ерал.
   - Только вместе с мундиром! - Щека задергалась еще сильнее, и, буравя
начальника бешеным взглядом, Эд стал нащупывать пуговицу кителя.
   Генерал молча повернулся и пошел вдоль строя, не сделав больше ни од-
ного замечания. А Эд все порывался снять и бросить на  плац  мундир,  но
пальцы прыгали и не могли справиться  с  тугими  пуговицами,  да  ребята
схватили за руки и удержали от безрассудного поступка.
   Последствий этот инцидент не имел,  кроме  одного:  подполковник  Ви-
кентьев, когда однажды зашла речь о кандидатуре Тимохина,  коротко  ска-
зал, что он непредсказуем.
   И сейчас Эд разозлился на старого мухомора, который не  дает  погово-
рить с братухой о святых вещах, а лезет со всякими глупостями.
   - Пенсионерам пора в люлю, вон Саша приготовил и матрац,  и  спальный
мешок, и складной горшок, - пробурчал он. - А мы еще поговорим.
   - И правда, Эдичка, наше дело стариковское, -  смиренно  сказал  Иван
Алексеевич. - Сашенька про свои обещания не забыл, так  что  пойду-ка  я
спать...
   Кряхтя и отдуваясь, Ромов полез в палатку.
   - Пример старших - молодым наука, - потянулся Сергеев.  -  Женя,  по-
чисть рыбу, а я с утра займусь ухой.
   Майор последовал за Наполеоном, некоторое время они шептались,  потом
наступила тишина.
   Рыбу чистили втроем, спать Эд ушел в катер, а Попов и Гальский устро-
ились на брезенте, рядом с палаткой.
   Выходной день пролетел быстро. Водка кончилась, поэтому вели здоровый
образ жизни: купались, загорали, погоняли мяч под азартные  крики  Ивана
Алексеевича. Когда возвращались обратно, оказалось, что у Ромова обгорел
нос.
   - Будет облазить, а бабка скажет, что от пьянства, - озабоченно  бур-
чал он.


   Глава четвертая

   В понедельник Сергеев и Иван  Алексеевич  сидели  на  докладе  у  Ви-
кентьева. Собственно, докладывал майор, а Наполеон,  навалившись  грудью
на стол, внимательно слушал, то и дело переводя взгляд с одного на  дру-
гого, как будто провожал глазами каждое слово устного рапорта.
   - В общем, отзывы только хорошие. И мнение одно: нормальный парень, -
подвел итог Сергеев.
   А Иван Алексеевич энергично кивнул головой:
   - Хорошенький мальчишка. Дельный, серьезный. Мне понравился.
   Если Сергеев говорил хмуро и как бы через  силу,  то  Ромов  завершил
фразу умильной улыбкой.
   - А нам он подойдет? - задумчиво спросил подполковник.
   - А чего же! - Иван Алексеевич захлебнулся воздухом, закашлялся. - Он
ведь и медицинское образование имеет, пусть без диплома, в госпитале ра-
ботал...
   - Кого лечить-то? - угрюмо спросил Сергеев.
   - Ну все-таки! Я считаю так - лучше и искать нечего! - В голосе Ромо-
ва проскользнула металлическая нотка, он сам почувствовал это и  сконфу-
женно хихикнул. - Смотрите, решать-то вам... Я только вот что думаю...
   Иван Алексеевич многозначительно выкатил глаза и округлил рот, в  та-
ких случаях он добавлял: "государи мои", но сейчас удержался.
   - Он ведь этого гада не с перепугу застрелил! Увидел, как тот с женой
расправился - и приговорил! - Ромов многозначительно поднял палец.  -  И
Лесухина, сказал, мол, своей рукой задавлю! Значит, что?
   Ромов покачал пальцем.
   - Значит, не боится брать на себя тяжелые решения,  не  перекладывает
на дядю! Кого ж еще искать?
   - Ладно! - Викентьев хлопнул ладонью по столу. - Послушаем  аксакала.
Я с ним переговорю.
   Когда Попов возвращался с обеда, дорогу ему заступил маленький  квад-
ратный подполковник в аккуратно пригнанном мундире.
   - Здравствуйте, Валерий Федорович, - радостно улыбаясь, будто  встре-
тил хорошего друга, сказал он, протягивая  твердую  шершавую  ладонь.  -
Много слышал о вас, пора и познакомиться. Викентьев Владимир Михайлович.
   Глаза у полковника были пронзительно голубые  и  излучали  доброжела-
тельность.
   - Можно вас задержать на несколько минут? Есть разговор...
