проводил допрос-беседу  лично  Кура-
кин. Охранник рассказал почти всю правду, умолчав лишь о своей откровен-
ности с нападавшими.
   - Значит, трое! - Куракин зло ударил кулаком в ладонь. - Откуда же он
взял себе подмогу?
   - Очень серьезная подмога, - освобожденный показал изуродованный  па-
лец. - Профессионалы!
   - Да-а-а... - Куракин задумался. Дело осложнялось. Раз у  Макса  наш-
лись друзья, значит, есть и жилье, и транспорт, и документы... Схему ро-
зыска надо менять.
   Из квартиры профессора спустился Бачурин.
   - Жена пришла десять минут назад, дома все в порядке, но  пропал  его
чемоданчик с препаратами и оборудованием. Раньше он его брал, когда  ра-
ботал по вызовам, а последние годы вообще не трогал...
   - Все понятно! - Куракин нервно переминался с ноги на ногу.  Помощник
никогда не видел шефа в таком возбуждении.
   - Надо пройтись по связям Макса! Возьми личное дело и выжми  из  него
все, что можно! Проверьте девчонку, ее окружение! Но  скорей  всего  это
те, из Школы... Слышал же, что говорит Вьюн, - профессионалы!
   - Где сейчас столько людей взять?
   - Где хочешь бери! Поднимай всех, отзывай с отдыха!
   - А те, что дежурят у его дома?
   - Снимай! Он туда сейчас все равно не сунется!
   К скоплению автомобилей подъехала стоявшая в отдалении "Волга".
   - Кто это там? - недоуменно поморщился Куракин.
   Тимохин и Ходаков вышли из машины.
   - Юмашевские... Как они здесь оказались?  Ладно,  неважно!  Они  тоже
ищут Макса, вот тебе и дополнительные силы!
   - Понял, - кивнул Бачурин.
   Вся процедура деблокирования заняла немногим более часа. Перед ее на-
чалом Веретнев отозвал профессора в сторону и упер в толстый живот  кур-
гузый ствол "фроммера".
   - В жизни бывают всякие накладки, ошибки, неблагоприятные совпадения,
- внушительно проговорил он. - Но сейчас ничего подобного  произойти  не
должно. Иначе... - Зачесанные через голову волосинки  сбились,  открывая
желтую кожу. Доктор тяжело дышал и поджимал  живот,  чтобы  не  касаться
ужасного предмета.
   - Иначе я спущу тебя по кусочкам в унитаз! - рявкнул Спец. Он не  шу-
тил. Дело происходило в квартире Алексея Ивановича, и избавиться от тру-
па другим способом было бы затруднительно.
   Желтая лысина покрылась крупными каплями пота. До сих пор Брониславс-
кий напрямую не соприкасался с неприятными вещами. Он имел  отношение  к
"острым" операциям, но оно всегда носило опосредованный характер.  Каби-
нет, тишина, привычная профессиональная работа: зомбирование, блокирова-
ние памяти, наложение искусственного уровня...  Несколько  раз  пришлось
вводить пациента в состояние откровенности для предстоящего допроса,  но
он сразу же ушел и не видел, что было дальше. А когда лично не восприни-
маешь боль, смерть и кровь, то можно не задумываться, что все это вообще
существует, а тем более в непосредственной связи с тобой. Действительно,
какое отношение имеет распростертое на асфальте под балконом тело с дав-
ними сеансами психологического обследования? Ровно никакого!
   Но сейчас перед ним стояли как раз те люди, которые занимались именно
неприятными вещами, и в живот упирался инструмент, не предназначенный ни
для каких благородных целей - только для того,  чтобы  переводить  живые
существа в мертвое состояние. И он - Сергей Федорович, профессор Бронис-
лавский, доктор медицинских наук, ведущий психиатр Москвы,  председатель
и член десятков ученых и специализированных советов, -  в  любой  момент
мог превратиться в холодный и бесчувственный труп. Доктор испытал прилив
дурноты и с трудом удержался на ногах.
   - Что вы, что вы, за кого  вы  меня  принимаете?  Разве  я  бандит  с
большой дороги? - залепетал он. - Я сделаю все так, как надо!
   И, опасливо оглядываясь, прошел в комнату,  где  в  полумраке,  перед
ритмично пощелкивающим метрономом лежал в кресле Карданов.
   - Я расслаблен, я совершенно расслаблен и спокоен, - донесся до  под-
полковников вкрадчивый шепот.
