о, Астахов - крупная  фигура:  положение,
авторитет, персональный  автомобиль,  наконец,  материальная  обеспечен-
ность... Любой женщине приятно внимание такого человека. А кто такой  я?
Типичный неудачник - должностей не достиг, открытия  не  совершил,  даже
диссертацию никак слепить не могу! Копошусь понемногу, получаю свои  сто
девяносто рэ, на которые, конечно, путного подарка не купишь...  Рядовой
чиновник от науки, клерк, просиживающий последние штаны...
   Элефантов уже давно не ощущал  комплекса  неполноценности,  и  сейчас
осознание своей ущербности выбило его из привычной жизненной колеи.  Ни-
когда не отлынивающий от работы, он пользовался каждым удобным  случаем,
чтобы улизнуть из института, бесцельно бродил по улицам, спускался к на-
бережной и тупо глядел на воду, ведя сам с собой нескончаемый диалог.
   "Неудачник? Но почему, собственно? У меня большой задел, многое  сде-
лано, надо только чуть-чуть подождать, и появятся всходы... Астахов, ко-
нечно, достиг большего, но он старше на добрый десяток лет... Я ничем не
хуже, не глупее, просто позже стартовал, но сил у меня побольше, и я еще
могу прийти к финишу первым...
   Чушь, братец. Это всего лишь надежды, планы, одним словом, журавли  в
небе. Не все мечты сбываются. Надо оперировать тем, что реально  имеешь.
А тут тебе похвастаться нечем: висишь между небом и  землей.  Тема  твоя
каждый раз вылетает из плана, чинов и званий не приобрел, административ-
ных постов не занял. А годы идут.  Ты  думаешь,  что  финишная  ленточка
где-то далеко, за горизонтом, но не успеешь оглянуться, а она уже  перед
тобой. Разорванная другими. Оказывается - дистанция пройдена, и то, чего
не успел, уже не наверстать. Что, непривычно?
   Еще бы! Ты никогда не был самокритичным, считал себя  умнее,  способ-
нее, талантливее других, хотя, надо отдать тебе должное, не кичился,  не
хвастал этим, и надо было в конкретной ситуации сравнить себя с конкрет-
ным человеком, которого предпочла тебе Мария,  чтобы  уяснить,  что  это
совсем не так..."
   Он старался, чтобы окружающие не заметили его состояния, вел себя как
прежде, очень много работал, не оставляя ни одной свободной минуты.
   И завидовал тем людям, которые не мучаются тягостными размышлениями и
полностью свободны от проблем подобного рода.
   Как раз к такой категории принадлежал  Эдик  Хлыстунов,  которого  он
как-то раз встретил недалеко от института.
   - Как дела?
   Раньше тот работал у них электриком. Довольно смазливый парень,  впе-
чатление портила несуразная  фигура:  короткие  ноги,  чересчур  большая
квадратная голова, довольно округлый для неполных  тридцати  лет  живот.
Этакие резкие движения, быстрая речь, несколько развязные манеры. Солид-
ности никакой. Таких до преклонных лет зовут по имени.
   Единственный сын престарелых родителей, Эдик и в зрелом возрасте  ос-
тавался домашним мальчиком. Ездил на папиной машине, кушал мамины пирож-
ки с яблоками, пользовался их связями и сбережениями. На случай  обзаве-
дения семьей ему предусмотрительно построили  кооперативную  квартиру  в
Южном микрорайоне.
   - Дела идут, контора пишет, - весело  ответил  Элефантов,  насмешливо
оглядев Хлыстунова с головы до ног. - А у тебя?
   Вначале Эдик Элефантову понравился. Потом  насторожила  его  привычка
угождать всем без исключения, оказывать мелкие услуги и  чересчур  явное
желание обходить острые углы, "дабы не  наживать  врагов".  Очень  скоро
стало ясно, что услуги он предлагает не так уж  неразборчиво  и  большей
частью небескорыстно: либо  надеется  на  ответные,  либо  устанавливает
"контакты" - авось пригодятся. Так же быстро Элефантов понял,  что  Эдик
жаден до денег Он постоянно заключал какие-то сделки, занимался  коммер-
ческим посредничеством и с детской непосредственностью радовался, извле-
кая копеечную выгоду. Как он говорил, "навар".
   - Мои дела! - Хлыстунов махнул рукой. - Завтра опять в суд.
   Год назад он женился на копировщице Верухе Болтиной, после  чего  его
налаженная, благополучная жизнь круто изменилась.