   Валера подчинился жесту нового знакомого и прошел за ним в маленький,
просто обставленный кабинет. Двухтумбовый  стол,  казенный,  с  матовыми
стеклами шкаф, облупленный сейф да несколько неудобных стульев составля-
ли все его убранство. В углу приткнулась двухпудовая гиря со стертой  до
металла краской на ручке, и Попов по-новому взглянул на коренастую фигу-
ру подполковника. Тот улыбнулся.
   - Садись, располагайся.
   Попову говорили, что в управлении молодому  сотруднику  надо  активно
включаться в общественную работу, определяли предварительно и конкретный
участок - стенгазету "Дзержинец". Сейчас он решил, что Викентьев  -  ре-
дактор стенгазеты или какой-то другой общественный деятель.
   Начало разговора не опровергло этого предположения. Подполковник  по-
говорил на общие темы, спросил, как работается на новом  месте,  сошелся
ли с коллегами, чем увлекается в свободное время. При этом Попова не ос-
тавляло ощущение, что вопросы задаются для проформы, так  как  Викентьев
знает, какими будут ответы.
   - Хорошо, Валерий, поговорим о серьезных вещах. - Жесткая  фраза  как
бы отсекла ни к чему не обязывающий треп, который шел до сих  пор.  И  с
Викентьевым произошла неуловимая перемена, суть которой Валерий не  смог
бы объяснить, однако он как-то сразу понял, что подполковник никакой  не
редактор и общественные дела его ни в малейшей степени не интересуют.
   - Ты проявил себя смелым и решительным человеком, мы это  заметили  и
хотим предложить тебе важную работу. - Викентьев  смотрел  испытующе.  -
Как у тебя нервишки?
   - Не жалуюсь, - недоумевающе ответил Попов. - А что?
   - Да я смотрел твою медицинскую карточку  и  с  врачом  разговаривал:
психическое и физическое состояние отличное.
   Попов оставил его реплику без ответа.
   - Работа немного нервная, особенно с непривычки, но люди с ней справ-
ляются, и ты тоже, думаю, справишься.
   Викентьев замолчал, рассматривая собеседника. Тот ждал продолжения  и
вопросов не задавал. Губы подполковника дрогнули  в  улыбке.  Невозмути-
мость кандидата ему нравилась.
   - За нервные нагрузки предусмотрена дополнительная оплата, десять су-
ток к отпуску и ежегодная санаторная путевка.
   Викентьев снова был предельно серьезен.
   - Но главное, конечно, не это. Работа состоит в  том,  чтобы  очищать
наше общество от особо опасных преступников, зверей, опасных для каждого
человека.
   - Ничего не пойму, - не выдержал Попов. - Вы говорите про группу зах-
вата? Только откуда там доплаты и путевки?
   - Как ты относишься к Лесухину? -  вопросом  на  вопрос  ответил  Ви-
кентьев.
   - А как к нему относиться? Попался б мне - пристрелил как собаку!
   - Он и приговорен к расстрелу. Кассацию отклонили, на помилование то-
же шансов немного, - спокойно проговорил  Викентьев,  не  отрывая  прис-
тального взгляда от лица собеседника. - Значит, кому-то предстоит работа
по исполнению приговора.
   - И что? - механически спросил Попов, хотя он уже распознал,  к  чему
клонит подполковник, но, обманутый обыденностью тона, еще не  поверил  в
правильность своей догадки.
   - То самое, - кивнул Викентьев. - Тебе предлагается принять участие в
этой важной работе.
   - Ну дела! - растерянно проговорил Попов. - Вы всерьез? Чтобы я вроде
как... палачом был?
   Он с трудом выдавил слово, за которым вставал реальный образ.
   Викентьев поморщился.
   - Это слово для обывателя. Вроде как "мент". Мы же себя и своих това-
рищей "ментами" не называем? Так и там - есть исполнитель  приговора.  У
него, кстати, самая ответственная часть работы. И самая,  надо  сказать,
неприятная. Понятно, что новичка, с бухты-барахты туда не  поставят.  Но
свести преступника с пулей, которая ему предназначена, - дело  хлопотное
и непростое. Надо многое организовать, технически  обеспечить,  состыко-
вать. Этим занимается спецопергруппа, войти в которую я тебе  и  предла-
гаю.
   Попов ошарашенно молчал.
   - И что я буду делать? - тихо спросил он, облизнув пересохшие губы.
   - Обеспечивать охрану! - Викентьев разъяснял терпеливо и старательно.