   - Следи за этим гадом, а я схожу горючего возьму, - сказал  Веретнев,
надевая пальто и прихватывая объемистую сумку.
   Вскоре он вернулся с добрым десятком бутылок, привычно, на скорую ру-
ку соорудил стол. Они со Спецом налили по полстакана, не чокаясь  и  без
тостов выпили.
   - Получается, Макс вроде как второй раз сейчас рождается, - задумчиво
произнес Алексей Иванович. - У него ведь все отняли - детство, собствен-
ную жизнь, даже имя. А теперь вспомнит все, ну и что?
   Он снова разлил водку, толстыми ломтями напластал копченой колбасы.
   - Да и что, собственно, он вспомнит? Имя ведь у него так и не появит-
ся. У него вообще нет имени!
   Пораженный внезапной догадкой, бывший разведчик выставил перед  собой
руку с заметно подрагивающими пальцами.
   - Есть оперативный псевдоним - Карданов Макс Витальевич,  -  Веретнев
загнул мизинец. - Есть псевдоним прикрытия - Лапин Сергей Иванович, - он
загнул безымянный палец. - Есть множество рабочих псевдонимов, я их и не
знаю, надо в личном деле смотреть, - Алексей Иванович  быстро  позагибал
оставшиеся три пальца на этой ладони и, словно по инерции, три на следу-
ющей.
   - Тут ничего необычного, псевдо у всех есть. Я, например,  прозывался
Слоном. Но мое родное имя всегда в метрике и в паспорте было вписано!
   Веретнев приподнял стакан и, прищурясь, глянул поверх, будто прицели-
ваясь в Спеца.
   - А как его зовут на самом деле? Он в Англии родился,  опять  же  под
псевдонимом! Псевдонимы государство дает, оно же и легенды  разрабатыва-
ет. Но главное, как тебя мать с отцом нарекли, какую  фамилию  они  тебе
передали! И вот здесь закавыка выходит. Потому что Птицы ему  настоящего
имени не дали! И фамилию свою не передали - кто ее знает,  их  настоящую
фамилию? Это государственный секрет, хранится за семью замками  и  семью
печатями! Вот и получается, что он человек без имени! Так и  будет  жить
под псевдонимом, если дети пойдут - и им псевдоним передаст. Только  не-
хорошо это. Не по-христиански.
   - А мы много по-христиански поступали? - приподнял свой стакан и при-
щурился Спец. - Или те, кто нас посылал? Или те, кто ими командовал? Или
те, на самом верху?
   Веретнев подумал.
   - Мало. Но это неправильно. Давай выпьем, чтобы отпустились нам  наши
грехи. Мы приказы исполняли, с нас спрос меньше.
   Глухо звякнули стаканы.
   - Готово. - Из комнаты, щурясь на свет, вышел Брониславский. Выглядел
он довольно спокойно, из чего профессионалы сделали  вывод,  что  работа
выполнена как положено.
   - Все наложения сняты. Кроме подуровня детства,  я  объяснял,  почему
это невозможно: там запасной уровень не создавался, просто стерты воспо-
минания, ничего не осталось... А во всем остальном он переведен  на  ос-
новной личностный уровень. Сейчас он проспит пару часов,  а  потом  пол-
ностью придет в себя. Не исключена фаза возбуждения - выплеск воспомина-
ний, столько лет скованных  блокадой...  Надо  приготовить  какой-нибудь
расслабляющий препарат...
   - Водка годится? - в лоб спросил Веретнев.
   - Ну, в общем, да...
   - А ты сколько выпьешь? - Подполковник набулькал полный стакан.
   - Да я не собирался... Ну за компанию граммов сто пятьдесят.
   - Придется пить от души! Не вязать же нам тебя, как тех бандитов!
   - А чего, можно и связать! - вмешался Спец. - Подумаешь, пальцы отва-
лятся - меньше пакостить будет!
   - Да нет, я лучше выпью...
   Когда Карданов проснулся, было около двух часов ночи. В квартире  во-
няло перегаром, на диване раскинулся хозяин, а Спец спал на матраце, по-
ложенном под дверью ванной. Из-за двери доносился тяжелый  храп  Бронис-
лавского. Макс ощущал себя поновому:  будто  спала  пелена,  окутывавшая
сознание многие годы. В голове интенсивно роились  мысли,  появлялись  и
пропадали какие-то  образы,  требовалось  немедленно  куда-то  бежать  и
что-то делать. Быстро одевшись, он хотел написать записку, но  не  знал,
что писать. Нервозная взвинченность искала выхода, и он выскочил на пус-
тынную ночную улицу.