   Хлыстунов считал себя хватом, ушлым, бойким парнем, умеющим выйти су-
хим из воды и, завсегда урвать свое. Но по недомыслию он не разглядел  в
новых родственниках тех же качеств, да еще  возведенных  в  превосходную
степень. Умудренные жизненным  опытом  родители,  познакомившись  с  се-
мейством Болтиных, поняли, что их любимый сын скоро окажется в положении
цыпленка, попавшего в лисью стаю, но изменить хода событий уже не  могли
и сидели за свадебным столом явно грустные, как бы  предвидя  дальнейшее
развитие событий.
   Вылетев из-под крылышка родителей, Эдик уже через пару месяцев приоб-
рел довольно подержанный вид:  неглаженая  одежда,  грязные  воротнички,
оторванные пуговицы. Обносившийся и полуголодный, он во всех своих бедах
винил почему-то тещу. В отличие от Эдика, Веруха высказывалась о супруге
довольно скептически и доходила до того, что пренебрежительно отзывалась
о его мужских способностях, чего нормальные жены никогда не  делают.  Во
всяком случае, принародно.
   В конце концов Эдику приелись радости семейной жизни. Развод  шел  со
скандалом, взаимным обливанием помоями, перетряхиванием грязного  белья.
С обеих сторон участвовали родственники и знакомые, семейную жизнь Хлыс-
ту новых обсуждали "в инстанциях". Потом начались судебные  тяжбы  из-за
квартиры, имущества, денег.
   - Ты знаешь, что она придумала на этот раз? Элефантов почти не слушал
скороговорку Хлыстунова. Зная Веруху, нетрудно было  предположить,  чего
от нее можно ждать.
   К тому же Эдик уже подробно информировал всех, кого мог, о перипетиях
судебной процедуры. Эта способность посвящать посторонних в сугубо  лич-
ные дела всегда удивляла Элефантова. Впрочем, Эдик стремился быть свойс-
ким парнем, дружить со всеми, и излишняя откровенность органично  вписы-
валась в привычный стереотип его поведения.
   - ...А я говорю: "Как не стыдно, ведь это подарок моих родителей..."
   Разочаровавшись в Верухе, он яростно изобличал все  ее  отрицательные
качества и пороки натуры.
   - Хочу ей предложить: пусть забирает подарки, но выписывается и  ухо-
дит к чертовой матери. Лучше потерять несколько сотен, чем квартиру.
   Расчетлив он был до мелочей. Однажды они поехали на рыбалку к дальне-
му, разведанному Элефантовым озеру. Против ожидания  поймать  ничего  не
удалось, и припасший объемистый мешок Эдик заметно погрустнел.  Всю  об-
ратную дорогу он сетовал на холостой прогон  машины  и  сожженный  даром
бензин. Элефантов, который был инициатором поездки, чувствовал себя нес-
колько неловко.
   Когда подъехали к бензоколонке, Элефантов решил развеселить Хлыстуно-
ва и с серьезным видом протянул два рубля: "Чтобы не  разорять  тебя,  я
оплачу половину за горючее". Он ожидал, что Эдик засмеется шутке, но тот
обрадованно взял деньги и действительно заметно повеселел.  После  этого
он перестал для Элефантова существовать.
   - Как ты думаешь, я правильно решил?
   - Конечно, правильно, - с тех пор Элефантов разговаривал с ним в иро-
ничном тоне, но Эдик не всегда это понимал. - Лучше расскажи, как  новая
работа?
   Полтора года назад Хлыстунов уволился. В  детстве  он  окончил  музы-
кальную школу и сейчас устроился в ресторанный оркестр. Почему вдруг? Он
не делал из этого тайны: папин друг занял руководящую должность в  обще-
пите, почему же не использовать удобный случай?  "Чистая  специальность,
веселая, всегда на виду, - охотно объяснял он. - Заработки  неплохие,  к
тому же вечер отыграл - день свободный, можно частные уроки давать".
   Элефантов был уверен, что Эдик тщательно подсчитывал,  какой  "навар"
принесет ему деятельность на музыкальной ниве. И, конечно, учел побочные
выгоды. Теперь он снабжал особо ценных знакомых зернистой икрой, осетри-
ной, копченой колбасой и прочим вкусным дефицитом.
   - Все нормально. Правда, Верка дала маху, но там разобрались,  что  к
чему.
   "Ой ли?" - усомнился Элефантов, но вслух ничего не сказал.
   - Мне на троллейбус.
   - Тогда держи, - Эдик протянул короткопалую руку. - Как там  коллеги?