- Чтобы преступник не убежал, не набросился на  прокурора,  не  ударился
головой о батарею...
   - А почему нельзя о батарею?
   - Потому что все должно быть по закону!
   Попов молчал, глядя в пол. Викентьев отметил, что он не испугался, не
впал в тихую панику. Нормальная реакция нормального человека на  предло-
жение, далеко выходящее за пределы нормальных и привычных рамок.
   - Ты же только что сказал, что пристрелил бы этого ублюдка  Лесухина!
- ободряюще проговорил Викентьев и, обойдя вокруг  стола,  положил  руку
Валере на плечо.
   - Это в запале, в горячке - совсем другое! - Попов перевел дух.  -  А
отказаться можно?
   - Конечно, можно! - жестко ответил Викентьев.  -  На  аркане-то  тебя
никто не потащит! Только...
   Он снова обошел стол и сел на свое место.
   - Ты взрослый парень, серьезный и ответственный. И  предложение  тебе
сделано серьезное. Наверное, его готовили, прорабатывали, согласовывали.
Да и я, надеюсь, на дурашку не похож! Так что подумай, стоит ли  отказы-
ваться!
   Попов взглянул на каменное лицо подполковника и отвел глаза.
   - Все равно эту работу кому-то делать, если ты,  подходящий  по  всем
статьям, уйдешь в сторону - значит, подставишь менее готового  товарища.
Порядочно ли это?
   Попов отчетливо понимал, что  отказываться  нельзя.  Он  не  смог  бы
объяснить, откуда пришло это понимание,  может,  подполковник  Викентьев
излучал какие-то биотоки, но чувствовал - отказ уронит его  авторитет  в
глазах товарищей, да и сам он перестанет  себя  уважать  как  трусливого
чистоплюя.
   - А ребята тоже там, в этой группе? - сглотнул он. - Гальский,  Тимо-
хин, Сергеев?
   Лицо Викентьева вновь стало живым.
   - Узнаешь в свое время. Пока могу только сказать, что будешь работать
со своими товарищами.
   Викентьев улыбнулся.
   - Так что не трусь! Согласен?
   Попов, чуть помешкав, кивнул.
   - И отлично. Сейчас напишешь рапорток, я продиктую... И, конечно, ни-
кому ни слова!
   - И жене? - спросил Попов.
   Викентьев на секунду отвел взгляд.
   - Жена, конечно, дело особое. Работа ночная, не скроешь... Хотя  при-
думать можно что-то другое... - Викентьев немного подумал. - Знаешь что?
Пока ничего ей не говори, а после первой операции - сам решишь. Захочешь
- скажешь.
   Попову показалось, что голос подполковника звучит довольно фальшиво.
   Вернувшись к себе, Попов долго не  мог  сосредоточиться.  Механически
сделал несколько телефонных звонков, составил запрос в Главный  информа-
ционный центр, потом вызвал в коридор Гальского.
   - Слушай, Женя, а кто такой Викентьев?
   - Этот подполковник в зеленой форме? - переспросил  Гальский.  -  На-
чальник отдела статистики в Управлении исправительных дел. Я  его  плохо
знаю. А почему ты спрашиваешь?
   - Да так... - Попов ушел от прямого ответа. - Остановил меня, интере-
совался, что да как...
   - Это за ним водится, - кивнул Женя. - Общительный  мужик,  добродуш-
ный.
   - А-а-а, - протянул Попов и перевел разговор на другую  тему.  Добро-
душным Викентьев ему не показался, и он понял, что Гальский вряд ли смо-
жет удовлетворить его любопытство по причине  собственной  неосведомлен-
ности.
   Тот же вопрос он задал и Сергееву, когда они после работы выходили из
УВД.
   - Это интересный мужик. Волевой, я таких люблю. Каждое утро  в  любую
погоду десять километров пробегает. И гирю-двухпудовку из рук не  выпус-
кает, ладони - сплошной мозоль. Накачался до ужаса, подкову сгибает, ар-
матурный прут вокруг шеи вяжет. Словом, молоток! Я  его  руку  с  трудом
кладу, да и то за счет рычага...
   Сергеев остановился.
   - Давай зайдем в пельменную, - неожиданно предложил он. - Тут  рядом,
кооперативная. Вкуснотища! И чай отличный...
   Попов не собирался задерживаться, да и у майора еще минуту назад были
какие-то свои планы. Видно, пельмени действительно хороши...
   - Они только открылись, заявляются двое: мол, будете отстегивать шту-
ку в месяц, иначе неприятностей не оберетесь, - рассказывал Сергеев, по-
ка они спускались по пологой улице к вокзалу. - Пришли,  заявили.  Мы  и
взяли тех субчиков с поличным.