   Долго шел неизвестно куда и, лишь увидев огонек такси, понял, что ему
надо делать. Через пятьдесят минут он вошел в свою квартиру. Раздевшись,
прошел на кухню, погладил стену, принюхался. Нет. Походил  по  комнатам,
поводил руками по обоям. Тоже нет. Зашел в  ванную,  потрогал  кафельную
стену, принес стамеску и стал расковыривать шов. Просунув лезвие в щель,
поддел плитку, она отскочила с сухим щелчком.  Оторвал  соседнюю,  потом
еще одну и еще... Пошатал кирпичи, они поддавались, и он  стал  вынимать
их один за другим. Открылась черная дыра, из которой тянуло холодом.  Он
зажег спичку.
   Его дом буквой "г" был пристроен к соседнему. Между  стенами  остался
полуметровый промежуток, закрытый со всех сторон. Когда много лет  назад
он догадался об этом, то решил оборудовать тайник.  На  крайний  случай,
которые при конспиративной службе возникают не так уж редко. Подрагиваю-
щее желтое пламя развеяло мрак. На металлических уголках в  отгороженном
от внешнего мира междомовом пространстве лежал черный атташе-кейс.  Макс
осторожно втащил его в ванную, стер тряпкой толстый слой пыли.  К  ручке
проволокой был прикручен маленький, потускневший от времени ключ  с  че-
ресчур сложной для обычного "дипломата" бородкой.
   Это был не обычный "дипломат". Титановый чемоданчик спецкурьера.  Тя-
желый, секретный и очень ценный. Его следовало доставить  по  назначению
любой ценой. Сохранить от всех опасностей. Защитить от нападений. Не до-
пустить попадания в чужие руки. Надежно спрятать в случае непредвиденных
ситуаций.
   Нервозное возбуждение прошло. Он сделал то, чего требовал  измученный
неоднократными вмешательствами мозг. Крепко прижав кейс к туловищу, Макс
прошел в спальню, засунул чемоданчик под кровать, лег и мгновенно уснул.
В кухне и гостиной остался гореть свет.
   Два освещенных окна на темном фасаде были видны издалека. С проспекта
Вернадского они казались огнями маяка, притягивающими усталых  путников.
От "Юго-Западной" по трассе, разбрасывая по сторонам грязный снег, несся
джип, отставая на сотню метров, как привязанная, держалась за ним черная
"Волга".
   - Как думаешь, они не разыгрывают комедию специально для нас? - спро-
сил сидящий за рулем Тимохин. Ходаков протяжно,  до  хруста  в  челюстях
зевнул.
   - Непохоже. Зачем им нужна такая колготня? Отшили бы нас - и  дело  с
концом.
   - Вообще-то верно.
   - Никто нас не отошьет, - подал голос сзади Степан. - Если что, мы их
всех сделаем! И этих двух быков, и их хозяина, да и остальных  в  случае
чего... Только скажите...
   Сидящий в джипе Бачурин как будто ощутил всплеск угрожающей  энергии.
"Где они взяли таких зверей? - ни с того ни с сего подумал он про приве-
зенных тиходонцами бойцов. - С ними могут возникнуть проблемы... Не  хо-
чется класть людей... Придется считаться с ними, если не дойдет до край-
ности. Ну а там - как выйдет..."
   Дьявольски хотелось спать. Приехать в "Консорциум", доложиться шефу -
и на койку в гостевой комнате часа на два-три... А справа  сейчас  будет
дом Карданова... Бачурин повернул голову и наткнулся на горящие окна. Он
не поверил своим глазам. "Наверное, в другой квартире, отсюда  точно  не
определишь, - подумал он. - С чего бы Макс полез к себе?  Такого  просто
не может быть! И глаза закрываются..."
   - Ну-ка сворачивай, - скомандовал он водителю. Две туши на заднем си-
денье недовольно зашевелились. Они и так рыскали по Москве всю ночь, ко-
му-то звонили, поднимали из постели недовольных людей, задавали  однооб-
разные вопросы, на которые получали невразумительные ответы. Пора и  от-
дохнуть, куда еще сворачивать!
   Джип сделал правый поворот, за ним последовала "Волга" с тиходонцами,
добросовестно работавшими в связке с московскими коллегами.