Марии Викторовне привет!
   Чего это он вспомнил про Нежинскую!
   - А тебе если вдруг понадобится столик на праздники - обращайся, сде-
лаю! С деликатесами сейчас туго,  но  если  очень  захочешь  -  приходи,
что-нибудь придумаем.
   Хлыстунов остался верен себе.
   "Ну и гусь!" - Элефантов саркастически хмыкнул. Неужели  он  действи-
тельно может вызвать у кого-то симпатию? А почему бы и нет?  Откровенен,
доброжелателен, услужлив. Одним словом, милейший  человек,  приятный  во
всех отношениях. И очень легко плывет по жизненным волнам, никаких проб-
лем, разве что пустячные, вроде раздела имущества с бывшей женой.
   Но завидовать Хлыстунову Элефантову не хотелось.
   Наступил сезон отпусков. Мария собиралась на море, в Хосту.
   - Будь осторожна, - пошутил Спиря. - Там сердцееды так и ищут жертвы!
   - Ну и что? - засмеялась она. - Я - женщина свободная!
   Эти слова резанули Элефантова по сердцу. Не  может  быть,  чтобы  она
действительно так думала!
   Элефантов спросил, каким поездом она уезжает,  но  Нежинская  отшути-
лась, оставив вопрос без ответа.
   Шестым чувством Элефантов ощутил, что она едет не одна, и  готов  был
поставить десять против одного за то, что знает, кто является ее спутни-
ком. Но ошибся. Как-то зайдя на "Прибор", он встретил Астахова и так об-
радовался своей ошибке, что готов был подпрыгнуть до потолка. А  следую-
щим побуждением было немедленно поехать к Марии, провести с ней хотя  бы
день или два, рассказать о новых чувствах, которые он  к  ней  испытыва-
ет... Но что-то удерживало от этого шага, интуиция подсказывала: в жизни
Марии есть неизвестные обстоятельства, о которые  могут  вдребезги  раз-
биться все его идиллические намерения.
   И Элефантов решил получить ответы на интересующие его вопросы у более
осведомленного Спирьки. Несколько раз он как  бы  между  прочим  заводил
разговор о Нежинской. Спирька охотно поддерживал его, и Элефантов  жадно
впитывал каждую крупинку информации.
   Спиридонов отзывался о  Марии  довольно  скептически,  критиковал  ее
внешность - мол, длинный нос, маленькие глаза - и нередко приводил ее  в
качестве отрицательного примера.
   Вот Элефантов с возмущением пересказал уличную сценку:  приличная  на
вид и хорошо одетая девушка в разговоре со спутником буднично употребля-
ла нецензурные слова, и Спирька тут же пожал плечами: "Подумаешь,  Мария
тоже ругается..."
   Зашла речь о спекулянтах - вновь тот же жест: "И Мария спекулирует!"
   Само по себе двуличие Спирьки Элефантова не удивляло, но  причин,  по
которым тот старается очернить Нежинскую, возводя на нее явную напрасли-
ну, он понять не мог.
   Однажды, возвращаясь с работы, они остановились выпить по кружке пива
возле обшарпанного ларька, под яркой  табличкой  "Пиво  есть"  у  мокрой
стойки толкались несколько человек со стеклянными баллонами и  алюминие-
выми бидончиками. Чуть в стороне две размалеванные девицы в шумной  ком-
пании лихо пили водку из замызганных стаканов. Элефантов поморщился.
   - Мария тоже  пьет!  -  перехватив  его  взгляд,  пакостно  засмеялся
Спирька. - Когда мы были на курсах, в кабаке раздавили бутылку коньяка и
шампанского! На равных! А вторую бутылку распили у нее в номере!
   - А что потом? - тихо спросил Элефантов, чувствуя, как у него похоло-
дело внутри.
   - Потом? - Спирька бросил на него короткий взгляд из-под опухших век.
- Потом ничего. Я попрощался и ушел. Давай и мы водочки выпьем?
   Ни обстановка, ни компания, ни окружение не располагали к выпивке, но
Элефантова охватило болезненное желание узнать, было ли что-нибудь между
Спиридоновым и Нежинской, а ситуация для этого складывалась  подходящая:
выпив, Спирька обязательно развяжет язык.
   - Давай.
   Спирька быстро принес бутылку, Элефантов придержал горлышко, дав  на-
лить себе только четверть стакана.
   - Напрасно, - Спирька наполнил свой до краев. - Ну, будем!