   Они подошли к резному деревянному крылечку, возле которого  прямо  на
тротуаре стояла "Волга" последней модели с затемненными стеклами и улуч-
шенной широкой резиной.
   - Хозяин на месте, - определил майор  и,  поднявшись  по  ступенькам,
распахнул некрашеную, покрытую лаком дверь.
   В просторном квадратном зале все столики оказались заняты, у стойки с
огромным самоваром толклась молчаливая очередь.
   Попов подумал, что терять здесь время не имеет смысла, но тут из глу-
бины помещения вынырнул высокий кудрявый парень в белом халате  и,  при-
ветливо улыбаясь, подошел к Сергееву.
   - Здравствуйте, Александр Иванович, давно не были, обижаете...
   Через несколько минут они сидели в маленьком кабинете под ярко-желтым
абажуром, хозяин с той же приветливой  улыбкой  расставлял  на  лимонной
скатерти приборы и без умолку говорил, обращаясь преимущественно к Попо-
ву.
   - Приглашаю: заходите, кушайте, хоть бесплатно,  хоть  как  хотите...
Мне надо, чтобы шпана знала: милиция здесь часто бывает.  Тогда  они  не
суются и рэкеты стороной обходят. Предлагаю: давайте подарю "Волгу"!  Не
майору, не вам, никому конкретно, чтоб  не  подумали,  Боже  упаси,  про
взятку! Нет, официально - уголовному розыску для служебных  дел,  а  там
пользуйтесь как хотите... Не соглашаются...
   - Ладно, Ашот, хватит сказки рассказывать, - перебил Сергеев. - Вале-
ра у тебя тоже не будет забесплатно обедать, у него  желудок  халявы  не
принимает. А тачку свою ты классно отделал, молодец.
   Улыбка Ашота изменила оттенок, теперь она стала горделиво-польщенной.
   - Еще лючок в потолок врежу, уже достал... Кстати,  Александр  Ивано-
вич, понадобится машина - берите мою на сколько надо.
   - А если разобью?
   - На здоровье, новую куплю. Слава Богу, государство зарабатывать поз-
воляет, милиция от рэкетов защищает. Жить можно!
   - И я о том же, - кивнул Сергеев. - Пельмени и чай на три сорок семь,
"командирских" добавок не нужно.
   Ашот кивнул и исчез. Официантка принесла фаянсовую миску с пельменями
и раскаленный керамический чайник, аккуратно положила на скатерть  ровно
оторванный прямоугольник счета, педантично, до копейки, отсчитала сдачу,
пожелала приятного аппетита.
   - Торжество кооперативного общепита! - усмехнулся Попов,  раскладывая
по тарелкам дымящиеся пельмени. - Идиллия!
   - Угу. - Сергеев, обжигаясь, глотал горячее. - Только, не рассчитывая
на нас, Ашот завел охрану и платит ей ту же штуку в месяц,  что  просили
рэкетиры. А чего ты вдруг спросил про Викентьева?
   Попов секунду помедлил. Когда сидишь за одним столом,  уклониться  от
прямого вопроса или отделаться ничего не значащей фразой  гораздо  труд-
ней, чем во время беглого разговора на улице перед расставанием. У  него
появилось неприятное ощущение, что Сергеев неожиданно изменил свои планы
и затеял этот ужин именно для того, чтобы выяснить, чем вызван его инте-
рес к Викентьеву. Значит, Сергеев осведомлен обо всем и сейчас  пытается
прощупать коллегу.
   - Он меня остановил в коридоре, познакомился, расспрашивал про жизнь,
работу... Странно как-то. Откуда такое внимание к моей скромной персоне?
   Сергеев вытер губы бумажной салфеткой.
   - Викентьев любит отчаянных парней. Он и  сам-то...  Был  начальником
колонии, имел кличку Железный Кулак. "Отрицаловке" пикнуть не давал,  не
то что погоду делать... Они в конце концов бунт подняли, заложников зах-
ватили...
   Сергеев положил себе еще пельменей.
   - И что дальше было?
   - Дальше как обычно. Начальство му-му водит, решение принимать  боит-
ся, а те ШИЗО осаждают, на "запретку" бросаются... Викентьев и взял  от-
ветственность на себя, трахнул железным кулаком - шесть убитых,  пятнад-
цать раненых. Порядок навел, заложников  освободил,  должность  потерял.
Вот так, брат! Он тебе ничего не предлагал?