   Глава шестая
   ОСНОВНОЙ УРОВЕНЬ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

   Москва, 5 июня 1991 года, 15 часов, Центральный Комитет КПСС.
   Макс никогда не думал, что будет  ожидать  аудиенции  у  Генерального
секретаря ЦК. В огромной, обшитой дубовыми панелями  комнате  совершенно
не было посетителей, только заведующий  приемной  за  огромным  дубовым,
опутанным кабелями и шнурами многочисленных телефонных аппаратов столом,
ухоженные, средних лет, строго официального вида женщины - машинистка  и
стенографистка - за  столиками  поменьше,  два  личных  телохранителя  в
штатском, не спускающие с Карданова внимательных глаз.
   Убранство и обстановка незначительно отличались от помещений, в кото-
рых ему приходилось бывать ранее, но стерильная атмосфера отличалась ко-
ренным образом. Здесь намертво вытравлен человеческий дух - все, кто на-
ходился в приемной, являлись штатными единицами, нацеленными на  наилуч-
шее выполнение своих функций. Невозможно было представить, чтобы стеног-
рафистки пили чай или болтали по телефону, а завприемной улыбался.  Вряд
ли они ходили и в туалет, во всяком случае, в рабочее время.
   За двойными дверями главного кабинета страны стоящий навытяжку Леонид
Васильевич Евсеев делал доклад Генеральному. Сейчас он не  показался  бы
Максу генералиссимусом - обычный чиновник, скованный  и  робеющий  перед
начальством. Так же держался инструктор Паклин перед завсектором Пачули-
ным, а Пачулин, в свою очередь, - перед завотделом Евсеевым. Теперь  Ев-
сеев преданно ел глазами Генерального и не садился, несмотря на получен-
ное разрешение.
   - В конце концов, это подрывает авторитет всего международного комму-
нистического  альянса,  компрометирует  лидеров  африканского  освободи-
тельного движения и дело борьбы с империализмом. Очень  уязвима  и  наша
позиция дружбы и поддержки Борсханы. Президента нельзя даже показать ми-
ровой общественности, под его именем всегда фигурирует брат,  получивший
надлежащее образование и выглядящий достаточно цивилизованно.
   - Да, мне показывали фотографии, - Генеральный задумчиво пожевал  гу-
бами. - Но все ли воспитательные возможности мы  использовали?  Все-таки
воздействие через советников - очень мощный инструмент...
   По цековской субординации, высказавшись, младший по рангу не мог пов-
торяться. Поэтому Евсеев молчал. Но при упоминании советников  лицо  его
приняло такое выражение, что Генеральный осекся.
   - Ах, да... Но неужели это правда? Может... Может,  ЦРУ  подбрасывает
нам ложную информацию? Это нельзя сбрасывать со счетов!  Очернить  наших
друзей пытаются любыми способами! В том числе и выдумывая ужасные  небы-
лицы! Нам отсюда, издалека, трудно  все  правильно  рассмотреть,  разоб-
раться и сориентироваться...
   Этот вопрос выносился на уровень Генерального многократно, первый раз
сразу же, как стало известно о судьбе первого советника. Но  решение  не
принималось, потому что суть его  запутывалась  многословными  туманными
рассуждениями о добре, гуманности, провокациях  и  взвешенности.  Сейчас
дело грозило соскользнуть на наезженные рельсы.
   - Простите, товарищ Генеральный секретарь...
   - Если он не получил образования, так это не  умаляет  его  организа-
торских качеств, многие вожди в нашей истории тоже не имели образования.
А внешность... Кто из нас выбирает себе внешность? А? Что вы сказали?
   - Простите, товарищ Генеральный секретарь. - То, что сейчас делал Ев-
сеев, по аппаратным меркам было отчаянной смелостью, граничащей с  безу-
мием. Можно было потерять место и отправиться в периферийный  обком  или
послом в ту же Борсхану. А изза чего рисковать? Ведь не тебя  съедают...
Но Леонид Васильевич считал своим долгом сделать то,  что  делает.  -  В
приемной сейчас находится наш специальный курьер...
   Лицо Генерального оживилось, он заулыбался.
   - Этот товарищ делает очень нужное и важное дело. Он помогает объеди-
нению вокруг нас многих коммунистических и рабочих партий.
   - Он не так давно побывал в Борсхане...
   - Да? - Улыбка стала еще шире.
   - Он лично видел голову нашего советника на колу,  видел,  как  Мулай
Джуба ест человечину, и ему Тилай Джуба передал свое согласие. Кроме то-
го, по приказу Мулай Джубы его телохранительницы надругались над ним. Он
может рассказать вам обо всем этом.
