   С девятого этажа открывалась широкая панорама южной  части  города  -
прямоугольные кварталы старой застройки, разношерстные домишки с разноц-
ветными крышами, пестрые дворики, причудливо изогнутые улочки и проулки.
   Утро было серым и невыразительным.
   Колпаков повернулся, посмотрел на спящую Лену, даже во сне  сохраняю-
щую изящество и грациозность.
   Но ничего не изменилось. Все просто и обыденно.  Вместо  праздника  -
будни. Впрочем, для него достигнутая цель  всегда  утрачивала  привлека-
тельность. Или почти всегда.
   "Что имеешь - ничто, к чему стремишься - все".
   Колпаков с удивлением понял, что впервые за многие годы, проснувшись,
он не думал о Системе и не следовал ей. Это открытие ошеломило.
   Когда после холодного душа он вернулся в комнату, Лена, набросив лег-
кий халатик, убирала постель.
   - Ты беспокойный гость - надо же подниматься в  такую  рань!  Да  еще
почти заморозил меня!
   Несмотря на шутливый тон, фраза покоробила Колпакова, очевидно, пото-
му, что сравнивала его с другими, более спокойными "гостями". Сколько их
побывало в этой маленькой, но достаточно комфортабельной квартирке?
   - Ты почему такой мрачный? И бледный... Неужели перепил вчера? Стран-
но - крепкий парень. Что там у нас было!
   Лена удивлялась искренне - сама она выглядела бодрой и свежей.
   - Ну да я знаю хорошее лекарство: чашка крепкого кофе - ты будешь как
огурчик.
   Колпаков не пил кофе, но отказаться постеснялся. Да и после того, как
нарушил более серьезный запрет на алкоголь, это было бы смешно.
   "Самая опасная уступка собственным слабостям - первая, ибо за ней не-
избежно идут все остальные. И каждая последующая  дается  легче".  Когда
это знаешь, наблюдать свой путь вниз даже забавно.
   Лена привычно приготовила завтрак на двоих, сварила ароматный кофе, с
аппетитом ела. Колпаков не притронулся к еде, но с  удовольствием  выпил
две чашки.
   - Не знал, что ты живешь отдельно.
   - Я уже достаточно взрослая. С маман мы долго  не  уживаемся,  а  тут
подвернулась квартирка - хозяева в командировке за границей. Дороговато,
но зато сама себе хозяйка! К матери я бы тебя не смогла пригласить...
   - Действительно, - сумрачно согласился Колпаков.
   - Что с тобой?
   Он пожал плечами.
   - Сейчас тебе станет лучше. Можешь отдохнуть, пока я соберусь.
   - Куда? Только семь пятнадцать...
   - К Зверевой. Знаешь, кто это? Ну, ты даешь!
   Лена быстро и ловко перемыла посуду, стряхнула с рук капли воды,  ак-
куратно промокнула полотенцем и старательно втерла в кожу несколько  ка-
пель питательного желе из полупрозрачной розовой баночки с затейливо вы-
писанным золотыми буквами названием.
   - Ее все знают. Косметичка экстра-класса, волшебница! Весь город  гу-
дит, очередь на три года вперед, пробиться невозможно!
   Лена прошла к трюмо и отгородилась от Колпакова широкой дверью  поли-
рованного шкафа, но в стекло открытой оконной рамы он видел, как она се-
ла на кожаный пуфик и, распустив волосы,  стала  расчесывать  их  густой
щеткой на длинной ручке.
   - ...Моя заведующая - постоянная клиентка, так говорит: помолодела на
десять лет! Я просила замолвить словечко - бесполезно!
   Лена порылась в шкафу и, сбросив халатик, извиваясь, втиснулась в уз-
кое платье.
   - И вот наконец благодаря тебе я записана на первый сеанс...
   - Благодаря мне? - изумился Колпаков.
   - Ну да. - Лена подошла к нему, повернулась спиной. - Застегни  "мол-
нию". Спасибо. Ты взял в секцию Мишу Зверева, а его мама - меня. Мне на-
значено к восьми, поэтому я ничего не делала с лицом. Посмотри -  терпи-
мо?
   - Ну и ну! Это тот, третий? Услуга за услугу, как в фельетоне?
   - Нет, Генчик, как в жизни. Ну, как я смотрюсь?
   - Отлично. Не понимаю, зачем тебе вообще эта Зверева?
   - Как зачем? Массаж, маски, травные умывания - кожа будет  молодой  и
красивой! А если сейчас не следить за  собой,  скоро  начнут  появляться
морщинки, крохотные, незаметные, легко скрываемые дермаколом, они  будут
прибавляться, углубляться, а потом глянешь в зеркало - все, поезд ушел!
   - Однако ты заглядываешь далеко вперед!
   - Без этого нельзя. Пойдем, Генчик, я не хочу опаздывать.
   Из подъезда они вышли отдельно - так