   Водку он запил пивом, лицо сразу покраснело и покрылось каплями пота.
   - Зачем отказывать себе в удовольствиях? Кто не курит и не пьет,  тот
здоровеньким умрет, ха-ха... Пей, пока пьется, гуляй, пока гуляется,  да
баб не пропускай, покуда получается!
   Он снова разлил водку.
   - Видишь, как девочки веселятся! - Он кивнул на шумную компанию.
   - Шлюхи! - брезгливо сказал Элефантов.
   - Так все бабы шлюхи! И ничего плохого в этом нет: что естественно  -
то небезобразно.
   Элефантова бесила привычка Спирьки подводить "теоретическую базу" под
всевозможные гадости и оправдывать любые гнусности. Если  послушать  его
рассуждения,  то  пьянство,  подлость,  разврат  являются  естественными
свойствами человеческой натуры и потому  их  не  следует  стыдиться  или
осуждать. Он был последователен и, придерживаясь этого принципа, расска-
зывал о таких своих похождениях, о которых нормальные люди  предпочитают
умалчивать.
   - По-моему, тебе известно, что я придерживаюсь иного мнения.  И  если
хочешь знать, этих стерв вообще за людей не считаю. А ты делаешь  на  их
примере широкие обобщения!
   - Просто в них порок более нагляден. Они опустились, деградировали. И
я с тобой согласен - на них неприятно смотреть. С Марией,  например,  не
сравнишь. Она чистюля, следит за собой, одевается  по  высшему  разряду.
Все подобрано со вкусом, белье - французское, трусики - "неделька":  по-
недельник, вторник...
   - Откуда ты знаешь? - у Элефантова снова похолодело внутри, и  он  до
боли сжал ручку пивной кружки.
   - Откуда? - Спирька безразлично махнул рукой. - Да  зашел  как-то,  а
она гладит, на столе - куча белья...
   Применительно к любой  другой  ситуации  Элефантов  назвал  бы  такое
объяснение ширмой для дурака, но, глядя на неопрятного потного  Спирьку,
он не мог представить другого источника его осведомленности.
   Они выпили еще: Элефантов четверть стакана и Спирька-полный.
   - А ты к Марии неровно дышишь! Думаешь, я не вижу, как ты у меня  все
про нее выпытываешь?
   Элефантов не нашелся, что ответить, и сделал вид, что занят пивом.
   - И к Астахову ее ревнуешь...
   - С чего ты  взял?  -  придя  в  себя  от  неожиданной  прозорливости
Спирьки, изобразил удивление Элефантов.
   - А с того! Ты же знаешь, что она с ним живет.  Знаешь!  И  тебе  это
неприятно! - в голосе Спирьки явно чувствовалось удовлетворение.
   - Чушь какая-то! - продолжал лицемерить Элефантов.  -  Какое  мне  до
всего этого дело?
   - А вот такое! - с пьяным упорством настаивал Спирька. -  Ты  еще  не
все знаешь! Думаешь, она на море одна?
   На этот раз Элефантова, бросило в жар. Сначала стала горячей голова и
лицо, потом горячая волна прокатилась по всему телу, и он ощутил  прилив
тошноты.
   - Конечно. А то с кем же? - голос звучал хрипло,  но  контрвопрос  он
поставил умело.
   - Этого я тебе не скажу. Если она узнает, то не простит, а я не  хочу
портить с ней отношения.
   "Мразь! - подумал Элефантов. - Но врет или нет?"
   - Просто имей в виду, что, кроме  Астахова,  у  нее  есть  и  кое-кто
еще...
   "Врет или нет?"
   - Ну да какое это имеет значение? Молодая, красивая, свободная женщи-
на... Ей поневоле часто приходится использовать свои  прелести...  -  он
шумно отхлебнул, на верхней губе повисла пена.
   - Хочешь сказать, что она тоже шлюха? - Элефантова затрясло от  нена-
висти к этому жалкому пропойце, походя поливающему грязью женщину,  даже
ногтя которой он не стоит.
   - Ну почему обязательно шлюха? Жизнь есть жизнь. - Спирька развел ру-
ками. - Вот представь: заболел у нее зуб. В поликлинике очередь, два дня
потеряешь, намучаешься, да еще сделают плохо... А она пришла, улыбнулась
ласково, и через полчаса все готово в лучшем виде. Ну, а потом обменяют-
ся с врачом телефонами: у нее еще зубки есть, а ему, может, захочется  с
ней в ресторан сходить, так что интерес взаимный...
   Спирька сделал несколько жадных глотков.