   По мере того как заведующий  Международным  отделом  говорил,  улыбка
сползала с лица Генерального, в конце он погрустнел и надолго задумался.
Ему явно не хотелось из первых рук узнавать об ужасах Борсханы и  прини-
мать соответствующее решение. Но спецкурьер ждал в приемной, и оснований
для отказа его принять не имелось.
   - Ну хорошо, пусть зайдет...
   Когда Макс переступал порог, он почти ощутимо почувствовал щелчок не-
видимой мембраны, отделяющей этот главный кабинет  от  остального  мира.
Эта мембрана отсеивала все события, не вошедшие в официальные документы,
предназначенные для Генерального. Он прошел сквозь невидимую преграду  и
мог рассказать хозяину кабинета всю правду, что, собственно, и входило в
его задачу.
   Генеральный, известный по иконостасу Политбюро и индивидуальным порт-
ретам всей стране, оказался маленьким и довольно невзрачным  человечком,
совершенно не похожим на руководителя высшего ареопага страны.  Макс  не
увидел ни властной значимости, ни спокойной уверенности, ни проглядываю-
щей изнутри вельможной интеллигентности, которую так  умело  находили  в
зауряднейших лицах придворные фотографы и ретушеры.
   Обойдя стол. Генеральный за руку поздоровался со спецкурьером и пред-
ложил сесть, чем тот не преминул воспользоваться,  не  беря  примера  со
стоящего столбом Евсеева.
   - Мы знаем о вашей чрезвычайно ответственной и нужной работе, -  ска-
зал Генеральный, явно имея в виду не себя с Евсеевым, а одного  себя.  -
Мы вам полностью доверяем. И потому хотим услышать  ваши  впечатления  о
визите в Борсхану и о руководителе этой страны.
   - Чуть не съел меня этот руководитель, -  прерывисто  вздохнул  Макс,
вспоминая пережитое. - Он жареные пальцы очень любит, наставил кинжал  и
полез в сковородку - есть там еще или нет. Хорошо, что были. Он накануне
нашего советника убил, голову на шесте выставил, а пальцы,  значит,  еще
оставались. Иначе и мне бы конец!
   Генеральный долго молчал, глядя в сторону и нервно барабаня  пальцами
по пружинящему зеленому сукну. То, что рассказывал курьер, настолько чу-
довищно не соответствовало образу друга Советского Союза и прогрессивно-
го общественного деятеля, что он не знал, как нужно реагировать. Но  от-
молчаться было нельзя, и он повернул голову к Максу.
   - А вы ничего не путаете?
   - А что тут можно спутать? Пальцы вот так видел, вблизи... Как сосис-
ки, только он их обгладывает, я еще подумал: откуда в сосиске косточки?
   - Достаточно! - Генеральный выставил перед собой ладонь, будто  защи-
щаясь от первобытного натурализма повествования.
   - Что вам сказал Тилай Джуба на прощание? - поспешно вставил  Евсеев,
понимая, что сейчас аудиенция будет прервана.
   - Так и сказал: расскажите в Москве обо всем, что видели, и  передай-
те, что я согласен.
   - Спасибо, - глядя в сторону, сказал Генеральный. - Вы свободны.
   На этот раз обошлось без рукопожатий. Макс направился к двери.
   - Подождите меня в приемной, - услышал он голос Евсеева. Снова  щелк-
нула невидимая мембрана, и Макс оказался в обычном мире. Он взглянул  на
часы. Пятнадцать двадцать. Он пробыл в главном кабинете страны треть ча-
са.
   Через пять минут вышел Евсеев. Для переполненного впечатлениями Макса
время пролетело незаметно, и он никогда не задумывался, что  обсуждалось
за закрытой дверью в эти пять минут.
   Москва, 14 февраля 1997 года, 8 часов 50 минут.
   Макс проснулся успокоенный и полный сил. Настроение было приподнятым,
он чувствовал себя полноценным человеком. Хотелось есть, но  в  квартире
не было ничего съестного. К тому же не терпелось рассказать  кому-нибудь
о своих  новых  ощущениях  и  пробудившихся  воспоминаниях.  Неужели  он
действительно пережил головокружительные приключения,  залетал  в  такие
верхи, встречался с самим Генеральным секретарем?
   Он заглянул под кровать. "Дипломат" был на  месте.  Теперь  следовало
ре