   Попов снова помешкал с ответом.
   - А что он мог предлагать?
   - Не знаю, - Сергеев смотрел прямо в глаза. - Только в  любом  случае
не торопись отказываться. Он этого не любит.
   - Чего-то не пойму я тебя сегодня, - не стараясь  быть  убедительным,
произнес Попов. - Но пельмени действительно хорошие, тут ты не ошибся.
   Жесткий взгляд Сергеева смягчился, он слегка улыбнулся.
   - Молодец, Валера. Давай пить чай. Чай здесь тоже хороший.


   Глава пятая

   Домой Попов шел в задумчивости. Он  служил  достаточно  давно,  чтобы
считать, что знает всю милицейскую "кухню". И вдруг его стало засасывать
в ранее неизвестный, темный и пугающий слой работы МВД, надежно  скрытый
от посторонних глаз, известный лишь узкому кругу  посвященных,  которыми
неожиданно могли оказаться хорошо знакомые люди.
   Дав согласие, он продолжал колебаться.  Дело  в  том,  что  Викентьев
ошибся, когда говорил, будто он подходит к предлагаемой работе "по  всем
статьям".
   В детстве Валера был болезненным и впечатлительным мальчиком, преуве-
личивал обиды и неприятности, нередко  плакал,  спрятавшись  в  укромном
месте, переживая дневные события, подолгу не мог заснуть. Родители води-
ли его к психоневрологу, но тот никаких болезней психики не обнаружил  и
сказал: "Повышенная возбудимость, это бывает в таком возрасте,  перерас-
тет. Пока надо избегать раздражителей, соблюдать режим, неплохо прохлад-
ные обтирания на ночь".
   Рекомендации врача тщательно выполнялись, но  заметных  изменений  не
происходило. В первом классе мальчишки постарше отобрали у Валеры  порт-
фель, это был сильный "раздражитель", и сознание заволокла черная  пеле-
на; когда он опомнился, то портфель был у него в руках, а обидчики  убе-
гали, причем один зажимал платком разбитую голову. Валера недоуменно ос-
мотрел выпачканные кирпичной пылью пальцы и пошел домой. Это  происшест-
вие он не переживал и заснул сразу же, как лег в постель.
   После того случая повышенная возбудимость прошла сама собой. К пятому
классу он заметно окреп, стал заниматься  легкой  атлетикой,  плаванием,
потом борьбой. Старательно вылепленный им образ "крутого парня" ни у ко-
го сомнений не вызывал. Кроме... него самого. Он постоянно  анализировал
свои мысли, желания и поступки: не сплоховал ли, не струсил ли, не спод-
личал...
   Работая в госпитале, мучился мыслью, что спрятался за спины тех  изу-
веченных ребят, которых привозили несколько раз  в  неделю  транспортные
самолеты с красными крестами на пузатых, начиненных ужасом и болью фюзе-
ляжах. Несколько раз писал рапорты "прошу направить", что вызывало у на-
чальства раздраженное недоумение. Замполит однажды вызвал его на  беседу
и, понимающе заглядывая в глаза, сказал:
   - На хрена тебе эти чеки? Что ты со своего заработка купишь?  Или  на
льготы надеешься? - Майор безнадежно махнул рукой. - А вот пулю в голову
вполне можешь схлопотать. Не валяй дурака, парень. Сидишь в теплом  мес-
те, служба идет - и не дергайся. От добра добра не ищут. Ты меня  понял?
Я тебе по-хорошему, откровенно...
   Тучный, страдающий одышкой и с отвращением дослуживающий до  выслуги,
майор медицинской службы был искренен в отеческом порыве удержать глупо-
го пацана от неокупаемого риска. Попов сказал: "Понял" - и больше рапор-
тов не писал.
   Через полтора года, выдавая дембельские документы, замполит вдруг ус-
мехнулся и подмигнул, как своему. Попову стало противно  и  непереносимо
стыдно, он покраснел.
   Доучиваться в медучилище он не пошел, поступил  милиционером  в  пат-
рульно-постовую службу. Первым наставником стал костистый, с выступающей
челюстью сержант Клинцов - старший экипажа. Два года они мотались по го-
роду на ПА-13, первыми прибывая в горячие точки, растаскивая пьяные дра-
ки, отбирая опасные железки у невменяемых, готовых на все хулиганов, за-
талкивая сопротивляющихся задержанных в заднюю дверь разболтанного  "УА-
За", охраняя места кровавых происшествий до приезда следственной группы.
Особенно нравился Валере поиск "по горячим следам", когда, зная