   - Да так и везде. Одеться красиво хочется, а  в  магазинах  товары  -
только на пугало надевать. Чтобы "фирму" достать, тоже надо людей  хоро-
ших знать, а раз так - принцип простой: услуга за услугу...
   Элефантов вспомнил, что в последнее время Мария одевается с  иголочки
и немалую помощь в этом ей оказывает Спирька, и его опять затошнило.
   - Портной, скорняк, сапожник, да мало ли к кому еще приходится  обра-
щаться. И везде нужно внимание, качество,  так  сказать,  индивидуальный
подход. Значит, что? Ну, одному достаточно глазки построить да дать  "на
чай", а другому этого мало, интерес у него в ином... Не страшно, от  нее
не убудет...
   Первый раз в жизни Элефантову захотелось убить человека.
   - Так что не обращай внимания: Астахов или ктото там другой, третий -
все в порядке вещей. Она обычная баба, нечего делать из нее святую и мо-
литься на нее. Тем более что другие не тратят времени на  подобные  глу-
пости и ложатся с ней в постель и развлекаются как душа пожелает! Понял,
наконец? Обычная баба! И каждый может с ней переспать!
   - Чтобы так говорить, надо как минимум самому это испытать,  -  голос
был спокойный, но чужой и страшный. Внутри туго, до  отказа  закрутилась
опасная пружина, которая, сорвавшись, должна была толкнуть его на неожи-
данные, совершенно непредсказуемые действия. - Иначе все  твои  слова  -
гнусная брехня. Ты сам спал с ней?
   - А может, и спал! - торжествующе захохотал Спирька, с превосходством
глядя на него, и эти торжествующие нотки, это пьяное превосходство  убе-
дили Элефантова в том, что Спирька сказал правду.
   Его плешивая голова была совсем рядом, один  взмах  тяжелой  кружкой,
хруст костей, кровь... Крик, шум,  толпа  любопытных,  милиция  и  самое
главное - допросы, выяснение мотивов, копание в самом сокровенном...  Но
Спирьку спасли даже не эти картины,  которые  мгновенно  прокрутил  мозг
Элефантова. Он вдруг ощутил сильную слабость,  головокружение,  к  горлу
подкатил комок. Едва он успел отбежать в сторону и прислониться  лбом  к
грязному некрашеному забору, как его вырвало.
   - Нажрался как свинья, интеллигент вонючий, - злобно ощерился  морда-
тый татуированный парень с железными коронками. - Пошел отсюда, не порть
аппетит людям!
   Элефантов никому не позволял разговаривать с собой таким  тоном  и  в
другое время обязательно бы завязался с наглецом, несмотря  на  то,  что
тот был явно сильнее, но сейчас он молча повернулся и  пошел,  с  трудом
переставляя тяжелые ноги.
   - С чего это ты, Серега! Вроде и не пил  почти!  Спирька  шел  рядом,
как-то суетливо заглядывая ему в лицо, и, наверное, жалел, что  сболтнул
лишнее.
   - Сейчас я тебя доведу...
   Добрый, заботливый друг. Впрочем, он, наверное, искренен и  действует
в соответствии со своеобразным кодексом чести - ни в коем случае не бро-
сать собутыльника и, оградив от возможных в таких случаях неприятностей:
милиции, вытрезвителя - доставить до самого порога и сдать на руки домо-
чадцам. Добрый, заботливый друг!
   Элефантов испытывал к Спирьке такую ненависть, что  не  мог  на  него
смотреть. Но проявить это - значило выдать себя окончательно.
   - Все уже прошло. От жары ударило в голову. Ну пока, мне сюда.
   Не подав руки, Элефантов свернул в первый же переулок.
   На неприглядном, поросшем бурьяном  пустыре  возле  трамвайного  депо
громоздились штабеля черных, крепко пахнущих смолой шпал. Выбрав относи-
тельно чистое место, Элефантов растянулся на земле и, положив  руки  под
голову, уставился в яркое голубое небо. Если бы кто-то из знакомых  уви-
дел его в таком месте и в такой позе, он бы несказанно  удивился,  да  и
сам Элефантов никогда раньше не поверил бы, что будет валяться в  жухлой
вытоптанной траве на окраине города и думать тяжкую думу о вещах,  кото-
рые не волновали его уже много лет.
   Он понял, что неимоверно любит Марию, не представляет себе жизни  без
нее и бешено ревнует. Удивительно! Когда все это зародилось в его  душе,
почему так неожиданно дало столь бурные всход